и загонов  для
лошадей и скота перекинулись на соседние холмы, на юг и на север.
   Повсюду были видны лотки торговцев и целые торговые площади.  Над  толпой
витал запах жареных колбасок, и поскольку день был праздничный, чуть не  под
каждым деревом сидели менестрели, пробуя и настраивая свои лютни и арфы.
   Посреди дороги четверо крестьянских мальчишек играли на свирелях и лютнях
до того плохо, что Миррима  даже  не  поняла,  играют  ли  они  или  кого-то
дразнят, высмеивая плохую игру.
   Боринсон растолкал крестьян, отогнал парочку мастифов, и Миррима  увидела
наконец то, на что глазела собравшаяся толпа.
   Зрелище было мерзкое: на траве серой массой величиной  с  повозку  лежала
безглазая голова опустошителя. С затылка свисали сенсоры, похожие на мертвых
червей, устрашающе блестели в солнечном свете  ряды  кристаллических  зубов.
Голова была вся в грязи, поскольку много миль ее тащили волоком.  Но  и  под
грязью можно было разглядеть на  лбу  руны,  впечатавшиеся  в  жуткую  плоть
монстра, - руны силы, которые и сейчас  еще  горели  тусклым  огнем.  Каждый
ребенок в Рофехаване знал, что они означают.
   Это был не простой опустошитель. Это был маг.
   Сердце у Мирримы заколотилось  так,  словно  готово  было  выпрыгнуть  из
груди. Перед глазами все поплыло, дыхание участилось, Миррима едва не  упала
в обморок. В разгоряченной толпе ей вдруг стало холодно. Мастифы  обнюхивали
голову опустошителя, взволнованно виляя обрубками хвостов.
   - Маг-опустошитель? - тупо спросила Миррима.  На  протяжении  шестнадцати
веков в Гередоне это был первый случай, когда кто-то убил мага. Миррима,  не
отрывая глаз, как завороженная, смотрела на голову этой твари, которая легко
могла бы перекусить пополам боевую лошадь. И человека.
   Крестьяне  хихикали,  а  дети  тянулись  к  жуткому  созданию,   стараясь
потрогать его.
   - Мы настигли его в Даннвуде, в  древних  руинах  даскинов,  глубоко  под
землей. Вместе с ним была самка и детеныши, мы убили всех и передавили яйца.
   - Сколько погибло людей? - ошеломленно спросила Миррима.
   Боринсон ответил не сразу.
   - Сорок один славный рыцарь, -  сказал  он  после  паузы.  -  Они  хорошо
сражались. Схватка была свирепой, - и он добавил как можно скромнее  -  Мага
убил я.
   Она разгневанно повернулась к нему.
   - Что ты говоришь?
   Удивленный такой реакцией, Боринсон ответил сквозь зубы:
   - Признаться, это было нелегко.  Он  заставил  меня  потрудиться.  Но  уж
мне-то не хотелось терять голову.
   Теперь она все  поняла  -  и  почему  плохо  спала  по  ночам,  и  почему
просыпалась по утрам в тоске. Миррима пришла в ужас. Собираясь  выйти  замуж
по расчету, она влюбилась. А муж ее, похоже, предпочитал умереть,  не  успев
разделить с ней ложе.
   Она отвернулась и, ничего не  видя  от  слез,  расталкивая  зевак,  пошла
сквозь толпу назад к воротам.
   Боринсон поспешил следом и, настигнув  ее  уже  возле  подъемного  моста,
развернул к себе одной ручищей.
   - Да скажи хоть, с чего ты так рассердилась?
   Он сказал это так громко, что испугал рыбу в  камышах.  Какая-то  крупная
рыбина метнулась прочь, даже вода забурлила. Они стояли  посреди  дороги,  и
толпа обтекала их с обеих сторон, будто остров.
   Она повернулась к нему лицом.
   - Да, я уеду... через несколько дней, - сказал он. - Но не  по  своей  же
воле.
   Боринсон убил короля  Сильварреста,  который  отдал  свой  дар  ума  Радж
Ахтену, Лорду Волку, и Миррима знала, как он страдает.  Король  был  хорошим
человеком и отдал дар не по доброй воле. Ничего нельзя было  поделать,  и  в
нынешней ужасной войне друг не имел права жалеть друга, брат не  имел  права
жалеть брата.
   Отдав дар ума Радж Ахтену, король Сильварреста сделался врагом;  Боринсон
был просто обязан лишить своего старого друга жизни.
   Дочь короля  Сильварресты  Иом  не  хотела  наказывать  Боринсона,  но  и
простить не могла. Она велела ему совершить Покаяние - отправиться  в  поход
на острова за Инкаррой, дабы отыскать  легендарного  Дэйлана  Молота,  Сумму
Всех Людей, и привести его в Гередон, чтобы тот помог им в сражении  с  Радж
Ахтеном.
   Все были уверены, что подобное путешествие было глупостью. Среди крестьян
ходили слухи, будто Дэйлан Молот жив, но здравый смысл говорил, что никто не
может прожить на свете шестнадцать веков. Боринсон не хотел  бросать  короля
перед битвой, он сердился и думал,  что  пригодился  бы  и  в  другом  деле,
попроще. Но он был связан клятвой чести, и потому вопрос о походе был решен.
   - Я не хочу идти, - сказал Боринсон. - Но я должен.
   - До Инкарры долгий путь. Слишком долгий, если идти одному.  Я  могла  бы
пойти с тобой.
   - Нет! - твердо ответил Боринсон. - Не можешь. Ты погибнешь.
   - А ты? Почему ты решил, что дойдешь? - спросила Миррима,  хотя  и  знала
ответ заранее. Он был капитан Королевской Стражи,  обладавший  дарами  силы,
жизнестойкости и метаболизма. Если  кто-то  и  мог  благополучно  пробраться
через Инкарру, то только Боринсон. Поход через Инкарру был опасен - это была
чужая страна, куда северянам вход был закрыт. Вместе с Мирримой Боринсон  не
прошел бы: у инкарранцев была белая,  как  слоновая  кость,  кожа  и  прямые
волосы цвета серебра. И как бы они ни переоделись, в  них  сразу  узнали  бы
чужеземцев.
   Почти все инкарранцы были люди ночные и работали по ночам. Днем они,  как
правило, отдыхали под крышей в жилищах или в тени лесов. Вдвоем же  избежать
встречи с ними почти невозможно.
   Если  бы  они  попались,  Боринсону  пришлось  бы  драться   в   темноте.
Рассчитывать  пройти  Инкарру  и  остаться  в  живых  можно,   только   если
передвигаться тайно, по ночам, со всей осторожностью, не вступая ни с кем  в
разговоры.
   Он сказал:
   - Я не могу тебя взять. Ты задержишь меня и погубишь нас обоих.
   - Мне это не нравится, - сказала Миррима. - Не нравится сама  мысль,  что
ты пойдешь один.
   Прямо на них двигался разносчик с  тележкой,  и  Миррима  отодвинулась  с
дороги, потянув за собой Боринсона.
   - Один не один, но уж ты-то всяко ничем не поможешь.
   Миррима покачала головой. По щеке ее покатилась слеза.
   - Я рассказывала тебе о своем отце, - сказала она. Отец ее  был  довольно
богатым купцом, и его, по всей видимости, ограбили и убили, после чего лавку
вместе с телом сожгли, чтобы скрыть следы преступления. -  Иногда  я  думаю,
что могла бы его спасти. Отца убили  вовсе  не  потому,  что  он  был  самый
богатый купец в Баннисфере или, наоборот, самый  беззащитный.  Просто  в  ту
ночь он был один. Может быть, если бы я была с ним...
   - Если бы ты была с ним, вы могли бы погибнуть оба, - сказал Боринсон.
   - Может быть, - прошептала она. - Но порой я думаю, что  лучше  было  мне
тоже погибнуть, чем жить теперь с мыслью, что я могла помочь.
   Боринсон сурово посмотрел на нее.
   - Я восхищаюсь твоей преданностью и надеюсь тоже ее заслужить. Но в  моей
жизни самым страшным стал день, когда я узнал, что  ты  поехала  в  Лонгмот,
чтобы сражаться рядом со мной. Я хочу, чтобы ты спала со мной рядом,  но  не
воевала, пусть даже у тебя и сердце воина.
   Он нежно ее поцеловал. Глаза их встретились. Миррима взяла мужа за  руку,
вложив в этот жест всю свою мольбу.
   - Если я не поеду, - сказала она, - я не буду знать  покоя,  пока  ты  не
вернешься.
   Боринсон улыбнулся, прижался лбом к ее лбу и поцеловал в нос.
   - Так и договоримся. Мы оба не будет знать покоя, пока я не вернусь.
   Он так и стоял, обнимая Мирриму, когда мимо  них  к  замку  прошла  толпа
крестьян.
   За спиной она услышала мужские голоса.
   - Избрал эту шлюху Бонни Клидс, вот чего он сделал, полчаса не прошло!  И
зачем Королю Земли избирать таких, как она?
   - Он же говорит, что избирает тех, кто  любит  своих  мужиков,  -  сказал
второй, - а я в жизни не видел такой, кто любил бы их больше.
   Миррима  почувствовала,  как  напрягся  Боринсон.  Он  терпеть   не   мог
непочтительных замечаний в адрес короля, но на этот раз связываться не стал.
   Тут Миррима услышала крик и всплеск во рву, будто что-то бросили в  воду,
но не обратила внимания, пока Боринсон, отстранившись, не  повернулся  в  ту
сторону.
   Она заинтересовалась, что привлекло его  взгляд.  Ярдах  в  ста  выше  по
течению у рва стояли четверо  юношей  и  смотрели  на  воду  Стояли  они  на
невысоком пригорке под огромной ивой
   Миррима заметила мельком, что взошло солнце и небо очистилось. Только над
темной водой еще клубился утренний туман. Она увидела,  как  на  поверхности
воды мелькнула громадная рыбина и лениво поплыла кругами Мальчишка бросил  в
нее острогу, но рыбина проворно метнулась прочь и снова ушла в глубину.
   - Эй, - сердито крикнул Боринсон. - Что это вы, парни, делаете??
   Один из юношей, худощавый, с треугольным  лицом,  с  соломой  в  волосах,
сказал
   -  Ловим  осетра  к  празднику.  Нынче  утром  в  ров  заплыли  несколько
здоровенных.
   Он еще не договорил,  когда  огромная  рыбина,  шести  или  восьми  футов
длиной, вновь вынырнула и закружила на поверхности, словно  выводя  какой-то
странный рисунок. Поблизости в камышах зашуршал неосторожный утенок, но  она
не обратила внимания. Хотя вряд ли кормилась одними мухами. Второй  парнишка
вскинул острогу.
   - Остановись,  именем  короля!  -  приказал  Боринсон.  Миррима  невольно
улыбнулась, услышав, как он командует.
   Мальчишка взглянул на Боринсона, как на сумасшедшего.
   - Но ведь рыба-то какая, здесь таких в жизни не было, - сказал он.
   - Ступай доложи королю. Немедленно! -  приказал  Боринсон.  -  И  чародею
Биннесману. Скажи, что срочно во рву очень странная рыба.
   Мальчик жадно смотрел на осетра, прилаживая острогу к плечу
   - Немедленно! - прорычал Боринсон - Не то, клянусь, прибью на месте.
   Парнишка перевел взгляд с осетра на Боринсона  и  обратно,  потом  бросил
острогу наземь и побежал в замок.
   К тому времени, как Габорн, рука об руку со своей молодой женой, вместе с
чародеем Биннесманом добрались до рва,  на  берегах  его  собралась  большая
толпа крестьян Крестьяне злились, но  не  решались  нарушить  приказ  рыцаря
держаться подальше от громадных осетров, которые плавали  всего  в  двадцати
футах от берега Кое-кто ворчал, что, дескать, такая рыба ?хороша только  для
королевского брюха, а не для нашего?.
   Боринсон успел  все  узнать.  На  рассвете  во  рву  обнаружились  девять
осетров, заплывших сюда из реки Вай. И теперь  все  девять  рыб  плавали  на
поверхности воды рядом с  крепостной  стеной,  словно  исполняя  странный  и
сложный танец.
   Радуясь, что муж наконец вернулся, сияющая Иом  подошла  и  встала  возле
Мирримы Следом подошли ее Хроно и Хроно Габорна.
   - Вы прекрасно выглядите, - сказала Миррима. - Вы просто вся светитесь, -
и сказала правду.
   Иом только улыбнулась в ответ. Все эти дни она приглашала Мирриму обедать
с ней, будто Миррима выросла  при  дворе.  И  хотя  королева,  похоже,  была
довольна ее обществом, Мирриме это казалось странным и даже  слегка  пугало,
ибо она еще не привыкла чувствовать себя знатной дамой
   Несколько дней назад Иом рассталась со своей Девой Чести, Шемуаз, которая
уехала к дяде на север. Шесть лет Иом и Шемуаз были неразлучными  подругами.
Теперь, когда Иом вышла замуж,  в  постоянном  присутствии  Девы  Чести  она
больше не нуждалась. Но женского общества ей все-таки не хватало. И Иом явно
стремилась поближе сойтись с Мирримой.
   Иом поцеловала Мирриму в щеку и еще раз приветливо улыбнулась.
   - Ты тоже выглядишь хорошо. Из-за чего все так разволновались?
   - Кажется, из-за рыбы, - сказала Миррима. - Наши лорды  и  рыцари  все  в
душе, похоже, мальчишки.
   - Да, мужья наши ведут себя сегодня странно, -  сказала  Иом,  и  Миррима
засмеялась, ибо обе они были замужем  только  четыре  дня  и  раньше  им  не
приходилось говорить ?наши мужья?.
   Тем временем король Ордин, темноволосый и голубоглазый  молодой  человек,
опустился возле рва на колени  и  заглянул  в  глубину  под  листья  розовых
водяных лилий. К нему подошел Охранитель  Земли  Биннесман,  одетый  в  свое
красно-коричневое чародейское одеяние.
   Увидев рыб, Габорн воззрился на них, не скрывая удивления.  Он  поднялся,
вернулся на берег к Боринсону и присел на корточки, сверху разглядывая,  как
кружатся и ныряют осетры.
   - Чародеи вод? - спросил он. - Здесь, во рву?
   - Похоже на то, - сказал Боринсон.
   - Кого ты называешь ?чародеями вод?? - спросила у Габорна Иом. -  Это  же
рыбы.
   Охранитель Земли Биннесман погладил седую бороду и терпеливо посмотрел на
Иом.
   - Чтобы стать чародеем,  не  обязательно  быть  человеком.  Нередко  Силы
покровительствуют и животным. Олени, лисы  и  медведи,  например,  выучивают
заклинания, и это помогает им скрываться  от  охотников  и  ходить  по  лесу
бесшумно. Эти рыбы тоже, кажется, владеют силой.
   Габорн улыбнулся Иом.
   - Ты как-то спрашивала, не привезет ли мой отец на нашу помолвку  чародея
вод, а нынче, оказывается, в Гередоне есть и свои.
   Иом просияла по-детски и сжала руку Мирримы.
   Миррима с восхищением смотрела  на  осетров.  В  народе  ходили  слухи  о
древних рыбах, живущих у истоков реки Вай, волшебных рыбах, которых никто не
может поймать. Любопытно, зачем они собрались во рву.
   Иом спросила:
   - Но даже если им покровительствуют Силы, чем  они  могут  быть  для  нас
полезны? Мы ведь не знаем их языка.
   -  Разумеется,  поговорить  по-настоящему  нам  не  удастся,   -   сказал
Биннесман. - Но Габорн в состоянии их услышать. - Габорн удивленно посмотрел
на чародея, словно тот предложил ему совершить подвиг.  -  Используй  Зрение
Земли, - сказал Биннесман. - Для этого оно тебе и дано.
   Позади столпились дети  и  любопытствующие.  Кое-кто  из  подростков  уже
приволок с берега реки рыбачьи сети, еще кто-то приготовил остроги и луки  в
надежде попробовать  осетрины,  если,  конечно,  позволит  король.  Все  они
боялись, что праздничная добыча вот-вот уплывет, и с несчастным видом  ждали
королевского слова.
   Солнце поднялось выше,  и,  наклонившись  над  рвом,  Миррима  без  труда
разглядела  темно-голубые  спины.  Осетры  двигались  по   кругу   у   самой
поверхности, разрезая  воду  плавниками  и  выводя  свой  странный  рисунок.
Случайный наблюдатель мог бы принять их за лососей, собравшихся на нерест.
   - Не изменилась ли как-нибудь вода с тех пор, что  они  здесь?  -  громко
поинтересовался Габорн
   - Уровень поднялся, -  ответил  Биннесман  -  За  сегодняшнее  утро  вода
поднялась на фут, не меньше. - Он спустился к берегу и окунул в воду пальцы.
- И она становится прозрачнее. Осадок опускается на дно.
   Одна из рыб медленно выписала на воде букву ?S?, потом  нырнула  и  снова
выскочила на поверхность, словно для того, чтобы поставить  точку  в  конце,
затем проплыла через  нее.  Габорн  следил  за  ней,  повторяя  ее  движения
пальцем.
   - Посмотри, - сказал Биннесман, показывая на осетра. -  Она  вывела  руну
защиты. Габорн ответил:
   - Вижу. Простая водяная руна, которой отец научил меня еще в детстве. Как
ты думаешь, от чего они просят их защитить?
   - Не знаю, - сказал Биннесман и заглянул в  глубину,  словно  намереваясь
прочесть ответ в глазах осетра. - Почему ты не спросишь у них?
   - Сейчас, - пообещал Габорн. - Я  еще  не  пробовал  использовать  Зрение
Земли на животных. Дай сначала собраться с мыслями.
   Мимо пронеслось  несколько  темно-зеленых  стрекоз,  но  Миррима  с  Иом,
которые стояли, держась за руки, смотрели только на руны. Обе заметили,  что
чародеи вод пишут руны на чистой воде, где нет ни камышей, ни лилий.
   Габорн и Биннесман между тем обсуждали  значение  рун.  Осетр,  плававший
возле зарослей рогоза, продолжал  выводить  руну  защиты.  Второй  кружил  в
центре, и Габорн сказал,  что  он  выводит  руну  чистоты,  очищающую  воду.
Третьего понял Биннесман - тот изобразил  исцеляющую  руну.  Осетры  кружили
неустанно.
   Чуть дальше еще один чародей писал руну, которую никто прежде  не  видел.
Даже король Габорн, выросший  на  Морском  Подворье,  куда  часто  заплывали
чародеи вод, не знал значения всех рун. Глядя  на  глубокие  петли,  которые
выписывал этот осетр, Биннесман предположил, что эта руна остужает воду.
   - Ты думаешь, вода и вправду стала холоднее? - прошептала Иом Мирриме.
   - Сейчас посмотрим, - сказала Миррима.
   Она спустилась вниз  и  потрогала  воду,  последовать  за  ней  никто  не
решился. Биннесман оказался прав. Вода стала обжигающе  холодной,  такой  же
холодной и свежей, какой она  бывает  только  в  глубочайших  горных  реках.
Уровень тоже изменился, он поднялся.
   Миррима кивнула Иом.
   - Похолодало!
   Габорн встал недалеко от Мирримы на большой плоский камень, наклонился  к
зеркальной поверхности рва и принялся рисовать на воде  руну,  простую  руну
защиты. Он повторял движения осетра.
   Огромный осетр всплыл рядом, едва не задев руку Габорна.  Он  внимательно
рассматривал пальцы, словно это было что-то съедобное, и жабры его  ритмично
вздувались и опадали. Миррима могла бы потрогать его рукой.
   - Хорошо. Я защищу тебя, если смогу, - еле слышно прошептал ему Габорн. -
Но скажи, чего ты боишься?
   Продолжая выводить руну, король смотрел рыбе в глаза, стараясь  заглянуть
в ее разум. И хмурился, словно видел нечто, что ему не нравилось.
   - Я вижу тьму, - пробормотал он, - вижу тьму и чувствую вкус  металла.  Я
могу задохнуться. Захлебнуться... металлом. Приближается краснота.
   Молодой король  умолк  и  на  время  будто  перестал  дышать.  Глаза  его
помутнели и закатились.
   - Король Ордин, - окликнул Биннесман, но Габорн не пошевелился.
   Миррима собралась было поддержать Габорна, чтобы  тот  не  упал,  но  тут
спустился Биннесман и дотронулся до его плеча.
   - Что? - произнес Габорн, выйдя из оцепенения. Он присел на камень.
   - Это то, чего они боятся? - спросил Биннесман.
   - Кажется, они боятся крови, - сказал Габорн.  -  Они  боятся,  что  река
будет полна крови.
   Биннесман прижал  посох  к  груди  и,  озабоченно  нахмурившись,  покачал
головой.
   - Не может быть. Никаких признаков  приближения  чужих  войск,  а,  чтобы
наполнить реку кровью, должна быть страшная битва. Радж Ахтен далеко. И  все
же  что-то  готовится,  -  сказал  он.  -  Я  понял  это  сегодня  ночью.  Я
почувствовал боль  Земли.  Я  чувствую  ее,  как  булавочные  уколы.  Что-то
происходит севернее нас, в Северном Кроутене, и на юге. Земля там дрожит,  и
даже здесь, под ногами, я чувствую слабые колебания.
   Габорн задумался.
   - Что ж, в таком случае визит чародеев все-таки утешает, - он  повернулся
и обратился к стайке подростков с острогами, луками и сетями. -  Я  запрещаю
ловить здесь рыбу и бросать в воду мусор. Запрещаю здесь купаться. Чародеи -
мои гости.
   Потом спросил у Биннесмана:
   - Можно ли отгородить ров от реки?
   Миррима знала, что сделать это несложно. Воду в  канал,  снабжавший  ров,
пропускала небольшая отводная плотина.
   - Конечно, - сказал Биннесман. Он поглядел по сторонам. - Дэффайд и  Хаф,
ступайте перекройте канал. Да поживее.
   Два дюжих парня в развевающихся лохмотьях побежали вверх по течению.
   Миррима увидела, что чародей выпрямился во  весь  рост,  обратив  взор  к
утреннему солнцу
   Она затаила дыхание, чтобы расслышать, что он скажет.
   - Милорд, - сказал Биннесман так тихо, что из людей, стоявших поблизости,
его почти никто не услышал - С нами разговаривает Земля Иногда  она  говорит
нам что-то через полет птицы или бег  зверя,  иногда  шуршит  камешками  под
ногами. И сейчас с нами разговаривает она. Я пока не понимаю, что она  хочет
сказать, но эти реки, полные крови, мне не нравятся
   Габорн кивнул
   - Что бы ты сделал на моем месте?
   - Помнишь женщину-пламяплета из свиты Радж Ахтена,  которую  ты  убил?  -
задумчиво проговорил Биннесман. - По-моему, Радж Ахтен и сейчас  приносит  в
жертву силам, которым служат пламяплеты, ц