оркаться.
   На Юге на столы клали  маленькие  тупые  ножи  и  такие  же  вилки:  мера
предосторожности на случай, если завяжется  драка.  При  дворе  Сильварреста
каждый гость пользовался собственным ножом и вилкой.
   Но, пожалуй, самое неприятное отличие касалось  собак.  Габорн  привык  к
тому, что на пирах кости швыряли назад через правое плечо,  чтобы  их  могли
обглодать псы.
   Здесь, в Пиршественном Зале, собак вообще не было.  Кости  оставались  на
тарелках до тех пор,  пока  слуги  не  меняли  блюда.  Неприглядный  обычай,
отдающий варварством.
   Приметил Габорн и еще одну странность. Поначалу он решил, будто  это  еще
один местный обычай, но приглядевшись понял, что таким  манером  ведет  себя
одна лишь Иом. При всех известных ему дворах слугам, подававшим на стол,  не
разрешалось есть до тех пор, покуда король и его гости не закончат трапезу.
   Пиры, как правило, начинались в полдень и затягивались надолго, ибо между
переменами блюд гостей услаждали своим  искусством  менестрели  и  потешали,
стараясь перещеголять друг друга забавными  выходками,  шуты.  В  результате
слуги оставались голодными до самой полуночи.
   Прислуживали на пирах дети. Пока  лорды  и  леди  обедали,  им  только  и
оставалось, что с завистью поглядывать на пудинги и каплунов.
   Габорн не преминул очистить свою  тарелку,  выказывая  уважение  к  столу
хозяина, но, заметив что  Иом  оставляет  на  каждом  блюде  пару  кусочков,
призадумался, уж не оплошал  ли  он  по  части  этикета.  Принц  пригляделся
повнимательнее. Прислуживала Иом девочка лет девяти,  по  глазенкам  которой
можно было прочесть все се желания.
   Принцесса улыбалась и благодарила девчушку так, словно та была не простой
служанкой, а вызвавшейся оказать ей услугу леди. При этом Иом  всматривалась
в детское личико, прикидывая, насколько вкусным казалось девочке то или иное
блюдо. Когда той что-либо нравилось, принцесса оставляла несколько  кусочков
и служаночка прибирала их с тарелки, направляясь на кухню.
   Так, Иом почти не притронулась к фаршированной куропатке  в  апельсиновом
соусе, но зато съела целую тарелку холодной капусты с пряностями, словно  то
был самый изысканий деликатес.
   Лишь  когда  подали  четвертое  блюдо,   Габорн   обратил   внимание   на
прислуживавшего ему мальчонку лет четырех, вес больше бледневшего при  мысли
о том, что ему, скорее всего, не есть до самой полуночи.
   Поэтому, когда тот принес поднос с тушеной в вине говядиной, луком  шалот
и грецкими орехами, принц жестом приказал ему унести  блюдо,  чтобы  ребенок
мог отведать мяса, пока оно еще теплое.
   К удивлению Габорна, его поступок не укрылся от внимания короля.
   Сильварреста уставился на него, и принц почувствовал  неловкость,  словно
выказал себя невежей. Иом не заметила  ни  оплошности  Габорна,  ни  реакции
отца. Не прошло и пяти секунд, как она  снова  оставила  служанке  несколько
лакомых кусков, но тут Сильварреста, задумчиво жевавший говядину, поднял  на
нее глаза и спросил.
   - Дочь моя, неужто это блюдо  оказалось  таким  невкусным?  Если  так,  я
прикажу кликнуть сюда поваров, и высечь их за недостаток усердия.  Принцесса
вспыхнула, смущенная этой шуткой.
   - Я... о нет, мой лорд, все было очень вкусно.  Боюсь,  что  я  несколько
переела. Но повара... они заслуживают награды, а не наказания.
   Сильварреста  рассмеялся,  и  заговорщически  подмигнул  Габорну.  Он  не
раскрыл инкогнито принца, однако тот понял, что означал этот знак.
   Вы с ней похожи. Я был  бы  рад  вашему  союзу.  Однако  сам  Габорн,  на
основании своих наблюдений, пришел к выводу, что он, пожалуй, недостоин Иом.
   Когда маленькая служанка смотрела на свою госпожу, детские глаза сияли от
восхищения. Принцесса пользовалась всеобщей любовью и не только любовью,  но
и почтением. Хотя ей минуло всего шестнадцать, все,  кто  знал  эту  девушку
относились к ней с глубоким уважением, Когда пришло время покидать  Гередон,
отец привел Габорна к королю Сильварреста на прощальную аудиенцию.  -  Итак,
молодой принц, - промолвил король, - наконец-то  вы  соблаговолили  посетить
мои владения. - Я приехал бы раньше, - ответил Габорн, - но не мог  оставить
учебу.
   - Жду вас на следующий год. И надеюсь, вы приведете под своим именем.
   - Непременно, мой лорд, - промолвил Габорн. Сердце его учащенно забилось,
но он собрался с духом и добавил. - Я жду этого с нетерпением.  Кроме  того,
мой лорд, у меня есть дело, которое я хотел бы с вами обсудить.
   Отец  Габорна  тронул  сына  за  локоть,  призывая  к  сдержанности,   но
Сильварреста лишь рассмеялся. Он понимал все, это было ясно по  взгляду  его
серых проницательных глаз.
   - На следующий год, - повторил король.
   - Но дело важное, - не унимался Габорн.
   - Вы слишком спешите, молодой человек, - сказал Сильварреста.  -  Вам  не
терпится завладеть величайшим моим сокровищем. Но я не собираюсь  навязывать
дочери свою волю. Вам придется завоевать ее. На следующий год.
   Зима казалась долгой и холодной, серой и одинокой.
   Теперь Габорн удивлялся себе, дивился тому, что  отправился  на  север  в
стремлении завоевать любовь женщины,  с  которой  ни  разу  не  перемолвился
словом.
   От размышлений его  оторвал  резкий,  звенящий  звук  спускаемой  тетивы.
Правую руку пронзила жгучая боль. Габорн вонзил шпоры в бока своего коня,  и
тот рванул с места так быстро, что принц откинулся назад и едва удержался  в
седле.
   Мир потемнел. Сознание Габорна помутилось от боли. Он проглядел врага, не
услышал и не учуял угрозы  и  лишь  сейчас,  поравнявшись  с  плотной  купой
деревьев,  увидел  всадника  в  темном  капюшоне.  Тот   отбросил   короткий
кавалерийский лук и выхватил из висевших за спиной ножен изогнутый  симитар.
Габорн успел отметить остроконечную  седую  бородку  и  безумный,  гибельный
блеск его глаз.
   Скакун Габорна пролетел мимо, перепрыгнул через  упавшее  дерево  и  стал
размытым пятном в свете звезд. Принц выпрямился в седле, хотя голова его все
еще кружилась от боли. Он чувствовал, как  из  раны  в  руке  льется  кровь.
Попади стрела на три дюйма левее, она пробила бы легкое.
   Вражеский всадник пустился в  погоню,  завывая  на  скаку,  словно  волк.
Справа от Габорна  послышался  ответный  вой.  Вой  боевых  псов,  способных
выследить беглеца по запаху.
   Битый час принц во весь опор мчался по холмам, не  решаясь  остановиться,
даже чтобы унять кровотечение.
   Стрела настигла его, когда он находился в тылу вражеской  армии.  Теперь,
пытаясь оторваться от погони, Габорн свернул на запад, в самую чащу леса. Но
по мере того, как он продвигался вглубь, звезды  тускнели,  словно  их  свет
загораживала облачная пелена. Сгустилась такая  тьма,  что  невозможно  было
разглядеть тропу. Надеясь, что  враги  потеряли  его  след,  принц  повернул
назад, в направлении марширующих войск, численность и состав которых ему так
и не удалось определить.
   Когда звезды вновь засветили ярко, он неожиданно услышал треск ломающихся
ветвей и тяжелый топот кованых сапог. Габорн поднялся на холм  и,  остановив
коня в неглубоком гроте, окинул взглядом расстилавшуюся внизу долину.
   Послышался лай боевых псов: ему не удалось сбить их со следа.  Принц  еще
раз присмотрелся к низине. Судя по всему, на сей раз он  оказался  у  головы
вражеской колонны. Впереди, примерно в миле, виднелся  просвет:  болотистая,
поросшая высокой травой низина, представлявшая собой ложе почти высохшего за
лето озера.
   И там, в траве, Габорн неожиданно увидел свет. На  открытом  пространстве
появились вышедшие из-за темнеющих  сосен  пламяплеты  Радж  Ахтена.  Пятеро
мужчин, обнаженных, если не считать лизавших их безволосую кожу  красноватых
языков пламени, невозмутимо шагали по низине. Но они были не одни: вокруг  и
позади них вприпрыжку  двигались  какие-то  существа.  Черные,  темнее,  чем
отбрасываемые соснами тени, они походили  очертаниями  на  людей,  но  порой
припадали на четвереньки, и бежали, касаясь земли костяшками пальцев рук.
   - Обезьяны? - подумал  Габорн.  Ему  случалось  видеть  обезьян,  которых
привозили на север  как  диковину.  Кто  только  не  служил  Радж  Ахтену  -
Неодолимые и пламяплеты, великаны и боевые псы. Возможно, он снабжал  дарами
обезьян и превращал их в воинов.
   Но принц почему-то был убежден, что видит перед собой не обезьян и вообще
не животных. Он столкнулся с чем-то гораздо более страшным. Может  быть  это
нелюди - твари, упоминавшиеся только в  древних  преданиях.  А  то  и  вовсе
неведомый ужас, лишь недавно объявившийся на земле.
   Тысячи черных тел выплеснулись из леса, затопляя долину.  Над  их  темным
потоком высились великаны, а замыкали  колонну  Неодолимые,  сверкавшие  под
светом звезд доспехами.
   Но  наблюдать  было  некогда  -  с  запада  по  кровавому  следу  Габорна
приближались боевые псы. Их вой и  рычание  раздавались  совсем  близко.  На
освещенной звездами тропе  появился  огромный  мастиф  в  шипастом  железном
ошейнике и кожаной маске, защищавшей его  морду.  Вожак  стаи,  должно  быть
наделенный рунами, позволявшими ему издалека чуять  добычу,  без  устали  ее
преследовать и, с невероятной для животного сообразительностью,  разгадывать
любые попытки сбить его с толку.
   Габорн понял: пока этот пес жив, ему не ускользнуть от погони. Он  достал
из колчана последнюю стрелу и натянул  тетиву.  Мастиф  мчался  по  тропе  с
немыслимой скоростью, его голова и спина время от времени  подскакивали  над
папоротниками. Таким образом собаки, обладавшие дарами силы  и  метаболизма,
могли преодолевать мили за считанные минуты.
   С высоты холма Габорн смотрел  вниз,  ожидая  когда  пес  приблизится  на
расстояние выстрела. Мастиф вынырнул из папоротников у подножия холма, ярдах
в ста от принца. В свете звезд его покрытая маской голова походила на череп.
   Когда пес приблизился на пятьдесят ярдов, Габорн спустил  тетиву.  Стрела
пробила кожаную маску, но отскочила от черепа.
   Мастиф бросился вперед столь стремительно, что принц не  успел  выхватить
саблю. Пес прыгнул, разинув пасть. Габорн увидел  кровоточащую  отметину  на
его лбу, там, где стрела вырвала плоть.
   Принц отпрянул, и пес не смог вцепиться ему в горло, однако стальные шипы
ошейника  до  крови  расцарапали  Габорну  грудь.  Конь  испуганно   заржал,
перепрыгнул через гребень холма и во  весь  опор  помчался  сквозь  сосновую
поросль. Принц только и успевал, что уворачиваться от ветвей.
   Пока конь несся вниз по крутому склону, Габорну все же  удалось  вытащить
саблю. Лук был потерян, но принц решил,  что  это  уже  не  имеет  значения.
Теперь он  находился  впереди  авангарда  вражеской  армии,  а  значит,  ему
следовало не затевать стычки, а как можно быстрее  скакать  вперед.  Но  для
этого надо отделаться от собак.
   Воздев сверкающий в ночи клинок, Габорн пришпорил  коня.  На  склоне  лес
поредел, и скакун впервые за долгие часы мог показать, на что  он  способен.
Но и мастиф не уступал ему в скорости: с рычанием он забежал вперед, намечая
новый прыжок.
   - Прочь с дороги! - вскричал принц. Конь прыгнул и ударил копытом.
   Охотничьих скакунов в табунах короля  Мистаррии  обучали  таким  приемам,
помогавшим им отгонять волков и вепрей. Получив подковой  по  морде,  боевой
пес взвыл, и поубавил прыть.
   Но с вершины кряжа доносился лай целой своры. Габорн оглянулся, и  позади
собак увидел всадников в темных епанчах. Один из них поднес к  губам  рог  и
затрубил, созывая своих товарищей на охоту.
   Враг слишком близко, - сообразил Габорн. - Я  еще  не  оторвался  от  его
авангарда.
   Однако  Радж  Ахтен  предпочитал   двигаться   вдоль   опушки,   опасаясь
углубляться в лес. И не без причины.
   Прошлой осенью, когда Габорн  охотился  в  Даннвуде  с  отцом  и  королем
Сильварреста, охотники разбили лагерь. Расположившись  у  походных  костров,
они подкреплялись жареными каштанами, свежей олениной, грибами и  подогретым
вином с пряностями.
   Сэр Боринсон и капитан Дерроу демонстрировали искусство боя на мечах.
   Собравшаяся вокруг толпа, замирая  от  восхищения,  любовалась  поединком
прославленных воинов.
   Боринсон являлся мастером школы Танцующих Рук.  Клинок  его  находился  в
беспрерывном движении, причем вращался столь стремительно, что за ним  почти
невозможно было уследить, а уж паче того предугадать, откуда  будет  нанесен
смертельный удар. Капитан Дерроу придерживался иной тактики:  берег  силы  и
выжидал, когда противник совершит хотя бы малейшую оплошность, чтобы сделать
стремительный и точный выпад.
   Оба короля - отец Габорна и Сильварреста сидели на траве, поставив  рядом
светильник, и играли в шахматы, не обращая  внимания  на  то,  как  мерялись
силами их бойцы. Неожиданно из-за  деревьев  донесся  стон,  отчетливый,  но
столь страшный и неестественный, что  по  спине  Габорна  пробежали  ледяные
мурашки.
   Боринсон, Дерроу и вся сотня вассалов застыли на месте.
   - Не двигаться! - крикнул кто-то. -  Не  шевелиться!  Все  понимали,  что
привлекать внимание неведомой твари смертельно опасно.
   Боринсон усмехнулся. Габорн ясно помнил его вспотевшее лицо,  беспощадный
оскал зубов и взгляд, устремленный вверх, туда, где за узким оврагом  позади
бивуака поднимался холм.
   По гребню холма, издавая стоны, отдаленно походившие на завывание ветра в
одиноких утесах, ехал всадник, очертаниями походивший на человека.  От  него
исходил серый свет.
   Габорну хватило одного взгляда на это существо, чтобы сердце его забилось
от ужаса. У него пересохло во рту и перехватило дыхание.
   Принц посмотрел на отца.. Оба  короля  продолжали  игру:  похоже,  жуткое
видение совершенно их не пугало.
   Отец Габорна сделал ход своим магом, взял пешку, после чего поймал взгляд
сына.  Видимо  принц  был  бледен,  как  смерть,  ибо  король  усмехнулся  и
промолвил.
   - Успокойся, успокойся. Наследнику трона Мистаррии не  пристало  пугаться
обитателей Даннвуда. Нам позволено здесь находиться.
   Король Сильварреста рассмеялся и лукаво, словно давая понять, что это  не
больше чем шутка, посмотрел на Габорна.
   Однако принц чувствовал - отец  сказал  правду.  Он,  действительно,  был
каким-то образом защищен от порождений волшебного леса. Поговаривали,  будто
в старые времена короли Гередона повелевали Даннвудом и  все  его  обитатели
повиновались им. Правда, нынешние короли не чета древним, но  все  же  принц
призадумался. А ну как Сильварреста и впрямь командует лесными тварями.
   Теперь, когда по следу  Габорна  мчались  не  только  боевые  псы,  но  и
всадники, ему не оставалось ничего другого, кроме как попытаться скрыться  в
лесу. Пришпорив коня, он поскакал на запад, в самую чащу.
   - Духи Даннвуда! - взывал принц. - Я Габорн Вал  Ордин,  наследник  трона
Мистаррии. Прошу вас, помогите мне!
   Впрочем, он не  слишком  верил  в  действенность  своих  призывов.  Духам
умерших нет дела до забот смертных. Если Габорн и привлечет их внимание,  то
они разве что постараются вызнать, присоединится ли он к ним после смерти.
   Конь с грохотом  пронесся  по  пологому  склону,  промчался  под  ветвями
огромных дубов и влетел прямо в болото. Некоторое время ему пришлось плыть в
солоноватой  воде,  но  вскоре   он   выбрался   на   поросший   кустарником
противоположный берег.
   Никаких духов там не оказалось. Вместо жутковатых  стонов  принц  услышал
истошный визг, ибо его конь на скаку ворвался в стадо диких кабанов.  Свиньи
и поросята бросились врассыпную, но один громадный, ростом с добрую  лошадь,
секач помедлил.  Его  изогнутые,  как  сабли,  клыки  цвета  слоновой  кости
запросто  могли  вспороть  конское  брюхо.  Но  в  последний  момент   вепрь
повернулся, и умчался вдогонку за стадом.
   Петляя между дубами, Габорн вновь помчался вперед к сокрытому  за  стеной
камышей обрывистому  берегу.  На  полном  скаку  конь  и  всадник  с  высоты
шестидесяти фунтов прыгнули в глубокую  воду  и,  вынырнув  на  поверхность,
поплыли к противоположному берегу.
   На следующий день, вскоре после полудня, Габорн выбрался из Даннвуда.
   Перепачканный, заляпанный  кровью,  он  примчался  к  городским  воротам,
призывая стражников готовиться к обороне. Юноша показал караульным  гербовый
перстень, свидетельствующий о том, что он принц Мистаррии и  был  немедленно
препровожден к королю.
   Сильварреста встретил его  в  Пиршественном  Зале,  где  держал  совет  с
ближайшими соратниками. Габорн устремился навстречу, чтобы  пожать  государю
руку, но король остановил его взглядом. Странным взглядом, таким, словно  он
видел принца впервые.
   - Мой лорд, - промолвил Габорн кланяясь лишь  слегка,  как  подобало  его
сану. - Я прибыл, чтобы предупредить вас о  нападении.  Войска  Радж  Ахтена
идут через Даннвуд и движутся очень быстро. К ночи они будут здесь.
   По лицу короля промелькнуло выражение тревоги и неуверенности.
   - Приготовиться к осаде. Быстро! - приказал он, глядя на капитана Олта.
   Многие короли не вникали в детали  оборонительных  планов,  полагаясь  на
своих военачальников, но Габорну показалось что Сильварреста говорил  как-то
странно, словно хотел заручиться одобрением Олта.
   - Надо разослать  людей  по  городу,  проверить,  защищены  ли  крыши  от
пожаров.
   Что  же  до  торговцев,  расположившихся  за  стеной,  то,  боюсь,  время
любезностей прошло.  Мы  заберем  их  товары,  но  желательно  обойтись  без
ненужной крови. Думаю, им следует оставить коней и кое-какие припасы,  чтобы
они могли вернуться домой и не перемерли с голоду по дороге. И еще  -  нужно
убить всех слонов. Я не хочу, чтобы они раздолбали наши ворота.
   - Да, мой лорд, - ответил капитан,  отсалютовал  и  стремительно  покинул
зал.
   Лицо его затуманивала забота.
   Казалось бы, все шло своим чередом: король отдавал распоряжения,  вассалы
выслушивали их и отправлялись исполнять. Но что-то было неладно, Габорн чуял
это нутром.
   Отпустив  очередного  советника,   Сильварреста   взглянул   на   Габорна
обеспокоенными серыми глазами, и сказал:
   - Я весьма обязан вам, принц Ордин. Мы ожидали чего-то в  этом  роде,  но
надеялись, что война не  начнется  до  следующей  весны.  Как  выяснилось  -
напрасно.
   Прошлой ночью убийцы Радж Ахтена напали на наших Посвященных. Правда,  мы
подготовились к этому и ущерб оказался не слишком велик.
   Неожиданно  Габорну  стало  ясно,  что  скрывалось   за   холодностью   и
неуверенностью короля. Сильварреста его не помнил!
   - Рад с вами познакомиться, принц, - промолвил  король,  подтверждая  его
догадку. - Коллин, - бросил Сильварреста одному из придворных, -  позаботься
о еде и купании для нашего гостя. Да и о чистой  одежде.  Нельзя  допустить,
чтобы наши друзья ходили в кровавых лохмотьях.
   Вконец измученный тяжелой дорогой, Габорн был рад возможности отдохнуть и
переодеться, однако его не оставлял страх.
   - Если Сильварреста забыл мое лицо, то что он забыл еще? - гадал принц. -
Искусство защиты крепостей? Тактику оборонительного боя? Ну конечно,  король
собрал советников, чтобы свести  воедино  свои  и  их  знания.  Хоть  как-то
восполнить утраченное.
   Но  будет  ли  этого  достаточно.  Поможет  ли  это  справиться  с  таким
чудовищем, как Радж Ахтен.

Глава 7

Приготовления

   Во второй половине дня в городе продолжалась подготовка к осаде.
   Первоначальная  паника  уже  схлынула:  смолкли  испуганные  крики,  утих
детский плач. Многие, особенно старики и больные, спешно покидали город,  но
немало окрестных фермеров предпочло укрыться за Внешней Стеной, оставив свои
усадьбы на произвол судьбы. Такого столпотворения на стенах  не  наблюдалось
уже четыреста лет -  даже  те,  кто  не  мог  сражаться,  теснились  там  из
любопытства.
   По улицам бродили коровы, свиньи, овцы и куры. Крестьяне и солдаты  гнали
скотину в город, чтобы не бросать на поживу врагу, и  обеспечить  пропитание
на случай затяжной осады.
   На лугах перед з