м нажимом, -  что  я  не
пил и не ел целых три дня. Неужели не найдется...
   От неожиданности Джаэль так и застыла, глядя на  него,  потом  быстро
подошла к низенькому столику у дальней стены и налила  ему  целую  чашку
чуть теплого бульона. Однако он не смог  принять  у  нее  чашку  -  руки
слушаться пока не желали - и решил, что сейчас она пошлет за  кем-нибудь
из своих серых помощниц, однако она, испытывая явную неловкость, присела
на краешек его постели и стала кормить его сама.
   Он молча пил бульон, потом устало откинулся на подушки, и она  хотела
уже встать,  но  вдруг  с  выражением  брезгливого  отвращения  на  лице
наклонилась и рукавом своего белого одеяния отерла ему кровь с лица.
   И сразу вскочила, и  снова  воздвиглась  у  его  постели,  царственно
высокая, с пламенеющими в свете свечи волосами.  И  Пол,  глядя  на  нее
снизу вверх, вдруг сам смутился.
   - А почему, - спросил он, - я здесь?
   - Я прочитала тайные знаки.
   - Ты не ожидала, что найдешь меня живым?
   Она покачала головой.
   - Нет, но то была уже третья ночь, и когда взошла красная луна...
   Он понимающе кивнул. Потом спросил:
   - Но тогда зачем же... тебе-то было беспокоиться?
   Она сердито сверкнула глазами:
   - Не изображай невинного младенца! Грядет война. Ты понадобишься.
   У него болезненно сжалось сердце.
   - Что ты имеешь в виду? Какая война?
   - Ты разве не знаешь?
   - В последние три дня ко мне что-то с  донесениями  не  приходили,  -
раздраженно заметил он. - Что-нибудь случилось?
   Должно быть, это стоило Джаэль  немалых  усилий,  но  заговорила  она
ровным тоном:
   -  Вчера  взорвалась  Рангат.  И  выпустила  в  небо  огненную  руку.
Сторожевой Камень распался на куски. Ракот на свободе.
   Он похолодел.
   - И еще: наш король умер, - прибавила она.
   - Это я знаю, - сказал он. - Я слышал колокольный звон.
   И тут лицо  Джаэль  вдруг  исказилось;  какая-то  невысказанная  мука
таилась в ее глазах.
   - Есть и еще кое-что, - сказала  она.  -  На  светлых  альвов  напали
цверги. И волки. Они устроили засаду. Их  было  очень  много!  У  альвов
гостила твоя подруга, Дженнифер. Мне очень жаль, но цверги захватили  ее
в плен и увезли на север. Точнее, ее унес на спине черный лебедь.
   Вот оно что! Пол снова закрыл глаза, чувствуя, как  это  новое  бремя
наваливается на него, грозя раздавить. Видимо, от этого бремени ему  уже
никогда не избавиться... Стрела Бога. Копье Бога. На три ночи и навсегда
- так сказал тогда король. Король умер, а Джен...
   Он снова посмотрел на жрицу:
   - Теперь я понимаю, почему Морнир отослал меня назад.
   И Джаэль, как бы нехотя, кивнула и прошептала:
   - Дважды Рожденный.
   Он не понял и вопросительно посмотрел на нее.
   - Так говорили когда-то, - пояснила она по-прежнему шепотом, -  очень
давно: "Повелителем Древа Жизни может стать только тот, кто  был  рожден
на этот свет дважды".
   Вот так, в святилище Богини, при  свете  свечей,  Пол  Шафер  впервые
услыхал эти слова.
   - Но я его об этом не просил, - прошептал он.
   Она казалась сейчас особенно красивой и удивительно похожей на  пламя
свечи. И так же способна была обжечь:
   - Хочешь, чтобы я тебя пожалела?
   Он лишь устало усмехнулся в ответ.
   - Вряд ли, - сказал он, и улыбка его стала  чуть  шире.  -  А  скажи,
почему тебе намного легче ударить беззащитного человека, чем всего  лишь
вытереть кровь с его лица?
   Ответила она быстро, готовой формулой, но Пол  заметил  в  ее  глазах
смущение:
   - Богиня иногда способна быть милостивой, но доброта ей несвойственна
совсем.
   - Так вот какой ты ее знаешь? - сказал он. - А что, если  я  расскажу
тебе, что прошлой ночью она выразила по отношению ко  мне  столь  нежное
сочувствие, что просто слов  нет,  чтобы  об  этом  поведать?  -  Джаэль
молчала. - Разве мы с тобой прежде всего не люди? Просто двое людей,  на
плечи которых легло тяжкое бремя? Разве мы не могли бы помочь друг другу
это бремя нести? Разве ты  в  первую  очередь  не  Джаэль,  а  уж  потом
Верховная жрица?
   - А вот тут ты ошибаешься! - прервала она его.  -  Я  всего  лишь  ее
жрица. И другой меня попросту не существует.
   - Что ж, это очень печально.
   - Что ты понимаешь, ты всего лишь мужчина! - сердито ответила Джаэль,
повернулась и вышла из комнаты, и Пол был донельзя  ошеломлен  тем,  что
успел заметить в ее сверкающих очах.
 
*** 
 
   Большую часть ночи Ким провалялась без сна,  болезненно  ощущая  свое
одиночество и присутствие в этой комнате второй, пустой,  кровати.  Даже
под крышей, за закрытыми дверями и окнами бальрат, отвечая  свету  луны,
светился так ярко, что разные предметы - ветка за окном,  покачивавшаяся
под дождем, ее собственные растрепанные седые волосы, незажженная  свеча
у кровати - отбрасывали на стену тени. Но Джен, Джен в комнате не  было,
и тени она не отбрасывала. И сколько  Ким  ни  пыталась,  совершенно  не
представляя пределов своего могущества, определить, где  может  быть  ее
подруга, сколько ни пробовала унестись мысленно в дикие просторы севера,
она так и не видела там ничего, кроме тьмы.
   Когда же свет  камня  несколько  померк  и  превратился  в  крошечный
красный огонек у нее на пальце, она поняла,  что  луна  зашла,  а  стало
быть, уже очень поздно и до рассвета осталось совсем немного. Ким устало
уронила голову на подушку и стала мечтать об исполнении одного  желания;
она и не подозревала раньше, что такое желание может у нее возникнуть.
   "Теперь твой жизненный путь навсегда связан с  твоими  снами"  -  так
сказала тогда Исанна, и Ким все еще слышала эти ее слова,  погружаясь  в
этот давно знакомый ей сон.
   Теперь она узнала и это место и могла бы сказать, где лежат на  земле
эти разбитые каменные своды, и кто погребен под ними, кто ожидает, чтобы
она его воскресила.
   Но это был не он, не тот, кого она искала. Иначе все было бы  слишком
легко, слишком просто. Нет, та тропа была куда темнее, чем теперешняя, и
тогда ей снилось, что она идет меж мертвыми. Это она теперь понимала,  и
это было очень печально. Впрочем, знала она и то, что Боги так отнюдь не
считают. "Грехи грешивших", - раздался шепот у нее в ушах, и она  узнала
приснившееся ей место и почувствовала, как  поднимается  ветер,  как  он
раздувает ей волосы - ее седые волосы!
   Путь к великому Воину вел через могилу, где покоились кости его отца,
никогда не видевшего своего сына живым.
   Кто она такая, что должна знать все это?!
   А потом она вдруг оказалась в очень знакомом  месте,  где  удивляться
было нечему - в той подземной комнатке, в домике Исанны, где по-прежнему
сияли в шкафу Венец Лизен и кинжал Колана, где умерла ясновидящая. И  не
просто умерла. И Исанна была сейчас рядом с Ким, у нее в душе,  ибо  Ким
откуда-то знала, какую книгу взять, и какую страницу открыть, и какое из
заклятий, начертанных  на  старинном  пергаменте,  способно  поднять  из
могилы мощи отца и оживить его, и заставить  его  произнести  вслух  имя
сына, чтобы  имя  это  узнал  и  тот,  кому  ведомо,  где  именно  нужно
произнести заклятие... И нигде больше не находила она мира и покоя, даже
в собственной душе, и нечем ей было поделиться с другими, ибо на руке  у
нее светился красным камень войны. И это ей  придется  отныне  тревожить
покой мертвых, а тех, кто еще не умер, заставлять идти  навстречу  своей
судьбе.
   Да кто же она такая, что должна делать все это?!
 
*** 
 
   С  первыми  проблесками  солнца  она  потребовала,  чтобы  ее   снова
проводили на берег озера. Под дождем. Сопровождал ее  вооруженный  отряд
из тридцати человек - одно из подразделений Северного гарнизона, которым
до своей ссылки командовал  Айлерон.  Ехали  они  быстро.  У  последнего
поворота тропы все еще валялись тела убитых Айлероном цвергов.
   - Это он один всех положил? - с  благоговением  спросил  ее  командир
отряда, когда они проезжали мимо.
   - Да, - ответила она.
   - И это он будет нашим королем?
   - Да, - ответила она.
   Они остались ждать ее на берегу. Она вошла  в  дом  и  спустилась  по
знакомой лесенке навстречу сиянию Венца, но к нему даже не прикоснулась,
а подошла к столу и открыла одну из лежавших там книг. Ах какой  восторг
и ужас одновременно испытала она, ибо совершенно точно знала, что и  где
нужно искать! Она открыла нужную страницу и медленно  прочла  те  слова,
которые ей предстояло произнести.
   И только тут узнала она о том заветном, никому не ведомом  месте.  То
нагромождение камней оказалось лишь отправной точкой.  И  путь  от  этих
камней предстоял еще неблизкий, хотя теперь уже  он  был  ей  совершенно
ясен. Поглощенная решением этой новой задачи, опутанная  тайными  нитями
времени и пространства, она, ясновидящая Бреннина, медленно поднялась по
лестнице  и  вышла  из  дома.  Люди  Айлерона  ждали   ее   на   берегу,
выстроившись, готовые немедленно отправиться в путь.
   Да, пора было возвращаться.  Слишком  многое  нужно  было  успеть.  И
все-таки она задержалась там  еще  немного,  походила  по  дому,  лаская
взглядом знакомый очаг,  старый  стол,  травы  в  склянках  с  аккуратно
написанными на них названиями... Некоторые названия она прочитала вслух,
а из одной склянки даже вытащила пробку и понюхала содержимое. Впереди у
нее, ясновидящей Бреннина, было столько дел, и она прекрасно это  знала,
но все же медлила, точно пробуя свое теперешнее одиночество на вкус.
   На вкус оно оказалось горько-сладким, и она решила наконец  выйти  из
дома. Но вышла не к озеру, а через заднюю дверь - прямо во  двор,  желая
еще несколько минут побыть в одиночестве, вдали от ожидавших ее  солдат.
Вдруг на склоне холма показались трое всадников, явно не желавшие, чтобы
их кто-нибудь заметил. И в одном из этих всадников Ким узнала...  о  да,
она сразу узнала его! И поняла, что, несмотря на все горести  и  заботы,
свалившиеся вдруг на нее, радость в ее душе  расцветает  подобно  яркому
цветку в лесной чаще. Подобно красному банниону.
 
*** 
 
   Айлиля дан Арта хоронили под дождем. От дождевых струй,  бежавших  по
стеклу, стали темными дивные витражи Делевана в Большом зале дворца, где
лежал покойный король - в белом с золотом одеянии, с мечом на  груди,  и
рукоять меча  крепко  сжимали  его  сильные,  но  теперь  скрюченные  от
старости пальцы. Капли дождя тихо падали на роскошное тканое  покрывало,
которым были укрыты носилки с телом короля,  когда  самые  знатные  люди
Бреннина, приехавшие в Парас-Дерваль на праздник и задержавшиеся там для
участия в похоронах и подготовки к войне, несли эти носилки из дворца  к
Храму, где короля Айлиля встречали жрицы Богини. Дождь  падал  на  купол
древнего святилища, когда Джаэль отправляла предписанный Богиней-матерью
похоронный обряд, дабы Великий  правитель  Бреннина  смог  теперь  снова
вернуться в ее обитель.
   Ни единого мужчины не было в том  святилище.  Пола  Лорин  уже  увез.
Джаэль очень надеялась тогда, что Лорин будет потрясен тем, что Пол  жив
и находится у нее, однако ее постигло глубокое разочарование, ибо маг не
выказал ни малейшего удивления по этому поводу. И ей  пришлось  скрывать
свое  замешательство,  когда  он,  не  требуя  объяснений,   почтительно
склонился перед Дважды Рожденным.
   Ни единого мужчины не было в том святилище, кроме  покойного  короля,
когда жрицы подняли огромный топор, вынув страшное оружие из его гнезда,
и никто не видел, что они сделали после этого. Они никогда не  шутили  с
Даной и всегда выполняли все ее требования, когда она вновь  забирала  к
себе свое дитя, давно отпущенное ею самой в этот мир - отпущенное,  дабы
пройти извилистой тропой жизни, которая всегда в итоге приводит назад, к
ней, к Дане.
   Здесь,  неподалеку  от  святилища,  предстояло  Верховной   жрице   и
похоронить  короля  Бреннина,  так  что  она,  завершив  обряд,   повела
похоронную процессию дальше, выйдя из Храма под  дождь  вся  в  белом  с
головы до ног и резко выделяясь среди одетых в черное людей,  и  мужчины
вновь подняли носилки на плечи и понесли Айлиля  следом  за  нею  в  тот
склеп, где всегда обретали вечный покой Верховные правители страны.
   Находился склеп к востоку от дворца и  чуть  севернее  самого  Храма.
Похоронная процессия вытянулась по тропе. Впереди шла Джаэль с ключом от
склепа в руках, за ней несли носилки, за которыми в  полном  одиночестве
следовал светловолосый Дьярмуд, законный наследник престола, а за ним  -
толпа знатных и не очень жителей Бреннина. В этой толпе шел, опираясь на
плечи провожатых, и повелитель светлых альвов из Данилота, а также - два
Всадника дальри, и еще - трое  чужеземцев,  представителей  иного  мира:
двое мужчин, один высокий и темноволосый, а  второй  совсем  светлый,  и
молодая женщина с седыми волосами. Простой люд выстроился вдоль тропы  в
шесть рядов, невзирая на  дождь,  и  все  почтительно  кланялись  своему
покойному королю, когда его проносили мимо.
   А когда процессия  приблизилась  к  высоким  воротам  склепа,  Джаэль
увидела, что ворота распахнуты и в них стоит человек,  одетый  в  траур.
Человек явно ждал их, и она сразу поняла, кто это.
   - Несите его сюда, - сказал Айлерон, - и  пусть  мой  отец  упокоится
наконец подле моей матери, которую он так любил.
   Джаэль чуть замешкалась, стараясь скрыть охватившее  ее  волнение,  и
услышала, как чей-то знакомый голос ответил Айлерону:
   - Добро пожаловать домой,  изгнанник!  -  Дьярмуд  сказал  это  почти
ласково, и в голосе его не слышалось ни малейшего  удивления.  Он  ловко
обошел застывшую перед воротами Джаэль, подошел к брату и поцеловал  его
в щеку. - Ну что, проводим отца в последний путь? Пусть идет - к ней!
   Это  было  совершенно  не  правильно!  Здесь  право   первого   слова
принадлежало только ей, Верховной жрице, однако  Джаэль  опять  невольно
поддалась  странному  волнению,  видя  перед  собой  обоих   принцев   -
темноволосого  и  светловолосого,  изгоя  и  избранника.  И  Айлерон   с
Дьярмудом бок о бок вошли в ворота склепа, и по толпе провожавших короля
в последний путь пробежал почтительный ропот, сопровождаемый непрерывным
шумом дождя.
   А на выступе холма над склепом стояли трое, внимательно  наблюдая  за
происходящим внизу. Один еще до захода солнца должен  был  стать  Первым
магом Бреннина, второй когда-то давным-давно, на рассвете, стал  королем
гномов, а третий, сумев ценою  собственной  жизни  вызвать  спасительный
дождь, был отправлен великим Морниром обратно в этот мир.
 
*** 
 
   - Мы собрались здесь, - начал Горлас,  поднявшись  на  ступеньку,  но
предусмотрительно остановившись на целых две ступени ниже самого  трона,
- в печальную и тревожную минуту.
   Да, в тот день в Большом зале дворца,  созданном  гениальным  Томазом
Лалом, собрались самые знатные и могущественные люди Бреннина.  Не  было
только одного. Всадников дальри и Дейва, успевших на похороны по  чистой
случайности, приветствовали честь по чести, но на это  высокое  собрание
не пригласили, проводив в  отведенные  им  покои.  И  даже  Брендель  из
Данилота не присутствовал там, ибо то, что происходило сейчас в  Большом
зале дворца, касалось только самого Бреннина.
   - В любое другое время в королевстве,  разумеется,  был  бы  объявлен
многодневный траур, дабы  оплакать  нашу  великую  утрату,  -  продолжал
Горлас,  видя,  что  Джаэль  не  собирается  опротестовывать  его  право
говорить первым. - Но сейчас настали иные  времена.  И  нам  необходимо,
посоветовавшись, как можно скорее принять решение и выйти из этого  зала
во главе с новым королем, способным объединить нас и повести...
   - Погоди-ка, Горлас. Сперва Лорина  нужно  дождаться.  -  Это  сказал
Тейрнон, поднимаясь и вставая рядом с Бараком и Мэттом Сорином.  Ну  вот
вам уже и первые неприятности, подумал Горлас, а ведь собрание даже  еще
и не начиналось толком.
   - Ну естественно, - недовольно пробурчала Джаэль. -  Хотя,  по-моему,
это его прямая обязанность - быть  на  подобном  собрании  вовремя.  Все
давно собрались, и мы уже достаточно долго ждали, и...
   - И подождем еще! -  решительно  заявил  Мэтт  Сорин.  -  Как  ждали,
например, тебя. - Это было сказано исключительно неприязненным тоном,  и
Горлас даже обрадовался, что под горячую руку Мэтту попалась  Джаэль,  а
не он сам.
   - А где запропастился  наш  Серебряный  Плащ?  -  спросил  Ньявин  из
Сереша.
   -  Должен  вот-вот  подойти.  Просто  обстоятельства  вынуждают   его
двигаться очень медленно и осторожно.
   - Это почему же? - спросил Дьярмуд. К этому времени он  уже  перестал
метаться у дальней стены зала, как раненый зверь, и подошел к трону.
   - Подождите, сами увидите. - Вот и все, что ответил гном.
   Горлас уже собрался было возмутиться, но его снова опередили.
   - Нет, ждать мы не будем, - твердо заявил Айлерон. -  При  всей  моей
любви к Лорину  я  ждать  отказываюсь.  Да  и  обсуждать-то,  собственно
говоря, нечего.
   Ким  Форд,  присутствовавшая  на  собрании   в   качестве   новой   и
единственной ясновидящей Бреннина, увидела, как Айлерон быстро подошел к
трону и встал рядом с Горласом.
   Но на одну ступеньку ВЫШЕ. "Он всегда будет таким, - подумала она.  -
И именно в этом его сила".
   И эта сила, холодная, неколебимая, вновь  стала  ей  очевидна,  когда
Айлерон, оглядевшись, снова заговорил:
   - Когда состоится Большой совет, мудрость Лорина будет нам совершенно
необходима, но сейчас еще не время Совета, что бы вы по этому поводу  ни
думали.
   Дьярмуд  при  первых  же  словах  брата  встал  с  ним  рядом,  своим
безмятежным видом являя яркий контраст ощутимому внутреннему  напряжению
Айлерона, которое казалось Ким похожим на туго свернутую пружину.
   - Я пришел сюда, - сказал Айлерон дан Айлиль странно ровным тоном,  -
чтобы стать королем Бреннина и возглавить наше войско в грядущей  войне.
Этот трон мой! - Он смотрел брату прямо в глаза. - И ради  него  я  убью
любого или же сам умру, но стану королем до того, как  мы  покинем  этот
зал.
   Ледяное молчание, последовавшее за этим безапелляционным  заявлением,
было несколько секунд спустя прервано громкими аплодисментами.  Впрочем,
хлопал только один человек.
   - Ну до чего изящно сказано, дорогой, -  заметил  Дьярмуд,  продолжая
аплодировать. - И как удивительно точно!  -  Он  наконец  опустил  руки.
Сыновья Айлиля смотрели друг  на  друга  в  упор;  казалось,  они  здесь
совершенно одни.
   - Насмешничать легко. - Айлерон, похоже, совсем  не  сердился.  -  Ты
всегда пытался отделаться шутками да насмешками. Но  все  же  постарайся
понять меня, брат! В кои-то веки это не пустячный спор. И я хочу,  чтобы
ты присягнул на верность мне немедленно, прямо в этом зале, иначе  стоит
мне поднять руку - и шестеро лучников, что находятся сейчас на  галерее,
выстрелят прямо в тебя.
   - Нет! - вырвалось у Ким.
   - Что за нелепость! - возмущенно воскликнул  Тейрнон  и  тоже  шагнул
вперед. - Я запрещаю...
   - Мне ты ничего запретить не можешь! - огрызнулся  Айлерон.  -  Ракот
вырвался на свободу! И  одно  это  возлагает  на  меня  слишком  большую
ответственность, чтобы я стал сейчас шутить.
   Дьярмуд вопросительно склонил голову набок,  словно  обдумывая  некое
занятное предложение, а потом спросил - так тихо,  что  с  трудом  можно
было его расслышать:
   - И ты действительно сделал бы это?
   - Да, - ответил  Айлерон,  и  в  голосе  его  не  было  ни  малейшего
колебания.
   - Правда? - снова спросил Дьярмуд.
   - Мне стоило лишь  поднять  руку.  И  я  это  сделаю,  если  ты  меня
вынудишь. Поверь.
   Дьярмуд кивнул, грустно вздохнул и негромко окликнул:
   - Колл!
   - Да, мой принц? - Голос великана донесся откуда-то сверху, с галереи
для музыкантов.
   Дьярмуд поднял голову; лицо его казалось совершенно бесстрастным.
   - Ну и что? - спросил он Колла.
   - Он сказал правду, господин мой, - гневно пробасил великан,  подойдя
к перилам. - Здесь действительно было  семь  человек.  Ты  только  слово
скажи - я их всех прямо