аны травами: таволгой, мятой, лавандой, усыпаны розами. На каждой  двери
и каждом окне, как всегда, висели  фигурки  Короля  Земли,  призывая  его  в
жилища. Король Земли правил человеческим родом уже  около  двух  тысяч  лет.
Издавна его вырезали из дерева, в зеленом  дорожном  одеянии,  с  посохом  в
руке, с венцом из дубовых, вплетенных в  волосы  листьев  и  с  кроликами  и
лисами, резвящимися у ног.
   Фигурки должны были служить лишь напоминанием о том, что  однажды  Король
Земли явился к людям. Но в тот день старые женщины порой подходили к  ним  и
шептали, словно обращаясь к самой Земле: ?Да защитит нас Земля?.
   Мало кто из детей это заметил.
   И когда вечером прискакал Всадник с вестью о том, что далеко на севере  в
Гередоне появился новый Король Земли и  что  имя  Короля  Габорн  Вал  Ордин
Мистаррийский, в Тал Риммоне все разразились криками ликования.
   Какое имеет значение, что тот же вестник привез еще и страшный рассказ  о
том, как были убиты лорды, хозяева дальних замков, как  войска  Лорда  Волка
Радж Ахтена покоряют одно за  другим  королевства  Рофехавана?  Какое  имеет
значение, что уже пал в  бою  отец  Габорна,  старый  король  Менделлас  Вал
Ордин?
   Главное, что Король Земли вновь наконец появился и что самое удивительное
- им оказался владыка родной Мистаррии.
   При этом известии сердца молодых наполнились гордостью, но люди  постарше
понимающе переглянулись и зашептались друг с другом: ?Зима будет долгой?.
   Тотчас по всему Тал Риммону кузнецы взялись  за  работу,  готовя  щиты  и
доспехи для людей и коней, мечи и боевые молоты. В  замок  с  осенней  охоты
поспешно вернулись маркиз Брунхарст и другие  местные  лорды.  Собравшись  в
Большом зале, они долго обсуждали дурные новости  -  участившиеся  нападения
колдунов, продвижение вражеских войск и призыв герцога Палдана готовиться  к
битве.
   Мало кто из детей  прислушивался  к  происходящему.  Ничто  пока  еще  не
омрачало их веселья.
   Но  что-то  вокруг  вдруг  переменилось,  и  появилось  смутное  ощущение
тревоги.
   Целую неделю молодежь в Тал Риммоне готовилась к  турнирам  и  завершению
праздника. Но теперь в глазах юношей появился лихорадочный  блеск.  И  когда
начались первые  турниры  в  середине  недели,  участники  их  схватились  с
необыкновенной яростью. Ибо теперь все стремились заслужить не личную славу,
а право выступить в бой рядом с самим Королем Земли.
   Маркиз заметил перемену, и когда он - не раз и не два  -  повторил  своим
лордам: ?Славный урожай в этом году, лучшего я не видал?, - он имел  в  виду
отнюдь не яблоки.
   К середине недели небо потемнело, и после полудня на Тал Риммой, сотрясая
дома, обрушилась гроза. Дети жались к родителям,  прятались  под  одеялом  в
постелях. И в ту же ночь  с  востока  в  ответ  на  призыв  герцога  Палдана
защитить Каррис, самый крупный замок западной  Мистаррии,  в  город  прибыли
пятьсот могущественных Властителей Рун. По последним сообщениям, Лорд  Волк,
повернувший было назад в Индопал, внезапно устремился на юг, в самое  сердце
Мистаррии.
   Разместить всех вместе со своими гвардейцами маркиз Брунхарст не смог,  и
потому многие укрылись от грозы в Большом зале и  в  гостиницах  за  стенами
замка. Устроившись на ночлег, лорды и  рыцари  долго  не  ложились  спать  и
горячо спорили о том, как отразить вторжение.
   Войска Радж Ахтена успели взять три пограничные крепости.  Но  что  самое
скверное, Радж Ахтен забрал дары по меньшей мере у двадцати  тысяч  человек.
Забрал  силу,  разум,  жизнестойкость  и  ловкость,  превратившись  в  столь
могучего воина, что победить его в открытом бою не смог бы никто. Радж Ахтен
решил стать Суммой  Всех  Людей,  а  значит,  как  говорят  предания,  стать
бессмертным. Кое-кто из лордов говорил, будто убить его уже невозможно.
   И совсем скверно было то, что он получил неизвестно сколько даров обаяния
и затмевал солнце своей красотой. На севере, в Гередоне, когда  войска  Радж
Ахтена обложили замок Сильварреста, люди  короля  Сильварресты,  увидев  раз
лицо Лорда Волка, бросили оружие вниз с крепостных стен и провозгласили  его
своим новым королем. А Лонгмот, по слухам, Радж Ахтен взял, прибегнув лишь к
силе  чудесного  Голоса,  и  каменные  стены   крепости   рухнули,   подобно
хрустальному бокалу, который разлетается на  мелкие  осколки,  когда  запоет
хороший певец.
   Радж Ахтен появился в Тал Риммоне перед рассветом.
   Он пришел, волоча за собою  тележку  с  луком,  закутавшись  от  дождя  в
потрепанный плащ  с  капюшоном,  который  скрывал  лицо.  Часовые  замка  не
обратили на него внимания,  ибо  сквозь  ворота  в  ту  ночь  прошло  немало
крестьян с тележками. Они спешили укрыться от  дождя  под  карнизом  ткацкой
мастерской.
   Радж Ахтен запел песню, в которой не было слов, но  зато  слышался  стон,
низкий, гортанный, невероятно звучный, и камни Тал Риммона  откликнулись  на
него гулом, а  барабанные  перепонки  завибрировали  так,  словно  в  голове
загудели шершни.
   Стражники, ругаясь,  потянулись  было  за  оружием.  Несколько  крестьян,
стоявших рядом с Радж Ахтеном, от боли схватились за головы, потому  что  от
песни его начали медленно ломаться черепные кости. Прежде чем  умереть,  они
потеряли сознание.
   Каменные башни Тал Риммона отчаянно  затряслись.  Камни  посыпались  так,
словно по стенам ударили артиллерийские орудия.
   Через несколько минут зубчатые стены дрогнули, вздыбились и  развалились,
словно от удара могучего кулака.
   Радж Ахтен стоял в  своем  рваном  плаще  и  пел  до  тех  пор,  пока  не
рассыпались башни и не рухнул в скрежете сопротивляющихся опор Большой зал.
   Властители Рун погибли под обломками зданий. На балки и гобелены, которых
в замке было немало, из разбитых ламп вылилось масло, и начался пожар.
   Из обычных людей никто не смог бы приблизиться к Радж Ахтену и остаться в
живых. Из Властителей Рун  лишь  двое  оказались  достаточно  сильны,  чтобы
противостоять Голосу. И все  же,  стоило  им  выбраться  из-под  развалин  и
обнажить мечи, Радж Ахтен выхватил кинжал и прикончил обоих.
   Как только рухнули замок и большинство домов в  рыночном  квартале,  Радж
Ахтен повернулся и исчез в темных городских улицах.
   Несколько минут спустя он уже был у подножия  невысокого  холма,  где  за
крестьянским амбаром был привязан его боевой  конь.  Здесь  в  темноте  Радж
Ахтена ждали две дюжины Неодолимых.
   Пламяплет по имени Раджим, восседавший на черном коне,  жадно  смотрел  в
сторону развалин Тал Риммона, над которым до небес вздымался столб огня. Тал
Риммой стал третьим замком, который его  хозяин  разрушил  за  ночь.  Раджим
часто, взволнованно дышал, пуская изо рта струйки дыма, а глаза  его  горели
странным огнем. Волос у пламяплета не было, не было даже бровей.
   - Куда теперь, о Великий Свет? - спросил он.  Приблизившись,  Радж  Ахтен
ощутил сухой жар, исходивший от кожи колдуна.
   - Теперь на Каррис, - ответил он.
   - А не на Морское Подворье? - с мольбой в  голосе  спросил  пламяплет.  -
Столицу можно разрушить раньше, чем лорды заметят опасность!
   - На Каррис, - твердо сказал Радж Ахтен, не собираясь вступать в  спор  с
пламяплетом. Он пока еще не хотел уничтожить Мистаррию.
   Король  Мистаррии  по-прежнему  оставался  в  недосягаемости,  далеко  на
севере, в Гередоне, в глубинах Даннвуда, где его хранили духи предков.
   - Это был бы хороший удар - разрушить Морское Подворье, -  настаивал  Рад
жим.
   - Я не стану его  трогать,  -  тихо,  но  твердо  сказал  Радж  Ахтен.  -
Мальчишка не явится, если здесь не останется ничего, что можно спасти.
   Он вскочил на боевого коня, но еще минуту не двигался с места. В  дыму  и
пламени Тал Риммой был виден ясно, как днем. Слышны были даже  крики  людей,
пытавшихся затушить пожары и вытащить из-под обломков погибших.
   Радж Ахтен смотрел на пылающий город,  и  в  темных  его  глазах  плясали
отражения огней.

КНИГА ПЕРВАЯ

ДЕНЬ ИЗБРАНИЯ

Месяц Урожая

День тридцатый

Глава 1

Голоса мышей

   Подъезжая в последний день Праздника Урожая к замку Сильварреста,  король
Габорн Вал Ордин придержал  коня  и  окинул  взглядом  дорогу  к  Даркинским
холмам.
   Даннвуд начинался в трех милях от города. Солнце уже поднялось, холмы  на
востоке осветились серебристым сиянием, и  на  дорогу  полосами  легли  тени
облетевших дубов.
   Габорн заметил трех крупных кроликов, игравших на повороте дороги в пятне
яркого солнечного света. Один,  словно  часовой,  навострив  уши,  оглядывал
местность, второй пощипывал на обочине сладкий золотой  мелилот.  Третий  же
просто бестолково носился и прыгал, то и дело нюхая опавшие золотые и  бурые
листья.
   До них было больше ста ярдов, но  Габорн  увидел  кроликов  необыкновенно
отчетливо. После трех дней, проведенных под землей в темноте, чувства у него
будто обострились. Свет теперь  казался  ему  ярче,  утреннее  птичье  пение
громче. Даже прохладный рассветный ветерок, долетавший  со  стороны  холмов,
обдавал лицо новой, особенной свежестью.
   - Не двигайся, - шепнул Габорн волшебнику  Биннесману.  Потянулся  назад,
отвязал от седла лук и колчан.
   Бросил предостерегающий взгляд Хроно, приказав не двигаться этому  тощему
как скелет человеку, который следовал за ним всюду с  тех  пор,  как  Габорн
себя помнил.
   Кроме них, на дороге никого  не  было.  Сэр  Боринсон  со  своим  трофеем
остался далеко позади, и Габорн  не  стал  его  ждать,  ибо  хотел  поскорее
попасть домой, к молодой жене, и не опоздать к празднику.
   Биннесман нахмурился.
   - Стрелять в кролика, сэр? Ты - Король Земли. Что скажут люди?
   - Т-ш-ш, - шикнул Габорн. Он нашарил было в колчане последнюю стрелу,  но
призадумался. Биннесман прав. Габорн Король Земли, и стрелять ему полагается
разве что  в  хорошего  кабана.  Вот  сэр  Боринсон  везет  в  город  голову
мага-опустошителя.
   Две тысячи лет народ Рофехавана ждал, когда снова  явится  Король  Земли.
Две тысячи лет седьмой день Праздника Урожая, последний день торжества, день
великого  ликования,  служит   напоминанием   об   обещании   Короля   Земли
благословить свой народ ?дарами лесов и полей?.
   Неделей раньше Дух Земли короновал Габорна  и  наказал  сохранить  семена
человеческого рода в темные времена, которые вот-вот наступят.
   В последние три дня Габорн много и тяжко сражался, и голова  опустошителя
принадлежала ему и Биннесману не меньше, чем сэру Боринсону.
   Однако можно представить, как высмеют его  шуты  и  кукольники,  если  он
привезет кролика.
   Габорн выбросил из головы мысль о шутах, шепнул коню: ?Замри!? - и  легко
соскочил на землю. Конь был великолепным могучим гунтером с  рунами  разума,
выжженными на шее. Он все понял, взглянул на хозяина и замер  неподвижно,  а
Габорн тем временем уперся нижним концом лука в землю,  вставил  ногу  между
древком и тетивой, согнул древко и туго затянул тетиву на верхней зарубке.
   Наладив лук, Габорн  достал  последнюю  стрелу,  проверил  серое  гусиное
оперение и вложил в зарубку.
   Неслышно он двинулся вперед, прячась за  придорожным  кустарником.  Вдоль
обочины высоко вздымали свои темно-пурпурные цветы чародейские фиалки.
   Когда он подойдет ближе, кролики будут против солнца. Он же  останется  в
тени, и они ничего заметят; если не зашуметь,  шагов  не  услышат;  и,  пока
ветер дует в его сторону, запаха не учуют.
   Оглянувшись, Габорн увидел,  что  Хроно  и  Биннесман  по-прежнему  сидят
верхом на конях.
   Он крадучись двинулся дальше.
   И все же он вдруг ощутил волнение, и волнение  было  больше,  чем  просто
охотничий  азарт.  Потом  возникла  тревога.  Среди  новых  даров,   которые
отпустила ему Земля, он получил и умение сразу ощутить  опасность,  нависшую
над его людьми.
   Так неделей раньше он почувствовал, что отцу грозит смерть, но еще ничего
не  смог  сделать.  Но  прошлой  ночью  им  уже  удалось   избежать   засады
опустошителей.
   Вот и теперь Габорн смутно почувствовал  опасность.  Понял,  что  сейчас,
пока он подкрадывается к кроликам, к нему так же крадется смерть.
   Новый дар не был совершенен, и Габорн, чувствовавший опасность, не  знал,
откуда она исходит. Смерть могла появиться и  в  облике  вдруг  обезумевшего
слуги, и в облике кабана, затаившегося в подлеске.
   Тем не менее на этот раз у Габорна возникла совершенно отчетливая  мысль,
будто угроза исходит от убийцы его отца, от Радж Ахтена.
   Всадники, прискакавшие из Мистаррии накануне праздника, привезли с  собой
весть о том, что Радж Ахтен хитростью взял три крепости.
   Мистаррийской армией  сейчас  командовал  дядя  Габорна,  герцог  Палдан.
Палдан, обладавший несколькими дарами ума, был к тому же человеком опытным и
прекрасным стратегом. Отец  Габорна  доверял  ему  безоговорочно  и  нередко
отправлял  именно  его  найти  и  поймать  преступников  или   же   усмирить
какого-нибудь непокорного лорда. Герцог  не  знал  поражений,  за  что  одни
называли его ?Охотником?, другие - ?Гончим псом?.
   Его боялись  во  всем  Рофехаване;  и  если  кто-то  и  был  в  состоянии
померяться умом с Радж Ахтеном, то это был герцог Палдан. И  Радж  Ахтен  не
мог сейчас двинуть свои войска на север, поскольку опасался к тому же  духов
Даннвуда.
   Но то, что опасность близко, Габорн знал наверняка. Он  осторожно  ступал
по засохшей дорожной грязи, двигаясь бесшумно, как привидение.
   Когда Габорн добрался до поворота, кролики исчезли. В  траве  на  обочине
раздался шорох, но это шуршали полевые мыши, которые проложили себе  ходы  в
палой листве.
   Габорн постоял секунду в недоумении. ?О, Земля, -  сказал  он  про  себя,
обращаясь к Силе, которой служил. - Пришли мне из лесу хотя бы оленя!?
   Но ничего не услышал в ответ. Ни звука.
   Биннесман и Хроно рысью подскакали к нему. Хроно привел в  поводу  чалого
коня Габорна.
   - Кажется, кролики что-то нынче стали пугливыми, -  сказал  Биннесман.  И
хитро улыбнулся, словно радуясь этому обстоятельству.  При  свете  утреннего
солнца морщины  на  лице  чародея  проступили  четче,  а  одеяние  приобрело
красно-коричневый оттенок. Неделю назад Биннесман отдал часть  своей  жизни,
чтобы вызвать вильде - существо, наделенное силами земли. Тогда у Биннесмана
волосы были еще русыми, а платье зеленым, как летняя листва.  Теперь,  всего
через несколько дней, он постарел  на  десяток  лет,  и  даже  одежда  будто
выгорела и сменила оттенок. Но хуже всего было то, что вильде исчезла.
   - Да, действительно, - ответил Габорн, с подозрением глядя на Биннесмана.
Тот был Охранителем Земли, служил ей и  всегда  говорил,  что  мыши  и  змеи
заслуживают заботы не меньше, чем род человеческий. Габорн не  удивился  бы,
если бы чародей предупредил кроликов  каким-нибудь  заклинанием  или  просто
взмахнув рукой. - Я сказал бы, даже чересчур пугливыми.
   Габорн вспрыгнул в седло, но держал лук и стрелу  наготове.  Даже  здесь,
рядом с городской стеной, он еще надеялся вдруг где-нибудь на опушке увидеть
оленя, этакого огромного старого красавца, который спустился бы с гор, чтобы
съесть перед смертью сладкое яблочко из крестьянского сада.
   Габорн бросил взгляд на Биннесмана.  Тот  по-прежнему  прятал  улыбку,  и
Габорн не мог понять, чего в ней больше - насмешки или тревоги.
   - Ты радуешься тому, что я проглядел кроликов? - отважился спросить он.
   - Они бы не доставили тебе радости, милорд, - сказал Биннесман. - Отец  у
меня держал постоялый двор. Он знал людей  и  не  раз  говорил:  ?Человек  с
переменчивым нравом никогда не бывает доволен?.
   - Что ты хочешь этим сказать? - спросил Габорн.
   - Не стоит гоняться за разной  дичью,  милорд,  -  отвечал  Биннесман.  -
Охотнику за  опустошителями  глупо  отвлекаться  на  кроликов.  Вряд  ли  ты
позволил бы такое своим собакам. Зачем же сам бросаешься в разные стороны?
   - Вот как, -  протянул  Габорн,  думая  про  себя,  что  еще  кроется  за
наставлением чародея.
   - К тому же опустошители оказались куда сильнее, чем все мы думали.
   Габорн с горечью признал,  что  чародей  прав.  Несмотря  на  все  усилия
Габорна и Биннесмана, сорок могучих рыцарей погибли в бою с  опустошителями.
Только девятеро, кроме  Габорна,  Биннесмана  и  сэра  Боринсона,  вышли  из
развалин живыми. Победа была тяжелой. Эти девятеро двигались  сейчас  позади
вместе с Боринсоном, не пожелав расставаться  со  своим  трофеем  -  головой
мага-опустошителя. Габорн переменил разговор.
   - Я и не знал, что у чародеев бывают отцы, - поддразнил он. - Расскажи  о
нем.
   - Это было давно, - сказал Биннесман. - Я не очень хорошо его  помню.  И,
кажется, рассказал уже все, что мог.
   - Наверняка не все, - проворчал Габорн. - Чем больше  я  тебя  знаю,  тем
меньше понимаю, когда тебе можно верить, а когда нет, - он знал, что чародею
уже несколько сотен лет, но забывчивостью Биннесман не страдал никогда.
   - Ты прав, милорд, - сказал Биннесман. - У меня не  было  отца.  Как  все
Охранители Земли, я ею и рожден. Я всего лишь существо, вылепленное  некогда
из грязи, и тем, что я есть, стал благодаря одной только собственной воле, -
Биннесман таинственно выгнул бровь.
   Габорн посмотрел на чародея, и на мгновение ему показалось, что Биннесман
говорит правду.
   Но впечатление тотчас рассеялось, и Габорн рассмеялся.
   - Ну ты и лгун! Готов поклясться, что искусство лгать изобрел ты!
   Биннесман тоже рассмеялся.
   - Прекрасное искусство, но изобрел его все же не я. Я  лишь  пытаюсь  его
усовершенствовать.
   В это время они услышали приближавшийся по дороге с юга конский топот. Их
догонял мощный, быстрый, с  тремя  или  четырьмя  дарами  метаболизма  белый
скакун,  шкура  которого  ярко  блестела  на  солнце.  Всадник  был  одет  в
мистаррийскую форму, украшенную  изображением  зеленого  рыцаря  на  голубом
поле.
   Габорн придержал коня. Ощущение опасности не прошло. И теперь  он  боялся
новостей.
   Вестник скакал быстро и натянул поводья, только когда Габорн вскинул руку
и его  окликнул.  Тогда  он  узнал  Габорна,  который  был  одет  сейчас  не
по-королевски, в простой серый дорожный костюм, и тотчас остановился.
   - Ваше величество! - воскликнул он.
   Он потянулся к кожаной сумке у себя на поясе  и  подал  королю  небольшой
свиток, запечатанный красным воском с печатью Палдана.
   Габорн сломал печать. И когда прочел, сердце застучало в висках,  дыхание
участилось.
   - Радж Ахтен двинулся на юг, в Мистаррию, - сказал он  Биннесману.  -  Он
уже разрушил замки Голран, Аравелл и Тал Риммой. Тал Риммой  пал  ночью  два
дня назад. Палдан говорит,  что  его  люди  бились  бок  о  бок  с  Рыцарями
Справедливости и заставили  Радж  Ахтена  заплатить  за  это  высокую  цену.
Лучники устроили Радж Ахтену засаду. И теперь все от деревни  Боаршед  и  до
хребта Гоуэр усеяно трупами.
   Остальное Габорн прочел в свитке, но  рассказать  спутникам  не  решился.
Отчет Палдана был подробным и точным, с перечнем числа и  вида  всех  убитых
воинов Радж  Ахтена  -  36  909  человек,  подавляющее  большинство  которых
оказались бывшими солдатами из отрядов Флидса. Число стрел (702 000), убитых
защитников (1274), раненых (4951) и  убитых  лошадей  (3207),  сколько  было
захвачено  вооружения,  золота  и  лошадей.  Привел  герцог   и   данные   о
передвижениях вражеской армии и доложил о теперешнем положении своих  людей.
Из Крейдена, Феллса  и  Тал  Дура  к  Каррису  на  помощь  Радж  Ахтену  шли
подкрепления. Палдан укреплял Каррис, уверенный, что Радж  Ахтен  попытается
скорее захватить, чем разрушить могучую крепость.
   Габорн прочел сообщение и в  тревоге  покачал  головой.  Радж  Ахтен  был
жесток. Палдан постарался отплатить ему тем же. Это Габорну не понравилось.
   В конце Палдан написал: ?Совершенно очевидно,  что  Лорд  Волк  стремится
втянуть в войну вас. Он уже уничтожил замки на нашей северной  границе,  так
что рассчитывать легко привести сюда свежие войска невозможно. Я  прошу  в