вать самому королю, когда бы он ни  призвал!
Ей было всего девять лет, и более юного советника, должно быть,  никогда  не
существовало на свете. На ее месте любой бы затрепетал.
   Но девочка только смутилась. Честь эта казалась ей пустым звуком.
   Она посмотрела на  убегавших  опустошителей,  на  весело  перекликавшихся
рыцарей. Потом бросила взгляд на золотую равнину под голубым  сводом  небес,
где, словно серые камни, лежали трупы опустошителей.
   Аверан ощутила глубокую печаль.
   И поняла запоздало, что никакие звания ей не нужны. Ими  люди  награждают
людей, а она уже не принадлежала людям. Ее призванием было служение Земле.

ГЛАВА 27
В ГОРОДЕ ЯЩЕРИЦ

   Джебанская огненная ящерица  получила  свое  название  из-за  складок  на
горле. Раздувая эти складки,  ящерица  кажется  крупнее,  чем  она  есть,  а
ярко-красные пятнышки на них  придают  ей  угрожающий  вид,  как  будто  она
питается кровью своих врагов.  По  ночам  пятнышки  светятся,  вспыхивают  и
гаснут, напоминая мерцающие огоньки.
   Ранней весной самцы раздувают свои складки перед самками, привлекая таким
образом внимание. И весь Джебан по ночам кажется охваченным огнем.
   В Инкарре огненных ящериц используют вместо сторожевых собак  и  называют
их "драктферион", что означает "сигнальный костер". В Мистаррии название это
укоротилось до "дракена". В северном же Рофехаване оно и вовсе  превратилось
в "дракона".
   Отрывок из "Бестиария" Биннесмана, раздел "Рептилии Мира"

   Оставив позади баобаб, Радж Ахтен долгое время нигде не встречал воды. Он
гнал верблюдов через Пустоши, никого не щадя в  стремлении  догнать  наконец
Укваза.
   Песок, снова песок, и опять песок, и песок песком заметает. Так  говорили
о Пустошах.
   Здесь никто  не  мог  жить,  кроме  некоторых  видов  жуков  и  маленьких
ящериц-гекконов. У ящериц были песочного цвета спинки, чтобы  скрываться  от
хищников, и белые брюшки, отражающие  солнце  пустыни.  Глубоко  под  песком
обитали слепые землеройки, выходившие по ночам охотиться  на  скорпионов,  и
больше там никого не было.
   В  небесах  описывали  круги  пустынные  грааки,  тоже  песочного  цвета,
высматривая, не движется ли  кто  среди  барханов.  Эти  чудовища  частенько
нападали на людей, сбрасывая их с верблюдов. Если верблюд  удирал,  человеку
оставалось только умереть. Но на такие большие группы людей, как отряд  Радж
Ахтена, грааки нападать не осмеливались.
   На  шкурах  его  верблюдов  было  полно  рун   силы,   жизнестойкости   и
метаболизма, но Радж Ахтен вскоре заподозрил, что некоторые  из  Посвященных
животных издохли. Один верблюд лег на полдороге через пустыню, и поднять его
не удалось даже с помощью острого стрекала.
   Радж Ахтену ничего другого не оставалось,  кроме  как  оставить  при  нем
одного из воинов, дожидаться, пока верблюд отдохнет. Неодолимый вынул боевой
молот и встал, высматривая в небе грааков, в оборонительную позу.
   Бескрайнее Белое море в это время года  пересыхало,  от  него  оставалось
лишь озерцо шириною в несколько миль, да и в том вода была глубиной верблюду
по бабки. Отступая, море оставляло по берегам соляную корку,  трещавшую  под
ногами. Ветер мел сухое дно, вздымал облака соли, швырял ее в глаза.
   Радж Ахтен прятал лицо под покрывалом и,  добравшись  наконец  до  Белого
моря, которое  назвали  так  из-за  белой  корки,  покрывавшей  его  берега,
вздохнул с облегчением. Искрящиеся на  солнце,  аметистовые  его  воды  были
мелкими и слишком солеными для питья. Но хотя бы видеть воду  -  и  то  было
отрадно. Здесь уже не носилась по ветру соль, и дорога была безопасной, если
не спешить. На восточном берегу кишмя кишели крокодилы, но тут,  с  западной
стороны, было слишком солоно даже для них.
   Когда отряд перешел море вброд,  Радж  Ахтен  заметил  вдалеке  оббата  -
кочевников пустыни на уродливых черных верблюдах. На одном  верблюде  у  них
ездила обычно целая семья, и всадники  были  такими  же  странными,  как  их
верховые животные, ибо одежды  они  почти  не  носили  -  что  мужчины,  что
женщины. Колдуны племени защищали их от  солнечных  ожогов  при  помощи  рун
воды, которые выжигались на нижней губе. Правда, у этих рун было  неприятное
побочное действие. Они перекрывали поры на глянцевой черной коже кочевников,
та становилась бесцветной и покрывалась какими-то чешуйками. Ногти на  руках
и ногах делались тусклыми, как кремень,  белки  глаз  -  серыми.  В  Умарише
оббатанцев называли "людьми-крокодилами", поскольку они уже мало походили на
людей.
   Они ехали на север,  племя  за  племенем,  солнце  играло  на  серебряных
кончиках их копий. Радж Ахтену это  показалось  скверным  предзнаменованием.
Нелюдимые оббатанцы редко путешествовали днем, а сейчас великое множество их
переправлялось на своих страшных верблюдах через мелкое Белое море.
   Бегут - понял он. Неужели и они уже прознали о вторжении опустошителей?
   От дурных предчувствий его зазнобило.
   Вскоре после полудня Радж Ахтен нагнал наконец  двенадцать  ах'келлахцев.
Со спины своего верблюда он заметил их издалека, за десять миль, и взмолился
про себя Силам: "Пусть среди них будет Укваз".
   Ах'келлахцы  поднимались  на  верблюдах  на  высокое  плато,  к   древним
развалинам у Джебанских гор. Поскольку  они  ехали  спиной  к  Радж  Ахтену,
никакие дары зрения не могли помочь ему разглядеть среди них Укваза.
   Он поскакал за ними, сжимая поводья онемевшей левой рукой.
   В Джебане, "Городе ящериц", было тихо, как в  склепе,  когда  Радж  Ахтен
наконец добрался до него. Вокруг города стояли  на  скалах  статуи  людей  с
ястребиными головами, глядя вниз неподвижными мертвыми глазами.
   Ни один воробей не чирикал в кустах; в небе не  кружил  ни  один  ястреб.
Только огромные, плотоядные огненные ящерицы следили  за  людьми  с  каждого
большого камня, шипя и раздувая при их приближении красные складки на горле.
   Теперь Радж Ахтен  учуял  и  запах  своей  добычи.  У  первого  же  ручья
ах'келлахцы остановились напоить верблюдов. Невдалеке возвышался холм, а  за
ним была плодородная долина, где трава зеленела  весь  год.  Радж  Ахтен  ее
хорошо знал, ибо не  раз  бывал  здесь  прежде.  Там  верблюдов  можно  было
накормить. Он пытался уловить запах Укваза, однако не чуял его.  Но  все  же
пахло кем-то... человеком, который мог  быть  Уквазом.  При  стольких  дарах
чутья это было странно. Радж Ахтен надеялся только,  что  нужный  ему  запах
перебивают запахи остальных людей.
   Он велел остановиться, и его  воины  быстро  натянули  луки.  Радж  Ахтен
приказал:
   - Нападаем сразу и пленных не берем.
   Он еще раньше снял доспехи, по которым его  легко  можно  было  опознать.
Теперь же накинул еще и покрывало поверх шлема, совсем закрыв лицо.
   - Бопанастрат, - сказал он, - веди нас.
   Ибо опасался, что ах'келлахцы, увидев его во  главе  атакующих,  попросту
убегут.
   Радж Ахтен знал, что Укваз и  его  воины  были  вчера  избраны  Габорном.
Насколько благоразумно с его стороны вступать в бой с Избранными? Нескольких
он сумел уже убить - дорогой ценой. И никто  из  них  не  мог  сравниться  с
Уквазом Фахаракином. У этого старого  воина  на  счету  было  более  двухсот
даров.
   Его солдаты принялись безжалостно подгонять верблюдов, раздирая им бока в
кровь.
   Верблюды с фырканьем понеслись вперед, мерно стуча по земле  копытами.  В
каменистой, поросшей кустами местности от них было мало толку,  и  двигались
они чересчур неуклюже. Но здесь они мчались не хуже лошадей, доказывая,  что
обладают истинной, своеобразной грацией.
   Радж Ахтен перемахнул через гребень холма на скорости около  восьмидесяти
миль в час. И увидел оазис и дюжину ах'келлахцев, занятых приготовлением еды
на костре, в котором жгли вместо дров высушенный верблюжий  помет.  Верблюды
их паслись, рассеявшись по всей долине.
   Здесь не было ни скал, ни деревьев, ни одного места, где  можно  было  бы
укрыться.
   Ах'келлахцы при виде конных вскочили на ноги, с  любопытством  уставились
на них. Но, заметив натянутые луки, мгновенно  поняли,  что  их  ждет.  Один
кинулся было за своим верблюдом, спутники его закричали,  предупреждая,  что
уже поздно.
   Воины выхватили кто саблю, кто боевой молот. Двое поспешно натянули луки.
   Солдаты Радж Ахтена тем временем окружали их, на скаку осыпая стрелами.
   Ах'келлахцы попали в западню. И укрыться  им  было  негде.  Пять  человек
погибли  сразу,  остались  лежать  на  месте,  истыканные  стрелами.  Шестой
выстрелил в глаз верблюду одного из солдат Радж Ахтена, и Неодолимый,  упав,
переломал себе кости. Еще четверо ах'келлахцев бросились вперед и  принялись
рубить саблями и топорами шеи беззащитных верблюдов.
   Пять верблюдов пали, залитые кровью.  Радж  Ахтен  выхватил  свой  боевой
молот, спрыгнул наземь и сразил первого попавшегося  врага.  Другой  забежал
ему за спину, и Радж Ахтен, описав молотом круг, ударил его по  ребрам  так,
что разорвал ему легкие.
   С забрызганным кровью лицом он бросился искать Укваза.  Мимо  головы  его
просвистели две стрелы, поразив еще двоих воинов.
   Ах'келлахцы не падали ниц и не просили пощады, как  поступили  бы  жители
старого Индопала. Не в их обычаях было просить пощады  и  даровать  ее  тоже
было не в их обычаях.
   Радж Ахтен мельком увидел суровые  глаза  старого  кайфа,  который  успел
крикнуть только:
   - Радж Ах...
   Молот Радж Ахтена заставил его умолкнуть.
   И тут на него  бросились  все  ах'келлахцы.  Это  явно  были  не  простые
солдаты. На мгновение ему почудилось, что их ведет  сам  Габорн,  и  у  него
замерло сердце.
   Но с Радж Ахтеном шутки были плохи. Даже проклятие Биннесмана  ничего  не
могло сделать с великим множеством его даров.
   Одного нападавшего он ударил в грудь стальной  оковкой  своего  сапога  и
пробил ему сердце. Поднырнул под меч, ударил другого в лицо  обухом  молота.
Онемевшей левой рукой метнул кинжал в горло  третьему,  затем  подпрыгнул  и
ударил четвертого обеими ногами с такой силой, что у того отлетела голова.
   Это было легко. Его даже не успел никто задеть. Не то  что  во  вчерашней
схватке, когда Габорн натравил на него своих Избранных.
   Все  было  кончено.  Радж  Ахтен,  тяжело   дыша,   стоял   над   трупами
ах'келлахцев. В воздухе клубилась  пыль.  Над  долиной  висел  запах  крови.
Кругом ревели раненые верблюды.
   Из его воинов погибло трое. Еще один был тяжело ранен - вдавлено  лицо  и
сломана правая рука.
   Радж Ахтен, не обращая ни на что внимания, подошел к костру, на котором в
почерневшей от копоти кастрюле пекся хлеб. Сверху он уже обжарился и  вкусно
пах фисташками и тмином.
   Он отщипнул небольшой кусочек, задумчиво  прожевал.  Уловил  краем  глаза
движение на склоне холма. С утесов и камней уже начали  подползать  огненные
ящерицы. Учуяли запах крови. Нынче вечером они славно попируют.
   Укваза здесь нет и быть не  могло,  понял  Радж  Ахтен.  Тот  никогда  не
ошибался. И никогда не остановился бы в этом  оазисе,  где  негде  укрыться.
Радж Ахтен должен был понять это сразу.
   Его мучала мысль, что Укваз разгуливает на свободе. Значит, он поехал или
дальше на север, в Дейазз, или, что более вероятно, на  запад  -  в  Дармад,
Джиз или Кухран... подходящие места, чтобы затеять смуту.
   В те края Радж Ахтен  отправил  в  погоню  восемь  человек.  Он  опасался
теперь, что этого будет недостаточно.

ГЛАВА 28
ПОЖИНАНИЕ ЗНАНИЙ

   Органы чувств опустошителя, его щупальца, располагаются вокруг затылка  и
под нижней челюстью. Самое малое количество,  какое  наблюдали  у  носителей
клинков, это восемнадцать щупалец, самое большое - тридцать шесть. Число  их
всегда бывает кратным трем.
   Мастер очага Магнус учил, что чем опустошитель старше, тем больше щупалец
он имеет. Но подтверждения этому я не нахожу. Сравнивая количество щупалец с
размерами тела опустошителя и его возрастом (каковой определяется по степени
истертости зубов), я прихожу к выводу, что взаимосвязи  между  их  числом  и
возрастом не существует.
   Количество щупалец  ничего  не  говорит  также  и  о  высоте  ранга,  как
предположил однажды мастер Магнус. У могущественных колдуний щупалец  бывает
меньше, чем у простых носителей клинков.
   В конечном итоге подсчитывание щупалец и попытки  прийти,  исходя  из  их
числа,  к  каким-то  заключениям  являются  бессмысленными.  Все  равно  что
пытаться определить, крестьянин данный человек  или  рыбак,  сосчитав  число
волосков у него в носу.
   Отрывок из "Свода наблюдений над опустошителями" мастера очага Дангильса

   Габорн отвернулся от убегавших чудовищ. Они  уже  не  нападут.  Благодаря
оставшимся у него Силам Земли в этом он, во всяком случае, был уверен.
   Бояться нечего.
   Считать свои потери ему тоже было ни к чему. Он пережил  смерть  каждого:
двадцати четырех человек. Пали двадцать четыре человека,  и  всякий  раз  он
чувствовал себя так, словно отрывалась какая-то часть его самого.
   Он пытался их  предупредить,  окликнуть  во  время  боя.  Этим  он  хотел
послужить Земле и надеялся, что Земля вернет ему силу.
   Но не  дотянулся  до  них.  Чувствовал  опасность,  выкрикивал  про  себя
предупреждения, но это было все равно что окликать глухих.
   Иом и Миррима задержались, остались с Хосвеллом. Габорн же спешил  начать
поиски среди павших опустошителей Пролагателя Путей. Хроно его поехал с ним.
   Рядом вдруг заревел великан Фрот. Габорн посмотрел на него.  Тот  показал
на бегущих опустошителей, снова заревел. В  реве  его  слышался  вопрос.  Он
хотел знать, почему Габорн отпускает врагов.
   - Это была великая победа, - сказал Хроно. - Так о ней и напишут.
   Нечасто случалось Габорну слышать похвалу от своего летописца.
   Он перебрал в памяти сделанное.  Вдоль  колонны  опустошителей  он  ехал,
прислушиваясь к Силам Земли, пока не ощутил,  что  настал  самый  подходящий
момент для атаки. Результат налицо - убито более двух тысяч опустошителей. И
не такая уж большая цена за победу - жизнь двадцати четырех человек.
   Хроно прав. Великая победа.
   Раненых тоже было немного. Они сидели на  поле  битвы,  сами  перевязывая
свои раны. Биннесман, увидев, что вильде проломила череп огненной колдуньи и
начала есть, отправился к ней.
   Нынче он разрешил своему созданию вступить в бой.  Едва  началась  атака,
вильде  соскочила  с  лошади  и  ринулась  в  самое  пекло,  с   невероятной
свирепостью убивая чудовищ голыми руками. Скольких она убила, Габорн даже не
пытался сосчитать.
   Рыцари расселись кто где, начали  чистить  и  точить  оружие.  Разведчики
приступили к подсчету убитых.
   Второй раз атаковать опустошителей было невозможно. Не хватало копий.
   Габорн только подумал о новой атаке, как сразу же ощутил  тревогу.  Среди
опустошителей произошла какая-то перемена. Какая, он  пока  не  понимал,  но
знал, что второй раз не будет столь же удачным.
   Биннесман оставил вильде, пошел к раненым. К нему  присоединились  Иом  и
барон Кирка.
   Габорн сказал Аверан:
   - Пойдем со мной. Поищем, вдруг да наткнемся на Пролагателя Путей.
   Он спрыгнул с лошади, помог спуститься девочке. Он обещал Аверан, что той
не придется есть мозг опустошителя прилюдно. И потому, когда за  ними  пошли
было какие-то рыцари, он махнул рукой, веля им остаться.
   Они спустились  на  тропу  опустошителей,  начали  бродить  вместе  среди
трупов. Все равно что спустились в могилу. Сильно пахло взрыхленной  землей.
Кругом громоздились, загораживая свет, окровавленные серые  туши.  Над  ними
вились гри, садясь время от  времени  на  трупы.  Эти  мелкие  черные  твари
походили на летучих мышей своими коготками на концах крыльев,  которыми  они
цеплялись за шкуры опустошителей. Но на  этом  сходство  с  летучими  мышами
кончалось. У гри, как у самих опустошителей, были, кроме крыльев, еще четыре
маленькие лапки и безглазые головки с тонкими щупальцами. Садясь  на  трупы,
они  забирались  в  складки  кожи  в  поисках  укрытия  и  пищи   -   кожных
червяков-паразитов, которые досаждали опустошителям при жизни.
   При приближении людей гри издавали тихий  писк,  отползали  подальше  или
улетали.
   Аверан неторопливо изучала каждого опустошителя.  Веснушчатое  личико  ее
было  напряжено,  светло-голубые  глаза  смотрели  настороженно.  На  одного
носителя клинка она глядела особенно долго, прищуриваясь и  наклоняя  голову
набок, словно присматривала яблоко на лотке.
   - У него тридцать шесть щупалец, - сказала она наконец. - И рост большой.
Но лапы какие-то хилые, болел, видно.
   Габорн жаждал знать об опустошителях как можно больше.
   - А количество щупалец что-нибудь означает?
   - Когда щупалец много, опустошитель может чуять лучше и слышать лучше,  -
отвечала Аверан. - Но это не всегда так.
   - Ты знаешь, кто станет новой предводительницей орды?
   Аверан задумалась.
   - Я не знаю, кто из них еще жив. Габорн кивнул.
   - Но в Каррис они не вернутся?
   - Нет, - сказала Аверан. - Мне кажется, нет. Вы отбили  их  нападение,  а
когда людям это удается, опустошители начинают тревожиться.
   - Почему?
   - Потому что в прошлом мы  их  побеждали,  -  сказала  Аверан.  -  Эрдену
Геборену помогали в бою Победители. Для опустошителей они сияли, как солнце.
И ослепляли их.
   Эрден Геборен сражался с опустошителями две тысячи лет назад и  уничтожил
почти все  их  войско.  По  древним  сказаниям,  войско  это  во  много  раз
превосходило  его  собственное.  И  Габорну  приятно  было   услышать,   что
опустошители  тоже  помнят  о  той  старинной  битве  и  по-прежнему  боятся
Победителей.
   - Почему они не пожинали знания в Каррисе? - спросил он. - Я видел трупы.
Все были целы.
   - Потому, - сказала Аверан наставительно, словно разговаривая с ребенком,
- что добыча достается самым могущественным лордам  опустошителей.  Мертвецы
принадлежали Великой Воительнице. Она должна была их распределять. Но вы  ее
убили, а младшие колдуньи испугались грозы, да и  отступали  они  в  панике.
Боялись, видимо, что вернулись Победители. В любом случае,  им  было  не  до
того.
   Это Габорну было понятно. Среди  людей  тоже  при  распределении  военной
добычи право выбора первыми имели капитаны и сержанты.
   Аверан остановилась возле другого опустошителя и снова долго разглядывала
его. К этому времени они осмотрели почти треть павших.
   - Может быть, этот, - сказала она наконец, - Я не уверена.
   Она подошла к  заднему  проходу  чудовища,  принюхалась  и,  сморщившись,
отпрянула.
   - Он? - спросил Габорн. Девочка покачала головой.
   - Не уверена. Не могу разнюхать как следует, чтобы понять.
   - Но что-то ты учуяла?
   - Только его предсмертный  вопль.  Умирая,  опустошители  всегда  кричат,
чтобы услышали другие. Иначе я бы вовсе ничего не могла учуять.
   Габорн тоже подошел к отверстию над задним  проходом  чудовища.  Щупальца
там были влажными и липкими, не такими,  как  на  голове.  Он  принюхался  и
уловил некий запах. Аверан назвала его "воплем", но он был совсем  слабым  и
напоминал запах заплесневелого чеснока.
   - И что это означает? - спросил Габорн. Если уж он собрался  в  Подземный
Мир, не мешало бы научиться понимать язык запахов опустошителей.
   - "Здесь смерть. Бегите", - сказала Аверан. Она посмотрела на бесконечную
вереницу трупов, тянувшуюся далеко вперед, и тяжело вздохнула.
   - Давайте его отметим. Если не найдем такого, который будет больше похож,
попробуем этого... - сказала она смущенно, чувствуя себя  очень  неловко.  В
конце   концов,   есть   мозги   опустошителя   -   для   человека   занятие
противоестественное.
   - Хорошо, - произнес Габорн. Огляделся,  ища  какие-нибудь  камни,  чтобы
сложить их горкой возле трупа, но все камни здесь  были  растоптаны  в  пыль
ногами десятков тысяч опустошителей. Тогда он снял правую латную рукавицу  и
положил ее в открытую пасть чудовища.
   Они пошли дальше. Тут послышался стук копыт  и  позвякивание  кольчуги  -
кто-то скакал к ним на коне