оходило на римскую цифру ?V?, коротко стриженные  волосы  растрепались.  Он
стал еще худее, словно под одеждой мышц  не  было  вовсе.  На  ладони  Хроно
держал зеленый свет, трепетавший, как пламя фонаря на  ветру,  и  исходивший
непонятно откуда.
   - Я ждал тебя, - сказал Хроно, поднимая ладонь, словно собираясь передать
свет Габорну.
   - Знаю, - ответил Габорн. - И постараюсь тебя не разочаровать.
   Он протянул руку.
   - Что это? - спросил, когда свет коснулся его ладони.
   - Надежда мира и все его сны, - сказал  Хроно,  растянув  тонкие  губы  в
страдальческой улыбке.
   Габорн затрепетал, увидев, до чего слабо это пламя;  рука  его  дрогнула,
огонек соскользнул и упал на каменистую землю.

КНИГА ВТОРАЯ

ДЕНЬ БЕЗ ИЗБРАНИЯ

Месяц Урожая

День тридцатый первый

Глава 13

Четвертое ухо

   Ветер переменился, но Бессахан и за три мили учуял запах костра у дороги.
Он был сейчас высоко в горах Брейс, в сосновом лесу. К закату  нанесло  туч,
сильнее пахнуло дождем, и наконец хлынул ливень с громом и  молниями.  Ветер
сотрясал  высокие  сосны,  на  дорогу  летели  сбитые  ветви.  Палая  листва
поднималась на ветру в воздух. Вестники,  видно,  побоялись  ехать  в  такой
темноте и решили заночевать в лесу. Через час гроза стихла, лишь на северном
горизонте время от времени сверкали короткие сполохи. Но дождь все еще лил.
   Бессахан неспешно ехал по дороге на запах дыма,  который  становился  все
сильнее.
   Бессахан думал, что вестники разобьют стоянку неподалеку от  дороги,  но,
когда дым вдруг остался позади, понял, что они  все  же  догадались  принять
меры предосторожности. Они поднялись в горы по боковой тропе и  остановились
в укромном месте. С дороги их костра не было видно.
   Тогда Бессахан спешился, привязал коня к дереву и натянул лук.  Достал  и
осмотрел кхивар. Лезвие после  убийства  старухи  он  уже  вытер.  Потом  он
вытащил оселок и подточил нож поострее, проверяя его в темноте на ощупь.
   Приготовившись таким образом, он снял тяжелые башмаки, чтобы  чувствовать
землю.
   Для Мастера из Братства Молчаливых подъем на  эту  горку  не  представлял
особого труда. Проползти в темноте сквозь кусты несложно, только  разве  что
холодно, неприятно и можно пораниться. То, чего  не  видят  глаза,  нащупают
руки и ноги, нужно только  довериться  им,  прокладывая  себе  дорогу  через
подлесок.
   Так он начал свое медленное восхождение. Путь оказался даже легче, чем он
думал. Землю устилал толстый слой мха, со всех сторон его  скрывал  высокий,
густой папоротник. Лес здесь был старый, наверное, столетний, и низких веток
почти не было. Несколько раз они все же хлестнули его по лицу, но  оказались
трухлявыми от старости и сразу сломались. Шум  дождя  и  покров  папоротника
заглушали все звуки.
   За время подъема ему не  повезло  только  раз.  Ощупывая  рукою  мох,  он
напоролся на что-то острое,  видимо,  на  обломок  кости,  оставшийся  после
волчьей трапезы. И оцарапался, впрочем, ранка была  невелика  и  кровоточила
совсем чуть-чуть. Боль была, как от комариного укуса.
   Через полчаса он добрался до  вершины,  поднялся  на  небольшой  уступ  и
увидел наконец костер. На склоне  лежала  острым  углом  сломанная  огромная
сосна, футов, должно быть, двенадцати в обхвате.
   Под ней-то, как под крышей, и расположился отряд. Путники содрали немного
коры, развели костер, но кора отсырела от дождей и сильно дымила.
   Вестники  полулежали  у  костра,  завернувшись  в  шерстяные  одеяла,   и
разговаривали. Толстый рыцарь, высокий рыжий и девочка.
   - Успокойся наконец, - сказал рыжий вестник.  -  Так  ты  ни  за  что  не
заснешь.
   - Но ведь уже час прошел, как ее нет. Вдруг она потерялась?
   - Скатертью дорога, - ответил толстый рыцарь.
   - Она боится вашего костра, - с упреком сказала рыцарю девочка. -  Он  ее
напугал.
   Бессахан замер, сердце его глухо забилось. Он рассчитывал найти троих,  а
их, оказывается, четверо. Лорд платил ему за ухо каждого убитого.  Бессахану
захотелось получить и четвертое ухо.
   Если эта потерявшаяся разыскивает сейчас вестников, она вот-вот появится.
Запах дыма мог услышать и человек, отнюдь не обладающий волчьим нюхом.
   Бессахан отступил, решив немного подождать.
   Но, соскальзывая с уступа обратно на живот, он вдруг наткнулся спиной  на
что-то твердое.
   Он  повернул  голову.  И  увидел  нагую   темнокожую   женщину,   которая
бессмысленно ему улыбалась. Его четвертое ухо.
   - Здравствуй, - шепнул он, надеясь, что она не закричит.
   - Здравствуй, - шепнула она в ответ.
   Бессахан удивился. Дурочка, что ли? Женщина присела на корточки, не сводя
с него глаз. В скудных отсветах костра он с  трудом  различал  очертания  ее
фигуры. Длинные волосы, стройная.
   Слишком долго он не был с женщиной и решил,  прежде  чем  убить,  немного
позабавиться.  Быстро  подавшись  вперед,  он  зажал  ей  рот  и   попытался
опрокинуть наземь.
   Но она оказалась сильнее, чем выглядела. Она не упала, а перехватила  его
руку и обнюхала с таким восторгом, словно это был букет цветов.
   - Кровь, - сказала она с вожделением, найдя ранку. Укусила в запястье,  и
в глазах у него потемнело от боли. Зубы ее рассекли сухожилия и  связки,  из
артерии фонтаном хлынула кровь.
   Он дернулся,  но  женщина  крепко  держала  его  за  руку.  Тогда,  чтобы
вырваться на свободу, он задействовал все  свои  три  дара  силы.  Сухожилия
затрещали, когда он попытался вывернуть кисть, но хватка странной женщины не
ослабла. Бросив короткий взгляд на ее руки, он вдруг понял, что-то,  что  он
принял за длинные ногти, было вовсе не ногтями, а когтями. Эта женщина  была
не человек!
   Она даже открыла от удовольствия рот, глядя на забившую фонтаном кровь.
   Бессахан выхватил кхивар и нанес страшный  удар,  целя  в  горло.  Острое
стальное лезвие коснулось кожи, и лишь слегка  ее  рассекло.  При  этом  нож
сломался.
   Кровь уже залила ему лицо и руки. Женщина встала  на  колени,  как  будто
собравшись его облизать.
   Он только молча отбивался, когда, повалив его наземь, она шершавым языком
принялась слизывать кровь с его лица. Когда она  прикусила  ему  подбородок,
словно котенок, не знающий, что надо сначала убить  мышь,  а  потом  уже  ее
съесть, он рванулся в отчаянии, спасая  свою  жизнь.  И  рвался,  пока  зубы
зеленой женщины не добрались до его горла. Тогда он  наконец  затих,  только
ноги еще продолжали дергаться, но об этом он уже ничего не знал.
   Зеленая женщина пришла в лагерь, когда только  начинало  светать.  Роланд
почувствовал сквозь сон, что кто-то лег с ним рядом.
   Аверан спала, прижавшись к его груди, потому зеленая женщина пристроилась
ему под спину.
   Она дрожала от холода; от костра оставались лишь дымящиеся угольки. Перед
рассветом пошел дождь со снегом.
   Роланд поверх одеяла был укрыт своим  новым  медвежьим  плащом.  Стряхнув
дремоту, он набросил плащ на нагое тело  зеленой  женщины,  потом  приподнял
одеяло и, тихонько уговаривая, заставил ее забраться под него.
   Она подчинилась неохотно, не понимая, чего он от нее хочет. Когда же  она
легла наконец между ним и девочкой, в уютном пространстве между  их  теплыми
телами, Роланд еще слегка обнял ее, чтобы она согрелась быстрее.
   Вскоре женщина перестала дрожать и тихо вытянулась, наслаждаясь теплом.
   В предрассветных сумерках Роланд разглядывал ее лицо. Это было едва ли не
самое красивое лицо, какое ему только доводилось встречать,  его  не  портил
даже странный цвет кожи и темно-зеленые губы.
   Женщина лежала тихо, но он заметил, что она смотрит на дымящиеся угли,  и
глаза у нее испуганные.
   - Не бойся, - прошептал он. - Костер  тебя  не  обидит.  Ц)на  взяла  его
раненую руку, обнюхала повязку. - Кровь - нет! - сказала она мягко.
   - Верно, - ответил Роланд. - Кровь - нет!  Ты  умная.  И  послушная.  Мне
нравятся эти два качества в женщинах - или кто ты там.
   - Ты - умная, - повторила она как попугай. - И  послушная.  Мне  нравятся
эти два качества в женщинах - или кто ты там.
   Роланд слышал необычный запах  ее  волос.  Похоже...  на  мох  и  сладкий
базилика одновременно, решил он. А еще от нее исходил  слабый  металлический
запах крови. Она была одного с ним роста, но намного сильнее.
   Он коснулся ее пальца и прошептал:
   - Палец. Палец.
   Она повторила слово, и он научил ее названиям  различных  частей  руки  и
лица, а потом перешел к названиям деревьев, листвы и неба.
   Притомившись, он решил  было  еще  вздремнуть  и  обнял  зеленую  женщину
покрепче. Знать бы, откуда она взялась и понимает ли, что такое одиночество.
Похоже, у нее, как и у Роланда с Аверан, нет в этом мире  никого  и  ничего.
Все трое совершенно одиноки и предоставлены ноле случая.
   "В моих силах помочь всем нам, - подумал Роланд. - Достаточно  обратиться
к Палдану с просьбой сделать меня пискуном Аверан. Ведь сирот так много, а у
нее волосы точь-в-точь мои. Все будут принимать меня за ее отца?. Он  решил,
что завтра же поговорит об этом с девочкой.
   Он обнимал зеленую женщину, и наверное, поэтому - потому, что  соскучился
по женскому обществу или потому, что все  еще  помнил  жену,  бросившую  его
двадцать лет назад - подумал о Саре Крайер и о долге, который погнал его  на
север.
   Он снова вспомнил свое пробуждение...
   Натянув несколько великоватые штаны, Роланд скалил Саре:
   -  Я  отдал  свой  дар  человеку  по  имени  Дрейден.  Он  был  сержантом
Королевской Стражи. Тебе знакомо это имя?
   - Лорд Дрейден, - поправила она. - Несколько лет  назад  король  позволил
ему удалиться на покой.  Он  был  уже  очень  стар  -  думаю,  он  взял  дар
метаболизма не только у тебя. Но каждый год он все еще приезжал в Гередон на
королевскую охоту.
   Роланд кивнул. Скорее всего, лорд Дрейден свалился с коня или пал жертвой
какого-нибудь даннвудского кабана. Матерые эти звери были ростом с лошадь  и
погубили немало охотников.
   Он  еще  думал  об  этом,  когда  по  тесным  каменным  коридорам   Башни
Посвященных разнесся крик:
   - Король умер! Менделлас Дракен Ордин погиб! Где-то еще закричали:
   - Умер сэр Бьюфорт!
   Потом раздался женский вскрик:
   - Маррис погиб!
   Роланда удивило, что в одно и то же время погибло сразу столько лордов  и
рыцарей. Вряд ли это было совпадение или несчастный случай.
   Он надел башмаки и прокричал:
   - Лорд Дрейден нашел вечный покой!
   А потом крики Посвященных стали раздаваться в Голубой Башне все чаще,  со
всех сторон зазвучали имена рыцарей, лордов и солдат, дабы каждый мог узнать
об их гибели.
   Кабаны не могли убить сразу столько народу. Видимо,  где-то  шла  великая
битва.  Но  когда  начали  выкрикивать  имена  павших  одновременно  десятки
голосов, он подумал: ?О нет, это даже не битва. Это больше похоже на бойню?.
   Выбежав в узкий коридор, Роланд обнаружил, что  крохотное  помещение  его
находится на верху лестницы. Из комнатки рядом вышла, пошатываясь и растирая
руки, женщина, к которой только что вернулась гибкость  движений.  В  другом
конце коридора стоял, удивленно моргая, мужчина. Когда-то он отдал лорду дар
зрения.
   Сара Крайер вышла вслед за Роландом.
   По всей Голубой Башне раздавались горестные крики, и отовсюду к  Большому
Залу сбегался народ.
   Голубая Башня была очень стара. В легендах говорилось, что  построили  ее
не люди, ибо человек не в  состоянии  вытесать  и  установить  эти  огромные
камни, из каких сложены защитные стены. Кое-кто полагал, что башню построили
жившие некогда на земле великаны. В Башне над  морем  Кэррол  было  тридцать
этажей. В ней были десятки тысяч помещений, то есть целый город.  Почти  три
века она служила обителью для Посвященных Мистаррии - для всех, отдавших ум,
жизнестойкость, силу, метаболизм, очарование, голос.
   Роланд двинулся вперед, обошел стоявшую на пути  кучку  людей,  отодвинул
какую-то толстуху. Сара побежала за ним. Взяв  ее  за  руку,  он  пробивался
через битком набитые коридоры, пока они не  оказались  наконец  на  балконе,
откуда был виден Большой Зал,  великолепное  помещение,  где  собралось  уже
множество Посвященных и слуг.
   Тут стоял сплошной крик и  плач.  Кто-то  выкрикивал  последние  новости,
многие, не  скрывая  слез,  плакали  о  погибшем  короле.  Какая-то  старуха
голосила так, словно от груди ее только что оторвали  ребенка  и  размозжили
ему голову о камни.
   - Это Лэйрас. Кухарка. Ее сыновья состояли в королевской свите. Наверное,
они тоже погибли! - сказала Сара, подтверждая мысль Роланда.
   Среди бывших Посвященных, а ныне Возродившихся, которые все  прибывали  в
зал вместе со своими няньками, началась  настоящая  давка.  Какой-то  парень
принялся тузить другого, и драка между ними  переросла  в  общую  потасовку.
Кто-то хотел услышать новости и кричал остальным,  чтобы  заткнулись.  Крики
эхом отражались от стен, и сумятица была невообразимая.
   Купол, венчавший Большой Зал, находился на высоте  семьдесят  футов,  где
пятью ярусами шли балконы. Сейчас в зале собралось тысячи  три  человек.  Со
всех лестниц, из всех дверей толпами валил народ, люди стояли  на  балконах,
опасно перегибаясь через дубовые перила.
   Роланд никак не мог осознать, что происходит.  Возродились  сразу  Тысячи
Посвященных? Сколько же погибло доблестных рыцарей? Одновременно, быстро!
   Семеро человек разного возраста уселись кругом  на  громадном  деревянном
столе. Один из них начал  колотить  по  столу  большим  медным  канделябром,
взывая:
   - Тише! Тише! Дайте же всем  услышать,  что  произошло!  Королевские  Умы
расскажут об этом лучше других!
   Эти семеро были Умами короля, то есть теми, кто отдал  Менделласу  Дракен
Ордину свой разум, теперь им принадлежала его память. Король умер, но  часть
его мыслей и воспоминаний осталась в мозгу каждого. Возможно, в будущем  они
дадут новому королю не один ценный совет.
   Тут же из Большого Зала вытолкнули  женщину,  которая  горько  рыдала,  и
остальные притихли, сдержав свою скорбь и свои слезы. Сара  Крайер,  держась
за  плечо  Роланда,  привстала  на  цыпочки,  чтобы  лучше  разглядеть,  что
происходит внизу.
   Роланду показалось, будто все, как один, затаили дыхание  в  нетерпеливом
ожидании узнать, что случилось.
   Королевские Умы начали рассказ. Старшим среди них  был  старик  по  имени
Джеримас. Роланд встречал его при дворе, когда был еще ребенком,  но  сейчас
не сразу его вспомнил.
   Джеримас заговорил первым.
   - Король, несомненно, погиб в бою, - сказал он. - Я вижу его  врага.  Это
человек с угрюмым  лицом,  в  доспехах,  как  у  южан.  На  щите  у  него  -
изображение красного волка с тремя головами.
   То был всего лишь обрывок воспоминания, образ. Больше ничего.
   - Это Радж Ахтен, - сказали еще двое из Умов. - Король погиб в бою с Радж
Ахтеном, Лордом Волком.
   - Нет, - возразил четвертый Ум. - Он упал с башни. Я запомнил падение.
   - Он вошел в змеиное кольцо, - добавил старик Джеримас. -  Перед  гибелью
он почувствовал ожог форсибля.
   - Он отдал свой метаболизм, - сказал еще один  таким  каркающим  голосом,
словно говорить ему мешала какая-то болезнь. - Все они отдали метаболизм.  Я
видел в комнате двадцать лордов. В воздухе змеился свет  форсиблей,  и  люди
кричали от боли.
   - Да, они создали кольцо. Змеиное кольцо, для  того,  чтобы  сразиться  с
Радж Ахтеном, - согласился другой Ум.
   - Он спасал своего сына, - сказал  Джеримас.  -  Теперь  я  вспомнил.  Он
послал принца Ордина за подкреплениями... тот привел в Лонгмот армию. Король
Ордин был ранен и больше не мог сражаться,  тогда  он  расстался  с  жизнью,
чтобы сломать змеиное кольцо и спасти своего сына.
   Королевские Умы закивали. Однажды, когда Роланд  был  еще  маленьким,  он
забрался в развалины древнего поместья. Полы там в  былые  времена  украшала
мозаика из разноцветных плиток.  Роланд  просидел  с  друзьями  целое  утро,
пытаясь сложить эти плитки и увидеть, какую картину они составляли.  Наконец
они увидели:  в  глубинах  океана  сражались  с  левиафаном  чародей  вод  и
дельфины.
   Сейчас у него на глазах Королевские Умы точно так же складывали  частички
воспоминаний Ордина, складывая их в связную картину.
   Один смущенно покачал головой и сказал:
   - В Лонгмоте хранится  великое  сокровище.  Его  возжелают  все  северные
короли.
   - Тш-ш-ш, - шикнули на него другие. - Не говори об этом при всех!
   - Ордин сражался за свободу Гередона! - крикнул ему один из Умов. - Он не
искал сокровищ! Он сражался за страну, которую любил, и за ее народ!
   После этого они надолго задумались, и воцарилась полная тишина. Никто  из
них не помнил всего, что знал король Ордин. Одни клочки и обрывки. Отдельные
образы, отдельные  мысли,  отдельные  слова.  У  них  были  только  частички
мозаики, и при всем своем желании Королевские Умы не могли восстановить все.
Воспоминания, которые Ордин унес с собой в могилу, были утрачены.
   Король умер.
   Роланд вспомнил о долге и понял, куда ему идти. В Гередон, где  умер  его
король. В Гередон, где сын его служит новому королю.
   - А что с принцем Ордином? - крикнул он. - Здесь есть его Посвященные?
   Роланд не видел принца и знал о его существовании  только  со  слов  Сары
Крайер. Ведь король Ордин женился всего за неделю до того, как  Роланд  стал
Посвященным.
   Он подождал. Но никто не откликнулся. Посвященных принца здесь  не  было,
значит, он жив.
   Роланд повернулся и подтолкнул к выходу  Сару  Крайер.  Он  протискивался
сквозь толпу, решив покинуть башню и поискать корабль. Нужно было выйти  как
можно быстрее. Королевские Умы будут еще долго вести свой скорбный  рассказ.
Но очень скоро все Возродившиеся  заторопятся  обратно,  к  своим  родным  и
любимым. Роланд хотел оказаться на пристани первым.
   Сара схватила его за рукав, остановила.
   - Куда ты идешь? - спросила она. - Ты вернешься?
   Он огляделся по сторонам, посмотрел в  расстроенное,  побледневшее  лицо.
Ответ, какие бы он ни подыскал слова, ей не понравится, и потому  он  сказал
прямо:
   - Я не знаю, куда иду. Я... Мне  нужно  отсюда  убраться.  Обратно  я  не
вернусь никогда.
   - Но...
   Он приложил палец к ее губам.
   - Ты хорошо мне служила все эти годы.
   Роланд знал, что люди часто больше всех любят того, кому преданно служат.
Сара много лет ухаживала за ним, привязалась к  нему  и,  наверное,  не  раз
мечтала о том, что было бы, если бы он проснулся.
   Посвященным нередко прислуживали бездомные  дети,  выполняя  за  мизерную
плату самую черную работу. Оставаясь здесь, Сара могла бы выйти замуж только
за такого же сироту и провела бы в Голубой Башне всю жизнь.
   Никогда она не вернулась бы на цветущую  землю  материка.  Те,  кто  жили
здесь, были обречены слушать шум прибоя и крики чаек до  конца  жизни.  Сара
Крайер еще не успела с этим смириться. Но Роланду нечего было ей предложить.
   - Я благодарен тебе, благодарю и за себя, и за моего короля, - сказал он.
- Но теперь я не Посвященный, и мне здесь делать нечего.
   - Я... я могла бы пойти с тобой, -  предложила  она.  -  Сегодня  столько
Возродившихся, что никто не заметит, если я исчезну.
   "Я всего лишь слуга, но я хороший слуга, - подумал он. -  И  все,  что  у
меня есть, я отдам своему лорду. Ты должна быть такой же?.
   Он  заглянул  в  ближайший  коридор,  тот  был  забит  людьми.   Придется
проталкиваться. Роланд задумался, куда податься потом. Он  проспал  двадцать
один год, король умер. Мать и дядя Джимайн еще тогда, много лет назад,  были
стариками. Скорее всего, их уже тоже  нет.  И  Роланду  не  суждено  с  ними
увидеться. Пусть теперь он и Возродившийся, как нас  называют,  но,  похоже,
возрождаться-то было незачем. Оставалось только одно: разыскать сына.
   -  Сара,  -  тихо  сказал  он,  -  береги  себя.  Может,  когда-нибудь  и
встретимся.
   Потом повернулся и ушел. В маленькой гавани у Голубой Башни  он  оказался
первым...
   Роланд улыбнулся, вдохнул запах волос зеленой женщины и