- в точности так, как это делал маркиз  -  и  использовал  всю  силу  своего
Голоса, чтобы усилить впечатление. -  Будьте  благословенны  и  вы,  и  ваша
лачуга, и все ваши курносые  детки,  дорогая  леди.  Только  пожалуйста,  не
подходите ближе, а то я могу расчихаться.
   Боринсон засмеялся - маркиз и вправду часто начинал чихать, когда грязные
крестьянки  оказывались  рядом.  Из-за  того,  что  он  так  этого   боялся,
крестьянки всегда держались от него  подальше,  и  у  него  не  выработалась
толерантность к запаху их бедности.
   Довольно грубоватый юмор,  но  в  данный  момент  ничего  лучшего  Габорн
придумать не мог,  а  Боринсону  явно  стало  легче.  В  душе  Габорна  даже
вспыхнула надежда, что когда-нибудь все в их отношениях станет как прежде.
   Они скакали по низинам, перемежающимся округлыми холмами.
   Облака начали потихоньку рассеиваться и дневное солнце растопило снег. На
расстоянии мили от Лонгмота вдоль дороги  сохранились  крестьянские  дома  с
несгоревшими соломенными крышами. Урожай уже убрали, животных в  загонах  не
было, и все это создавало неприятное ощущение заброшенности.
   Поднявшись на очередной холм, они увидели  Бредсфорское  поместье,  уютно
прилепившееся на склоне. Длинное строение из серого камня с двумя  флигелями
по бокам. Позади него виднелись сараи, голубятни и помещения для слуг; стены
были увиты цветами и ползучими растениями. Перед поместьем  среди  цветов  и
аккуратно  постриженных  деревьев  вилась  дорожка  и  тек  глубокий  ручей,
перекинутый через него белый мостик казался продолжением дороги.
   На ступенях  поместья  сидела  женщина  в  сером  платье,  темные  волосы
каскадом спадали с ее левого плеча.
   Вскочив, Миррима удивленно уставилась на них. За  прошедшие  дни  она  не
потеряла ни капли своей красоты. Габорн почти позабыл, как она  хороша,  как
соблазнительна.
   Боринсон пришпорил коня и понесся вниз по склону холма.
   - Как...? Что ты делаешь здесь? - закричал он, спрыгнул с коня, и Миррима
упала в его объятия.
   Габорн остановился на расстоянии около сотни  ярдов.  Обнимая  Боринсона,
Миррима одновременно и смеялась, и плакала.
   - Тебя не оказалось в Лонгмоте. Король Ордин сказал, чтобы  я  дожидалась
тебя здесь. Небеса потемнели, ужасный крик потряс землю. Армия  Радж  Ахтена
проскакала мимо, прямо вот по этой дороге, и я спряталась, но им было не  до
меня, они так спешили...
   Габорн развернул коня и в сопровождении своего Хроно  поскакал  вверх  по
склону холма, чтобы дать этим двоим возможность  побыть  хотя  бы  несколько
минут наедине. Он остановился под вязом, там, где на земле не  было  слякоти
тающего снега. Ему стало легче, намного легче. Так или  иначе,  у  него  еще
прежде возникло ощущение, что  Миррима  важна  для  его  будущего,  что  она
сыграет значительную роль в предстоящей войне. Он почувствовал благодарность
к отцу,  который  сумел  спасти  ее,  отослал  туда,  где  она  оказалась  в
безопасности.
   И в то же самое  время  он  почувствовал  что-то  вроде  зависти  к  тому
счастью, которое читалось на лицах Боринсона и Мирримы.
   Иом испытала такое ужасное потрясение от  столкновения  с  Радж  Ахтеном,
чувствовала себя после него такой разбитой. И то, как именно погиб ее  отец,
без сомнения, отдалит их друг от друга. Габорн не был даже  уверен,  захочет
ли она когда-нибудь вообще разговаривать с ним.
   Может быть, для него было бы лучше забыть о ней. И все же  ее  счастье  и
благополучие по-прежнему  были  ему  небезразличны.  Все  эти  мысли  сильно
взволновали его; дыхание  стало  отрывистым,  время  от  времени  он  крупно
вздрагивал.
   Им обоим война нанесла ужасные раны, а ведь это было еще только начало.
   Мы, однако, не имеем, право поддаваться своей боли, продолжал  размышлять
Габорн. Наша обязанность как Властителей Рун состоит в  том,  чтобы  надежно
оградить своих вассалов от опасностей. В случае чего, принять на  себя  удар
врага,  чтобы  не  пострадали  простые  люди,  лишенные  нашей   возможности
защищаться.
   Чувствуя невыразимую боль, Габорн, тем не менее,  не  плакал  и  даже  не
позволял себе горевать по поводу собственной потери. Точно так же,  мысленно
поклялся он, как никогда не позволит себе дрогнуть перед лицом опасности.
   Однако его страшила мысль о том, что все,  случившееся  сегодня  -  и  не
только сегодня! - будет снова и снова являться ему во сне.
   Хроно Габорна стоял рядом с ним под вязом. Габорн сказал:
   - Мне недоставало тебя, Хроно.  Я  не  задумывался  об  этом,  но  сейчас
понимаю, что мне не хватало твоего присутствия.
   - Так же, как и мне вашего,  ваше  лордство.  Насколько  я  понимаю,  вам
пришлось пережить немало приключений.
   Это была обычная для Хроно манера -  таким  образом,  он  просил  Габорна
заполнить пробелы в его знаниях о нем. А ведь и в самом деле  Хроно  многого
не знал - как Габорн поклялся  служить  Земле,  как  он  читал  книгу  эмира
Туулистана.
   Как он влюбился, наконец.
   - Скажи-ка, Хроно,  -  сказал  он,  -  в  древние  времена  вас  называли
"Стражами Сновидений". Это соответствовало действительности?
   - В прежние времена, на юге, да.
   - Почему?
   - Позвольте задать вам встречный вопрос, ваше лордство. Случается ли  вам
во сне, бродя по хорошо знакомым местам, вдруг оказываться где-то совершенно
в другом, не связанном с предыдущим месте?
   - Да, - ответил Габорн. - Иногда мне снится, что я скачу по дороге позади
отцовского дворца в Мистаррии и вдруг попадаю в поля  неподалеку  от  Палаты
Сердец, которые находятся на расстоянии, по крайней  мере,  сорока  миль  от
дворца.  Или,  бывает,  я  скачу  по  этим  полям  и  вдруг   оказываюсь   у
какого-нибудь пруда в Даннвуде. Это имеет значение?
   -  Только  как  признак  организованного   ума,   пытающегося   осмыслить
окружающий мир, - ответил Хроно.
   - Тогда каким образом это можно рассматривать как ответ на мой вопрос?  -
продолжал допытываться Габорн.
   - В снах бывают и такие пути, которыми  вы  страшитесь  следовать.  Разум
боится некоторых воспоминаний, хотя они тоже являются частью ландшафта снов.
Вы ведь помните и их, верно?
   Да, так оно и было. Ему вспомнилось, как много лет назад он отправился  с
отцом на прогулку в горы  и  как  отец  добивался,  чтобы  он  проскакал  по
обрывистому, узкому ущелью, где  между  скалами  висели  полотнища  паутины.
Габорн кивнул.
   Прищурив глаза, Хроно посмотрел на него и кивнул в ответ.
   - Хорошо. В таком случае, вы человек мужественный, поскольку только  люди
мужественные помнят такие места. Пройдет время и однажды то, о чем вы сейчас
подумали, приснится вам во сне.  Заставьте  себя  поскакать  этой  тропой  и
увидите, куда она вас приведет. Может быть, тогда вы  и  получите  ответ  на
свой вопрос.
   Габорн удивленно посмотрел на Хроно. Он слышал, что существует такой трюк
- когда человек говорит себе, что он должен сделать во сне.
   Проинструктированный таким образом разум выполняет команду.
   - Ты хочешь знать, что случилось со мной за прошедшие три дня? -  спросил
Габорн. - Ты не сочтешь меня эгоистом, если я не стану рассказывать об этом?
   - Человек, который считает себя слугой всего сущего, не  должен  уступать
своим эгоистическим желаниям, - ответил Хроно.
   Габорн улыбнулся и рассказал ему обо всем, кроме книги эмира.
   Рассказ занял довольно много времени, и, закончив  его,  Габорн  мысленно
вернулся к своим новым обязанностям. Сейчас все Посвященные его  отца  вновь
обрели свои дары; значит, жители Мистаррии уже знают, что их  король  мертв.
Эта новость, без сомнения, пугает  их.  Маленьких  мальчиков  уже  наверняка
послали на грааках  в  замок  Сильварреста.  Габорну  следовало  отправиться
сейчас туда, чтобы отослать домой письма. И спланировать, как он будет вести
войну.
   Миррима прервала его беспокойные раздумья. Она поднялась по склону холма,
играя бедрами под серым шелком, вздымающимся вокруг них, точно волна.
   Так, как она, на него до сих пор не действовала ни одна женщина.
   Подойдя, она сочувственно положила ему на плечо руку и просто  погладила,
заглядывая в глаза. Немногие женщины осмеливались проявлять в отношении него
такую фамильярность.
   - Милорд, - прошептала она. - Я... Ваш отец был хорошим человеком. Многие
любили его, многим будет его  не  хватать.  Я  всегда  буду...  с  почтением
вспоминать его.
   - Спасибо, - ответил Габорн. - Он заслужил такое отношение.
   Потянув Габорна за руку, Миррима сказала:
   - Пойдемте в поместье, в сад. Здесь замечательный сад. Там  вы  отдохнете
душой, пока мы с Боринсоном состряпаем обед. Виноград еще не убран,  в  поле
есть зелень, а в коптильне я нашла ветчину.
   Габорн ничего не ел с прошлой ночи. Он устало кивнул, взял ее за руку  и,
ведя коня в поводу, пошел в поместье.  Вслед  за  ними  поскакал  молчаливый
Хроно.
   В саду позади поместья все было так, как описала Миррима. Снег уже  почти
полностью растаял, и сад выглядел влажным, как будто только что  умытым.  Со
всех сторон его окружали заросшие розами и глициниями стены;  повсюду  росли
травы и цветы.
   По лужайке извивалась широкая дорожка.  Тут  и  там  виднелись  небольшие
пруды, обложенные камнями. В них подставляла спинки  солнцу  жирная  форель,
время от времени пытаясь схватить пчел, с жужжанием  летающих  над  цветами,
которые росли на берегу.
   Габорн провел в саду не меньше часа, внимательно рассматривая растения.
   Здесь, конечно, не было того великолепия, как в саду Биннесмана; не  было
того многообразия, того потрясающего  сочетания  диких,  ползучих  и  всяких
прочих растений. Габорн,  как  и  большинство  принцев,  не  слишком  хорошо
разбирался в травах. Все, что он мог сделать, это попытаться найти  то,  что
ему было необходимо: кендырь, растущий на решетках на южной стене  поместья;
пастушью сумку - се настой помогал уснуть. Вокруг росло  множество  трав,  а
Габорн понятия не имел, что с ними делать.
   Увлекшись сбором корешков мальвы, хорошо помогающей  при  ожогах,  он  не
сразу заметил Биннесмана, появившегося перед самым обедом.
   - Приветствую, - сказал чародей у него  за  спиной,  напугав  Габорна.  -
Травы собираешь?
   Габорн кивнул. Вряд ли такому специалисту по травам, каким был Биннесман,
его усилия покажутся хоть сколько-нибудь стоящими. Габорн стоял  на  коленях
среди ароматных, зазубренных листьев и внезапно засомневался,  действительно
ли эти розовые лепестки принадлежали мальве или он ошибался.
   Биннесман лишь кивнул, улыбнулся, встал на  колени  рядом  с  Габорном  и
помог ему вырывать из земли корешки.
   - Корни мальвы лучше помогают при ожогах, если они свежие, - сказал он, -
хотя продавцы торгуют сушеными. Однако  и  сухой  корень  мальвы,  если  его
намочить в воде, может принести некоторое облегчение.
   Габорн прекратил работу, но Биннесман заставил его продолжать.
   - Обрати внимание на верхнюю,  самую  толстую  часть  корня.  Тебе  будет
полезно  научиться  тому,  какую  часть  как  использовать,  -  он  разломил
пурпурно-коричневый корень и показал Габорну.  Сок  потек  ему  на  руки,  и
старый  чародей  дотронулся  измазанным  соком  пальцем  до   лба   Габорна.
Прикосновение вызвало ощущение прохлады. - Понимаешь?
   - Да.
   Между ними повисло неловкое молчание, Биннесман заглянул Габорну в глаза.
   На коже чародея заметны были зеленые крапинки, но одежда  оставалась  все
той же - золотисто-багряной, цвета осенних листьев.
   - Тебе кажется, что  я  обладаю  какой-то  невероятной  силой,  -  сказал
Биннесман, - но это лишь та сила, которую дает служение земле.
   - Ваши травы гораздо действеннее тех, которые мне  приходилось  видеть  в
Мистаррии.
   - Тебе хотелось бы понять, в чем тут секрет? - спросил чародей.
   Габорн кивнул, в душе сомневаясь, однако, что  Биннесман  станет  тратить
время, давая ему объяснения.
   - Сажай семена сам, Мой Король, в почву, которую ты вскопал  собственными
руками. Поливай их собственным потом. Служи им - давай и делай для них  все,
что требуется - и тогда они, в свою очередь,  послужат  тебе.  Очень  редкие
люди, даже среди самых мудрых, понимают,  как  много  может  дать  им  такое
служение.
   - И это все? - удивился Габорн.
   - Мои растения неплохо послужили людям  этой  страны.  Ты  видел,  как  я
удобрял их выделениями людей. И делал это на протяжении многих десятилетий.
   Поэтому растения и служили людям, которые их кормили.
   - Мы все... очень тесно переплетены между собой. Растения,  люди,  земля,
небо, огонь, вода. Мы - не нечто отдельное, независимое друг от друга; мы  -
одно и то же. И осознав это, мы сливаемся в Единую Великую Силу.
   Биннесман замолчал, не сводя с Габорна пристального взгляда.
   Поразмыслив, Габорн пришел к выводу, что до него начинает доходить  смысл
сказанного чародеем, хотя и не во всей своей глубине.
   - Эти сады в Мистаррии, - произнес он, наконец, не зная, что еще сказать.
   - Мне, наверно, нужно обратиться  в  Дом  Разумения,  узнать,  где  можно
достать семена. Как можно больше разных семян.
   - Ты позволишь мне взглянуть на твои сады? - спросил Биннесман. -  Может,
я смогу посоветовать, как лучше за ними ухаживать.
   - Конечно, я не против. Но вы ведь живете здесь. Вы так  и  останетесь  в
Даннвуде?
   - Зачем? Семь Камней разрушены. Последний обалин мертв. Я  ничему  больше
не смогу научиться у них, мой сад погублен. Значит,  и  служение  мое  здесь
окончено.
   - А что с вашей вильде?
   - Я искал ее сегодня весь день, вслушивался в шепот деревьев и трав. Если
она снова ушла в землю, это,  наверно,  произошло  далеко  отсюда.  Придется
продолжить поиски во Флидсе и дальше на юге. Может быть, и в Мистаррии.
   - А каково вам придется без этих лесов?
   -  Они  в  самом  деле  прекрасны,  -  ответил  Биннесман.  -  Мне  будет
недоставать их. Однако теперь ты мой король. Я последую за тобой.
   Было так странно слышать это  проявление  преданности.  Насколько  Габорн
знал, Охранители Земли никогда не проявляли верности королям. Они  держались
сами по себе, в стороне от обычных людей.
   - Это будет что-то ужасное, правда? - спросил Габорн. -  Я  имею  в  виду
войну. Она надвигается,  я  знаю.  Чувствую,  как  что-то...  смещается  под
землей.
   Ощущаю движение энергии.
   Биннесман просто кивнул в ответ. Взглянув вниз, Габорн заметил босые ноги
чародея, хотя кое-где среди зелени еще оставался снег.
   Внезапно у него вырвались слова, которые не давали ему покоя весь день.
   - Я выбрал его среди прочих и сделал это от всей  души.  Я  имею  в  виду
отца.
   И пытался защитить его, пытался служить ему.  То  же  самое  относится  к
Сильварреста, отце Шемуаз и Рован. Но  у  меня  ничего  не  вышло.  Все  они
погибли, несмотря на то, что я хотел их спасти. Скажите, Биннесман, что  еще
мне следует делать?
   Чародей, не скрываясь, внимательно разглядывал его.
   - Ты не понимаешь, милорд?  Недостаточно  просто  хотеть  спасти  их.  Ты
должен вкладывать в служение им весь разум, всю свою волю.
   То, что стояло за этими словами, ужаснуло Габорна. Возникло ощущение, что
весь мир колеблется, смещается у него под ногами, а ему не за что уцепиться.
   Ведь он так любил  и  отца,  и  Сильварреста,  так  старался,  чтобы  они
уцелели!
   - Это моя вина, что Радж Ахтен еще жив, - задумчиво  произнес  Габорн.  -
Паутина, которую я сплел, чтобы поймать его, оказалась  слишком  тонкой  для
такой большой мухи, - этот образ заставил его улыбнуться.
   Однако существовало и еще  что-то,  что  он  должен  был  сделать;  нечто
ускользающее от понимания и, тем более, не поддающееся определению.  Он  еще
плохо чувствовал свои недавно обретенные силы.  Не  понимал  ни  меры  своей
ответственности, ни новых обязанностей.
   И тут Биннесман произнес слова, которые, понял Габорн,  останутся  с  ним
навсегда. Слова, от которых у него помутилось в голове.
   - Милорд, ты еще не понял?  Отобрать  людей  -  этого  мало.  Сила  Земли
слабеет; Сила Огня, напротив, становится все сильнее. Чем  больше  людей  ты
постараешься спасти, тем более жадно Огонь стремится их погубить. И яростнее
всего он будет пытаться уничтожить тебя.
   Габорн от изумления открыл рот, сердце у  него  замерло;  он  чувствовал,
чувствовал все это и прежде, но не  понимал  до  конца.  Расплата  за  новое
могущество, которое он все сильнее ощущал в  себе,  будет  ужасной.  Полюбив
человека, пожелав его спасти,  он  тем  самым  помечает  его,  превращает  в
мишень.
   - Как же быть, в таком случае? Что я могу сделать? - воскликнул Габорн. -
И какой прок человеку от того, что я выделю его среди других?
   - Со временем мы научимся использовать твою силу, - ответил Биннесман.  -
Тебе кажется, что для человека в  этом  немного  проку.  Может  быть,  ты  в
каком-то смысле и прав. Но с другой стороны, так уж ли мало, если речь  идет
о том, жить ему или умереть?
   Пересмотрев в свете такого подхода свои поступки, Габорн пришел к выводу,
что кое-что он все же сделал правильно.  Спас  Иом  от  Радж  Ахтена.  Сумел
сохранить жизнь Боринсону, несмотря на все, происшедшее в Лонгмоте.  Не  без
его вмешательства Миррима оказалась здесь, хотя до конца Габорн не  понимал,
почему это так для него важно. Зато у него  внезапно  возникла  уверенность,
что если бы он не послал Боринсона предостеречь Мирриму о вторжении, то  вся
семья погибла бы.
   Многие были бы сейчас мертвы, если бы не еще не окрепшие силы Габорна.
   Да, кое-что удалось. Но нужно сделать больше, гораздо больше.
   - Какие у тебя планы, милорд? -  спросил  Биннесман,  словно  прочтя  его
мысли.
   - Что вы мне посоветуете?
   - Ты король; я - простой слуга, даже не советник, - ответил Биннесман.  -
Земля послужит тебе так, как она никогда мне не служила.  Понятия  не  имею,
что тебе делать.
   - Где-то в этом саду спрятаны форсибли, -  задумчиво  произнес  Габорн  и
вздохнул. - Нужно найти их. Радж Ахтен считает, что они у меня,  что  я  уже
воспользовался ими. И ко времени его возвращения так и будет.  Может,  он  и
станет Суммой Всех Людей, зато я стану суммой всех его ночных  кошмаров.  Вы
хорошо знакомы с древними учениями.  Он  действительно  может  сделать  это?
Стать Суммой Всех Людей?
   - Не всех людей, - ответил Биннесман. - Он страстно жаждет могущества как
гарантии  бессмертного  существования.  Мне  не  так  уж  много  известно  о
Властителях Рун, но ясно одно: если он и в самом деле стремится стать Суммой
Всех Людей,  возможно,  ему  придется  обратиться  к  первоисточнику,  чтобы
узнать, как этого достичь.
   - Что вы имеете в виду?
   - Мы, Охранители Земли, живем  долго.  Жизнь,  отданная  служению  всего,
продолжается долго, а жизнь, отданная служению Земле, продолжается, наверно,
дольше всех. И вот, когда я был еще молод - четыреста лет назад - как-то мне
пришлось встретиться с  одним  человеком  с  юга.  Это  произошло  в  старой
гостинице неподалеку от Данверс Лендинг. Он выглядел как молодой  Властитель
Рун, которому вздумалось попутешествовать. Однако сто восемьдесят лет  назад
я снова встретил его в замке Сильварреста. По крайней мере, я  убежден,  что
это был он. В тот год на севере было неспокойно, то и дело возникали слухи о
нападении опустошителей и просто разбойников. В такие времена  этот  человек
уходил на юг.
   - Дейлан Молот? Вы хотите сказать, что Дейлан Молот все  еще  жив?  Сумма
Всех Людей? Спустя шестнадцать веков?
   - Я хочу сказать, что, возможно, он все еще жив, -  ответил  Биннесман  и
задумчиво покачал головой. - Хотя яс исключено, что я ошибаюсь. До сих пор я
никому об этом не рассказывал. Может, не стоило рассказывать и тебе.
   - Почему?
   - Он не производил впечатления счастливого человека.  Если  у  него  есть
тайны, пусть они и останутся при нем.
   - А оно существует вообще - счастье?
   - Да, в конечном счете я верю, что существует,  -  ответил  Биннесман.  -
Именно это и должно быть целью нашего существования - жит