и Радж Ахтена.
   Он  невольно  улыбнулся.  Опустил  холстину,  проехал  дальше.  Один   из
стражников на него оглянулся. Фейкаалд кивнул в сторону равнины:
   - Там все благополучно?
   Стражник отвернулся.
   Пять ящиков под холстом. Пять ящиков - около двадцати тысяч форсиблей!  У
Габорна оставалась еще половина сокровища его господина!
   У Фейкаалда мелькнула была мысль  убить  обоих  стражников  и  сбежать  с
повозкой. Но он не решился даже додумать ее до конца.
   Ведь Габорн знает, когда его Избранным угрожает опасность.
   Нужно было придумать план получше.

ГЛАВА 25
УВАЖЕНИЕ ЧЕРЕЗ СИЛУ

   Хорошо, когда у мужчины есть острый клинок, злая собака и храбрая жена.
   Интернукская пословица

   Боринсон перекатился на четвереньки и пополз по полю. Он ничего не видел,
до него доносился только смутный шум битвы - ржание лошадей, шипение  тяжело
бегущих по тропе опустошителей.
   Он старался не дышать.  В  ушах  звенело  от  чар  колдуньи,  и,  утратив
равновесие, он мог сейчас только ползти.
   Глаза жгло огнем. Из них катились слезы. В носу и глотке  болело,  словно
он вдохнул пар от кипятка.
   В Каррисе он уже испытал на  себе  подобные  чары,  но  на  этот  раз  он
находился всего в пятидесяти футах от колдуньи, и боль была невыносимая.
   Он полз вперед из  последних  сил,  твердя  себе,  что  если  уж  суждено
погибнуть от молота опустошителя, так лучше двигаться, чем лежать и  покорно
ждать смертельного удара.
   Не в силах больше задерживать дыхание,  он  выдохнул  и  глотнул  свежего
воздуха. Зловоние стало слабее, но не намного. Боринсона стошнило, потом  он
пополз дальше.
   Ярдов через десять он прикрыл рукавом нос и попытался вдохнуть снова.  Но
зловоние как будто пропитало легкие.  Он  мучительно  раскашлялся.  Потом  с
трудом поднялся на ноги и побежал.
   "Вот так умер мой отец", - подумал он.
   И ощутил к нему безмерную жалость.
   Пробежав с минуту, Боринсон повернулся и уставился на поле битвы,  щурясь
и с силой утирая слезы тыльной стороной ладони.
   Наконец он что-то разглядел. Боринсон стоял сейчас на небольшом холмике в
сотне ярдов от тропы опустошителей. Куда ни глянь, Властители Рун  сражались
с чудовищами. Копий почти ни у кого  уже  не  было.  Рыцари  бились  пешими,
орудуя боевыми топорами и молотами.
   Западный фланг опустошителей  был  выкошен.  Многие  из  чудовищ  бежали,
спасаясь от атакующих.
   В тылу колонны опустошителей  бушевали  великаны  Фрот,  с  ревом  сшибая
противников своими огромными посохами.  Потом  раненых  добивали  Властители
Рун.
   Мирримы нигде не было видно. В том  месте,  где  Боринсон  сразил  своего
опустошителя, лежали еще пять серых туш,  среди  них  -  огненная  колдунья,
покрытая рунами.
   Тут к нему, волоча за собой поводья, подскакала его пегая кобыла.
   Он забрался в седло.
   Подъехал к опустошителю, которого убил. Пораженное копьем чудовище обычно
молотило лапами по древку, пытаясь избавиться от копья,  и  ломало  его.  Но
Боринсону повезло,  и  его  оружие  уцелело.  Кобыла  шарахалась  от  трупа,
вскидывала голову, но он все-таки вытащил копье из раны.
   Заново вооружившись, он поскакал  по  вытоптанной  опустошителями  тропе.
Насчитал дюжину убитых и умирающих тварей.
   Добравшись до другой стороны тропы, примерно в полумиле от себя он увидел
Мирриму.
   Опустошители тысячами бежали  на  запад,  спасаясь  от  Властителей  Рун.
Миррима гналась за огненной колдуньей,  от  нее  не  отставал  сэр  Хосвелл.
Девушка пришпорила коня, выпустила  стрелу  и  поразила  колдунью  сзади,  в
сустав правой ноги. Чудовище споткнулось, рухнуло  и  проехалось  вперед  на
брюхе.  Затем   колдунья   поднялась,   развернулась,   опираясь   на   свой
кристаллический посох, и заревела.
   В посохе запульсировали волны злой энергии, он засветился. Затем из  него
вырвалось облако зеленого дыма.
   Миррима остановила  коня,  и  в  этот  момент  Хосвелл  пустил  стрелу  в
"заветный треугольник" колдуньи.  Та,  пытаясь  дотянуться  лапой  до  раны,
завалилась на бок.
   Миррима и Хосвелл, прильнув к гривам  своих  коней,  помчались  прочь  от
зеленого дыма. Они скакали прямо к Боринсону. Колдунья тем временем  бросила
посох, поползла было следом за ними.  Но  тут  же  забилась  в  предсмертных
судорогах и издохла.
   Боринсон остановил лошадь.
   Тут к нему  подъехал  варвар  из  Интернука  и  уставился  с  откровенным
восхищением на Мирриму. На варваре была накидка  из  тюленьей  кожи,  желтые
волосы от висков  были  заплетены  в  косы.  Половину  лица  он  выкрасил  в
оранжевый цвет. А из оружия имел при себе огромный боевой  топор  с  широким
лезвием, который на языке его народа назывался "жнец". Все лезвие его было в
чернильно-синей крови опустошителей.
   Варвар предложил Боринсону серебряную флягу и кивнул в сторону Мирримы.
   - Будь у меня хоть вполовину такой храбрый пес, я бы не ходил  на  охоту.
Посылал бы его, чтоб притаскивал мне медведей.
   Боринсон глотнул из фляги. В ней оказался медовый напиток.  На  вкус  как
подогретая моча, но хоть рот удалось прополоскать после рвоты.
   - Да, - сказал он.  И  ощутил  нечто  такое,  что  трудно  было  выразить
словами. Гордость. Он гордился своей женой.
   Среди  рыцарей  послышались  радостные  крики.  Атака  увенчалась  полным
успехом. Орда спешно улепетывала на юг.
   Миррима подъехала к Боринсону. Она была в приподнятом настроении,  темные
глаза сверкали.
   - Я истратила все стрелы!
   Он видел ее колчан перед боем. Стрел в нем было,  по  меньшей  мере,  три
дюжины. Боринсон оглянулся на лежавшие вокруг трупы опустошителей.  Он  убил
всего одного, а Миррима и сэр Хосвелл, наверно, полсотни.
   "Она меня совсем не понимает, -  подумал  он.  -  Хочет  моей  любви,  но
считает, как и все женщины, что я  неспособен  любить  за  раз  больше,  чем
одну".
   Это его удивляло. Она сказала ему, что воины обычно не в ладу  со  своими
чувствами, и сказала, какой любви от него хочет. Но это была ложь.
   Она, конечно, на самом  деле  хотела,  чтобы  он  питал  к  ней  глубокое
чувство, но при этом не признавала никаких чувств к другим женщинам.
   А для Боринсона женщины были все равно что еда на праздничном столе. Одна
походила на душистый ломоть хлеба, другая - на пьянящее вино,  третья  -  на
сытный свиной окорок, четвертая - на сладкое пирожное.
   Кто же захочет есть на празднике одно-единственное блюдо? Никто.  И  если
человек даже в течение одного дня не желает питаться одним блюдом, как можно
просить его есть это блюдо всю жизнь?
   В том-то все и  дело.  Каждая  женщина  считает  себя  целым  праздничным
столом. Но разве может ломоть хлеба требовать от своего хозяина,  чтобы  тот
не ел пирог с мясом? А вино - чтобы он не пил пива?
   Вздор какой-то.
   Его любовь к Саффире не умерла. И никогда не умрет. Саффира была пьянящим
вином. Ни одну женщину он не желал так сильно  и  никогда  уже  не  пожелает
вновь. И это была не просто похоть.  Ее  красота  внушала  ему  преданность,
вызывала желание служить ей, желание столь  неодолимое,  что  оно  причиняло
почти физическую боль.
   Тайна и сила красоты...
   Пока Саффира была жива, он страдал, не в силах избавиться от  желания  ей
служить. Ему  казалось,  что  он  познал...  величайшую  целеустремленность,
приблизился к непорочности.
   Он всегда мечтал полюбить кого-нибудь так.
   Но, будучи очарован красотой Саффиры и порабощен ее обаянием, он на самом
деле не уважал ее. И потому не мог отдать ей все свое сердце.
   Чувства же его к Мирриме были совершенно  иными.  Влечение  к  ней  почти
ничего не значило по сравнению с влечением к Саффире.
   Зато уважение его к ней  стало  воистину  безграничным.  И  если  Саффира
пьянила, как вино, то Миррима насыщала, как мясо.
   Потому-то, глядя, как она, поразив огненную  колдунью,  едет  к  нему,  и
выслушивая от варвара слова высочайшей похвалы в ее адрес,  Боринсон  ощущал
больше, чем гордость за Мирриму. То было сердечное уважение,  какого  он  не
питал  еще  ни  к  одной  женщине,  омраченное,  правда,   каким-то   дурным
предчувствием.
   На юге затрубил боевой рог, призывая перегруппироваться. Боринсон  поднял
голову. Воины побежали в ту сторону, окликая друг друга.  Заревели  великаны
Фрот.
   Габорн вновь собирался атаковать, на  сей  раз  арьергард  опустошителей.
Орда их по-прежнему уходила серой змеей на юг.
   Но многие чудовища вдруг начали разворачиваться.  Тысячи  их  устремились
обратно, к трупам своих сородичей. Они рассеялись, формируя боевой  строй  в
несколько десятков рядов и в полмили шириной. И выглядел этот  строй  весьма
устрашающе.
   Герольды неистово трубили. Властители Рун тоже собирались перестроиться.
   Варвар рядом с Боринсоном весело закричал:
   - Похоже, опять будет схватка!
   Со всего поля битвы рыцари спешили к Габорну. Боринсон, пришпорив лошадь,
поскакал туда же.
   До Габорна он  добрался  одним  из  первых.  Король,  однако,  как  будто
пребывал в сомнении. Властители Рун, окружавшие его, были  плохо  вооружены.
Из двадцати человек лишь один имел копье.
   Тут подскакал Биннесман, везя в своем седле Аверан.  С  ними  подъехал  и
Хроно Габорна.
   Аверан предупредила короля:
   - Возвращаются маги. Среди убитых и горная колдунья. Они хотят пожать  ее
знания и знания остальных.
   Боринсон только слышал, но никогда не видел,  как  опустошители  пожинают
знания. Они ели мозги  мертвецов  и  железы  под  передними  лапами.  Иногда
пожирали своих собратьев и целиком.
   Девочка настойчиво сказала:
   - Этого нельзя допустить. Вдруг среди убитых Пролагатель Путей?
   Габорн нахмурился. Одно дело - напасть  на  ничего  не  подозревающего  и
уставшего врага.
   Девочка  же  просила  сейчас  противостоять  лобовой   атаке   -   тысячи
опустошителей против плохо вооруженных людей.
   Глаза Габорна блеснули, он бросил взгляд в сторону чудовищ.
   - Строиться! - крикнул он своим рыцарям, - Не позволим им пожать знания!
   Опустошители медленно приближались живой  стеной  серой  плоти.  Те,  что
убежали от первой атаки, возвращались теперь  в  тыл  перестроившейся  орды.
Могучие носители клинков занимали более удобные позиции.  Впереди  всех  шли
разведчики  с  высоко  поднятыми   головами,   принюхиваясь   и   размахивая
щупальцами.
   Чудовища были еще слишком далеко, чтобы видеть войско Габорна,  но  запах
сотен людей они чуяли.
   В воздухе сгустилось напряжение, как  перед  грозой.  Кровь  забурлила  в
жилах у Боринсона. Битва не кончилась. Она только начиналась.

ГЛАВА 26
ПОЗИЦИИ УДЕРЖАНЫ

   Не страшись  человека  с  оружием  и  в  доспехах  -  страшись  человека,
исполненного решимости убивать.
   Эр'ден Геборен

   Аверан, глядя на приближавшихся опустошителей, по  движениям  их  поняла,
что  на  этот  раз  победа  не  достается  людям   так   легко.   Разведчики
передвигались весьма осторожно. Они  делали  три  больших  шага,  потом  еще
маленький шажок,  поднимались  на  задние  лапы  и,  размахивая  щупальцами,
вертели во все стороны безглазыми головами.
   Опустошители были насторожены, но полны решимости. Ждать атаки оставалось
недолго. Как только разведчики разглядят людей и поймут, как  их  мало,  они
немедленно донесут своим командирам.
   Габорн тоже выглядел встревоженным.
   - Они собираются  атаковать,  -  предупредила  его  Аверан.  -  Чтобы  их
остановить, нужно убить новую предводительницу.
   Габорн, наморщив лоб, всмотрелся в ряды опустошителей.
   - Которая из них она?
   Вопрос девочку удивил. Ей ответ казался очевидным. Но она  теперь  видела
опустошителей их же глазами.
   - Колдунья в середине передних рядов, позади двух носителей клинков.
   Габорн не сразу разглядел опустошительницу, хотя колдунья была огромна  и
вся светилась от рун, вытатуированных на толстой коже. В лапах  она  держала
сверкающий красный посох. Любой опустошитель  понял  бы  по  ее  размерам  и
значениям рун, что именно она - преемница Великой Воительницы. Запах ее,  он
же имя, означал "Кровь на Камне".
   Но это знала Аверан, а Габорн, как она заметила, всматривался правее, где
шло несколько других колдуний, отвлекавших на себя внимание. Колдунью  Кровь
на Камне прикрывали тщательно.
   Увидев же ее наконец, Габорн выругался. Так просто не добраться.
   Рыцари  напряженно  готовились  к  схватке.  Вперед  выехали  почти   все
Властители Рун. Позади них восемь великанов Фрот выстроились в ряд,  залитых
кровью опустошителей. Двое уже пали в бою.
   Аверан  оглянулась,  ища   вильде.   Весна   расхаживала   среди   трупов
опустошителей, среди которых были и ее жертвы, и преспокойно ела.
   - Милорд, - крикнул Боринсон, пробиваясь сквозь ряды рыцарей. - Не хотите
ли выслать вперед лучников? У них есть стальные луки.
   - Лучников? - переспросил Габон. - У Эрдена Геборена в войске лучников не
было.
   - Но у него не было и луков из упругой стали Сильварреста!
   Габорн облизал губы.
   - Об этом я не подумал. И они могут?..
   - Миррима и Хосвелл уже подстрелили несколько дюжин.
   Аверан показалось невероятным, что Миррима убила столько опустошителей.
   - Лучников ко мне! - крикнул Габорн.
   К нему тут же подъехало около сотни рыцарей. Луки почти у всех были еще в
чехлах. Но Властители Рун - это Властители Рун. Аверан едва успела заметить,
что они принялись расчехлять оружие, как многие уже натянули  тетиву  -  так
быстро они двигались.
   - Большая колдунья с красным посохом, - сказал им  Габорн.  -  Убейте  ее
побыстрее.
   -  Убейте  и  разведчиков,  -  предложила  Аверан,  -  пока  они  нас  не
разглядели.
   - Копьеносцы! - крикнул Габорн и махнул рукой в сторону  разведчиков.  Из
рядов выехали две сотни воинов с копьями.
   Рог протрубил  начало  атаки.  И  сильные  лошади  помчались  стрелой  по
равнине.
   Когда разведчики заметили приближающихся людей и  начали  пятиться,  было
уже поздно. Их убили всех.
   Лучники подскакали к переднему ряду врагов и остановились  ярдах  в  ста.
Тут  же  вперед  выскочили  носители  клинков,  загораживая  своими   телами
колдуний.
   Но запели стальные луки, и стрелы изрешетили и горную  колдунью,  и  всех
тех, кто пытался ее защитить. Предводительница зашаталась  и  пала  мертвой,
придавив стоявших сзади.
   Опустошители как будто не сразу поняли,  что  произошло.  Они  попятились
немного и встали, размахивая лапами  и  оружием,  словно  ожидая  дальнейших
приказаний. Но опасность, как оказалось, представляли находившиеся в дальних
рядах носители клинков.
   Они начали швырять в людей огромные камни.
   Лучники и копьеносцы развернули коней и галопом помчались обратно.  Камни
летели градом, и, хотя опустошители не видели, куда  их  бросают,  некоторые
нашли свою цель.
   Полдюжины лучников погибло сразу.
   Один из валунов попал в гередонского рыцаря уже в двухстах ярдах от строя
опустошителей. Ударил его в плечо и сбросил с лошади.
   Мгновение Аверан думала с замершим сердцем,  что  рыцарю  конец.  Но  тот
поднялся и захромал вперед. Правая рука его висела  безвольно.  При  падении
он, видно, поранил еще и бедро, ибо на ногах держался с  трудом.  Он  быстро
огляделся по сторонам, словно что-то потерял, но не мог вспомнить что, затем
подхватил с земли свой лук.
   Лошадь его убежала. И лучник, опираясь на оружие,  как  на  костыль,  сам
заковылял к своим.
   Властители Рун с суровыми лицами изготовились к атаке.
   Но Аверан знала, что атаки не будет.
   Здесь не было преемницы Крови на Камне. Остановилась лишь  десятая  часть
орды, а остальные, включая следующую предводительницу, так и бежали на юг.
   На глазах у Аверан носители клинков окружили труп колдуньи Кровь на Камне
и начали крушить ее черепные кости. Они  вскрыли  "заветный  треугольник"  и
принялись пожирать столь драгоценные  мозги.  Те,  кто  не  мог  дотянуться,
выедали железы под лапами.
   Рыцарь из Гередона меж тем добрался до безопасного  места  и.заковылял  к
Габорну. Когда он приблизился, Аверан увидела его лицо. Оно было белым,  как
полотно, из носа и рта струилась кровь, и дышал он с трудом.
   - Сэр Хосвелл! - воскликнула Иом.
   Несколько воинов помогли Хосвеллу  лечь  на  землю,  подложив  одеяло,  и
крикнули остальным, что у того  разорваны  легкие.  Иом  спрыгнула  с  коня,
подошла и взяла его за руку. Миррима поймала и привела его лошадь. И сидя  в
седле, смотрела на умирающего.
   Биннесман тоже слез с коня и опустился на колени возле  рыцаря.  Полез  в
карман, достал какие-то травы.
   - Пожуйте, - сказал он. - Это дарует вам легкую смерть.
   Но Хосвелл покачал головой, отказываясь.
   - Простите, - сказал он, хрипло дыша. - Простите меня. Простите!
   По телу его пробежала судорога. Он нашел взглядом Мирриму.
   - Все хорошо, - ответила Иом. - Вы прекрасно служили нам. И не за что вам
просить прощения.
   Сэр Хосвелл глубоко вздохнул, закашлялся, брызгая  кровью.  Затем  поднял
свой лук и протянул его Мирриме.
   - Возьмите. Это лучший лук в Гередоне.
   Такого лука Аверан и впрямь никогда не видала. Крылья его  были  выкованы
из знаменитой гередонской стали, не  из  широкой  полосы,  но  из  длинного,
узкого прута. Стальные луки обычно делались короткими,  чтобы  удобнее  было
стрелять с седла. Этот же был в две трети от длины большого лука.  В  центре
имелась резная дубовая рукоятка,  и  такими  же  дубовыми  пластинками  были
покрыты концы, где крепилась тетива.
   Миррима нерешительно наклонилась и приняла у рыцаря лук.  Не  улыбнулась,
не выразила благодарности. И посмотрела на умирающего без всякого  выражения
на лице.
   Сэр Хосвелл вновь закашлялся, изо рта хлынула кровь. Аверан отвернулась.
   Рядом с девочкой сидел на коне барон Кирка. В сражении он не  участвовал,
держался позади  вместе  с  Аверан,  Биннесманом  и  Хроно  Габорна.  Аверан
услышала всхлип и посмотрела на него.
   В глазах его стоял неприкрытый страх.
   - Он... умирает? Навсегда?
   Девочке еще не  случалось  видеть  такого  выражения  на  лице  человека.
Когда-то, когда она была совсем  маленькой,  Бранд  пришел  к  ней  однажды,
ласково обнял и сказал, что ее мать умерла. Он объяснил, что это случается с
каждым и никто не может избежать смерти.
   Тогда она чувствовала такой же ужас.
   Аверан вдруг поняла, что в каком-то отношении она старше Кирки. О  смерти
она знала давно, еще с трехлетнего возраста. А Кирка до  сих  пор  знать  не
знал, что такое смерть - неотвратимый уход навсегда. Счастливый Кирка...
   - Боюсь, что так, - мягко сказал Биннесман, надеясь успокоить юношу.
   Кирка покачал головой, словно не в силах был этого осознать.
   Рыцари Габорна разразились вдруг радостными криками.
   Аверан подумала было, что они чествуют Хосвелла, но крики слышались сразу
со всех сторон.
   Она посмотрела на поле битвы.
   Опустошители разворачивались. Они  собирались  бежать  на  юг,  вслед  за
оставшейся ордой. В строю их произошли незаметные на первый взгляд перемены.
Теперь они выстроились в семь рядов с колдуньями в середине.
   Воины возбужденно переговаривались. Такого строя они еще не видели. Да  и
Аверан, даже обладая воспоминаниями  опустошителей,  не  припоминала  ничего
подобного.
   Она  забеспокоилась.  Опустошители,   приспосабливаясь,   начали   менять
тактику. Девочка знала, что это умные создания - возможно, даже умнее людей.
И происходящее не предвещало ничего доброго.
   Воины Габорна тоже развернули коней  и  поскакали  прочь  с  поля  битвы.
Биннесман вскочил в седло позади Аверан,  и  некоторое  время  они  ехали  в
молчании.
   Габорн оглянулся на девочку. И улыбнулся.
   - Поздравляю, - сказал он. - Мы одержали вторую победу, и ею мы  обязаны,
в основном, тебе.
   Но похвалу эту ей было слышать сейчас  неприятно  -  ведь  столько  людей
осталось лежать мертвыми позади!
   - Пожалуй, я повышу тебя в звании, - сказал Габорн. -  Пусть  все  знают,
что наездница Аверан стала советницей короля.
   То была великая честь. Совето