и на этот
раз?
   Он имел в виду необычную историю  этой  деревни.  Какие  бы  ни  бушевали
вокруг сражения, Балингтон всегда  оставался  невредимым.  Вот  и  теперь  -
войско Радж Ахтена два дня назад прошло менее чем в трех милях от  него,  по
западной дороге. Солдатам крайне нужны были пища, приют и лошади. Но  жители
Балингтона и не думали убегать. И мэр, и лавочники, и крестьяне решили,  что
их деревушка расположена слишком далеко от большака и  слишком  мала,  чтобы
привлечь внимание захватчиков.
   События  подтвердили  их  правоту  в  двадцатый  раз  за  восемьсот  лет.
Балингтон грабить не стали.
   - Редкостное везение, - заметил другой Ум.
   - Отнюдь, - сказал Джеримас. Он глубоко вздохнул, принюхался.  В  воздухе
витал странный минеральный запах, словно они находились в  глубокой  пещере.
Близость холмов только усиливала это ощущение.  И  хотя  дорога  здесь  была
довольно ровной, в последние десять минут Джеримасу казалось, что  едут  они
под гору. - Здесь Земля являет свою Силу. И люди живут под ее защитой. Готов
дать голову на отсечение.
   Для Короля Земли это чудесное место, подумал Джеримас.  Но  о  намерениях
Габорна он по-прежнему мог только догадываться. Вестник,  который  пригласил
их сюда, добавил также, что  Габорн  потерял  часть  сил  Земли.  Может,  он
подрастратил их и набирается здесь новых?
   Почтенные мужи передали лошадей мальчишке, который, выбежав  из  конюшни,
так старался увернуться от дождя, словно с неба сыпались стрелы.
   Грязные следы перед дверью свидетельствовали, что за вечер в нее вошли не
однажды. Ну, один-то вестник точно был, тот, которого  Джеримас  отправил  к
Габорну предупредить, что они смогут добраться только после полуночи.
   Джеримас собрался с мыслями. Он  пробыл  Умом  короля,  Посвященным  отца
Габорна, больше двадцати лет. Он видел мир глазами короля Ордина, слушал его
ушами. И сохранил воспоминания короля. Он многое знал из того, о  чем  Ордин
думал, на что надеялся.
   Он стал королем Менделласом Дракен  Ордином  во  всех  отношениях,  кроме
разве что титула. И вот сейчас, в первый раз после смерти Ордина, он  увидит
его сына.
   Для таких, как он, бывших Умов,  встречи  с  семьей  хозяина  никогда  не
проходили безболезненно. Вдовам было не по  себе  при  незнакомцах,  которые
слишком много знали об их интимной жизни.  Детей  же  эти  люди,  казавшиеся
какими-то призраками отцов, просто раздражали.
   "Габорн. Моя награда, моя радость", - подумал Джеримас. Он помнил,  какое
счастье испытал, впервые взяв на руки своего сына, и как мечтал следить  изо
дня в день за его ростом. Помнил и тот ужасный день, когда  от  руки  убийцы
пали мать Габорна, его сестры и братья.
   Он, конечно, не был Габорну отцом, но и чужим тоже не был.
   Сейчас, полагал Джеримас, надо  будет,  как  велит  традиция,  рассказать
Габорну о смерти короля Ордина. Он мог поведать не только  о  событиях  того
дня. Он мог рассказать, о чем думал перед смертью король.
   Это был специальный обряд  -  Рассказ  о  Смерти,  -  который  полагалось
совершать Умам. Торжественный обряд, очень тонкая церемония.
   Но более всего Джеримасу  хотелось  уяснить  свое  положение.  Примет  ли
Габорн совет, который Джеримас и его собратья хотят ему дать? Отнесется ли к
ним Габорн, как к друзьям? Или оттолкнет?
   Он уже хотел постучать и войти, но заколебался, ибо услышал голос Габорна
и понял, что за дверью о чем-то спорят.
   Принц Селинор сказал:
   - Мой отец и без того утверждал, что вы не Король Земли...
   - И сейчас я делаю эту ложь правдой, - Габорн натянуто улыбнулся.
   Огонь в очаге прогорел, лишь вишневые угольки просвечивали сквозь толстый
слой пепла. Возле очага сидели Габорн, Иом, Селинор, Эрин и  Хроно  Габорна,
прибывший  менее  часа  назад.  Хроно,  летописец,  которому  поручено  было
описывать жизнь Габорна, устроился у него за спиной. Джурим повез послания к
Верховному Маршалу и другим военачальникам. А чародей Биннесман трудился над
своей вильде, существом, подобным женщине с темно-зелеными волосами и  кожей
того же  цвета,  только  более  светлого  оттенка.  Она  лежала  на  скамье,
освещенная парой сальных свечек.
   - Ваше величество, - рассудительно возразил Селинор, - если все узнают  о
том, что случилось, лживые речи моего отца только обретут  правдоподобие.  Я
так и слышу уже, как он ликует: "Ну, я же говорил, что он  обманщик.  Теперь
он заявляет, что "утратил" силу. Вот ловкач!"
   - У вашего отца есть дела посерьезней, чем думать о Габорне, -  вмешалась
Иом, - ведь в Северном Кроутене появились опустошители. Если они  пойдут  на
юг, в ваше королевство...
   - А я не знаю, какая угроза для него страшнее, - сказал Селинор. - Вашего
мужа он боится безмерно. И Габорн сейчас стал уязвимым.
   - Вы страшитесь призрака, - сказала Иом. - Ваш отец не посмеет  выступить
против Короля Земли.
   Селинор вопросительно взглянул на Габорна, но  тот  смотрел  на  чародея.
Биннесман наклонился над вильде. В  руке  у  него  была  веточка  с  мелкими
розовыми цветами и зубчатыми листьями. Ею он и принялся рисовать руны вокруг
ноздрей вильде. Та не шевелилась и даже не дышала. От этого  становилось  не
по себе,  ибо  она  казалась  мертвой.  Ничто  живое  не  может  быть  столь
неподвижным. И тайна, окружавшая вильде, делалась от этого в глазах  Габорна
еще более непостижимой.
   - Селинор прав, - тихо сказал Биннесман, не поднимая глаз. - Его  отец  -
это угроза. Там присутствует магия. Странность галлюцинаций и этот сговор  с
королем Ловикером наводят на мысль, что Андерс не просто сошел с ума.
   - Возможно, я еще смогу привести его в себя, - сказал Селинор.
   - Если ваш отец -  один  из  "летящих  по  ветру",  -  отвечал  Биннесман
Селинору, - вы его в себя не приведете. Опасно даже  пытаться.  Помните,  мы
сражаемся не с опустошителями и не с людьми, а с невидимыми силами.
   - Но благоразумие еще может победить, - с надеждой сказала Иом, - если не
у  Андерса,  то  у  тех,  кого  он  пытается  обмануть.  Пусть  даже  Андерс
окончательно сошел с ума, но люди слушают не  только  его  измышления.  Ведь
Габорн вызвал сегодня мирового червя и прогнал из Карриса опустошителей.  Об
этом узнают, и все честные люди его поддержат.
   - Вы имеете в виду, что честные люди за него умрут, - выпалил Селинор,  -
а подлецы тем временем окружают его как волки. Но,  клянусь,  я  не  допущу,
чтобы одним из этих подлецов был мой отец.
   - И вы сможете удержать его в одиночку? - вмешалась Эрин.
   - Думаю, что да.
   - Даже если его придется убить?
   - До этого не дойдет, - сказал Селинор.
   - Но вы сможете? - настойчиво спросила Эрин. - Или вас придется  к  этому
подталкивать, даже если вам самому будет грозить смерть от его руки?
   Селинор коротко взглянул на нее и отвернулся. Светловолосый, стройный,  с
яркими ореховыми глазами, он походил скорее на ученого или лекаря, нежели на
человека, способного на отцеубийство.
   Габорн тихо спросил Эрин:
   - Зачем вы так? Вы хотите, чтобы он сразился с собственным отцом?
   - Нет, если этого можно избежать. Я хочу только, чтобы он понял, на какой
риск идет.
   - Что ж, поговорите с отцом, - жестко сказал Габорн Селинору. - Передайте
ему,  что  мне  хотелось  бы  начать  переговоры  о  возобновлении   прежних
отношений. Может быть, тогда он перестанет бояться.
   - Хорошо, милорд, - ответил Селинор. - Можно выехать прямо сейчас?
   Габорн его так и не избрал и потому не  мог  определить,  грозит  ли  ему
опасность. Но ответ и был очевиден.
   - Ночь, и дороги развезло, - сказал король. - Думаю, лучше  подождать  до
утра.
   Затем он повернулся к Эрин Коннел и спросил:
   -  Вы  поедете  с  ним?  Опасность  для  вас  я  почувствую  и  попытаюсь
предупредить. Но прошу, не надо ни на кого поднимать  руку,  если,  конечно,
речь не зайдет о спасении собственной жизни.
   - Как скажете, милорд, - отвечала Эрин.
   Тут кто-то открыл входную дверь, и в комнату ворвался холодный ветер.  На
пороге стояло несколько человек. Габорн видел только  их  силуэты.  И  решил
было, что это вестники из Гередона или от Скалбейна.
   - Ваше величество, - сказал  один  из  них  скрипучим  голосом,  -  мы  -
королевские Умы. Пришли к вам с Рассказом о Смерти.
   На мгновение воцарилась тишина. Слышался только шорох дождя на улице.
   Эрин Коннел встала.
   - Милорд, поскольку нам предстоит долгий путь, я позабочусь о лошадях.
   Она торопливо вышла из дому, за ней бросился Селинор. Следом  удалился  и
Хроно Габорна, словно вспомнив о каком-то срочном деле.
   Иом взглядом спросила Габорна, уйти ли ей  тоже.  Рассказ  о  Смерти  был
предназначен лишь для самых близких людей покойного. Ибо  то,  о  чем  думал
перед смертью человек, могло не только растрогать, но и.ранить.
   - Останься, - сказал Габорн.
   У Иом отлегло от сердца. Она не хотела с ним расставаться.
   Биннесман же, все еще занятый с зеленой женщиной, попросил:
   -  Позвольте  мне  задержаться  на  секундочку.  Защитные  руны   пишутся
древесным соком, и мне надо закончить, пока он не засох.
   Для Габорна  с  его  пятью  дарами  метаболизма  "секундочка"  Биннесмана
растянулась бы надолго. Он сейчас ходил быстрее, чем другие бегали,  и  речь
обычного человека казалась ему медленной и тягучей.
   Но завершить работу над вильде было очень важно. Это существо было воином
Земли, но не могло сражаться, пока Биннесман его не освободит, не  даст  ему
свободную волю. А для этого вильде нужно было  связать  защитными  рунами  и
научить сражаться самостоятельно.
   - Конечно, оставайтесь, - тихо сказал Габорн. -  Вильде  нам  необходима.
Каждое мгновение на счету.
   Иом и Габорн встали и взялись за руки.
   Умы вошли в дом Большинство из них  оказалось  стариками.  Самым  молодым
было не менее сорока лет. Все - с коротко остриженными волосами, в  скромных
коричневых одеяниях, какие носят мастера очага в Доме Разумения.
   - Габорн! - воскликнул высокий старик с седою бородой. И Габорн услышал в
его голосе любовь, которую  питал  к  нему  отец.  Этот  бывший  Посвященный
провел, возможно, все двадцать лет жизни Габорна  в  Голубой  Башне,  будучи
полным идиотом, пока ум его принадлежал королю Ордину.
   Габорн потянулся было пожать руку, но вовремя спохватился и заключил  его
в объятия.
   - Приветствую, друг мой, - сказал Габорн. - Вы...?
   - Джеримас, - неуверенно ответил тот, словно припомнив свое имя с трудом.
Он не сводил глаз с лица Габорна. - Я... мое имя Джеримас.
   Он был худощав, с треугольным лицом, широко расставленными темными, почти
черными, глазами и с пышной серебряной бородой. Голова его облысела,  только
над ушами остались прядки седых волос.
   - Джеримас, - повторил Габорн. Он окинул взглядом  остальных  и  заметил,
что многие держат голову чуть склоненной влево, совсем как его отец.
   - Вы готовы выслушать Рассказ о Смерти?
   - Давайте подождем более удобного случая, - ответил Габорн.  -  Я  вызвал
вас сюда не за этим. Как умер мой отец, мне хорошо известно.
   - Перед смертью он думал о вас, - сказал один из Умов.
   - Я знаю, что он меня любил, - кивнул Габорн. - И  ваше  присутствие  мне
весьма приятно. Но у нас есть более важные дела.
   Он  глубоко  вздохнул.  После  событий  в  Каррисе  он  чувствовал   себя
подавленным и опустошенным. И размышлял последние несколько  часов,  что  же
делать дальше. Теперь ему была нужна их помощь.
   - Вам поручена пока забота о Каррисе. Защищать его,  управлять  жителями.
Но мне требуется от вас больше... гораздо больше.
   Каждый из вас, служивших моему отцу, и есть мой отец. Вы переняли  и  его
знания, и его образ мышления.  Я  призвал  вас  сюда,  господа,  потому  что
нуждаюсь в вашей мудрости и ваших советах. Одному мне не управиться с делами
государства.
   Как уже должен был сообщить Джурим вам и Скалбейну, я утратил  часть  Сил
Земли. Я еще могу чувствовать опасность и чувствую, что она грозит нам всем.
Но предупреждать Избранных я не могу.  Мне  нужна  ваша  помощь.  Вы  должны
проследить за обороной Мистаррии и Гередона.
   - Вы будете с нами, поможете нам? - спросил Джеримас. И  трудно  было  не
заметить вспыхнувшую в его глазах надежду.
   - Все, что смогу, я сделаю, - сказал Габорн. - Но обещать ничего не буду.
На рассвете я еду в Каррис, постараюсь хоть немного помочь раненым. Но потом
я вместе со Скалбейном начну сражаться с опустошителями. Мы должны  наказать
их за Каррис. Должны заставить их бояться нас.
   Несколько стариков задумчиво кивнули в знак согласия.
   - Потом же... пока не могу сказать. Земля, как я чувствую, желает,  чтобы
я вступил в бой в каком-то другом месте.
   - Мы можем поехать с вами, - предложил Джеримас,  -  и  будем  со  своими
советами всегда рядом.
   - Возможно, - сказал Габорн. Он собирался  перейти  к  главному,  к  тому
вопросу, который тревожил его более всего. - Скажите, слышал  ли  кто-нибудь
из вас о Месте Костей?
   Все Умы ответили ему непонимающими взглядами. Кое-кто покачал головой.
   - Видите ли... - продолжал Габорн. - Может быть, это место  называется  и
не так. Возможно, это только описание его. Земля  призывает  меня  туда  для
сражения. Скорее всего, оно должно находиться... под землей. Это может  быть
рудник, или кладбище, или древний город даскинов.
   Старики вновь покачали головами. Сам  Габорн  долго  размышлял  об  этом.
Биннесман ему помочь не смог. Охранитель Земли жил уже не первый век, знал о
многих далеких и странных местах, в том числе о руинах даскинов  в  глубинах
земли, вроде Молтара и Винхаммина. Но о Месте Костей он не слыхал ничего.
   - А может, это старинное поле битвы, - сказал Джеримас. - Пещеры,  что  в
Уоррене, уж точно можно назвать "Местом Костей".  Там,  сражаясь  с  тотами,
пало четыреста тысяч славных воинов Фаллиона.
   - И о них я думал, - признался Габорн. - Я бы отправился туда, но  что-то
не дает мне успокоиться на этой  мысли.  Земля  призывает  меня  в  какое-то
другое место.
   - Потерпите, - посоветовал Биннесман. - В надлежащий  час  Земля  откроет
свою волю.
   Габорн покачал головой. Мысли его вновь  и  вновь,  как  он  ни  старался
отвлечься, возвращались к этому вопросу.
   - Милорд, - заговорил Джеримас, - Джурим сказал, что  вы  потеряли  часть
своих сил, но опасность вы же чувствуете по-прежнему? Вы беспокоитесь  из-за
опустошителей, Инкарры, Андерса, Ловикера. А Радж Ахтен?  Голубую  Башню  он
разрушил одним только голосом. Он нам не угрожает? Мы ничего не знаем о том,
где он сейчас.
   - Я знаю. Он бежит в Индопал, - ответил Габорн, - по горным  тропам,  где
не проедет ни один конный. Пока что он меня  не  беспокоит.  Если  он  снова
двинется на Рофехаван, я это почувствую.
   - А как там наши воины, что преследуют опустошителей?  -  спросил  другой
Ум.
   - За последние пять часов пало много Избранных,  -  признался  Габорн.  -
Опасность я чувствовал, но предупредить их не мог.
   Джеримас сказал:
   - Но то, что сообщает Скалбейн, просто поразительно. Его рыцари убили уже
тысячи опустошителей. Небольшие потери вполне допустимы.
   Габорн кивнул.
   - Пока они остаются небольшими. Я приказал Скалбейну подождать  до  утра.
Атаку я возглавлю сам.
   Один из Умов, сутулый мужчина с козлиной бородкой, сказал:
   - Сегодня мы видели чудеса! И завтра увидим их еще больше!
   - Завтра мы увидим и ужасы тоже, - заметил Габорн. - С  опустошителями  я
сделаю все, что в моих силах. Но защиту наших границ я должен доверить  вам.
Приложите к тому все силы и все средства, какие у вас есть.
   - В Доме Разумения, - вступил в  разговор  другой  Ум,  -  в  Палате  Рук
говорят так: "Любое качество человека может  стать  оружием".  Разум  служит
щитом мудрому. Язык красноречивого разит, как кинжал.  Напор  и  уверенность
сильного, как дубина, ломают хребет целому народу.
   - Мы должны призвать  на  помощь  союзников,  -  предложил  кто-то,  -  и
перессорить наших врагов. Джеримас спросил:
   - Милорд, вы даете нам свободу поступать, как мы считаем нужным?
   - Конечно, - сказал Габорн. - Боюсь, что война продолжается, и мы  должны
либо блестяще сражаться, либо погибнуть.
   Джеримас осторожно продолжил:
   - Раньше вы отказывались поступать, как  поступают  все.  Вы  брали  мало
даров и не желали убивать Посвященных Радж Ахтена. У вас доброе  сердце.  Но
на войне, боюсь, совсем нет места человеческой совести.
   Габорн окинул взглядом своих советников. Только что на лицах их светилась
любовь. Но сейчас они насторожились, лица их посуровели.
   Слушая их, он словно слышал голос своего отца.
   - Силы Земли ваши частично утрачены, - говорил Джеримас, -  и  мы  должны
действовать быстро. Укреплять границы, ковать оружие, подкупать  кого  надо,
нанимать солдат, брать дары и договариваться с наемными убийцами.
   Габорн скрипнул зубами. Он не хотел воевать  с  соседями,  но  знал,  что
вынужден это делать. Выбора не было.
   - Что вы посоветуете?
   - Вы и сами уже начали, - ответил  ему  устами  Джеримаса  старый  король
Ордин. - Послать к королю Андерсу его сына - разумный шаг.
   А еще мы должны отправить вестников в Интернук и купить  всех  наемников,
каких сможем, пока нас не опередил король Андерс или  кто  другой.  Когда  к
войскам Мистаррии присоединятся интернукцы, Андерсу будет сложнее заручиться
чьей-то поддержкой.
   Эта мысль Габорну понравилась. У его воинов появится возможность заняться
собственными защитными укреплениями.
   - Далее нам надо разобраться с Королем-Грозой, Альджером кол  Зандаросом,
- сказал Джеримас. - Вы писали, что одного убийцу он к вам уже подсылал?
   - Да, - сказала Иом. - То был вестник с заколдованной сумкой.
   - В последнее время мы не ссорились  с  Королем-Грозой.  Потому  я  делаю
вывод, что на него произвели впечатление лживые слухи, дошедшие  от  Андерса
или  от  Ловикера.  К  нему  тоже  надо  отправить  вестника  и  вступить  в
переговоры. Ищите мира, но готовьтесь к худшему.
   - Согласен, - сказал Габорн.
   - Посланник должен быть из королевской семьи, иначе Зандарос  сочтет  это
неуважением, - предупредил Джеримас. - Таков инкарранский обычай. Чем  ближе
родственник, тем лучше. Более всего подошел бы Палдан.
   Габорн заколебался. Поездка в Инкарру была  чревата  риском  для  любого.
Король-Гроза  слыл  человеком  вспыльчивым.  И,  к  ужасу  Габорна,   взгляд
Джеримаса остановился на Иом.
   - Могу поехать я, - быстро сказала она. Джеримас кивнул, словно  лучше  и
придумать было невозможно.
   Но Габорн оцепенел. Ведь ей грозила опасность.
   - Нет, на это я не пойду. Ты должна  быть  со  мной.  Пошлем  кого-нибудь
другого, может быть, моего кузена.
   - Решим, - сказал Джеримас. - Я это обдумаю.
   Габорн, несмотря на все свои дары, ощутил полное  умственное  и  душевное
изнеможение. То была не физическая усталость. Изнемог разум, работавший  без
передышки уже несколько дней. Он прикрыл глаза.
   - Я оставлю вам людей. Ищите  мира,  но  укрепляйте  оборону.  Только  не
посылайте убийц, не наносите удар первыми. Мы сражаемся...
   Предупреждение Биннесмана не шло у него из  головы.  Он  сражается  не  с
людьми и не с опустошителями, но с невидимыми Силами. Что  это  значит?  Как
можно сражаться с Силами? Как можно победить Огонь или Воздух?
   - Мы сражаемся не с людьми и не с опустошителями, - повторил Габорн. -  И
боюсь, эту битву не выиграть ни мечом, ни щитом.
   Биннесман наконец оторвал взгляд от своей вильде.
   - Вы учитесь, - сказал он. - Надеяться выиграть эту битву - все равно что
надеяться погасить солнце или вытянуть из небес воздух.
   Все  взгляды  обратились  к  чародею  с  согбенной  спиной   и   странным
зеленоватым лицом. Джеримас спросил:
   - Что вы имеете в виду... мы не можем выиграть?
   - Именно так, - сказал Биннесман. - Наша цель не победить, а  всего  лишь
выжить.
   Так оно и было. Все, на что надеялся Габорн, это спасти свой  народ.  Умы
принялись горячо обсуждать, с кем из лордов связ