жества   чудовищ,
пробивающихся через лес, становились все громче.
   К Габорну подскакал барон Кирка со своей неизменной киркой в руке. Габорн
посмотрел на юношу с беспокойством. Тому угрожала опасность в этом сражении,
он мог погибнуть.
   - Итак, - сказал Габорн, - вы решили тоже принять участие в битве?
   - Если смогу. Попытаюсь. Хотя... я совсем не знаю, что делать.
   - Вы звонили в колокол и одного человека с семьей уже  спасли,  -  сказал
Габорн. - Вам незачем вступать в бой. Во всяком случае, сегодня.
   - Но... мне этого хочется.
   - Кажется, вы уже становитесь рыцарем.
   - Благодарю вас, - тихо сказал Кирка.
   - Держитесь поближе ко мне, - сказал Габорн. - Скачите туда, куда поскачу
я. Кирка кивнул. Тут Скалбейн увидел барона и гаркнул:
   - Что за молодец!
   Затем  оглянулся  на  выстроившихся  в  ряд  Рыцарей   Справедливости   и
прокричал:
   - Я говорил вам, что он собирается жениться на моей дочери?
   Кирка неловко ухмыльнулся и отрицательно замотал головой.
   - Я ничего не обещал!
   Но рыцари  принялись  выкрикивать  поздравления,  словно  дело  было  уже
слажено.
   Габорн вдруг услышал резкое предупреждение Земли. Раненые и  беженцы  все
еще не ушли из Фелдоншира и находились всего в нескольких милях  к  востоку.
Он крикнул им про себя: "Бегите!"
   Но не знал, услышал ли его кто.
   Рыцари продолжали строиться в ряды. И Габорн прокричал:
   - Друзья мои, продержимся сколько сможем! Опустошители должны понять, что
мы будем сражаться до последнего -  вдруг  это  заставит  их  отступить!  Но
будьте готовы отойти по моему приказу!
   Он не успел договорить, как  над  головами  людей  уже  закружились  гри,
поскрипывая и попискивая на лету.  Земля  под  ногами  задрожала,  и  Габорн
посмотрел на юг долины. За две мили в лесу трещали и падали деревья.
   Костры на опушке наконец  разгорелись.  В  небо,  охватив  высокие  дубы,
взметнулись  красно-желтые  языки  пламени.  В  лицо  Габорну  ударил   жар.
Затрещали и зашипели, разгораясь, живые ветви.  Но  в  центре  прохода,  где
должны были появиться опустошители, огонь едва тлел.
   "Эх, приехать бы нам сюда два часа назад, с бочками  масла  и  смолы!"  -
подумал Габорн.
   На какое-то мгновение ему захотелось даже, чтобы в услужении у  него  был
пламяплет.
   Чудовища были уже в одной миле от опушки. Передние ряды их  нового  строя
растягивались от южного до северного края долины. Вдалеке, на  северо-западе
позади орды вдруг затрубил одинокий рог, извещая" что опустошители  отрезали
кому-то дорогу.
   Габорн сразу понял, кому именно.
   То был отряд, который вез щупальца, и опустошители его  обогнали.  Габорн
понюхал свои руки. Он  еще  чуял  исходивший  от  них  запах  заплесневелого
чеснока,   который,   по   словам   Аверан,   означал   предсмертный   вопль
опустошителей. И подумал с надеждой, что  от  его  воинов  тоже  пахнет  еще
достаточно сильно, чтобы опустошители хоть немного встревожились.
   - Всем стоять на месте! - прокричал Габорн. - Стоять на месте!
   Ряды его рыцарей выстроились в пятидесяти футах позади каменной изгороди.
Чтобы пойти в атаку, сильным лошадям достаточно было перемахнуть эту стенку.
   Лорды начали опускать копья в боевую  позицию.  Стрелки  спешно  натянули
луки и уже накладывали стрелы на тетиву.
   С холмов задул легкий ветерок, раздувая пламя и вселяя в  сердце  Габорна
надежду. Тлевший в проходе огонь оживился, языки его  поднялись  над  землей
невысокой стеной.
   Но ветер тут же и стих.
   Опустошители  замелькали  среди  стволов  деревьев.  Они   двигались   на
некотором расстоянии друг  от  друга,  но  почуяв  впереди  тревогу,  начали
смыкать ряды. И вскоре шли уже сплошной стеной шириной в полмили.
   Атака на эту стену была бы самоубийством. Из-за  ее  прикрытия  атакующих
забросали бы камнями, и колдуньи немедленно пустили бы в ход чары.
   Теперь чудовища, размахивая щупальцами,  замедлили  ход.  Когда  на  пути
встречалось дерево, носители клинков просто опускали свои огромные головы  и
лбом сшибали его. В лесу за ними оставалась широченная просека.
   Вот они уже в четверти мили. Габорн пытался сохранять решительный вид, но
чувства Земли твердили ему одно: "Бегите! Бегите!"
   Опасность угрожала всем до единого его воинам.
   "Еще немного, - прошептал Габорн своей  госпоже.  Избранные  его  еще  не
выбрались из Фелдоншира, раненые лежали на берегу, мост через Доннестгри был
запружен. Ему надо  было  выиграть  время.  Каждая  минута,  на  которую  он
задержит орду, это сотня спасенных душ. - Еще немного".
   Вот опустошители уже в двухстах ярдах, у самой кромки горящего леса...
   Хода они не замедлили. Даже как будто  побежали  быстрее,  почуяв  огонь,
словно обрадовались.
   Приблизившись к пламени,  они  низко  нагнули  головы,  зачерпывая  землю
вместе с горящей листвой. И продолжали крушить лбами деревья, объятые огнем.
   Орда неудержимо двигалась вперед, топча  пламя.  Чудовища  только  громче
шипели, словно предупреждая бегущих сзади.
   - Отступаем! - крикнул Габорн.
   Тут из рядов опустошителей  полетели  камни.  Огромные  валуны,  весом  с
человека, нацеленные в рыцарей Габорна.
   "Увернись", - предупредила Земля, и Габорн подал коня резко влево.  Валун
ударил в каменную овечью изгородь и  разбил  ее.  Мимо  Габорна  просвистели
осколки острого камня, поражая рыцарей сзади. Упали, залившись кровью, сразу
несколько лошадей вместе с всадниками. И Габорн ощутил  дурноту,  когда  еще
несколько Избранных были вырваны с корнями из его души.
   Он оглянулся  через  плечо.  Барон  Кирка  держался  позади  него.  Юноша
послушно исполнял приказание и потому остался жив. По бледности лица  барона
можно было судить, что он прекрасно понял это.
   Следующий  валун  засвистел  в  воздухе,  направленный  в  рыцарей  левее
Габорна.
   Рыцари развернули лошадей и помчались прочь.

ГЛАВА 56
ЛОРД ТЬМЫ, ЛОРД СОЛНЦА

   Многие мечтают о добрых делах, но немногие претворяют свои мечты в жизнь.
   И  потому  нельзя  считать  величие  свойством  души  человека,  пока  он
бездействует. Ибо тем мы преуменьшаем доблесть тех,  кто  подтверждает  свое
величие делом.
   Арунах Ахтен, отец Радж Ахтена

   В крепости  опустошителей  царила  тьма.  Ее  рассеивали  ненадолго  лишь
отсветы, падавшие сквозь бойницы, когда в стену  ударял  очередной  огненный
шар. Тогда крепость  содрогалась.  Но  в  самое  сердце  логова  чудовищ  не
проникал никакой свет.
   Острый слух позволял Радж Ахтену  даже  здесь  слышать  боевые  кличи  на
равнине.
   Он бежал по туннелю, оставляя за собой страшную вереницу мертвых колдуний
и носителей клинков.
   В глубине крепости бойниц не было.  И  освещало  туннель  только  тусклое
свечение голубых рун на телах убитых им колдуний.
   Тьма была для опустошителей родной стихией.  В  свете  они  не  нуждались
вообще. И свечение рун было, по всей видимости, случайностью. Чудовища  даже
не знали, что те светятся.
   Но грот в самом центре  крепости  оказался  залитым  светом.  Радж  Ахтен
добежал до входа в него и остановился, глядя вниз с высоты в  двадцать  пять
футов.
   Там,  на  дне  грота  раскинулась,  изучая  пульсирующее  сияние,  Печать
Опустошения. Она занимала в поперечнике  почти  две  сотни  ярдов.  В  гроте
находилась дюжина огненных колдуний. А в  середине  Печати,  словно  паук  в
своей паутине, сидела еще одна, невероятно огромная тварь.
   Она и впрямь была много крупнее, чем колдунья, разорившая Каррис.
   Радж Ахтен не стал ждать, пока его заметят. Левая рука по-прежнему  плохо
слушалась его, и задерживать дыхание он больше  не  мог.  Совсем  скоро  ему
придется глотнуть отравленного воздуха и узнать, сколь  омерзителен  тот  на
вкус.
   Он прыгнул в грот и с разбега вскочил прямо на голову огромной  колдуньи.
При приземлении в ноге что-то хрустнуло - сломалась кость ниже колена.
   Но  он,  не  обращая  внимания  на  боль,  ударил  молотом  в   "заветный
треугольник". Для такого огромного чудища острие шипа было слишком коротким.
И потому, выдернув молот, он перевернул его и вонзил  в  рану  рукоять,  как
копье.
   Колдунья, казалось, ничего не почувствовала.  Она  встряхнула  головой  и
сбросила его. Он грохнулся наземь. За  столь  короткий  срок  кость  в  ноге
срастись не успела, даже при всех его дарах метаболизма и жизнестойкости.
   Печать Опустошения казалась сделанной из  расплавленного  стекла,  но  на
ощупь была тверда, как камень. Клейкая слизь липучек застыла на ней  буграми
и впадинами. По руне перебегали призрачные огоньки темно-фиолетового  цвета.
Весь грот был полон колдовской дымкой.
   Руна Опустошения так и излучала мощь.
   Радж Ахтен взмахнул  молотом  и  разбил  один  из  бугорков.  Из  разлома
вырвалась ослепительная белая вспышка.
   Главная колдунья повернулась к нему. С ее громадной туши  сорвались  гри.
Посох в лапе воссиял желтым огнем.
   Из него  вырвалась  черная,  как  ночь,  вспышка,  но  Радж  Ахтен  успел
отскочить. Вспышка ударила в то место, где он стоял,  и  разбила  еще  часть
руны.
   Брызнули осколки. Попавшая под удар вспышки огненная колдунья зашипела  и
повалилась на бок.  Левая  половина  ее  тела  исчезла,  словно  разъеденная
кислотой.
   Радж  Ахтен  не  стал  дожидаться  второй  атаки.  Он  побежал  по   Руне
Опустошения, делая броски то влево, то вправо.
   Главная колдунья в тревоге встала на дыбы.
   Она была выше чудовища в Каррисе на шесть футов.  Об  опустошителе  таких
размеров не рассказывалось ни в одной легенде. "Еще бы, - сказал  себе  Радж
Ахтен, - это же великая Госпожа Подземного Мира".
   Допрыгнуть до ее головы,  чтобы  еще  раз  ударить  молотом  в  "заветный
треугольник", он просто не мог, а пасть она благоразумно держала закрытой, и
мягкое верхнее нёбо тоже было ему недоступно.
   Оставалось единственное уязвимое место на груди, но  чтобы  пробить  его,
Радж Ахтену нужно было копье.
   Он перевернул молот. Рукоять его оружия имела в длину шесть  футов.  Радж
Ахтен высоко подпрыгнул, что было нетрудно при стольких дарах силы, и метнул
молот, вложив в бросок всю свою мощь, так что даже вывихнул при этом плечо.
   Молот вонзился в грудь чудовища, и колдунья  вскинулась  еще  выше.  Радж
Ахтен приземлился на ноги и сразу метнулся в сторону.
   Колдунья выронила посох, согнула огромные неповоротливые лапы и принялась
вытаскивать молот из своей плоти. Выдернула и отшвырнула.  Молот  со  звоном
ударился о свод грота и упал в дюжине ярдов от Радж Ахтена.
   Чудовище потянулось за посохом, а Радж Ахтен кинулся к своему оружию.
   Удар его оказался недостаточно глубоким. Обычно  такие  удары  в  грудную
клетку убивали опустошителей мгновенно, как человека - удар по почкам.
   Огненные колдуньи начали окружать его со всех сторон. А  главная,  широко
разинув пасть, бросилась на Радж Ахтена.
   Он только этого и ждал. Подхватил молот и вскочил к ней  в  пасть.  Сухой
шершавый язык чудовища показался ему сделанным из гравия.
   Челюсти, сомкнувшись, щелкнули, колдунья сделала  глотательное  движение.
Но Радж Ахтен уже вонзил в прыжке свой молот в ее мягкое нёбо.
   Затем выдернул оружие. На него струей хлынули кровь и мозги чудовища.
   Колдунья дернулась, отступила и зашаталась.
   Радж Ахтен воткнул молот ей в глотку, не давая дышать.
   Когда колдунья его отхаркнула, в гроте было уже с десяток Властителей Рун
в ярких шелковых латах. И Бопанастрат кричал:
   - Убейте этих, и крепость наша!
   Огненные колдуньи попятились. Но бежать им  было  некуда.  Крепость  была
окружена. Радж Ахтен расчистил  дорогу  в  нее  и  уничтожил  главный  оплот
опустошителей.
   В  грот  вбежал  Пуснабиш.  За  ним  в  крепость  пробивались  еще  сотни
Властителей Рун.
   Радж Ахтен выбрался наружу, предоставив им завершить работу.
   Ему представилось, как превознесет его теперь весь мир. Как он взойдет на
Слоновий Трон в Мейгассе под звуки победных маршей. Как засыплют дорогу  под
его ногами лепестками роз, гардений и лотосов. Целый месяц день и ночь будут
гудеть золотые гонги у западных городских ворот. И  богатые  лорды  и  купцы
завалят его дарами, и самые прекрасные женщины королевства станут домогаться
его, надеясь зачать сыновей.
   Эта победа затмит все деяния, которые совершил Габорн Вал Ордин. Он, Радж
Ахтен, убил величайшую из горных колдуний и спас Землю.
   Песни о нем будут петь тысячи лет. И будут сидеть у очагов дети,  которым
только еще предстоит родиться, и слушать, как бился Радж  Ахтен  с  Госпожой
Подземного Мира. Они будут разевать от удивления рты и  дрожать  от  страха,
стараясь не показать этой дрожи отцу.
   Все это и многое сверх того представилось Радж Ахтену, когда он  выбрался
из завоеванной им крепости к свету дня. Вокруг нее еще вилась ядовитая дымка
опустошителей.
   Он спрыгнул в защитный  ров  и  внезапно  ощутил  тошноту  и  судороги  в
желудке.
   Ощущение это было ему хорошо знакомо.
   Умирали его Посвященные.
   Улицы вокруг дворца в Бел Наи были залиты утренним светом. Над  крепостью
летали белые голуби, садились на крыши и расхаживали по ним с важным  видом,
негромко воркуя.
   Кричали, как всегда, уличные разносчики:
   - Фисташки, свежие жареные фисташки, еще горячие!
   Верблюды лежали на солнце, лениво пережевывая жвачку.
   В этот город, расположенный за тысячу миль к северу от  Картиша,  еще  не
пришла весть о нападении опустошителей. Управляющие Радж  Ахтена  не  хотели
тревожить население.
   В Башне Посвященных умирали тем временем четыре человека.
   Среди  них   было   три   вектора,   которые   передавали   Радж   Ахтену
жизнестойкость. Эмир Оватт  различал  их  по  голосам.  Одного  звали  Кораб
Мантусар, и вектором он служил вот уже  двенадцать  лет.  Второй,  Джиньяфал
Диссаи, был вектором чуть меньше пяти лет.
   Каждый из них передавал господину сотни даров.  Они  проводили  время  за
игрой в шахматы, попивая чай, когда в комнату к  ним  вошел  эмир  и  уколол
двоих по очереди своей отравленной иглой.
   Смола кустарника, прозванного "злодеем", парализовала легкие,  и  человек
умирал от удушья. Эти люди, лишенные жизнестойкости, долго  продержаться  не
могли.
   Тем не менее умерли они не сразу. И оба успели еще позвать на помощь.
   Эмир вонзил иглу в плоть третьего Посвященного.
   Но тут в комнату ворвался услышавший крики стражник и не мешкая  разрубил
своей саблей старого эмира напополам.
   Эмир, умирая, почувствовал, что стражник взял его за руку.
   На мгновение ему почудилось, что тот хочет выразить  таким  образом  свое
сочувствие. Но лишь испуская  последний  вздох,  понял  эмир,  что  стражник
просто удерживал его руку с отравленной иглой, дабы не было больше жертв.
   Радж Ахтен упал, задыхаясь, на землю близ крепости опустошителей.  Теперь
он прочел наконец смысл заклятия великой колдуньи: "Больше не дыши".
   Сила этих чар была ужасающей.
   Словно сама смерть проникла в его  легкие  и  сжимала  их  тисками.  Радж
Ахтен, как  мог,  боролся  с  нею,  но  слишком  мало  было  у  него  теперь
жизнестойкости, чтобы надеяться выжить.
   Умерли его векторы. Рухнула защита. И проклятие Биннесмана  убивало  его.
Он все-таки не стал Суммой Всех Людей.
   Радж Ахтен силился глотнуть воздуха, сердце его бешено колотилось. Только
что он представлял себе, как возносят хвалы ему, спасителю  мира.  А  сейчас
лежал на дне ямы и не мог вздохнуть.
   Над головой его пролетел огненный шар и ударился в  стену  крепости.  Над
землей растекся восхитительный жар. Невдалеке заревел огонь.
   Жар подействовал на Радж Ахтена как исцеляющий бальзам,  и  он  вспомнил,
как хорошо ему было у костра в горах Хест.
   "Я могу вас исцелить", - вспомнились слова Аза.
   Небеса потемнели - это Аз снова  вытягивал  из  них  огонь.  В  руки  ему
заструился пламенный водоворот,  превращаясь  в  очередной  шар,  словно  Аз
сматывал сверкающие паутинки.
   И Радж Ахтен, не в состоянии  подняться  на  ноги,  пополз  к  огню.  Его
трясло. Он еле двигался, невзирая на все дары силы, и  отчаянно  втягивал  в
легкие отравленный воздух. Кое-как выкарабкался из  рва  и  увидел  всего  в
трехстах ярдах от себя горящую руну.
   Снова подкатила тошнота. Ему показалось, что разорвалось сердце,  и  Радж
Ахтен чуть не задохнулся. Умер еще один вектор.
   Он понял, что в Бел Наи пробрался наемный убийца.
   "Я не доживу, чтобы получить свою награду. И  не  услышу  песен,  которые
заслужил".
   Радж Ахтен перевалился через край рва и побрел к полыхающему костру.
   Аз стоял посреди Руны Ночи и вытягивал из небес огонь, весь свет,  что  в
них еще оставался.
   - Аз! - крикнул Радж Ахтен из последних сил, перекрывая своим голосом шум
битвы. Он упал на колени и протянул к пламяплету руки в умоляющем жесте.
   Аз повернулся к нему, все понял и метнул огненный шар.
   Шар, летя к Радж Ахтену, все разрастался, пока перед глазами  его,  кроме
пламени, ничего не осталось.
   Белые шелковые доспехи в одно мгновение обратились в пепел. В  тело  Радж
Ахтена впились тысячи раскаленных клыков. Кожа на лице пошла пузырями. Уши и
веки сгорели бесследно.
   Все старое, все ненужное -  его  человеческая  сущность  в  том  числе  -
исчезло.
   В голове его внезапно вспыхнул ярчайший свет, и мысли прояснились. В  тот
же миг он понял, что именно к этому и стремился всю жизнь.  Он  думал,  что,
пытаясь стать Суммой Всех Людей,  он  служит  человечеству,  и  не  понимал,
почему другие считают, что служит он только себе самому.
   На самом же деле каждое мгновение своей жизни он служил Огню.
   Даже взял себе имя Солнечный Лорд, еще будучи совсем юным.
   И наконец  его  господин  завладел  им  и  очистил  его  в  пламени,  как
драгоценную руду. Весь мусор сгорел, а то, что осталось, вряд ли можно  было
назвать плотью - то был сосуд, в коем таился безупречный свет.
   Радж Ахтен перестал быть человеком. Он  стал  силой,  которой  так  верно
служил, и отныне все пламяплеты должны  были  повиноваться  ему  и  называть
тайным именем.
   Он  поднялся  на  ноги  -  обгорелый,  нагой,  весь  в  клубах   дыма   и
преображенный. Огонь нарек его новым именем - Губитель.

ГЛАВА 57
ФЕЛДОНШИР

   Я жажду мира. Пусть в государстве  моем  будет  столько  мира,  чтобы  он
выплескивался через границы, как через края кружки переливается пивная пена.
   Эрден Геборен

   Гильдмастер Уоллак повел Аверан, Биннесмана и вильде  на  площадь  позади
здания гильдии, которую со всех сторон окружали мастерские.
   Там чертежники рисовали проекты, готовили дерево к работе подмастерья,  и
вершили свое тонкое ремесло мастера. Аверан увидела даже два кузнечных горна
- у резчиков были под рукой и кузнецы, которые ковали для них инструменты,
   У последней мастерской, где покрывали лаком готовую продукцию, грузили на
телегу деревянные бочонки четверо крепких мужчин. Лошади были уже  впряжены.
От бочонков крепко тянуло ядовитыми запахами - в них были  порченое  льняное
масло, денатурированный спирт, лаки, соль и какие-то  разноцветные  порошки.
Этими материалами резчики  пользовались  для  лакировки  и  придания  дереву
особой крепости. Они собрали все, что только могло, по их  мнению,  отравить
опустошителей.
   - Остальные телеги уже отправились? - спросил Уоллак.
   - Да, - буркнул один из работников и вытер рукою потное лицо.
   - Тогда идите, - сказал Уоллак. - Бегите спасать своих домашних.
   Работники торопливо выбрались из телеги. В нее забрались Аверан с вильде,
а Биннесман и Уоллак сели на козлы.
   Когда они выехали из конюшни, Аверан  услышала  далекий  рокочущий  звук,
похожий на шум морского прибоя. Это приближались опустошители.
   Она попыталась определить по силе звука расстояние до них.  За  последние
два дня девочка поднаторела в этом.
   - Думаю, они уже в трех милях. И будут здесь минут через  пять,  а  то  и
раньше. Уоллак удивился:
   - Так скоро?
   - Может, и скорее,  -  сказала  Аверан.  Уоллак  растерянно  взглянул  на
Б