ись, когда она приземлилась.
   Она вся дрожала. Он  шагнул  вперед  и  обнял  ее,  прижавшись  своей
головой к ее голове.
   "Успокойся, любовь моя,  -  молча  сказал  он  и  послал  ей  столько
ободрения, сколько смог. - Я здесь. Что случилось?"
   "Меня позвали по имени", - ответила она мысленно, все еще дрожа.
   На него нахлынула волна  изумления  и  гнева  и  еще  более  сильного
страха, который он постарался скрыть и подавить в себе. Только он ничего
не мог от нее скрыть, они были слишком тесно связаны друг с  другом.  Он
прерывисто вздохнул.
   "Кто?"
   "Я ее не знаю. Женщина с седыми  волосами,  но  не  старая.  На  руке
красное кольцо. Откуда ей известно мое имя?"
   Его руки непрерывно двигались, ласкали ее. Гнев все еще не исчез,  но
он был сыном Айвора и братом Ливона, а они оба видели  Ким,  поэтому  он
знал, кто она такая.
   "Это друг, - молча сказал он. - Мы должны лететь к ней. Куда?"
   Неверный вопрос, хотя его необходимо было задать. Она ему ответила, и
название этого места снова вызвало у них обоих страх. Он пересилил его и
помог ей сделать то же самое. Потом он сел ей на спину, ощутив при  этом
среди всех  прочих  чувств  -  радость.  Она  расправила  крылья,  и  он
приготовился взлететь...
   - Табор!
   Он обернулся. Там стояла Лиана в белой сорочке, привезенной  из  Гуин
Истрат. Она казалась призрачно далекой. Уже.  А  ведь  он  еще  даже  не
взлетел.
   -  Я  должен  лететь,  -  сказал  он,  тщательно  подбирая  слова.  -
Ясновидящая позвала нас.
   - Где она?
   Он заколебался.
   - В горах. - Волосы сестры, спутанные  во  сне,  свободно  падали  на
спину. Она стояла босая в  траве,  глаза  ее  были  широко  раскрыты  от
дурного предчувствия и не отрывались от его лица.
   - Будь осторожен, - попросила  она.  -  Пожалуйста.  -  Он  судорожно
кивнул головой. Имрат изогнула крылья  в  нетерпении.  -  Ох,  Табор,  -
прошептала Лиана, которая  была  старше  его,  но  говорила  сейчас  как
младшая. - Пожалуйста, возвращайся.
   Он попытался ответить. Важно было попытаться, потому что она плакала.
Но слова не шли. Он поднял руку жестом, которым хотел  выразить  слишком
многое, а потом они очутились в небе, и  свет  звезд  расплывался  из-за
стремительности их полета.
 
*** 
 
   Ким заметила на западе полоску света. Она  подняла  руку  с  кольцом,
сияющим на пальце, и через мгновение  та  сила,  которую  она  призвала,
спустилась к ней. Вокруг царила темнота, и тот просвет в горах, где  они
ждали, был неровным и узким, но ничто не могло затмить грацию  создания,
опустившегося рядом с Ким. Она прислушалась, не поднялась ли  тревога  к
востоку от них, но ничего не услышала: да и могла ли кого-то встревожить
падучая звезда в горах?
   Но это была не падучая звезда.
   Все ее тело отливало темно-красным: цвет луны  Даны,  цвет  Бальрата.
Сложив громадные крылья, она  неспокойно  стояла  на  камнях,  казалось,
почти плясала над ними. Ким посмотрела на единственный рог.  Он  сверкал
серебром, и Ясновидящая знала, какой смертоносной силой  он  обладает  и
насколько большим, чем простая милость, был этот дар Богини.
   Этот обоюдоострый дар. Она перевела взгляд на всадника. Он был  очень
похож на своего отца и лишь немного на Ливона. Она знала, что ему только
пятнадцать лет, но, увидев это воочию, испытала потрясение Он напоминает
ей Финна, внезапно поняла Ким.
   Очень мало времени прошло с тех пор, как она  позвала  их.  Убывающая
луна едва взошла над восточными  горами.  Ее  серебряный  свет  коснулся
серебряного рога. Рядом с Ким стоял Брок и внимательно смотрел а Фейбур,
татуировка которого слабо светилась, стоял с другой  стороны.  Дальридан
немного отошел назад, в  тень.  Она  не  удивилась,  хотя  это  ее  тоже
опечалило. Эта встреча должна быть трудной для изгнанного Всадника. Но у
нее не было выбора. Как нет выбора сейчас, а в глазах  мальчика  таилась
еще более глубокая причина для печали.
   Он сидел молча и ждал, когда она заговорит.
   - Прости меня, - от всего сердца попросила прощения  Ким.  -  Я  имею
некоторое представление о том, как это влияет на тебя.
   Он нетерпеливо вскинул голову, тем же жестом, что и брат.
   - Откуда ты знаешь ее имя? - спросил он тихо, потому  что  неподалеку
раздавался смех, но с вызовом. Она услышала в  его  голосе  одновременно
гнев и тревогу.
   Она созналась в собственном могуществе.
   - Ты оседлал дитя Пендаранского леса и блуждающей  луны,  -  ответила
она. - Я - Ясновидящая, я ношу на пальце Блуждающий Огонь. Я  прочла  ее
имя в Бальрате, Табор. - И еще оно ей приснилось, но этого  она  ему  не
сказала.
   - Больше никто не должен знать ее имя, - сказал он. - Никто на свете.
   - Это не так, - возразила она. - Гиринт знает.  Шаманы  всегда  знают
имена тотемов.
   - Он не такой, как все, - ответил Табор несколько неуверенно.
   - Я тоже, - сказала Ким как можно мягче. Он был очень  молод,  а  его
прекрасное создание  боялось.  Ким  понимала,  что  они  чувствуют.  Она
ворвалась вместе со своим кольцом в абсолютно закрытые от всех отношения
этих двоих. Она понимала, но ночь, которую она видела во сне, проходила,
и она не знала, есть ли у нее время убедить их должным образом, не знала
даже, что сказать.
   Табор ее удивил. Возможно, он был слишком  молод,  но  он  был  сыном
авена и сидел верхом на подарке Даны. Спокойно и просто он произнес:
   - Хорошо. Что мы должны делать в Кат Миголе?
   Убивать, разумеется. И расплачиваться за это.  Можно  ли  сказать  об
этом просто? Ким не знала таких  слов.  Она  рассказала  им,  кто  здесь
находится и что происходит, и, еще не закончив  говорить,  увидела,  как
крылатое создание подняло голову, и его рог засиял еще ярче.
   Больше говорить было не о чем. Табор кивнул  ей  головой,  один  раз;
затем  он  и  то  создание,  на  котором  он  сидел  верхом,   казалось,
изменились, слились  в  одно  целое.  Ким  стояла  близко,  и  она  была
Ясновидящей. Она уловила обрывок их молчаливого диалога: "Светлая  моя",
услышала она, и еще - "Мы должны убивать", и в последнюю секунду,  перед
тем как она взлетела, - "Только ты и я, в самом конце".
   Затем они снова поднялись в воздух, и  крылья  творения  Даны  широко
распахнулись, она развернулась, убийственно сияющая,  молнией  сверкнула
над плато, и внезапно слуги Тьмы перестали смеяться.  Три  спутника  Ким
уже бежали на свой наблюдательный пункт, и она поспешила вслед  за  ними
со всей доступной ей быстротой, спотыкаясь о камни и валуны.
   Оттуда она смотрела и удивлялась, насколько  поразительно  грациозной
может быть смерть. Снова и снова нимфа Имрат взмывала вверх и  бросалась
вниз, ее рог, на котором теперь возникло острое лезвие, колол  и  рубил,
пока его серебро не оказалось настолько залитым  кровью,  что  приобрело
цвет остального тела. Один из громадных ургахов возник перед ней, занеся
над головой двуручный меч. Со сверхъестественным искусством дальри Табор
на полной скорости повернул в воздухе своего "коня" вверх и в сторону, а
острый край рога раскроил макушку головы ургаха. Все происходило  именно
так. Они были элегантны, стремительны и абсолютно смертоносны.
   И это разрушало их обоих, Ким это знала.
   Столько горя, и нет времени справиться с  ним:  на  ее  глазах  нимфа
Имрат снова взмыла в  воздух  и  направилась  на  восток,  к  следующему
костру.
   Один из цвергов лишь притворялся мертвым. Он быстро вскочил и побежал
через плато на запад.
   - Мой, - спокойно бросил Фейбур. Ким обернулась. Она увидела, как  он
достал стрелу и прошептал что-то над ее длинным древком. Видела, как  он
вложил ее в лук, натянул тетиву, как стрела мелькнула  в  лунном  свете,
вонзилась в горло бегущего цверга и свалила его на бегу.
   - За Эриду, - произнес Брок из Банир  Тала.  -  За  народ  Льва.  Это
начало, Фейбур.
   - Начало, - тихо повторил Фейбур.
   Больше ничего на  плато  не  шевелилось.  Костры  продолжали  пылать,
потрескивание огня осталось единственным звуком. Из-за хребта доносились
далекие вопли, но, пока она осторожно спускалась по каменистому склону к
пещерам, эти звуки тоже внезапно смолкли. Ким инстинктивно подняла глаза
как раз вовремя, чтобы увидеть, как Имрат снова взлетела и понеслась  на
север, к последнему костру.
   Осторожно выбирая дорогу среди трупов и обходя обжигающее пламя  двух
костров, она подошла к большей из двух пещер.
   Она находилась здесь и сделала то, для чего пришла  сюда,  но  у  нее
почти не осталось сил, и у нее все болело, и не время  было  радоваться.
Особенно перед лицом того, что здесь  произошло  раньше,  в  присутствии
этих двух обугленных тел на кострах. Она взглянула на кольцо  на  правой
руке: Бальрат погас и умолк. Но это еще не конец. Во сне она видела, как
он пылал на этом плато. Сегодня ночью предстояло  пережить  еще  что-то.
Она не знала, что именно, но действие волшебных сил еще не закончилось.
   - Руана, - крикнула Ким, - с тобой говорит  Ясновидящая  Бреннина.  Я
пришла на звуки спасительной песни, и вы свободны.
   Она ждала, и трое мужчин вместе с ней. Единственные звуки  доносились
из костров. Порыв ветра бросил ей на глаза прядь волос;  она  отвела  ее
назад. Затем поняла, что этот ветер  подняла  снижающаяся  Имрат.  Табор
направил ее вниз и остановил за их спинами.  Ким  оглянулась  и  увидела
темную кровь на роге. Тут из пещеры донесся шум, и она снова повернулась
ко входу.
   Из темноты арки, из завесы дыма  появились  параико.  Сначала  только
двое, один нес тело второго на руках. Человек,  появившийся  из  дыма  и
стоящий перед ними, был вдвое выше длинноногого Фейбура  из  Эриду.  Его
волосы были такими же белыми, как у Кимберли, и длинная борода тоже. Его
одежды тоже были некогда белыми, но  сейчас  они  были  покрыты  пятнами
дыма,  пыли  и  болезней.  Даже  несмотря  на  все   это,   он   излучал
торжественность и величие, которые заставляли  отступить  время.  В  его
взгляде, скользящем по плато, Ким прочла древнюю, невыразимую  боль.  По
сравнению  с  этой  болью  ее   собственные   беды   казались   пустыми,
преходящими.
   Он повернулся к ней.
   - Мы приносим благодарность, - сказал он. Голос его звучал тихо и  не
соответствовал такой громадной фигуре. - Я - Руана. Когда те из нас, кто
еще жив, соберутся вместе, мы должны совершить Каниор по  умершим.  Если
хотите, можете назвать одного из вас,  который  присоединится  к  нам  и
попросит отпущения грехов за всех вас, совершивших кровавые деяния  этой
ночью.
   - Отпущение? - проворчал Брок из Банир Тала. - Мы спасли вам жизнь.
   - Пусть даже так, - ответил Руана. Произнося  эти  слова,  он  слегка
пошатнулся. Дальридан  и  Фейбур  бросились  вперед,  чтобы  помочь  ему
опустить свою ношу. - Стойте! - воскликнул Руана. - Бросьте оружие,  вам
грозит смертельная опасность.
   Они поняли и кивнули. Дальридан бросил стрелы и меч, и Фейбур  сделал
то же самое. Потом они снова подошли и, напрягая все силы, помогли Руане
мягко опустить на землю второго великана.
   Начали подходить другие параико. Из пещеры Руаны вышли  две  женщины,
поддерживая с двух сторон мужчину. Всего шестеро вышло из другой  пещеры
и опустились на землю, как только вышли  из  облака  дыма.  Взглянув  на
восток, Ким увидела первых великанов из пещеры за кряжем, приближающихся
к их плато. Они шли очень медленно, некоторых несли на руках.  Никто  из
них не разговаривал.
   - Вам нужна пища, - обратилась она  к  Руане.  -  Чем  мы  можем  вам
помочь?
   Он покачал головой.
   - После. Сначала должен быть Каниор, его откладывали  так  долго.  Мы
совершим обряд, как только все соберутся.
   С северо-востока подходили еще великаны, от  четвертого  костра,  они
двигались с той же медленной осторожностью, экономя  силы,  и  в  полном
молчании. Все были одеты в белое, как Руана. Он не был ни самым  старым,
ни самым крупным  из  них,  но  говорил  только  он  один,  а  остальные
собирались вокруг того места, где он стоял.
   - Я не предводитель, - сказал он, словно читая мысли Ким. - Среди нас
нет предводителя с тех пор, как Коннла нарушил закон и создал Котел.  Но
я буду петь Каниор и совершать бескровные обряды.
   Его голос звучал бесконечно мягко. Но  именно  этот  великан  обладал
достаточной силой, чтобы обнаружить  Ким  в  самой  сердцевине  замыслов
Ракота, достаточной силой, чтобы защитить ее там.
   Руана оглядел подошедших.
   - Это все? - спросил он.
   Ким оглянулась. Трудно было разглядеть среди  теней  и  дыма,  но  на
плато собралось примерно двадцать пять параико. Не больше.
   - Это все, - сказала одна из женщин.
   - Все.
   - Все, Руана, - откликнулся третий голос,  полный  печали.  -  Больше
никого  из  нас  не  осталось.  Совершай  Каниор,  который   так   долго
откладывался, чтобы наша сущность не изменилась и Кат Миголь не  лишился
своей святости.
   И в это мгновение Ким охватило дурное предчувствие, словно  сплетения
темной паутины ее вещего сна стали проясняться. Она  почувствовала,  как
ее сердце сжалось в комок, а во рту пересохло.
   - Хорошо, - ответил Руана. А  затем  снова  обратился  к  ней,  очень
учтиво:
   - Не хочешь ли ты выбрать человека, который присоединится к  нам?  За
то, что вы совершили, это будет позволено.
   Ким ответила дрожащим голосом:
   - Если необходимо искупление, то искупить  грехи  должна  я  сама.  Я
совершу бескровные обряды вместе с вами.
   Руана посмотрел на нее с высоты  своего  огромного  роста,  потом  по
очереди обвел взглядом всех остальных. Ким  услышала,  что  нимфа  Имрат
беспокойно шевельнулась у нее за спиной под тяжестью взгляда великана.
   - Ох, Дана, - произнес Руана. Это  не  было  молитвенным  призывом  к
Богине. Эти слова были обращены к ней, как к равной. Слова упрека, слова
печали. Он снова повернулся к Кимберли.
   - Ты говоришь истину, Ясновидящая. Думаю, это  твое  место.  Крылатое
существо не нуждается в прощении,  ведь  она  делала  то,  для  чего  ее
создала Дана, хотя я горько сожалею о ее рождении.
   И снова Брок бросил ему вызов, устремляя взгляд высоко вверх.
   - Это ты нас призвал, - сказал гном. - Ты пел свою песнь Ясновидящей,
и в ответ мы пришли. Ракот вышел на свободу в Фьонаваре, Руана  из  рода
параико. Ты предпочел бы, чтобы мы  все  спрятались  в  этих  пещерах  и
отдали ему власть над миром? - Эти страстные слова прозвенели  в  горном
воздухе.
   Собравшиеся вокруг параико тихо зароптали.
   - Ты призвал  их,  Руана?  -  Это  был  голос  той  женщины,  которая
заговорила первой, из пещеры за кряжем.
   Продолжая смотреть на Брока, Руана ответил:
   - Мы не умеем ненавидеть. Если бы Ракот, чей голос я слышал во  время
своего пения, полностью исчез из повести времени, сердце мое пело бы  до
самой смерти. Но  мы  не  можем  воевать.  В  нас  есть  лишь  пассивное
сопротивление.  Это  часть  нашей  природы,  так  же  как   убийство   и
грациозность сплелись в этом создании,  которое  прилетело  спасти  нас.
Измениться означало бы покончить с нашей сущностью,  лишиться  проклятия
крови, подаренного нам Ткачом в качестве компенсации и для защиты. С тех
пор, как Коннла связал заклятием Оуина и создал Котел,  мы  не  покидали
пределов Кат Миголя.
   Его голос звучал по-прежнему тихо, но стал более низким,  чем  тогда,
когда он впервые вышел из пещеры; этот  голос  уже  почти  стал  пением,
которое, как знала Ким, сейчас начнется. И еще что-то надвигалось, и она
начинала понимать, что это такое.
   - У нас свои отношения со смертью, - сказал Руана, - и  они  такие  с
тех пор, как наши нити появились в Гобелене Фьонавара.  Ты  знаешь,  что
пролить нашу кровь означает накликать смерть и проклятие.  Но  есть  то,
чего ты не знаешь. Мы прятались в этих гоpax, потому что  больше  ничего
не могли сделать, будучи теми, кто мы есть.
   - Руана, - снова раздался голос женщины, - ты их призвал?
   И теперь он повернулся к ней, медленно, словно на  плечах  его  лежал
тяжкий груз.
   - Да, Иера. Мне очень жаль. Я буду петь об этом в Каниоре и молить  о
прощении с помощью обрядов. Если я его не получу, то покину Кат  Миголь,
как когда-то Коннла, чтобы грех пал только на меня.
   Затем он поднял руки высоко над головой  в  лунном  свете,  и  больше
слова не звучали, потому что начался Каниор.
   Это была траурная песнь и волшебное заклинание. Она была невообразимо
древней, ибо параико жили во Фьонаваре еще задолго  до  того,  как  Ткач
вплел в ткань Гобелена нити светлых альвов или гномов, и проклятие крови
было частью их природы с  самого  начала,  как  и  Каниор,  который  его
хранил.
   Он начинался с тихого напева без слов, почти ниже порога  слышимости,
исходившего из уст великанов,  собравшихся  вокруг  Руаны.  Он  медленно
опустил руки и жестом пригласил Ким подойти и встать рядом  с  ним.  Она
увидела, что в окружающем их кольце  освободили  место  для  Дальридана,
Фейбура и Брока. Табор и его крылатое  создание  остались  за  пределами
кольца.
   Руана опустился на колени и знаком приказал Ким сделать то же  самое.
Он сложил руки на коленях - и вдруг оказался в ее мыслях.
   "Я понесу мертвых, - услышала она в себе его голос.  -  Кого  ты  мне
дашь?"
   Биение ее сердца замедлялось,  подчиняясь  медленному  ритму  звуков,
несущихся от окружающих их параико. Ее руки на коленях слегка задрожали.
Она крепко сжала их и дала ему Кевина, а потом Исанну. Поведала, кто они
и что совершили.
   Выражение лица Руаны не изменилось, он не шевельнулся, но  глаза  его
слегка расширились, когда он понял то, что она  ему  послала,  а  затем,
мысленно, не вслух, он сказал ей:
   "Я их принял, они достойны. Оплакивай их вместе со мной".
   Затем громко запел похоронный плач.
   Ким никогда не могла забыть то мгновение. Даже несмотря  на  то,  что
последовало за ним,  воспоминание  о  Каниоре,  его  печаль  и  чистота,
остались ясными в ее памяти.
   "Я понесу мертвых", - сказал Руана, и  теперь  он  это  делал.  Своим
богатым оттенками голосом он собрал их обоих, Кевина и Исанну, и ввел  в
круг тех, кого оплакивал. Песнь  без  слов  разрасталась,  и  его  пение
вплеталось в нее, нитью в ткань из звуков, имена улетали в ночные  горы,
и в кругу начали появляться образы параико, погибших в пещерах:  Тайери,
Кироа, Хиневай, Кайлеа и еще многие, очень многие.  Все  они  собирались
здесь и стояли в том месте, где опустилась на колени Ким, вызванные ради
этого мгновения магией, сотканной пением. Ким рыдала, но слезы  ее  души
лились беззвучно, чтобы ничто не могло нарушить то, что создавал Руана.
   А в тот момент он проник еще глубже, потребовал еще больше. Его голос
зазвучал еще сильнее, он проник в прошлое, сквозь спутанную ленту лет, и
начал собирать параико с самого начала дней, всех,  которые  жили  своей
мирной  жизнью,  не  проливали  ничьей  крови,   прожили   полную   меру
отведенного им времени, умерли и были оплаканы.
   И сейчас снова их оплакивали, Когда Руана в Кат Миголе  дотянулся  до
них, раздвинув границы своей могучей души, чтобы обнять всех погибших  в
бойне среди костров той ночи. Стоя на коленях так близко  от  него,  Ким
смотрела сквозь льющиеся слезы, как  он  это  делал.  Смотрела,  как  он
пытается найти утешение в этом горе,  подняться  над  тем,  что  с  ними
сделали, подтвердить величие сущности параико. Это был Каниор  Каниоров,
плач по каждому из умерших.
   И он своего добился. Один за  другим  они  приходили,  призраки  всех
параико из всех времен, в последний  раз  собирались  толпой  в  широком
кругу оплакивающих, в эту ночь глубочайшего сожаления о  самом  страшном
уроне, нанесенном их народу. Ким поняла тогда, откуда берутся  сказки  о
призраках в Кат Миголе так как в  этом  месте  действительно  появлялись
призраки, когда исполнялись обряды Каниора. А в ту ночь перевал в  горах
воистину превратился в царство  мертвых.  Они  продолжали  приходить,  и
Руана рос, принуждая свою душу стать такой огромной, чтобы дотянуться до
них и унести их всех в своей песне.