о почти две тысячи лет назад, а Каррис все  еще  стоял  -
самая могучая крепость западной Мистаррии, защита и опора всего запада.
   Город-крепость  располагался  на  острове  в  озере   Доннестгри,   и   к
большинству его стен можно было подобраться только на лодках. В Маттайе же с
лодками было туговато, ибо со всех сторон страна была окружена одной  сушей.
Но и от лодок при осаде было мало толку,  поскольку  стены  возвышались  над
водой на сто футов.
   Стены были оштукатурены и выбелены,  и  человеку,  который  попытался  бы
вскарабкаться на них, не за что было ухватиться и пальцем.
   Со стен же легко было швырять камни и метать стрелы через бойницы. Потому
для обороны их не требовались сильные  воины,  обладающие  дарами.  Желающие
взять Каррис имели на выбор три возможности. Либо заслать лазутчиков,  чтобы
захватить крепость изнутри, либо осадить ее, либо пытаться  пройти  напролом
через три барбикана.
   Захватывали замок всего четыре раза за время его существования. В  других
были и стены потолще и повыше, и артиллерии побольше,  но  ни  один  не  был
столь удачно расположен стратегически.
   Роланд добрался до  последнего,  восьмого  этажа  сторожевой  башни.  Там
смотритель отпер для него тяжелую железную дверь, лестница за  которой  вела
на верх стены.
   Роланд думал, что ему придется поплутать в тумане, отыскивая  свой  пост.
Но туман остался ниже, и, поднявшись на стену, он увидал даже последние лучи
заходящего солнца.
   На зубчатой части стены ему пришлось пробираться среди сидевших в  десять
рядов солдат. Кругом лежали груды  стрел  и  тяжелых  камней.  Под  укрытием
зубцов там и тут спали люди, натянув на себя тонкие одеяла.
   Роланд шел по стене, минуя башню за башней, пока не добрался до  пекарни.
Оттуда пахло горячим хлебом. Сама башня так прогрелась, что люди  разлеглись
вокруг и на крыше, чтобы немного поспать в тепле.
   Тут было  и  вовсе  не  пройти,  и  Роланду  пришлось  ступать  прямо  по
распростертым телам, не обращая внимания на крики и брань.
   Сразу за башней поднимали наверх  и  раздавали  солдатам  еду  -  жареную
баранину, хлеб и свежий сидр. Здесь Роланд то  и  дело  наступал  на  чьи-то
тарелки и только успевал уворачиваться от кружек.
   Пробираясь сквозь толпу, он на ходу ухватил  ломоть  хлеба,  затем  кусок
баранины и положил его на хлеб, как  на  тарелку.  Задувал  холодный  ветер,
чайки летали вокруг, жадно поглядывая на еду у него в руках. Роланд пожалел,
что отдал зеленой женщине свой медвежий плащ.
   "Где-то они сейчас, - подумал он, - что поделывает маленькая Аверан??
   Он отыскал наконец свой пост на южной стене и почти сразу  увидел  барона
Полла. Стена смотрела на озеро, и  поскольку  артиллерийского  огня  с  этой
стороны  не  ожидалось,  между  башнями  не  было  сделано   дополнительного
ограждения. Толстяк-барон забрался на зубец и сидел там,  покачивая  ногами,
похожий на какую-то жутковатую горгулью.
   Роланд никогда бы не осмелился так свеситься со стены. Он боялся  высоты,
и сердце у него захолонуло, когда он увидел своего друга восседающим в столь
шаткой позиции.
   У ног барона клубился туман.
   Над головой его пролетали вороны и голуби.
   Барон тоже увидел Роланда, и лицо его просветлело. Он радостно улыбнулся.
,
   - А, Роланд, дружище, ты-таки добрался! Я  уж  думал,  что  солдаты  Радж
Ахтена пьют сейчас из твоей черепушки за здравие своего лорда!
   - Да нет, - с ухмылкой сказал Роланд. - Они  гнались  за  мной,  пока  не
разглядели, что мозгов у меня всего с орех.  И  решили,  видать,  что  кубок
маловат получится. Помчались за тобой, а меня бросили.
   - Где же ты был целый день? - удивился барон.
   - Блуждал в тумане, - ответил Роланд. Барон посмотрел себе  под  ноги,  в
клубы тумана. И сплюнул.
   - Да уж, ног своих не увидишь. Я-то добрался без особых хлопот, но я  тут
полжизни прожил, места знакомые.
   Роланд подошел к нему, посмотрел на пролетавших птиц.
   - Высоко же мы, прямо как птицы. Похоже, они боятся даже присесть  где-то
на ночь.
   -  Вороны,  -   многозначительно   сказал   барон   Полл.   Правота   его
подтвердилась. Вороны знали, что близится сражение, и ждали добычи.
   Барон посмотрел на ту башню, что была  выше  всех,  кроме  Герцогской,  -
башню грааков. Там сидела целая стая пожирателей падали.
   Роланд вглядывался в туман, дивясь его густоте. Затем  положил  на  зубец
свой щит, разложил на нем, как на блюде, хлеб, мясо  и  кружку  с  питьем  и
приступил к еде. Он вспомнил,  как  Аверан  жаловалась  утром  на  голод,  и
почувствовал  себя  несколько  виноватым.  Девочка,  должно  быть,  все  еще
голодна. Он так и не успел отдать ей собранные орехи - помешали солдаты Радж
Ахтена. Роланд вытащил их из кармана и присоединил к своему ужину.
   Начинало смеркаться. Но на холмах  все  еще  можно  было  разглядеть  три
синеватых туманных  островка,  они  придвинулись  ближе,  и  до  Карриса  им
оставалось около пяти с половиной миль.
   - Какие новости? - спросил Роланд у барона.
   - Новостей мало, одни догадки, - отвечал тот. -  Эти  островки  двигаются
весь день, не останавливаясь. Туда-сюда, как часовые по стене, только иногда
подходят к самому нашему туману и отползают обратно. По-моему, они  караулят
на тот случай, если лорд Палдан решит атаковать.
   - А  может,  они  подходят  близко  для  того,  чтобы  их  солдаты  могли
перебежать? Может, там уже не осталось никого, кроме пламяплетов, и сам Радж
Ахтен в ста ярдах от замка?
   - Может, и так, - сказал барон. - С час назад  в  тумане  лаяли  какие-то
собаки. Боюсь, что это боевые псы Радж Ахтена.  Если  услышишь,  что  кто-то
лезет на стену - шорох там или пыхтение какое - лучше сразу  швыряй  камень.
Хотя, я думаю, даже Неодолимые не станут лезть на такие гладкие стены.
   Роланд хмыкнул и некоторое время молча ел  баранину  с  хлебом.  Сидр  он
сберегал напоследок.
   - Про Голубую Башню - правда? - спросил он наконец.
   Барон хмуро кивнул.
   - Правда. Сейчас каждый десятый из здешних рыцарей ни к черту не годится.
   - А ты?
   - Я-то? Мои Посвященные спрятаны надежно, - сказал барон. -  Я  пока  еще
могу наесться камней и через недельку покакать песком.
   "Хоть какое-то утешение?,  -  подумал  Роланд.  У  барона  не  было  дара
метаболизма и в скорости боя он не мог сравниться с Неодолимыми, но  сила  и
ловкость у него были. А половинка воина рядом все же лучше, чем ничего.
   - И что же мы тут защищаем? -  Роланд  заглянул  в  туман.  Он  не  очень
понимал, для чего они здесь  сидят.  По  оштукатуренной  стене  человеку  не
забраться. Разве что лягушке древесной
   - Да ничего, - сказал барон. - Корабельные доки  -  на  другой,  северной
стороне крепости, там солдаты Радж Ахтена еще могут попытаться прорваться. А
тут - ничего.
   Потом они долго сидели рядом, не разговаривая. С востока  задул  холодный
ветер. Магический туман к западу от замка  стал  редеть,  вытягиваясь  вдоль
низин, словно нашаривая что-то в полях бледными пальцами.
   Этот же ветер начал сдувать голубой туман, скрывавший Неодолимых, и  люди
на стенах, обнаружив наконец присутствие врага, возбужденно загомонили.
   У самого  края  тумана  расхаживали  два  великана  Фрот,  каждый  больше
двенадцати футов ростом. С огромными медными щитами.
   Толком разглядеть их на таком расстоянии было  трудно.  Кто-то  закричал,
что видит еще и боевых псов, и Неодолимых, но Роланду и великаны-то казались
размером с колышек, так что кроме них он никого не увидел.
   На   людей   они   походили   не   больше,   чем   кошки   или    коровы.
Рыжевато-золотистая  шерсть,  косматые  лапы.  Вытянутые,  как  у   лошадей,
огромные морды, острые  зубы,  плоские  круглые  уши.  На  них  были  черные
кольчуги,  прикрывавшие  короткие  хвосты.  В  лапах  они  держали  длинные,
окованные железом шесты.
   Роланд решил, что они похожи на гигантских крыс или  ферринов,  только  в
доспехах и при оружии.
   Великаны повернулись к Каррису и уставились на замок с вожделением.  Один
открыл пасть. И вскоре до  Роланда  донесся  приглушенный  расстоянием  рев.
?Голодные, должно быть, - подумал он, - человечинки хотят?.
   Он  доел  ужин,  забросил  щит  за  спину,  чтобы  тот  защищал  его   от
пронизывающего ветра. За час на стене он успел изрядно закоченеть.
   Когда стемнело, на западе сквозь завесу тумана проступило вдруг  какое-то
красное свечение. Похоже было на пожар, и не маленький.
   - Город горит, Засада Говераили Сеттиким, - встревожено сказал барон.
   Роланд удивился было, зачем враги подожгли город, но тут же и  сообразил.
Пламяплеты принесли его в жертву Силам, которым служили. Это его не особенно
беспокоило. Хотелось только, чтобы огонь был поближе - хоть немного  согреть
руки.
   Вскоре начали загораться города на севере  и  юге,  на  востоке  запылали
высохшие поля.
   Казалось, пламяплеты решили сжечь всю долину.
   В десять часов вечера  с  восточного  берега  озера  Доннестгри  поднялся
голубой воздушный наблюдательный шар в форме граака. Он проплыл над  замком,
темнея на фоне звездного неба, Дальновидцы летели  на  высоте  около  тысячи
ярдов, и достать их стрелой было невозможно даже  из  самого  мощного  лука.
Ветер подгонял шар, и разведчики  пролетели  далеко  на  запад,  прежде  чем
приземлились.
   На всех стенах люди принялись встревожено переговариваться:
   - Они что-то замышляют. Всем быть настороже!
   Здесь уже знали, как пламяплеты  Радж  Ахтена  разрушили  замок  Лонгмот.
Колдуны там вызвали каких-то адских тварей и накрыли город огненной  волной,
которая уничтожила тысячи людей.
   В Каррисе, правда, такое вряд ли могло получиться.  Лонгмот  был  защищен
только рунами земли, а Каррис со всех сторон окружала вода.
   Но при мысли об этом в животе  у  Роланда,  набитом  бараниной,  тревожно
забурчало.
   Кто знает, что могут придумать пламяплеты? Может, они жгут окрестности  с
целью навести такие чары, с которыми не справятся даже чародеи вод.
   Однако время шло, Роланд коченел на ветру, и ничего более не происходило.
В полях и на холмах вокруг Карриса  бушевали  пожары.  За  ночь  еще  дважды
пролетал воздушный шар.
   Люди на стенах рассказывали друг другу всякие байки, пели песни, и ночное
бдение протекало чуть не в праздничной обстановке.
   К трем часам ночи, когда пролетел последний шар, Роланд  совсем  изнемог,
скорчился от холода, отчаянно дрожа и мечтая о каком-нибудь одеяле -  герцог
запретил разводить огонь на стенах, чтобы пламяплеты не могли  обратить  его
себе на пользу.
   Барон проводил взглядом проклятый шар.
   - Фу! - сказал он Роланду. - С  тем  же  успехом  ты  мог  бы  и  поспать
немного. Я разбужу, если что.
   Роланд улегся на спину и закрыл глаза, дрожа от холода. Когда бы не  этот
ужасный холод, может, ему и удалось бы заснуть.
   А так он только задремывал  ненадолго  -  то  порыв  ветра  разбудит,  то
толкнет кто-нибудь впотьмах, проходя мимо. В  очередной  раз  он  проснулся,
когда поблизости заиграла лютня  и  какой-то  весельчак  затянул  длинную  и
весьма непристойную балладу.
   Роланд прислушался сквозь дрему. Речь в песне шла о  вражде  между  двумя
молодцами из Королевской Стражи и об их многочисленных,  порою  опасных  для
жизни попытках досадить друг другу.
   Он  почти  заснул,  когда  зазвучал  очередной  куплет,  в  котором  юный
оруженосец уговорился встретиться с девицей ночью у пруда, однако враг  его,
прознав об этом, устроил так, что юношу вызвали в тот вечер дежурить. А  сам
пошел вместо него на свидание под  покровом  ночной  мглы.  И  Роланд  вдруг
услышал имя...

   Оруженосец бежит вдогон за сэром Поллом,
   А тот в пруду занялся рыбной ловлей,
   Да только вместо окунька
   Красотка плещется в руках,
   И Полл вовсю сверкает задом голым.
   Эх-ой! Даддли-ой!
   Вот история какая - не чудно ли, братец мой?

   Роланд мигом  очнулся  и  сообразил,  что  проспал  почти  всю  песню.  В
следующем куплете оруженосец Боринсон прыгнул  в  пруд  и  поплыл  за  сэром
Поллом, ?кляня его на все лады за рыболовные труды?.
   Бравый оруженосец догнал и  приколотил  ?гадюку?  Полла,  и  ?кабы  смог,
наверняка поджарил вместо Окунька?.

   Однако неверная девица сумела ?беднягу к жизни воротить, да на себе потом
женить - за то, что был спасен ее стараньем?.

   Каждый куплет заканчивался припевом:

   "Эх-ой! Даддли-ой! Вот история какая - не чудно ли, братец мой??

   Роланд посмотрел на барона Полла. Тот выслушивал все это стоически. Да  и
что он  мог  сделать?  Барды  были  летописцами,  и  песни  о  жизни  лордов
исполнялись обычно только с одобрения короля.  Стало  быть,  сын  Роланда  и
барон Полл изрядно рассердили своего короля, раз  в  наказание  бардам  было
разрешено их высмеивать.
   Роланд пожалел, что проспал песню. Он не воспринял всерьез  слова  барона
Полла  о  том,  что  историю  их  вражды  с  Боринсоном  можно  услышать  от
менестрелей. Пожалуй, подобным насмешкам подвергались только самые трусливые
враги короля.
   Но тут его отвлекла другая мысль. ?Вот  история  какая  -  не  чудно  ли,
братец мой...? Ведь теперь и Роланд участвует  в  истории,  и,  может  быть,
когда-нибудь барды споют куплет и про него.
   Тем временем он окончательно замерз и  поплелся  к  хлебопекарне,  откуда
веяло теплом и дразнящим запахом свежего хлеба. Но вокруг башни  уже  лежало
столько народу, что не протолкаешься.
   Роланд вернулся к Поллу, и тот спросил:
   - Ищешь теплое местечко?
   Роланд, не в силах говорить от усталости, только кивнул.
   - Сейчас сделаем, - сказал барон. Он прошел вместе с Роландом  обратно  к
башне и зарычал:
   - Вставайте, вы, бездельники! Марш на свои посты, собаки ленивые, не то я
вас к чертям со стены побросаю!
   Он дал кое-кому пинка, и тут же все разбежались.  Барон  Полл  поклонился
Роланду и, поведя рукою, сказал  угодливо,  как  лакей,  заискивающий  перед
заезжим господином:
   - Ваша постель, сударь.
   Роланд усмехнулся. Ловкач этот барон Полл!
   Он улегся рядом с трубой, стуча зубами от холода, и  она  показалась  ему
даже слишком горячей. Барон Полл вернулся  на  пост.  И  вскоре  народ  стал
прокрадываться обратно и укладываться на нагретые места.
   Роланд надеялся, согревшись, проспать до рассвета.
   Но через полчаса на стене поднялся крик - еще один город на юге заполыхал
факелом. Подняв голову, он увидел барона и других воинов,  смотревших  в  ту
сторону, в глазах у них отражалось далекое зарево. Сил у  него,  однако,  не
было, чтобы любоваться еще одним представлением пламяплетов, и Роланд решил,
что от волны огня, случись ей нахлынуть на замок, самое надежное  укрытие  -
здесь, за каменной трубой.
   Тут он  услышал  раскатившийся  по  небу  низкий  рокочущий  звук.  Стена
задрожала под ним, башня покачнулась. Люди завопили  от  ужаса,  ибо  каждый
решил, что это Радж Ахтен собирается разрушить Каррис силой  своего  Голоса,
как поступил с Лонгмотом, Тал Риммоном и другими замками.
   Рокот затих, с Каррисом ничего не случилось, и Роланд испытал невероятное
облегчение, которое, правда, продолжалось недолго. Ибо  почти  сразу  грохот
возобновился, и защитники стен закричали:
   - Пал замок Треворса! Радж Ахтен идет!
   Роланд вскочил, тоже глянул на юг, куда смотрели все. Там горел город,  и
языки пламени взлетали высоко к небесам.
   Замок Треворса - в четырех милях к югу - был гораздо меньше Карриса,  его
даже не стали оборонять, но Роланд обратил на него внимание еще днем.  Замок
стоял на холме, торча из тумана как маяк.  На  холме  этом  сейчас  бушевало
пламя, и огромные клубы дыма вздымались над ним.
   В отсветах пожара Роланд увидел, что осталось от замка: груда камня,  две
зубчатые башни и кусок стены. Пыль стояла  столбом,  и  прямо  на  глазах  у
Роланда одна из башен зашаталась, как пьяная, накренилась и тоже рухнула.
   Напали не на Каррис. Напали на Треворс. Роланд бросился бегом обратно  на
пост.
   -  Что  ж,  -  буркнул  барон  Полл,  -  он  послал   нам   выразительное
предупреждение.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Роланд.
   - Я имею в виду, что солдаты  Радж  Ахтена  пробежали  за  последние  две
недели почти две тысячи миль, и он понимает, что дальше они идти  уже  не  в
силах, - барон сплюнул. - Ему нужно уютное местечко,  чтоб  отсидеться  пару
месяцев, а в Мистаррии ничего лучше Карриса для этого не найти.
   - Так он хочет взять замок? - спросил Роланд.
   - Конечно! Если бы он хотел развалить эти стены,  так  уже  развалил  бы.
Попомни мои слова, часу не пройдет, как он предложит нам сдаться.
   - А Палдан согласится? - спросил Роланд. - Он говорил,  что  на  рассвете
нам придется поработать ножами.
   - Если он не сдастся, - сказал барон, - тогда сиди и слушай, когда запоет
Радж Ахтен. Как услышишь, разбегайся и прыгай со стены,  подальше  в  озеро.
Коли не разобьешься при падении,  не  потонешь  и  никаким  камнем  тебя  не
пристукнет, может, и уцелеешь.
   Роланд приуныл.
   Прошел еще час, и небо на востоке начало светлеть, близился рассвет.
   Самого Радж Ахтена, подступавшего к замку, видно не  было,  но  появились
признаки работы его пламяплетов.
   В тумане воссиял свет, словно там разожгли огромный костер, и  свет  этот
стал  постепенно  приближаться  со  скоростью   идущего   пешком   человека.
Приближение его сопровождалось  позвякиванием  доспехов,  бряцаньем  оружия,
покашливанием людей и лаем собак.
   Войско  Радж  Ахтена  наступало  на  Каррис  в  зловещем  спокойствии,  и
защитники замка поджидали их столь же сдержанно и  угрюмо.  По  лестнице  на
крепостные ворота поднялся герцог Палдан со своими советниками. Вынырнув  из
тумана и оглядевшись, Палдан прокричал:
   - Лучникам приготовиться! Артиллеристам прицелиться!
   Радж  Ахтен   неумолимо   приближался.   Сияние   подступило   к   дамбе,
остановилось, и Роланд напрягся, ожидая, что артиллеристы откроют огонь  или
же Палдан отдаст еще какой-нибудь приказ.
   Сияние стало усиливаться, словно само солнце разгоралось там,  и  наконец
яркие лучи света стали пробиваться сквозь дымку тумана. Роланд даже  прикрыл
глаза рукой. Туман озарился светом ярдов на сто во все стороны.
   У въезда на дамбу обнаружился Радж Ахтен, восседавший на прекрасном сером
скакуне, рядом - два пламяплета, сиявшие, как два столба живого огня, нагие,
одетые только собственным пламенем.
   На Радж Ахтене был простой шлем,  черная  чешуйчатая  кольчуга  и  желтая
шелковая накидка на плечах. Вид у него был усталый и мрачный.
   Сердце у Роланда заколотилось, дыхание участилось. Он никогда в жизни  не
видел  столь  красивого  человека,  и  это   оказалось   для   него   полной
неожиданностью. Он-то думал, что  Радж  Ахтен  безобразен  лицом,  ужасен  и
беспощаден.
   Радж Ахтен же казался воплощением всех достоинств, какие только  положено
иметь лорду. Мужественный  и  властный,  обладающий  великим  могуществом  и
способный на столь же великое милосердие.
   Стоит ему только открыть рот - и стены Карриса рухнут, как  стены  многих
других крепостей, низвергнутых им.
   "Если мне предстоит умереть от его руки, - подумал Роланд,  -  пусть  это
случится поскорее?.
   Со стен не прозвучало ни одного выстрела.
   Позади Радж Ахтена стояло его войско. Из тумана выступали  передние  ряды
воинов. Роланд увидел две дюжины великанов Фрот, подобных  живой  стене,  со
страшными, беспощадными мордами. У ног их ярились огромные черные мастиффы в
красных кожаных  масках.  Далее  стояли  Неодолимые  в  темных  доспехах,  с
круглыми  медными  щитами,  в  которых,  как  в  светящихся  желтых  глазах,
отражался огонь пламяплетов.
   Мгновение царила тишина. И первым сурово заговорил Паддан:
   - Если хочешь сражаться -  наступай!  Но  если  надеешься  обрести  здесь
пристанище, твои надежды напрасны. Мы не сдадимся.

Глава 33

Сны Земли

   Добравшись в темноте до верхней ступеньки лестницы, Габорн  споткнулся  и
упал.
   Он никог