она себя столь беспомощной.
   Радж Ахтен подался вперед в седле: каждое  его  движение  было  исполнено
стремительной  грации.   На   таком   расстоянии   черты   лица   оставались
неразличимыми:  среди  прочих  оно  выделялось,  как  сверкающая   кварцевая
песчинка на морском берегу. Но девушке  казалось,  что  он  молод.  Молод  и
прекрасен. Тяжелую броню Радж Ахтен носил с большей легкостью, чем иные люди
одежду. Поговаривали, будто Волчий Лорд обладал дарами мускульной силы тысяч
людей, располосовать человека ему было не труднее, чем разрезать персик.  Он
мог перепрыгнуть крепостную стену и не делал этого лишь из опасения поломать
кости.
   Любая попытка остановить его была бы обречена на провал. Дары метаболизма
позволяли ему двигаться с такой скоростью, что в битве он  становился  почти
невидим. Даже  в  тесноте  внутреннего  двора  ему  не  составило  бы  труда
увернуться от всех ударов и поразить всех противников. Дары ума,  полученные
от великих мудрецов и воителей, делали его боевое искусство недосягаемым: не
было меченосца, способного захватить его врасплох. А хоть  бы  и  нашелся  -
несчетные дары жизнестойкости давали ему способность выдержать  почти  любой
удар.
   Радж Ахтен превратился в природную стихию. Он не был больше человеком. Ни
в чем, кроме одного. У него имелась цель.
   Одна единственная цель - покорить весь мир.  И  для  достижения  ее  Радж
Ахтен не нуждался в армии. Ему не были нужны  слоны  и  великаны,  способные
сокрушать  ворота,  нелюди,  умеющие  карабкаться  по  отвесным  стенам,   и
пламяплеты, заставляющие воспламеняться крыши домов.
   В сравнении  с  его  собственными  возможностями  вся  эта  грозная  сила
представлялась  не  заслуживающей  внимания.  Чем-то  вроде  стайки  птичек,
склевывающих насекомых из меха великанов.
   - Мы бессильны, - прошептал король Сильварреста.  -  Во  имя  милосердия,
совершенно бессильны!
   Поблизости от своей щеки Иом ощутила прерывистое дыхание  Габорна.  Внизу
толпы людей радостно устремлялись  навстречу  своему  новому  лорду.  Лорду,
который всех их погубит. Сознание Иом как бы раздвоилось. Она  боялась  Радж
Ахтена пуще смерти, но в то же время, частью своего "я"  приветствовала  его
вместе со всеми.
   Голос Волчьего Лорда склонял к этому даже ее.
   - У твоего народа нет воли к сопротивлению, -  печально  промолвил  принц
Габорн Вал Ордин. -  Я  приношу  Дому  Сильварреста  свои  соболезнования  и
скорблю о потере столь славного королевства.
   - Благодарю за сочувствие, - еле слышно пробормотала Иом. Голос ее звучал
так, словно доносился издалека.
   Габорн повернулся к королю.
   - Мой лорд, могу  ли  я  что-нибудь  для  вас  сделать?  При  этом  принц
покосился на Иом, словно надеялся, что его попросят увезти ее.
   Король недоуменно посмотрел на юношу.
   - Сделать? Принц, вы всего лишь мальчик. Что вы можете сделать?
   В голове принцессы теснились мысли. Первым  делом  она  подумала  о  том,
чтобы с помощью Габорна  убежать  из  замка,  но  тут  же  поняла,  что  это
невозможно. Радж Ахтен знал, что она находится здесь. Все члены  королевской
семьи у него на заметке. Попытайся Габорн выкрасть ее, Волчий Лорд  выследит
и настигнет обоих.
   Нет, принцу оставалось  лишь  попытаться  спастись  самому.  Радж  Ахтену
ничего не известно о пребывании в городе сына короля Ордина.
   По всей видимости король Сильварреста пришел к тому же умозаключению.
   - Если вам удастся ускользнуть, принц,  засвидетельствуйте  мое  почтение
вашему отцу. Скажите  -  я  сожалею  о  том,  что  нам  больше  не  придется
поохотиться вместе. Но, может быть, ему  удастся  отомстить  за  мой  народ.
Король запустил руку под  стальной  нагрудник  и  достал  кожаный  кошель  в
котором находилась небольшая книжица.
   - Один из моих людей погиб при попытке доставить мне эту книгу, сочинение
эмира  Туулистана.  Большую  ее  часть  составляют   стихи   и   философские
рассуждения, но есть и описания военных кампаний Радж Ахтена. Думается, эмир
надеялся, что я узнаю из нес нечто важное, только вот что именно, мне так  и
не удалось понять.
   Позаботитесь ли вы о том, чтобы она попала к вашему отцу?
   Габорн взял кожаный кошель, и положил в карман.
   - А теперь, принц Ордин, вам лучше уйти, покуда Радж Ахтен не  прознал  о
том, что вы здесь. Учитывая нынешнее состояние моих  верных  подданных,  это
станет ему известно довольно скоро.
   - В таком случае, я  с  прискорбием  покидаю  вас,  -  промолвил  Габорн,
кланяясь королю.
   Но он не ушел, а, к немалому удивлению Иом, сделал шаг вперед и поцеловал
се в щеку. Девушка поразилась тому, как забилось при этом се сердце.  Габорн
заглянул ей в глаза и тихо, но твердо прошептал:
   - Не падай духом.  Радж  Ахтен  не  убивает  людей  без  разбору,  он  их
использует. А я вернусь за тобой. Я твой защитник.
   Изящно повернувшись, принц поспешил к лестнице с такой легкостью, что Иом
не слышала звука его шагов. Лишь биение сердца, да ощущение тепла  на  щеке,
куда прикоснулись его губы, убеждало девушку  в  том,  что  все  это  ей  не
пригрезилось.
   Капитан Олт последовал за Габорном вниз по лестнице.
   - Как он надеется ускользнуть? -  гадала  Иом.  -  Ведь  враги  наверняка
следят за воротами.
   Габорн уже спустился во двор и теперь проталкивался сквозь толпу  слепых,
глухих, умалишенных и прочих калек - Посвященных Дома Сильварреста. Глядя на
него со спины, принцесса отметила,  что  для  Властителя  Рун  он  не  особо
выделялся ростом и внешностью. Возможно, ему и удастся выйти из  города,  не
привлекая внимания.
   Странно, - думала девушка,  мысли  которой  все  еще  путались,  -  можно
подумать, будто я влюбилась в него. Она чуть ли  не  надеялась,  что  они  и
вправду смогут пожениться.
   Так или иначе, сейчас  ей  нечего  было  предложить  принцу  Ордину.  Ему
следовало позаботиться о собственном спасении. К сожалению, этот день не мог
закончиться ничем иным. Видимо  оба  они  были  большими  прагматиками,  чем
хотели признаться даже себе.
   - Прощай, мой  лорд,  -  прошептала  она  вслед  удалявшемуся  Габорну  и
добавила старинное благословение, каким  провожали  воинов.  -  Да  направят
Всеславные каждый твой шаг.
   Затем Иом отвернулась  и  перевела  взгляд  на  Радж  Ахтена,  с  улыбкой
махавшего рукой своим новым подданным. Серый в яблоках конь горделиво ступал
по мощеным  улицам.  Толпа  расступалась  перед  ним,  приветствуя  всадника
громогласными  восклицаниями.  Волчий  Лорд  уже   миновал   второе   кольцо
укреплений.
   Проехав Рыночными Воротами, он двинулся дальше, и стены домов на какое-то
время скрыли его из виду.
   Подошла Шемуаз.  Принцесса  сглотнула,  размышляя  о  своей  участи.  Как
поступит с ней Радж Ахтен. Обречет на смерть? На пытки? На поругание?
   А может быть все обойдется? Вдруг Волчий Лорд  оставит  ее  отца  править
королевством в качестве регента и дом  Сильварреста  сохранит  свое  высокое
положение.
   Оставалось надеяться лишь на это.
   Тем временем Радж Ахтен обогнул угол и вновь  оказался  на  виду,  теперь
всего лишь в двухстах ярдах от принцессы.
   С такого расстояния она отчетливо видела осененное белыми  крылами  шлема
лицо - ясную кожу, блестящие черные волосы, бесстрастные  черные  глаза  Его
совершенная красота поражала  воображение.  Казалось,  что  эти  безупречные
черты изваяны любовью богини Волчий Лорд поднял глаза  на  Иом.  Прекрасная,
какой может быть лишь принцесса из семьи Властителей Рун, она  знала,  какое
впечатление производит на мужчин ее внешность, и привыкла видеть  желание  в
их взглядах.
   Но все вожделение этих хищных взоров не шло ни в какое сравнение  с  тем,
что узрела она в глазах Радж Ахтена.

Глава 9

Сад Волшебника

   Габорн чуть ли не слетел вниз  по  лестнице  Башни  Посвященных,  и  стал
пробираться сквозь запрудившую внутренний двор толпу убогих калек.
   - Молодой сэр, - обратился  к  нему  державшийся  рядом  капитан  Олт.  -
Зайдите на кухню Посвященных и подождите, пока я не пришлю за  вами.  Солнце
зайдет совсем скоро, а под покровом тьмы мы сумеем вывести вас за стены.
   Габорн кивнул.
   - Благодарю вас, сэр Олт.
   Габорн предчувствовал, что в конечном итоге ему придется уносить ноги  из
замка, но никак  не  ожидал  столь  скорого  падения  могучей  твердыни.  Он
рассчитывал на упорное сопротивление, ведь прочные и высокие стены позволяли
выдержать длительную осаду.
   Сейчас принцу хотелось спать. Вот уже три дня, как  он  не  смыкал  глаз,
хотя, по правде сказать, мог обходиться почти без сна. Еще  во  младенчестве
трос подданных одарили его своей жизнестойкостью - двое из них оставались  в
живых до сих пор. Как и все обладатели подобных даров, Габорн умел  отдыхать
в  седле,  почти  отключая  сознание,  но  продолжая  двигаться   в   нужном
направлении. Однако порой даже он был не прочь вздремнуть.
   Но если сон не являлся для него настоятельной потребностью, с  едой  дело
обстояло иначе. Даже Властители Рун нуждаются в  пище.  У  принца  аж  живот
сводило от голода, хотя времени перекусить почти не  было.  И,  вдобавок  ко
всем прочим неприятностям, он  получил  рану,  продолжавшую  пульсировать  и
горсть даже после того, как ее промыли и перевязали. Вражья стрела попала  в
правую руку и, хотя опасности  рана  не  представляла,  она  могла  помешать
орудовать мечом.
   Но усталость, голод и боль могли подождать: прежде всего принцу следовало
сменить обличье. Он убил  одного  из  всадников  Радж  Ахтена,  сразил  трех
великанов и подстрелил с полдюжины боевых псов.
   Воины Волчьего Лорда наверняка будут искать убийцу своего товарища.  Зная
это, Габорн чувствовал себя загнанным в угол. У него не было  уверенности  в
том, что ему удастся ускользнуть, даже когда город погрузится во  тьму.  Сам
принц обладал двумя дарами  обоняния,  но  его  чутье  не  шло  ни  в  какое
сравнение с восприимчивостью некоторых воинов Радж Ахтена, превосходивших  в
этом отношении даже гончих. Они могли обнаружить его по запаху.
   В присутствии Иом Габорн всячески изображал хладнокровие  и  уверенность,
но  на  самом  деле  был  изрядно  напуган.  Тем  не  менее  он  повел  себя
рассудительно и решил последовать совету Олта. Запах подсказал  принцу,  где
находится кухня.
   Легко повернув латунную ручку, он  открыл  дощатую  дверь  и  оказался  в
помещении между кухней и трапезной. Справа горели кухонные очаги.
   Сверху, со стропил свисали ощипанные гуси, сыры, колбасы, копченые угри и
связки чеснока. Габорн учуял варившийся в одном из  котлов  суп:  в  воздухе
витали запахи эстрагона, базилика и розмарина. Как раз между ним  и  котлами
молодая слепая девушка укладывала на большой  металлический  поднос  вареные
яйца, репу и лук. У ее ног темно-рыжая кошка играла с покусанной,  полуживой
мышкой.  Дальше  виднелись  потемневшие  от  времени  и   въевшейся   копоти
сколоченные из толстых досок обеденные столы. Вдоль каждого тянулись скамьи.
На столах горели тусклые масляные лампы.
   Пекари, повара и кухонная прислуга занимались приготовлениями к ужину:  в
трапезную уже несли хлеб, мясо и  фрукты.  В  отличие  от  многих  подданных
Сильварреста, устремившихся к стенам, чтобы поглазеть  на  битву,  служители
Башни помнили свой долг, состоявший в заботе о несчастных,  уступивших  свои
дары королевскому дому.
   Впрочем, как и на большинстве таких кухонь,  здесь  работали  в  основном
сами Посвященные - те из них, кому  хватало  сил  и  ума,  чтобы  трудиться.
Уступившие свое обаяние уроды накрывали столы, глухие и немые выпекали хлеб.
Люди, лишившиеся зрения, осязания или чутья подметали дощатые полы и  драили
пригоревшие котлы.
   Габорн отметил царившую вокруг тишину. Хотя в трапезной собралась  добрая
дюжина служителей почти  никто  не  произносил  ни  слова,  -  лишь  изредка
слышались краткие распоряжения.
   В помещении пахло разделанными тушами и свежим хлебом. Все это мешалось с
застарелыми запахами плесневелого сыра, пролитого вина и  прогорклого  жира.
Не слишком приятное сочетание, однако Габорн поймал себя на том, что у  него
потекли слюнки.
   Узенький коридорчик вел из трапезной в пекарню. Принц  учуял  только  что
испеченный дрожжевой хлеб, от которого еще шел пар.
   Не раздумывая, он взял со стола горячий каравай. Хорошенькая  прислужница
посмотрела на него с  укором,  но  Габорн  ответил  ей  уверенным  взглядом,
говорившим - это мое. Смутившись, девушка поспешила прочь. Принц отметил  ее
осторожные, неуверенные движения, свойственные тем, кто лишен дара осязания.
   Взяв со стола острый нож, он отрезал бедро  лежавшего  на  тарелке  гуся,
заткнул нож за пояс  и  засунул  в  рот  столько  мяса,  сколько  могло  там
уместиться. Затем юноша откупорил бутылку вина и запил  гусятину  торопливым
глотком, подивившись высокому качеству напитка.
   Из под стола вылезла рыжая королевская гончая. Увидев,  что  Габорн  ест,
она села у его ног, завиляла хвостом и просительно подняла глаза.
   Принц бросил ей мясистую  кость,  а  сам  ухватил  еще  один  каравай,  и
принялся жевать. Все это время мысли его крутились вокруг побега.  Возможно,
кто-нибудь и попробует вывести его из замка, но в  любом  случае  это  будет
непросто. Стоит ли в таких  обстоятельствах  полагаться  на  других?  Габорн
припомнил, что  восточную  стену  цитадели  омывает  река,  которая  питает.
замковый ров и вращает  жернова  водяной  мельницы.  Где-то  там  находилась
лодочная пристань. К пристани должен был вести подземный  ход,  но  как  его
найти принц не знал. Кроме того, за пристанью скорее  всего  следят.  Нелюди
Радж Ахтена видят в темноте, как днем, так что едва ли ему удастся раздобыть
лодку.
   На кухне могла иметься сточная труба для сброса отходов в реку, но и  это
представлялось маловероятным. В замке Сильварреста все  шло  в  дело:  кости
отдавали собакам, внутренности и очистки скармливали свиньям, шкуры  пускали
на выделку, а все  прочее  выносили  в  сады.  Но  так  или  иначе,  уходить
следовало через реку. На суше боевые псы легко настигли бы беглеца по следу.
   Кроме того, стоило поспешить. Дожидаться ночи было опасно. С наступлением
темноты, когда улицы опустеют, люди Радж Ахтена выйдут на охоту.
   Миловидная служанка вернулась с еще одной бутылкой вина, а также хлебом и
мясом, предназначенными возместить то, что забрал Габорн.
   - Прости меня, - прошептал он ей в затылок. - Я принц  Ордин.  Мне  нужно
добраться до реки. Знаешь ты, как попасть туда незаметно?
   На какой-то миг Габорн почувствовал  себя  глупцом  -  мыслимое  ли  дело
называть свое имя незнакомке? Однако он понимал, что  должен  произвести  на
нее  впечатление  и  не  нашел  лучшего  способа,  чем  открыться.   Девушка
обернулась к нему, свет лампы отражался в ее карих глазах.
   - Интересно, - подумал Габорн, - почему она отказалась от осязания? Может
быть, из-за несчастной любви? Решила ни к чему больше не  прикасаться  и  не
ощущать  ничьих  прикосновений.  Жизнь  се  представлялась   ему   нелегкой,
Расставшиеся с даром осязания переставали чувствовать жар  или  холод,  боль
или удивление. У них притуплялись и другие чувства - слух, зрение и чутье.
   Словно обкурившись опиума, они могли порезаться или обжечься,  совершенно
ничего не заметив. Бывало, что холодными зимами  несчастные  обмораживались,
не обращая на это внимания.
   Принц не знал, кому отдала она свой дар -  королю,  королеве  или,  может
быть, Иом. Он чувствовал уверенность в том, что  король  Сильварреста  скоро
умрет. Может быть, еще до  рассвета,  если  только  Радж  Ахтен  не  захочет
сначала подвергнуть его пыткам.
   Вполне возможно, эта девица уже сегодня вечером впервые за  долгое  время
ощутит на своей коже тепло очага или дуновение холодного ветра. Она вернется
к нормальной жизни - что тоже не просто.
   - Позади есть выход наружу, - промолвила служанка. Ее  хрипловатый  голос
звучал на удивление приятно.  -  К  тропе,  по  которой  булочники  носят  с
мельницы муку. Тропа неприметная, над ней до самой воды разрослись березы. У
вас может получиться.
   - Спасибо, - промолвил Габорн, и повернулся,  чтобы  выйти  во  двор.  Он
хотел покинуть  замок,  как  можно  скорее,  но  прежде  считал  необходимым
попытаться нанести хоть какой-то урон врагу. Во дворе Башни Посвященных, где
еще недавно работал способствующий, он приметил несколько  дюжин  оставшихся
без присмотра форсиблей.
   Магические  жезлы  изготовлялись  из  драгоценного   кровяного   металла,
доставлявшегося с холмов Картиш.
   Считалось, что для получения этого сплава необходима человеческая кровь.
   Габорн не мог позволить Радж Ахтену завладеть такими сокровищами.
   Он уже собрался идти, когда служанка тронула его за плечо и спросила:
   - Не возьмете ли вы меня с собой? В глазах се Габорн увидел страх.
   - Я бы взял, - ответил он. - Да только не вижу в этом  пользы.  Здесь  ты
будешь в большей безопасности.
   Принц по опыту знал, что Посвященные редко отличались отвагой. Они  верно
служили  своим  лордам,  но  их  служение  было  пассивным,  не  требовавшим
решимости и энергии. Качеств, необходимых для успешного побега. Обладает  ли
ими эта девушка?
   - Если королеву убьют, - пролепетала  она,  -  солдаты  надругаются  надо
мной.
   Они мстят Посвященным поверженных врагов.
   Теперь Габорн понял, почему девушка отказалась  от  осязания.  Видимо  ей
пришлось пережить насилие, и потрясение оказалось столь  сильным,  что  сама
мысль об этом пугала се до сих пор.
   И страх служанки не  был  лишен  оснований.  Все  Посвященные  составляли
единое целое со своим лордом. Представляя собой источник его силы, они,  тем
самым, противостояли его врагам.
   Если короля Сильварреста обрекут  на  смерть,  всем  этим  несчастным  не
поздоровится.  Поэтому,  Габорн  не  стал  отговаривать  девушку,  пугая  ее
опасностями предстоящего путешествия. Ведь они всяко не минуют ее, коли  она
останется здесь, в Башне.
   - Я собираюсь переплыть реку, - сказал принц. - Ты умеешь плавать?
   - Чуточку, - пролепетала служанка и пошатнулась,  при  мысли  о  глубокой
воде. Губы ее задрожали,  на  глазах  выступили  слезы.  В  Гередоне  умению
плавать не уделяли внимания, не то, что в Мистаррии. Габорн  выучился  этому
искусству у чародеев вод. Его до сих  пор  оберегали  чары,  не  позволявшие
утонуть.
   Подавшись вперед, принц пожал девушке руку:
   - Мужайся, - промолвил он. - Все будет хорошо.
   По пути к выходу служанка прихватила каравай, накинула на  голову  старую
шаль и взяла в руки стоявший у двери посох.
   Он стоял под вешалкой, на которой висела грубая  туника,  принадлежавшая,
скорее всего, какому-нибудь пекарю. Наверное, он  снял  ее  перед  тем,  как
приступить к делу: обычно хлебопеки работают у печей обнажась до пояса.
   - То, что нужно, - решил Габорн и  натянул  пропахшую  дрожжами  и  потом
одежду простолюдина. На место туники он повесил синий  плащ,  полученный  от
короля Сильварреста.
   Теперь принц вполне мог сойти за слугу. Мешали только сабля и нож, но  он
не мог позволить себе остаться безоружным.
   Закончив переодевание, юноша поспешил во двор,  чтобы  собрать  форсибли.
Уже стемнело. Во дворе сгустились тени, но из караульной вынесли факелы.
   Едва  ступив  за  порог,  Габорн  понял,  что  совершил  ошибку.  Большие
деревянные ворота были распахнуты - в Башню Посвященных только  что  въехали
гвардейцы Радж Ахтена. Воины,  обладавшие  таким  множеством  даров,  что  в
сравнении с ними Габорн представлял собой  лишь  бледную  тень.  Посвященные
Сильварреста жались к стенам, в страхе взирая на рыцарей врага.
   Сам Радж Ахтен в это время покидал башню. Он  находился  за  воротами,  а
вместе с ним Иом и лорд Сильварреста.
   Габорн оглядел двор. Увы, форсибли  исчезли.  Их  уже  забрали.  Один  из
гвардейцев углядел юношу. Сердце его забилось. Он отступил в тень, судорожно
вспоминая, чему учился в Доме Разумения.