оверит
свое дело другому. Если ему трудно, он все  равно  найдет  способ  выполнить
поручение. Он предан своему господину душой и телом и знает, что ему  нужно,
раньше, чем тот попросит. Ради своего  господина  хороший  слуга  пожертвует
жизнью и всем в жизни - радостями и желаниями. Способен ли ты на это?
   - Но, - отвечал мальчик, - я всего лишь хочу смотреть за щенками.
   - Прислуживая щенкам, ты служишь своему  господину.  Потому  что  это  он
приставил тебя к делу. И если он потом найдет для  тебя  что-то  другое,  ты
должен быть к этому готов. Понятно?
   - Что же, потом он прогонит меня от щенков? - мальчик шмыгнул носом.
   - Когда-нибудь да. Если ты справишься со своей работой хорошо,  он  может
поручить тебе что-нибудь более важное. Кроме псарни, ты, может быть,  будешь
смотреть за конюшнями или обучать боевых псов. Тебя могут даже произвести  в
стражники и дать оружие - ведь Посвященные псы  могут  стать  мишенью  убийц
Радж Ахтена
   - Посмотри на короля. Он неустанно трудится для своего  народа.  Учись  у
него умению жить для других. Люди все живут и служат  друг  другу.  Слуга  -
ничто без своего лорда. А лорд - ничто без слуг.
   Этими  словами  Джурим  закончил  наставления  и,   заторопившись,   ушел
заниматься другими делами.
   Мальчик задумался было  над  чем-то,  но  тут  увидел  Мирриму  и  затаил
дыхание. Он улыбнулся ей так, как улыбались все мужчины с тех пор,  как  она
получила дар обаяния.
   Миррима  опустила  щенков  на  землю,  поставила  перед  ними  тарелку  и
погладила. И наконец поняла, что ей делать.
   Раньше она знала только, что должна, как все, готовиться к испытаниям, но
послушав Джурима, поняла, что пора готовиться ежедневно и  неустанно,  чтобы
защитить себя и других от грозы прежде, чем она грянет.
   - Щенки вас уже полюбили, - задумчиво сказал Кейлин.
   - Ты хорошо их знаешь? - спросила Миррима. - Знаешь, кто и когда  родился
и от какой суки?
   Кейлин степенно кивнул.  Конечно.  Именно  потому  Гроверман  и  отправил
мальчика к королю.
   - Я бы хотела взять себе четырех щенков, - сказала  Миррима  тихо,  чтобы
никто не услышал. И  сама  испугалась  своей  храбрости.  Сначала  следовало
спросить королевского позволения. Впрочем, подумала она,  Кейлин  не  знает,
что она берет их тайком. Он ведь видел  ее  за  столом  рядом  с  королем  и
королевой. И наверняка думает, что она из тех, кто имеет право решать. Ей до
глубины души захотелось и в самом деле заслужить это право.
   - Двух я возьму  для  жизнестойкости,  одного  для  чутья  и  одного  для
метаболизма. Сможешь ли ты выбрать для меня самых лучших!
   Кейлин уверенно кивнул.
   После завтрака  Иом  и  Габорн  удалились  в  спальню,  оставив  Хроно  в
приемной.
   Иом здесь было  неуютно.  Огромная  кровать,  украшенная  понизу  резными
фигурками шутов и лордов, с резными же ананасами  в  изголовье,  еще  неделю
назад принадлежала се отцу и матери. На столике в эркере, где по утрам  было
больше света, в ларце лежали  духи  матери  и  притирания.  В  шкафу  висело
отцовское платье: из Мистаррии Габорн  привез  с  собой  немного,  и  потому
кое-что из одежды короля Сильварреста оставил себе.
   Но даже больше, чем вещи, Иом  напоминали  о  родителях  запахи.  Подушка
пахла волосами матери, ее телом, ее духами.
   "Сказать ли ему об этом?? - подумала она.
   Иом уже поняла, что ждет ребенка. Они были женаты всего  четыре  дня,  но
что-то  непривычное  появилось  в  теле.  Даже  Миррима  заметила,  что  она
изменилась. ?Вы светитесь?, - сказала она.
   Но действительно ли это значит, что будет ребенок? Иом  засомневалась.  И
не решилась рассказать Габорну.
   Иом присела на кровать, ожидая, что Габорн сядет рядом, но он прошел мимо
нее к окну и, глубоко задумавшись, долго смотрел на юг.
   - Ты уже решил, что делать? - спросила она.
   Еще перед самой свадьбой Габорн не знал, что ему делать с  Радж  Ахтеном,
какой удар будет следующим. Король Земли, он приходил в  смятение  от  одной
только мысли о том, чтобы отнять жизнь у человека, пусть даже  этот  человек
враг.  Утром  же  он  очень  встревожился,   услышав   новые   сообщения   о
передвижениях Радж Ахтена.
   Иом обрадовалась решению короля отправиться на  охоту,  надеясь,  что  за
несколько дней вдали от повседневных забот он приведет в порядок свои мысли,
да и люди его за это время немного успокоятся.
   -  Ты  будешь  принимать  дары?  Тысячи  людей  предлагают  тебе  себя  в
Посвященные.
   Габорн задумчиво наклонил голову.
   - Не могу, - сказал он. - И все больше и  больше  убеждаюсь  в  том,  что
этого делать нельзя.
   Неделю назад они оба потеряли отцов. Тогда Габорн еще не  отказывался  от
даров, собираясь, чтобы остановить Радж Ахтена,  взять  силу  и  ловкость  у
тысячи человек, жизнестойкость у десяти тысяч и метаболизм у сотни.
   Но теперь он этого сделать не мог. Брать у людей дары было не  безопасно.
Даже если их отдавали охотно. Тот, кто отдал силу, мог внезапно  умереть  от
сердечного приступа. Тот, кто отдал ловкость, не мог  даже  должным  образом
переварить пищу, у него плохо работали легкие, и в конце  концов  умирал  от
желудочных колик или  удушья.  Тот  же,  кто  отдавал  жизнестойкость,  мог,
начнись в замке какая-нибудь эпидемия, погибнуть от любой заразы.
   Поэтому принимавший дары всегда испытывал чувство вины. Но самое главное,
только глупец решил бы напасть на Властителя Рун,  чья  сила  и  мощь  и  не
уступали силе и мощи Неодолимых. Мишенью  для  врагов  были  Посвященные.  А
после  гибели  Посвященного  исчезала  магическая  связь,  и  лорд   делался
уязвимее, чем прежде.
   Недели не прошло, как Боринсон убил Посвященных Иом. Теперь она  страдала
невыносимо. Погибли хорошие люди,  женщины  и  мужчины.  Иом  оплакивала  их
каждую ночь - чаще всего Посвященными становились друзья  и  те,  кто  любит
свою страну и потому и готов все отдать, чтобы ее укрепить.
   Король Земли  должен  был  защитить  людей.  Можно  было  запереть  своих
Посвященных в башнях, где поставить в  охрану  самых  сильных  воинов,  дать
лучших лекарей. Но и этого могло оказаться недостаточно.
   Габорн отказался  от  даров  не  только  из  благородства.  Кое-чего  Иом
все-таки не понимала. Да, он Король Земли и надежда для всего мира.  Но  как
можно стать сильным королем, если не обезопасить себя?
   - На прошлой неделе, - сказала Иом, - ты принес  клятву  и  отныне  ты  -
Лорд, Связанный Обетом. Но ты, кажется, вовсе хочешь отказаться от даров. Не
понимаю, почему. Если бы  ты  взял  их  только  у  Избранных,  то,  я  знаю,
пользовался бы ими разумно и осторожно. А они дали бы силу. Как Король Земли
ты всегда узнал бы, если бы твоим Посвященным грозила опасность,  и  защитил
должным образом.
   - Узнать о том, что кто-то в попал в беду, и  спасти  -  разные  вещи,  -
резко сказал Габорн. - Даже со всей  своей  силой  я  могу  оказаться  не  в
состоянии их защитить.
   - Но как же быть и как воевать с Радж  Ахтеном?  Что  будет,  если  он  и
впрямь подошлет убийц? А ведь наверняка подошлет!
   - Если он подошлет убийц, я успею почувствовать опасность, и мы  спасемся
бегством, - сказал Габорн. - Но  я  никогда  не  стану  сражаться  с  другим
человеком, разве что у меня не останется другого выбора.
   Иом растерялась. Она тоже ценила жизнь и превыше всего ценила жизнь своих
людей. Но при  мысли  о  том,  что  Радж  Ахтен  просто  уйдет,  все  в  ней
восставало. Иом не могла и не хотела простить ему того, что  он  сделал.  От
его руки погибли мать и отец Иом. А еще - мать и отец Габорна.
   Габорн должен был отомстить. Радж Ахтен разгуливал сейчас по  его  родной
земле, по Мистаррии. Советники Габорна как один сходились на том,  что  силы
Гередона  слишком  слабы,  чтобы  немедленно  двинуться  на  юг  на   помощь
Мистаррии. Не хватало ни воинов,  ни  боевых  коней.  Солдаты  Радж  Ахтена,
отступая, забрали из конюшен Сильварреста всех крепких лошадей. И  одной  из
первых забот Габорна по прибытии в замок было узнать у конюхов  клички  всех
украденных лошадей и клички их Посвященных. Список этот он отослал к герцогу
Гроверману, где содержались Посвященные кони, и всех их убили.
   Это была слабая попытка задержать вступление  Радж  Ахтена  в  Мистаррию.
Неодолимым пришлось скакать на обычных лошадях.  Возможно,  благодаря  этому
Рыцарям Справедливости и удалось устроить им несколько удачных засад.
   Габорн дал тем самым герцогу Палдану время, в котором тот нуждался, чтобы
укрепить оборону, и немного  потрепал  Радж  Ахтена.  Мистаррия  была  самым
большим и  богатым  из  всех  королевств  Рофехавана.  И  под  командованием
Палдана-охотника была почти треть всех армий севера.
   Иом не надеялась, что Палдан сможет остановить Радж Ахтена. Если он  хотя
бы задержит наступление Лорда Волка, пока Лорды Севера не соберут войска,  и
то была бы большая удача. Габорн уже разослал гонцов по всему  Рофехавану  с
просьбой выслать поддержку Охотнику.
   Однако сам не отправил туда из Гередона никого.
   - Почему? - спросила Иом.  -  Почему  ты  не  пытаешься  остановить  Радж
Ахтена? Тебе не нужно делать это самому. Здесь  сейчас  собрались  лорды  со
всего Гередона. У тебя есть воины, которые могут сражаться, а лорды Гередона
жаждут мести! Я сама буду сражаться! Я не решаюсь спрашивать, но... ты  что,
боишься его?
   Габорн в ответ покачал головой и посмотрел ей в глаза в надежде, что  Иом
поймет.
   - Не боюсь, - сказал он. - Но что-то меня удерживает. Что-то такое... Это
глубоко внутри... Объяснить очень трудно. Я пытаюсь, но выходит  все  как-то
не так... Я Король Земли, и мне поручено в наступающей  тьме  спасти  семена
рода человеческого. Жители Индопала нам не враги. Я  не  могу  причинить  им
вред. Я не могу и не хочу уничтожать людей. Не хочу, потому что мне кажется,
что настоящие наши враги - опустошители.
   - Наш враг Радж Ахтен, - сказала Иом. - Он хуже любого опустошителя.
   - Да, - согласился Габорн, - но подумай вот о чем: у нас на четыре  сотни
мужчин и женщин есть только  один  солдат,  защитник,  способный  остановить
опустошителя. И если он погибнет, обречены и эти четыреста.
   Все это было ужасно. В последнее время, когда на плечи Иом легла  тяжесть
подготовки к войне, она действительно мало о чем думала,  кроме  обеспечения
тыла,  лошадей,  продовольствия,  снабжения  солдат.  Сколько  воинов  можно
потерять в войне с Радж Ахтеном? И впрямь может  ли  Габорн  позволить  себе
потерять хотя бы одного из них?
   Габорн прямо сказал о том, что дело обстоит именно так. С запасом в сорок
тысяч форсиблей, которые отец его захватил в Лонгмоте, он мог подготовить  к
битве четыре тысячи солдат. В десять раз больше, чем было у отца Иом. Но  по
сравнению с войском Радж Ахтена это совсем немного.
   А ведь биться придется не только с войском, но и с самим Лордом Волком. У
кого-кого,  а  у  Радж  Ахтена  тысячи  даров.  С  помощью  форсиблей  можно
сравняться с ним силами.
   Но Габорн боялся растратить запас. Неизвестно, будут ли новые. Джурим уже
сказал, что рудники кровяного металла в Картише истощены.  Эти  сорок  тысяч
форсиблей были единственным стоящим оружием Габорна против опустошителей.
   Тут Иом внезапно уловила мысль, которая раньше ускользала от ее внимания.
   - Погоди, ты сказал, что не хочешь убивать Радж Ахтена?
   До сих пор ей казалось, что Габорн задерживается в Гередоне  потому,  что
здесь от Радж Ахтена его хранят Даннвудские леса и духи предков.  Но  сейчас
он был слишком взволнован и не скрывал своих чувств. Наоборот, Габорну  было
необходимо поговорить с женой, и он смотрел на нее так, будто просил  понять
то, о чем она не хотела даже слушать.
   Габорн отвернулся, искоса бросив на Иом быстрый взгляд, словно не решаясь
посмотреть прямо в лицо.
   - Ты должна понять, любовь моя: народ Индопала не враг мне. Земля сделала
меня своим Королем, и значит, Индопал  тоже  входит  в  мое  королевство.  Я
должен спасти всех. Индопал тоже нуждается в защитнике.
   - Ты не поедешь в Индопал, - сказала Иом. - Даже думать об этом не  смей.
Люди Радж Ахтена тебя убьют. Кроме того, ты нужен здесь.
   - Конечно, - согласился Габорн. - У Радж Ахтена  самая  сильная  армия  в
мире, и он самый могущественный из королей. Если я вступлю с ним в  бой,  мы
погибнем все. Если же я попытаюсь пренебречь исходящей от него опасностью, я
наверняка навлеку беду и на себя, и на своих людей. Если я попытаюсь  бежать
от него, он возьмется меня ловить. Я вижу только один выход...
   - Ты... Ты хочешь сказать, что решил избрать  его?  После  того,  что  он
сделал? - Иом не могла скрыть изумления и гнева.
   - Я надеюсь договориться с ним о перемирии, - признался Габорн, и по  его
тону она поняла, что это решение окончательное. - Я должен  обсудить  это  с
Джуримом.
   - Радж Ахтен не пойдет на перемирие, - уверенно сказала Иом. - Не пойдет,
пока ты не вернешь форсибли, которые твой отец  захватил  ценой  собственной
жизни. Но и это будет не перемирие, это будет капитуляция!
   Габорн кивнул, спокойно глядя на нее.
   - Неужели ты не понимаешь?  -  воскликнула  Иом.  -  Это  даже  не  будет
достойная капитуляция, поскольку, как только ты отдашь форсибли, Радж  Ахтен
тут же использует их, чтобы тебя уничтожить. Я знаю  своего  кузена.  Хорошо
знаю. Он не оставит тебя в  покое.  То,  что  Земля  дала  тебе  власть  над
человеческим родом, вовсе не означает, что Радж  Ахтен  добровольно  уступит
тебе славу.
   Габорн стиснул зубы и отвернулся. Иом  заметила  выражение  боли  на  его
лице. Она знала, как он любит свой народ и хочет защитить его  всеми  своими
силами, и понимала, что сейчас он действительно  не  видит  другого  способа
справиться с Радж Ахтеном.
   - Все-таки я  должен  попытаться,  -  ответил  Габорн.  -  Если  добиться
перемирия  не  удастся,  тогда...  я  вынужден  буду  просить  о   достойной
капитуляции. И только в том случае, если я не сумею добиться даже  этого,  я
буду сражаться.
   - Не соглашайся на капитуляцию, - сказала Иом. - Мой отец сдался  на  его
милость, и Радж Ахтен тут же изменил условия договора.  Ты  не  можешь  быть
одновременно Королем Земли и Посвященным Радж Ахтена!
   - Здесь ты права, - с тяжелым вздохом сказал Габорн,  садясь  на  кровать
рядом с Иом и беря ее за руку. Но это ее мало утешило.
   - Почему ты не можешь просто убить его и покончить  с  этим?  -  спросила
Иом.
   - У Радж Ахтена не меньше десяти тысяч сильных воинов, - сказал Габорн. -
Даже если я разгромлю его и потеряю вполовину меньше своих людей, не слишком
ли дорого обойдется победа? Подумай о четырех с половиной миллионах женщин и
детей! Могу ли я сознательно отнять жизнь хотя бы у одного человека?  И  кто
сказал, что на этом все кончится? Как мы  остановим  опустошителей,  потеряв
столько воинов?
   Габорн замолчал. Потом приложил палец к губам, призывая Иом к  тишине,  и
подошел к  старому  письменному  столу  короля  Сильварреста.  Он  вынул  из
верхнего ящика небольшую книжку  и  вытащил  из-под  ее  переплета  какие-то
бумаги.
   Затем поднес их Иом и прошептал:
   - В Доме Разумения, в Палате Сновидений, Хроно изучают  природу  добра  и
зла.
   Иом удивилась. Учение Хроно было запретным для  Властителей  Рун.  Теперь
она поняла, почему он перешел на шепот. Оба их  Хроно  находились  сразу  за
дверью.
   Габорн показал следующую диаграмму:
   Три сферы человека:
   1. Сфера Невидимого - Время, Свободная Воля, Телесное пространство.
   2. Сфера Общественная - Семья, Самосознание, Общество.
   3. Сфера Видимого - Дом, Тело, Благосостояние.
   - Со своей точки зрения каждый человек -  лорд,  -  сказал  Габорн,  -  и
владеет тремя сферами:  Сферой  Невидимого,  Сферой  Общественной  и  Сферой
Видимого.
   Каждая сфера делится на части. Время человека, его телесное пространство,
его свободная воля - это части Сферы Невидимого, а  все  вещи,  которыми  он
обладает, все, что он видит вокруг себя - это части его Сферы Видимого.
   Всякий раз, когда кто-то вторгается в нашу сферу, мы называем  это  злом.
Если кто-то хочет отнять у нас землю или жену, если  он  пытается  разрушить
наш дом или запятнать наше доброе имя, если он злоупотребляет нашим временем
или пытается отрицать нашу свободную волю, он становится врагом.
   Но если кто-то увеличивает наши владения, мы называем это добром. Если он
хвалит нас, укрепляет наше положение в обществе,  мы  называем  его  другом.
Если благодаря ему растет наше благосостояние или крепнет уважение к нам, мы
его любим.
   Иом, вот здесь изображено то, что я чувствую,  и  объяснить  это  я  могу
только таким образом: жизнь всех людей, их судьбы - они здесь,  внутри  моей
сферы!
   Он указал на рисунок, куда-то на Сферу Общественную и  Сферу  Невидимого.
Иом заглянула ему в глаза и ей показалось, что  она  поняла.  Она  сама  всю
жизнь была Властительницей Рун, и ей  доверялись  некоторые  государственные
дела. Надежды, мечты и судьбы своих подданных были частью и ее жизни.
   - Понимаю, - прошептала Иом.
   - Да, понимаешь, но не все, - вздохнул Габорн, - не  все.  Я  чувствую...
чувствую приближающуюся грозу. Меня предупреждает Земля.  Опасность  близко.
Опасность не только для тебя или меня, но и для всех Избранных, для  каждого
мужчины, женщины и ребенка, которых я избрал.
   Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы их  защитить  -  все,  даже
если я обречен. Я должен искать союза с Радж Ахтеном.
   Слушая его взволнованный голос, Иом поняла,  что  Габорн  еще  не  принял
решения и ждет ее одобрения.
   - И в какую же из твоих сфер вхожу я? - спросила она, показав на рисунок,
лежавший у него на коленях.
   - Во все, - сказал Габорн. - Неужели ты не понимаешь? Это не моя  постель
и не твоя. Это наша постель, - он коснулся своей груди. - Это не мое тело  и
не твое, это наше тело. Твоя судьба - это моя судьба, а моя судьба  -  твоя.
Твои надежды - мои надежды, и мои должны стать твоими.  Я  не  хочу  никаких
стен, никакого разделения между нами. Если есть что-то подобное, значит,  мы
не женаты по-настоящему. Значит, мы не едины.
   Иом кивнула. Она поняла. Ей приходилось раньше видеть такие браки,  когда
супруги столько отдают друг другу, становятся так  близки,  что  делят  все,
даже самые нелепые привычки и взгляды.
   Иом и сама хотела такого союза.
   - Думаешь, ты один такой образованный, - сказала  она,  -  что  щеголяешь
знанием тайных учений. Я вот тоже кое-что слышала о Палате Сновидений.
   В Доме Разумения, в Палате Сновидений говорят, что  человек  рождается  в
слезах. Он плачет, чтобы мать дала ему грудь. Плачет, чтобы  мать  услышала,
если он упадет. Плачет, чтобы получить тепло и любовь. Становясь старше,  он
учится определять свои желания. ?Хочу есть!? - плачет он. ?Хочу тепла. Хочу,
чтобы наступило утро?. И когда мать утешает ребенка, ее  слова  -  это  тоже
плач: ?Хочу, чтобы ты не плакал?.
   Потом мы учимся говорить, но почти все наши слова  -  тоже  плач,  только
более внятный. Вслушайся в каждое слово, которое тебе  говорят,  и  услышишь
мольбу. ?Хочу любви?. ?Хочу утешения?. ?Хочу свободы?.
   Иом умолкла, чтобы выждать паузу,  и  по  тому,  что  Габорн  не  прервал
внезапно наступившую тишину, поняла, как внимательно он ее слушает.
   Тогда она решилась сказать:
   - Габорн, не сдавайся Радж Ахтену. Если ты любишь меня, если любишь  свою
жизнь и свой народ - не склоняйся перед злом.
   - Не склонюсь. До тех пор, пока у меня есть выбор, - сказал Габорн.
   Она столкнула книгу на пол, взяла Габорна за подбородок, нежно поцеловала
и опрокинула на кровать.
   Через два часа стражники на стене замка подняли крик, глядя на реку  Вай,
струившуюся среди зеленых полей. Выше по течению вода в реке стала красной -
красной, как кровь.
   Но чем ближе становилась красная вода, все сильнее становился запах  серы
и меди. Это была не кровь, а  грязь,  которых,  правда,  хватило  бы,  чтобы
испортить воду, чтобы забил