Аверан,  -  Погода  для  них  -
загадка. Они не понимают, откуда что берется.
   Старик Джеримас сказал:
   - Если опустошители дойдут до крайности, они могут, сойдя со скалы,  всем
скопом броситься на нас. Надо оставить для них открытый  путь,  куда  их  не
страшно выпустить.
   - Согласен, - кивнул Габорн. - Мы откроем им путь на юг - на время.  -  В
чащобах на  юге  Мистаррии  практически  никто  не  жил.  Была  там  большая
крепость,  Башня  Хаберд,  но  опустошители  ее  уже  разрушили.  -  Но  мне
по-прежнему хотелось бы знать, как можно согнать их со скалы.
   Аверан подняла взгляд. На  нее  с  ожиданием  смотрели  все.  Но  девочка
покачала головой.
   - Я не знаю. Не понимаю, чем они там  вообще  занимаются.  Как  построить
Руну Опустошения, знала только Великая Воительница.
   -  Они  очень  быстро  учатся,  -  сказал  Габорн.  -   Возможно,   новая
предводительница вполне уверена в своих силах.
   - Я скажу тебе, что может согнать их  со  скалы,  -  обратился  к  Аверан
Скалбейн. - Страх. Нужно, чтобы им было страшнее оставаться там, чем слезть.
Чего они боятся в своем Подземном Мире?
   Аверан перебрала в уме все, что могла в этот момент  припомнить.  Боялись
они многого. Девочка вспомнила  одного  опустошителя,  который  наступил  на
некое существо, зарывшееся в землю. У существа был длинный и  тонкий  хвост.
Этот хвост вонзился в ногу опустошителя, и существо  немедленно  отложило  в
нее яйца.
   Великая Воительница пыталась их выжечь потом с помощью чар, но ранка была
глубокая, и яйца попали в кровь. Внутри бедняги-опустошителя вскоре завелись
тысячи паразитов, и он скончался.
   В Подземном Мире были и  еще  твари,  которых  опустошители  боялись  или
уважали.
   Но больше всего они боялись кое-чего другого.
   - Это дым.
   -  Ну,  конечно,  -  сказал  Скалбейн.  -  Дым   в   замкнутом   туннеле.
Опустошителей он задушит так же быстро, как и людей.
   Габорн покачал головой.
   - Каррис горел, однако опустошители не убегали. Они боятся  дыма,  но  не
настолько.
   Перед внутренним  взором  Аверан  ни  с  того  ни  с  сего  опять  возник
Смотритель. Он возился с паучьими яйцами, переворачивая их с  боку  на  бок,
чтобы не застаивались. Улучив момент, когда  рядом  не  было  сородичей,  он
затолкал одно яйцо в рот.
   Тут на помощь девочке неожиданно пришел Биннесман.
   - Лорды, леди,  -  сказал  чародей,  -  боюсь,  с  моей  подопечной  пока
довольно.
   Он взял Аверан за руку и повел ее прочь.
   - В чем дело, Биннесман? - удивленно спросил Габорн.
   Чародей остановился и стукнул по земле посохом.
   - Вы слишком многого хотите от девочки. Она не воин и не советник. Она  -
Охранительница Земли. И настало время ей получить первый урок.
   - А подождать нельзя? - спросил Скалбейн. Судя по  тону,  он  с  радостью
схватился бы с чародеем.
   - Думаю, что нет, - ответил Биннесман. - Это важный урок. Урок послушания
и понимания места человека в этом мире.
   Габорн поднялся, словно собираясь бросить  чародею  вызов,  но  Биннесман
ткнул его узловатым пальцем в грудь.
   - Урок послушания, милорд. Вы тоже - не воин Земли, как и  этот  ребенок.
Придет время напасть на опустошителей - и Земля предупредит вас, как она уже
делала, а может, грянут громы и молнии и сгонят их со скалы. Поверьте мне...
или поверьте лучше Силе, которой мы служим. Земля об опасности  знает  лучше
нас и в свое время скажет, что делать. Мы же должны будем только сделать это
в нужный час.
   Поэтому я советую  всем  вам,  господа,  немного  отдохнуть.  Пообедайте,
например. Покормите лошадей. А то сыграйте партию в шахматы.
   Габорн улыбнулся чародею. Глаза его блеснули, и он кивнул.
   - Это, - сказал Габорн, - лучший совет, который я сегодня слышал.
   Аверан удивилась. Она знала, как рвется  Габорн  поскорее  отправиться  в
Подземный Мир. Времени оставалось совсем мало.
   И он согласен ждать, пока Земля не направит его? Девочке  это  показалось
ужасно рискованным.
   Биннесман отвел ее к своей лошади и помог сесть.
   - Куда мы едем? - спросила Аверан.
   - В горы, на первый урок.
   - А можно Весне пойти с нами? Та все еще занималась с капитаном  Габорна.
Капитан, отставив посох, учил ее теперь управляться с копьем.
   - У нее есть дела поважнее, - сказал Биннесман, одобрительно кивая.
   Он забрался в седло позади Аверан  и  послал  серого  имперского  жеребца
вперед, на равнину. Золотые поля словно стелились под копыта сильного  коня,
и вскоре лагерь Властителей Рун остался далеко позади.
   - Почему вы меня от них увезли? - спросила Аверан.
   - Габорн слишком усердствует, - сказал Биннесман. - Хочет атаковать, хотя
Земля не велит ему делать этого. Ему нужно усвоить свой урок. А  тебе  нужно
отдохнуть.
   Он был прав, но Аверан все равно чувствовала себя виноватой. Ей  хотелось
помочь Габорну.
   Биннесман вытянул из футляра за спиной свой старенький  дубовый  посох  и
передал его Аверан.
   И едва посох лег ей в руку, она ощутила... трепет жизни. Словно коснулась
ствола  живого  дерева,   нагретого   лучами   солнца.   Девочка   принялась
рассматривать  посох,  вертя  его  так  и  этак.  Длиной   футов   в   пять,
красно-коричневого цвета, он был вырезан  из  дубового  сука  и  от  частого
прикосновения рук казался отполированным.  Поверху  вместо  рукояти  он  был
обмотан кожей и перевязан шнурками, на которых  висели  скромные  украшения,
четыре крупных бусины - серебряная, железная, обсидиановая и  вырезанная  из
кости опустошителя. На  венчающем  посох  набалдашнике  украшений  не  было,
только несколько вырезанных  рун.  На  посохе  не  видно  было  ни  дырочек,
оставленных   древоточцами,   ни   трещинок,   ни   следов   огня.    Ничего
примечательного.
   Но Аверан ощущала трепещущую в нем силу.
   - Ты чувствуешь? - спросил Биннесман. -  В  этом  посохе  заключена  Сила
Земли.
   - Да, - сказала Аверан.
   - Ты должна найти посох для себя. Подойдет любой сук. Все, что тебе  надо
сделать - это попросить его у дерева.
   - Любой? - переспросила Аверан, глядя на ивы у ручья.
   - Ну, не совсем любой, - ответил  Биннесман.  -  Ты  должна  найти  такое
дерево, которое будет твоим.
   - А какие из них лучше?  -  спросила  Аверан.  -  Можно  мне  взять  иву,
например?
   - Ива хорошее дерево, - сказал Биннесман.  -  Чародей  с  ивовым  посохом
будет очень силен в искусстве исцеления и будет тесно связан с  Водой.  Тебя
тянет к иве?
   Аверан смотрела на ивы, на их  сверкающие  на  солнце  зеленые  и  желтые
листья. Нет, к иве ее не тянуло, во всяком случае, не так, как тянуло  спать
в земле.
   - Нет, - ответила она. - А у вас дуб?
   - Дуб сильное дерево, оно сопротивляется Огню, - сказал Биннесман.
   Аверан оглянулась на него через плечо. В голосе его  прозвучали  какие-то
странные нотки, словно он благоговел перед дубом.
   - А другие деревья? - спросила она, - У них какие силы?
   - Я бы не назвал это "силами", - сказал Биннесман.  -  Просто  у  каждого
дерева есть свои особые свойства. Ты выберешь то дерево и то дерево  выберет
тебя, которое предназначено тебе Землей. И по его свойствам я  смогу  понять
кое-что о способностях, которые разовьются в тебе со временем.
   - А есть такие деревья, посох из которых вы бы не хотели?
   Биннесман нахмурился.
   - Есть деревья слабее других. Есть и такие, каких я  не  хотел  бы...  но
большего я не скажу, дитя мое. Не хочу влиять на твой выбор.
   Аверан оглянулась на ивы. Красивые, с разноцветными  листьями...  Девочка
закусила губу. Нет, все же не ива.
   Не тянуло ее и к дубам,  что  стояли  на  равнине  как  одинокие  стражи,
раскинув ветви, увитые плющом. А на колючий боярышник у подножия  скалы  она
едва взглянула.
   - Я должна найти посох сегодня? - спросила Аверан.
   - Нет, - усмехнулся Биннесман. - Найти посох  важное  дело,  и  здесь,  в
предгорьях, каких только деревьев не растет. Я сказал тебе об этом лишь  для
того, чтобы ты знала, что происходит, когда какое-то дерево тебя позовет.
   Они подъехали к следующему ручью.
   - Видишь тот желтый клевер? - спросил Биннесман.  Аверан  кивнула.  -  Он
называется мелилот. Растерев его листья меж пальцев и смазав  набухшие  вены
на ногах, ты исцелишь их за несколько минут. А еще он  снимает  опухоли  при
ушибах и помогает, вместе с ягнячьим ухом, останавливать кровотечение.
   Лошадь перепрыгнула через ручей, и Биннесман сказал:
   - Что касается ивы, хотя посох из нее  ты  не  хочешь,  зато  из  листьев
можешь сделать чай, который лечит многие  болезни,  в  том  числе  и  слабое
сердце. Я считаю, что лучше всего собирать их в середине лета. Старухи порой
предпочитают для заварки ивовую кору, но ободранное дерево погибает.
   Про ивовую кору  Аверан  уже  слышала.  Тут  чародей  натянул  поводья  и
соскочил с коня.
   Он сорвал листья со стебля фиолетового цветка с желтой сердцевинкой.
   - Это анютины глазки, - сказал он. - Глупые девочки, чуть постарше  тебя,
делают из них любовные напитки. Лично я думаю, что самое лучшее  средство  -
это чистые волосы и веселая улыбка.  Но  если  ты  пожуешь  несколько  минут
свежие листья, то обнаружишь, что настроение у тебя стало лучше и заботы уже
не так гнетут твою душу.
   Аверан положила листья в рот. У них был едкий вкус,  от  которого  словно
что-то открылось в груди и стало легче дышать. И когда Биннесман сел на коня
и они поехали дальше, она задумчиво продолжала жевать.
   - Если за тобой погонятся, свяжи петлей вьюнок и  брось  позади  себя  на
дорогу, - сказал Биннесман. - И твой враг заплутает в кустах.
   Всю дорогу он  превозносил  достоинства  подорожника,  пиретрума,  цветов
бузины и многих других растений. Тем временем конь одолел предгорья,  и  они
оказались в лесу. Там  Биннесман  и  остановился,  в  тени  старых  ольховых
деревьев.  Выше  на  склоне  горы  Аверан  видела  красные  листья   кленов,
желто-коричневые буки, зелень и голубизну сосен и елей.
   Она окинула взглядом равнину. До  Манганской  скалы  от  места,  где  они
остановились, было несколько миль. И девочка закричала: - Отсюда  совсем  не
видно опустошителей!
   - И можно взглянуть на проблему под другим углом, не правда ли? - заметил
Биннесман. - Вблизи это чудовища, которые  возвышаются  над  человеком,  как
гора. А отсюда... Земля их поглощает.
   Аверан все смотрела вдаль. Что на это  ответить,  она  не  знала.  Солнце
садилось, деревья и скалы отбрасывали длинные тени. И видны были все впадины
и возвышенности на земле, которых она не замечала при свете дня.  Постепенно
становилось прохладно.
   - Габорн хочет, чтобы я пошла с ним в Подземный Мир. Я правильно сделала,
что согласилась?
   - А что говорит твое сердце? - спросил Биннесман.
   Аверан прислушалась к себе. И обнаружила, что все тревоги и  страхи,  так
терзавшие  ее  днем,  исчезли,  развеянные  листьями  анютиных  глазок.  Она
наконец-то могла оценить спокойно все происходящее с ней.
   - Я не боюсь. Сейчас - нет.
   - Это хорошо, - сказал Биннесман. - В Подземный Мир  пойдет  не  ребенок,
туда пойдет Охранительница Земли. Земля тебя  укроет.  Земля  исцелит  тебя.
Земля сделает тебя своей. Ты должна это понимать. Ты больше не  ребенок.  Ты
могущественная чародейка. И с тобой, конечно же, пойду я, да и Весна тоже.
   - Хорошо, - Аверан испытала подлинное облегчение.
   - Но ты должна мне кое-что обещать, - сказал  Биннесман.  -  Обещай,  что
будешь помнить, кто ты есть,
   - Чародейка? - спросила она.
   - Охранительница Земли. Ты здесь для того, чтобы  защищать  малых  тварей
мира сего.
   - Да? - по его тону она поняла, что сделала что-то не так.
   - Не позволяй Габорну сбивать тебя с пути. Ты здесь не  для  того,  чтобы
сражаться с опустошителями , - это я точно могу сказать.
   - Но я защищаю людей, - возразила Аверан.
   - Это естественное желание - защищать себе подобных, - сказал  Биннесман.
- Однако человечество - не твоя забота. Ты призвана служить не ему.
   - Откуда вы знаете? - спросила Аверан.
   - Знаю, потому что это  моя  забота,  -  убежденно  сказал  Биннесман.  -
Каждому виду существ положен лишь один Охранитель Земли. Смотреть за  людьми
и лечить их - это моя обязанность. А ты... я не знаю, для чего ты здесь.
   - Но вы уже старенький, - сказала Аверан. - Что будет, когда  вы  умрете?
Вам же нужна замена?
   Мысль продолжить после него служение ей понравилась.
   - Когда Земле не нужна будет больше моя служба,  -  сказал  Биннесман,  -
тогда меня и отпустят. Не раньше.
   - И я не смогу взять на себя ваши обязанности?
   - Нет, - сказал Биннесман. - Когда меня  не  станет,  человечество  будет
либо спасено, либо исчезнет с лица Земли. Что сбудется, то и сбудется.
   Слова  его,  невзирая  на   успокаивающее   действие   анютиных   глазок,
преисполнили сердце Аверан печалью. Как  же  чувствует  себя  этот  человек,
сознавая, что на плечах его лежит столь тяжкий груз?
   - Как вы можете вообще говорить об этом? - удивилась она.
   - Если человеческий род погибнет, - сказал Биннесман, - я буду  горевать.
Но в свое время на их месте появятся другие люди. Возможно, они будут  столь
же не похожи на нас, сколь мы не похожи на готов. Но жизнь продолжится.
   Биннесман  долго  вглядывался  в  сторону  войска  Габорна,   окружавшего
Манганскую скалу. Голубые глаза  его  казались  в  свете  заходящего  солнца
неестественно светлыми, и морщины как будто стали глубже.
   - А теперь, дитя, за работу.
   Урок длился почти час. Чародей вытащил из кармана  семь  маленьких  белых
агатов и разложил их на земле.
   - К сожалению, это все, что  у  меня  сейчас  есть.  У  маленьких  камней
ограниченное действие, но и они могут пригодиться.
   Он начертил на земле вокруг них руны, и в камнях  появилось  изображение.
То были горные хребты, какими  человек  видит  их  с  земли  -  голубые,  со
снежными вершинами. Подняв голову, Аверан увидела эти хребты над головой.
   Затем Биннесман начал передвигать камни. И с каждым движением изображение
менялось. Перед девочкой предстала дорога,  которой  она  ехала  этим  утром
вдоль тропы опустошителей, - так, словно она стояла, глядя  вниз  с  высокой
крепостной стены. Она слышала свист ветра в скалах, ощущала запах сосен, что
росли у дороги.
   Камни показывают то, что видят камни, - поняла она.
   Затем перед ней предстали утесы  и  озера,  медведь  пробежал  по  гребню
скалы, пыхтя и фыркая. Из Карриса выезжала на юг  вереница  телег,  скрипели
колеса, ржали лошади, беженцы тащили свои узлы.
   Биннесман все двигал камни, словно  что-то  искал.  Наконец  они  увидели
горную долину. Чародей переместил один камушек, и  сцена  придвинулась.  Там
рыцари  Скалбейна  выгоняли  из  рощи  на  открытое  пространство   огненную
колдунью. Сгущались сумерки. Тридцать человек окружали колдунью, та изо всех
сил зарывалась в землю, надеясь спастись.
   Ниже по склону лежали восемь мертвых носителей клинков.
   - Вот это я и искал, - тихо сказал Биннесман. - Габорн послал рыцарей  на
поиски опустошителей,  которые  могли  сбежать.  Похоже,  несколько  им  уже
попалось.
   - Девятка, - поправила Аверан. Опустошители обычно передвигались по  трое
или в количестве, кратном трем. С важным поручением посылалось  как  минимум
девять чудовищ.
   Несколько человек заехали сзади и принялись копьями гнать колдунью  вниз,
подальше от деревьев. Аверан не только видела  все  это,  но  слышала  крики
людей, звяканье доспехов, топот конских копыт, хлопанье  крыльев  вспугнутой
куропатки, треск щитков опустошительницы.
   Затем Биннесман  помахал  рукой  над  агатами,  и  изображение  растаяло.
Чародей сказал задумчиво:
   - Значит, Габорн был  прав.  Опустошители  на  Ман-ганской  скале  просто
отвлекают внимание от тех, кто должен передать сообщение.
   Аверан понимала, что опасность по-прежнему велика. Хотя Габорн и разгадал
их планы, на Манганской скале сидело  все-таки  шесть  тысяч  опустошителей,
которые долго там оставаться не смогут.
   Биннесман передвинул три камня и сказал:
   - Сейчас попробуй вызвать изображение сама. Не старайся  представить  то,
что хочешь увидеть. Я поставил их так, что показанного они уже не  повторят.
Просто откройся и жди, что они тебе покажут. Если высвободишь  силу  камней,
потом, передвигая, сможешь изменять картинку.
   Он долго еще поучал  девочку,  но  сколько  она  ни  старалась,  никакого
изображения ей вызвать не удалось. Она то пыталась  что-нибудь  представить,
то пыталась ничего не представлять - все без толку.
   Под ее руками камни оставались простыми камнями.
   Наконец Биннесман спрятал их в карман и сказал:
   - Не печалься. Может, со временем научишься.
   - А если никогда не научусь? - спросила Аверан.
   - Не каждый чародей обладает всеми силами, - утешил  ее  Биннесман.  -  У
тебя и так уже  есть  дар,  которого  нет  у  меня:  ты  можешь  учиться  от
опустошителей. Очень странный дар... я бы даже сказал, могущественный.
   Он вздохнул, поглядел на нее задумчиво.
   - Знаю, - сказал, - что мы сейчас попробуем. Закрой-ка глаза и  представь
себе оленя в лесу - любого оленя.
   Аверан повиновалась. Сначала она попыталась представить  себе  пятнистого
олененка в папоротниках.
   Но против воли ей явилось одно из воспоминаний Смотрителя - как его учили
потрошить  гигантского  рогатого  жука.   Наставник-опустошитель   объяснял:
"Сначала оттяни головную пластину, чтобы добраться до мозга".
   Аверан  торопливо   отогнала   видение.   Крепко   зажмурилась,   пытаясь
представить хоть какого-нибудь оленя.
   И  перед  внутреним  взором  ее  возник   взрослый,   крупный   самец   с
развесистыми, как сучья, рогами.
   - Получилось? - спросил Биннесман.
   - Да, - ответила Аверан.
   - Хорошо. Держи в уме этот образ. Больше ни  о  чем  не  думай.  Старайся
рассмотреть его, представить  детали.  Все  олени  разные.  Самцы  и  самки,
молодые и старые, рыжие и желто-коричневые. Как он  выглядит?  Какие  издает
звуки? Как пахнет? Чем отличается от других оленей? Смотри на него и  больше
ни о чем не думай.
   И десять долгих минут  она  занималась  этим.  Ей  представился  взрослый
олень, почти старик, с уже поседевшей шкурой, с  разорванным  в  бою  правым
ухом. На левом роге у него было шесть отростков, на правом - восемь.
   Образ стал таким живым, что она видела, как раздуваются при  дыхании  его
ноздри, как он наклоняет голову и вскидывает хвост, учуяв что-то. И пахло от
него мускусом, пахло сильно, ибо нынче был брачный сезон.
   Она рассматривала его, пока не услышала. Возникли звуки,  и  сначала  она
решила, что ей мерещится:  олень  учуял  ее  запах  и  зафыркал.  Потом  она
услышала шуршание сухой травы под его ногами и тихий перестук  копыт,  когда
он, испугавшись собственного шума, сделал два прыжка в сторону.
   Но она не придумала это. Теперь она была уверена.  Сухая  ветка  треснула
дважды. В первый раз - громко, словно она слышала этот треск ушами оленя. Во
второй раз - слабее, вдалеке, как бы со стороны.
   У нее было чувство, будто она  не  просто  услышала  его,  но  создала...
придала форму увиденному существу.
   Девочка ждала с  колотящимся  сердцем,  прислушиваясь  к  приближавшемуся
стуку копыт. Глаз она по-прежнему не открывала.
   - Протяни руку, - приказал Биннесман.
   Она повиновалась. Вытянула руку ладонью вверх,  и  олень  подошел  ближе.
Пальцы ее коснулись влажной шерсти на морде, ладонь согрело теплое дыхание.
   - Теперь открой глаза, - велел Биннесман.
   И Аверан разинула рот. Она ожидала,  конечно,  увидеть  оленя,  какого-то
оленя, который явился на ее зов.
   Но то животное, что нюхало сейчас  ее  руку,  было  точной  копией  того,
которое она себе представляла. Даже муха сидела у  него  на  крестце,  муха,
которую он согнал, передернув шкурой.
   Она погладила его по морде, и олень принял это прикосновение,  как  будто
издавна был ее питомцем.
   - Я сделала его? - спросила Аверан.
   - А как ты думаешь? - ответил Биннесман.