стые команды и  стали
работать на людей - таскать огромные глыбы в карьерах или поваленные деревья
на лесосеках.
   Со временем великанов стали нанимать  богатые  лорды  Индопала,  так  что
большинство из них перебралось на юг.
   Превосходно фраут умели делать только одно - убивать. Габорн  и  Боринсон
подъехали к небольшой ферме, расположенной на холме у реки. Окна  дома  были
темны, над дымоходом не поднимался дымок. У  порога  лежал  мертвый  фермер.
Рука его была вытянута, словно он умер, тщетно пытаясь доползти до дверей. В
воздухе висел тяжелый, медный запах крови.
   Боринсон ругнулся и поехал вперед. Туман впереди сделался еще плотнее, но
в зеленой траве спутники обнаружили человеческие следы. Здесь прошли люди, и
трава под их ногами обуглилась до черноты. Габорн никогда  не  видел  ничего
подобного.
   - Пламяплеты, - сказал Боринсон. - Могучие.  Такие,  что  могут  окружать
себя огнем. Их пятеро.
   В Мистаррии тоже встречались  пламяплеты,  кудесники,  способные  нагреть
помещение или заставить  загореться  полено,  но  ни  один  из  них  не  был
настолько силен, чтобы под его стопами выгорала  земля.  Здесь  же  побывали
чародеи, о каких рассказывали легенды. Маги, обладавшие  мощью,  позволявшей
им выведывать тайны из людских душ и призывать  ужасных  обитателей  нижнего
мира.
   Сердце Габорна учащенно забилось.  Принц  глянул  на  Боринсона,  который
теперь держался настороже. В  северных  королевствах  таких  пламяплетов  не
встречалось, да и великаны здесь толпами не бродили. И  те  и  другие  могли
придти только с юга. Принц вновь вдохнул воздух, пробуя его на вкус.  Туман.
Странный туман  -  может  быть,  это  тонко  замаскированный  дым?  Поднятый
пламяплетами? Сколь же велико скрывающееся за ним войско?
   - Итак, - понял Габорн, - наши лазутчики ошиблись. Радж  Ахтен  не  будет
тянуть со вторжением до весны.
   Следы пламяплетов вели на север, вдоль берега реки Двинделл.  Воины  Радж
Ахтена должно быть двигались лесом, скрывая свою численность. Но углубляться
в лес они  не  станут,  ибо  это  Даннвуд.  Дикий,  древний,  могущественный
Даннвуд.
   Мало кто из людей осмеливался забираться в его чащу. На такое  не  пойдет
даже Радж Ахтен.
   - Если я поскачу на север, прямо по дороге, - подумал  Габорн,  -  то  за
полдня доберусь до Сильварресты. Но нет, - тут  же  сообразил  принц,  -  за
дорогой следят убийцы. Они перехватят  всякого,  кто  вздумает  предупредить
короля.
   Оставалось одно - ехать  лесом.  Конечно,  это  опасный  путь,  даже  для
всадника на таком коне. Габорну уже случалось  бывать  в  Даннвуде,  где  он
охотился на черных вепрей.
   Гигантские лесные  вепри  -  иные  вымахивали  ростом  со  скакуна  -  на
протяжении веков выучились нападать на всадников. Но в Даннвуде  встречалось
кое-что пострашнее диких зверей. Поговаривали, что там можно  наткнуться  на
древние руины, все еще охраняемые магией и  духами  умерших.  Габорн  и  сам
видел в лесу духа.
   Люди Радж Ахтена наверняка сдут  на  боевых  конях.  Могучих,  массивных,
взращенных для битвы в открытом поле,  а  не  для  того,  чтобы  скакать  по
буеракам.
   Но даже если Габорн пустит своего жеребца во  весь  опор,  на  дорогу  до
замка Сильварреста уйдет целый день. И путь будет отнюдь не легок.
   Между тем отец Габорна находился не слишком далеко на юге.  Король  Ордин
ехал на север, дабы, согласно обычаю, принять участие в  осенней  охоте.  На
сей раз его сопровождало более двух тысяч воинов, ибо через  неделю  Габорну
предстояло сделать принцессе Иом Сильварреста официальное предложение. Ордин
хотел, чтобы у его сына была подобающая свита. Теперь эти воины вполне могли
потребоваться для битвы.
   Габорн поднял руку и зашевелил пальцами, подавая знак Боринсону.
   - Расходимся. Ты предупредишь короля  Ордина.  Боринсон,  тоже  на  языке
жестов, спросил:
   - Куда собрались вы?
   - В замок Сильварреста.
   - Опасно! - возразил телохранитель. - Лучше поеду я.
   Габорн покачал головой, и указал  на  юг.  Боринсон  ответил  ему  хмурым
взглядом.
   - Нет. Я поеду на север. Ехать вам слишком опасно. Но Габорн никак не мог
с этим согласиться. Несомненно, путь предстоял опасный, но именно  такова  и
должна быть дорога к власти. Он намеревался стать лордом, способным покорять
людские сердца. А лучший способ завоевать сердца Гередонцев, это  прийти  им
на помощь.
   - Ехать должен я! - яростно просигналил Габорн.
   Боринсон собрался было  продолжить  спор,  но  принц  выхватил  саблю,  и
взмахнув ею, слегка задел щеку телохранителя. Совсем чуть-чуть, такой  порез
воин запросто мог бы получить во время бритья.
   Ярость отхлынула, и Габорн тут же пожалел о совершенном  в  запальчивости
поступке. Однако Боринсон  понял,  что  в  столь  непростых  обстоятельствах
спорить с принцем не стоит. Споры -  яд.  Человек,  заранее  считающий  себя
обреченным на неудачу, непременно потерпит поражение. Габорн ни в  какую  не
станет прислушиваться к возражениям, способным подорвать его уверенность.
   Принц указал острием сабли на юг и, глядя со  значением  на  Боринсона  и
Хроно, свободной рукой просигналил.
   - Надо позаботиться о Мирриме.
   Коль скоро солдаты Радж Ахтена убивали мирных крестьян  ради  одной  лишь
уверенности в том, чтобы никто не прознал об их продвижении, такая же участь
могла грозить и Мирриме.
   Боринсон задумался, принц Габорн не чета какому-нибудь простолюдину.
   Обладая дарами ума и мускульной силы, он, несмотря  на  молодость,  ведет
себя, как настоящий мужчина, а не вздорный юнец. За последний  год  Боринсон
стал относиться к нему, как к равному и уже не считал Габорна  ребенком,  за
которым нужен постоянный пригляд.
   По существу, Боринсон разрывался надвое. И короля Сильварреста  и  короля
Ордина следовало предупредить как можно скорее, но воин не мог отправиться к
обоим одновременно.
   - На дороге убийцы, - напомнил ему  Габорн  -  Лес  безопаснее,  Я  поеду
лесом.
   К удивлению Габорна, Хроно развернул  своего  мула  и  поехал  назад,  по
направлению  к  городу.  Юноше  редко  доводилось  избавиться   от   надзора
летописца, но сейчас тот поступил так, как повелевал здравый смысл.  Мул  не
мог поспеть за могучим скакуном и, вздумай Хроно потащиться за Габорном  он,
скорее всего, обрек бы себя на гибель.
   Боринсон потянулся, отстегнул от седла лук и  колчан  и  протянул  оружие
Габорну.
   - Да пребудут с  вами  Бесславные,  -  прошептал  он.  Габорн  благодарно
кивнул, понимая, что  лук  может  ему  весьма  пригодиться.  Когда  Хроно  и
Боринсон скрылись в тумане, принц поежился,  и  облизал  губы:  во  рту  его
пересохло от страха.
   - Готовность - мать мужества, - напомнил он себе наставление,  вынесенное
из Палаты Сердца. Однако сейчас все знания, почерпнутые им в Доме  Разумения
казались ... недостаточными.
   Нужно было подготовиться к дороге, в которой скорее всего не обойтись без
стычки. Габорн спешился, и первым делом швырнул  на  землю  свою  украшенную
пышным пером щегольскую шляпу. В пути ему лучше выглядеть не богатым купцом,
а бедным крестьянином, не наделенным никакими дарами.
   На сей случай в седельной суме Габорна хранился поношенный серый плащ.
   Принц достал его, накинул на плечи, после чего натянул  лук.  У  него  не
было секиры, способной рассечь  броню,  -  лишь  легкая  дуэльная  сабля  да
кинжал, закрепленный у колена ремнем. Размяв руки и плечи, Габорн  несколько
раз взмахнул клинком, настолько привычным, словно он  был  продолжением  его
руки, и бережно вложил оружие в ножны.
   Принц не мог замаскировать своего  скакуна,  горделивого  и  прекрасного,
словно ожившая статуя, изваянная из камня, или отлитая из металла. В  глазах
жеребца светился деятельный, почти человеческий ум.
   Склонившись к конскому уху, принц шепнул:
   - Друг мой, мы должны ехать быстро, но не поднимая шума.
   Конь кивнул. Габорн не мог  судить,  насколько  хорошо  были  поняты  его
слова.
   Разумеется, жеребец не был способен полноценно, воспринимать человеческую
речь, но, получив дары  ума  от  других  лошадей,  откликался  на  некоторые
словесные команды. Иные люди проявляли куда меньшую сообразительность.
   Поначалу принц не решился ехать верхом и повел коня  в  поводу.  Понимая,
что и впереди и позади войска Радж  Ахтена  вьются  конные  патрули,  он  не
хотел,  чтобы  его  вырисовывающийся  в  тумане  силуэт  стал  мишенью   для
какого-нибудь лучника.
   Принц припустил бегом и скоро набрал темп, который мог легко поддерживать
в  течение  всего  дня.  Вокруг  простирались  затянутые  странным  туманом,
неестественно тихие и пустынные луга.
   Из-под его ног бросались  врассыпную  полевые  мыши,  с  дуба  прокаркала
одинокая ворона. Облачком взмыла в воздух воробьиная  стайка.  Откуда-то  из
леса донеслось мычание коровы, которую некому было подоить. Все это, так  же
как шелест травы и приглушенный стук конских копыт, не могло отвлечь Габорна
от размышлений. Пробегая по скошенным лугам и сжатым полям, он оценивал свои
возможности.
   По меркам Властителей Рун, принц не был слишком могуч, да  никогда  и  не
стремился к могуществу, оплаченному ценой  человеческих  страданий.  Ему  не
хотелось бы жить с чувством неизбывной вины.
   Однако, уже после его рождения отец стал приобретать для него  дары:  два
ума, три мускульной силы, три жизнестойкости и  три  изящества.  Он  обладал
зрением двоих человек и слухом троих, пятью дарами голоса и двумя обаяния.
   Все это давало определенные преимущества, но в открытом бою принц едва ли
смог бы выстоять против "Неодолимых" Радж Ахтена. У  него  не  имелось  дара
метаболизма,  к  тому  же  он  пустился  в  путь  без  доспехов.  При  таких
обстоятельствах ему приходилось рассчитывать лишь  на  хитрость,  отвагу  да
резвость верного коня По пути Габорну встретились еще два дома  -  обитатели
обоих были убиты. У первого из них принц задержался. Он нарвал в саду яблок,
дал поесть коню, и несколько штук положил в карман.
   За последним домом поля кончались  -  впереди  виднелась  густая  поросль
дубов, кленов и ясеней. Здесь начинался  Даннвуд.  Листва  на  деревьях  уже
поблекла. В других местах это происходило в самом конце лета,  но  здесь,  в
низинах, лес надевал осенний наряд раньше. Следуя вдоль опушки, Габорн учуял
запах  кожи,  конского  пота  и  смазанной  брони.  Но  на  виду  никто   не
показывался.
   Принц нашел уходившую в лес, проложенную дровосеками тропу и задержался у
самой кромки деревьев, чтобы подтянуть подпругу. Он уже собирался вскочить в
седло и пустить коня во весь опор,  как,  вдруг,  услышал  треск  ломающихся
ветвей.
   За деревьями, всего футах в сорока перед ним,  стоял  фраут.  Здоровенное
заросшее рыжевато-коричневым мехом  чудище  таращилось  на  него  огромными,
серебристыми глазами.  Великан  напряженно  всматривался  в  туман,  видимо,
силясь разобрать, кто перед ним - друг или враг. Фраут  был  двадцати  футов
ростом и восьми  футов  в  развороте  плеч.  Его  мохнатую  шкуру  покрывала
кольчуга, оружием ему служила  длиннющая  дубовая  жердь,  обитая  железными
кольцами. Рыло страшилища выдавалось  вперед,  превосходя  длиною  лошадиную
морду. Пасть  усеивали  острые  зубы.  В  облике  великана  не  было  ничего
человеческого.
   Гигант подергал круглым маленьким ухом,  отгоняя  надоедливое  насекомое,
отпихнул в сторону дерево и подался вперед.
   Габорн прекрасно знал, что ему нельзя делать резких движений, иначе фраут
сочтет его за врага. Скорее всего он до сих пор не напал на Габорна  потому,
что всадники Радж Ахтена тоже носили темное платье,  и  ездили  на  конях  с
рунами силы.
   Однако Габорна должен был неминуемо выдать  запах,  ведь,  в  отличие  от
него, солдаты Волчьего Лорда пахли хлопком, карри и оливковым маслом.
   Габорн хотел нанести удар первым, но понимал, что его  сабля  не  пробьет
кольчугу. Ввязываться в схватку с сомнительным исходом было бы неразумно.
   Стрелять тоже: даже удачный выстрел не уложит такую громадину мгновенно.
   Лучшим решением представлялось выждать, подпустить  великана  поближе,  а
когда тот наклонится, чтобы принюхаться, располосовать ему саблей глотку.
   Стремительно и бесшумно.
   - Друг, - негромко, успокаивающе  произнес  Габорн,  отпуская  поводья  и
опуская лук. Великан оперся о свою орясину и вытянул  рыло,  принюхиваясь  с
расстояния десяти футов.
   Далеко, слишком далеко.
   Приблизившись на фут, фраут  снова  втянул  ноздрями  воздух.  Расстояние
между его глазищами должно быть составляло добрую пару  футов.  Широкий  нос
сморщился.
   К счастью, великаны не отличались острым чутьем.
   Габорна  обдало  зловонным  дыханием  -  смердело  гнилым  мясом.   Принц
приметил, что на  морде  чудовища  запеклась  кровь:  не  иначе,  как  фраут
подкрепился падалью.
   Размеры чудища устрашали.
   - Я ничто перед ним! - сквозило  в  мозгу  Габорна,  -  Ничто!  Он  может
швырнуть меня в воздух, словно щенка!
   Огромные, длиной чуть ли  не  в  человеческий  рост  лапы  были  способны
сокрушить кости, а острые когти - разорвать в клочья живую  плоть.  То,  что
Габорн - Властитель Рун сейчас не имело никакого значения.
   Принц с ужасом взглянул в серебристые глаза - каждый величиной с  тарелку
- и тут его осенило.  Нет,  разить  надо  не  в  глотку,  а  в  глаз.  Горло
прикрывает толстая, мохнатая шкура, тогда как глаза ничем не защищены.
   Существо было старым, на его морде, даже под мехом, виднелись шрамы.
   - Не иначе, как один из тех, что пришли  с  севера  по  льду,  -  подумал
Габорн, и пожалел, что не знает  языка  фраут.  Возможно,  с  этим  зверюгой
удалось бы договориться.
   Великан опустился на колени, еще раз принюхался, и глаза его  округлились
от удивления.
   Габорн выхватил саблю и, сделав молниеносный выпад, вонзил се в  огромный
глаз. При  ударе  клинок  слегка  искривился,  но  острие  проскользнуло  за
глазницу и глубоко погрузилось в мозг. В тот же миг принц выдернул  саблю  и
отскочил в сторону. Из раны хлынула кровь:
   Габорн не ожидал, что ее будет так много.
   Великан откинулся назад и схватился за глаз. Нижняя челюсть его бессильно
отвисла, однако он все же вскочил на нога, сделал несколько нетвердых  шагов
и задрал морду к небу.
   Но, даже умирая, фраут успел предупредить  сородичей.  Его  громоподобный
рев потряс лес и тут же к югу, к северу и  к  востоку  от  того  места,  где
находился Габорн, великаны взревели в ответ.

Глава 5

Башня Посвященных

   В тот вечер город, над которым высился  замок  Сильварреста,  был  тих  и
спокоен. Весь день к его стенам прибывали купеческие  караваны.  Торговцы  с
юга везли драгоценные пряности, краски, слоновую кость и ткани из  Индопала.
Купцов собралось много, гораздо больше, чем обычно.
   Луг перед замком покрылся яркими шелковыми шатрами. Сгустились сумерки, и
зажженные в шатрах светильники сделали их похожими на  сияющие  самоцветы  -
россыпь агатов, изумрудов, топазов и сапфиров.
   Зрелище это озадачивало, хотя из темноты, со стен запретной цитадели, оно
казалось прекрасным.
   Караульные на стенах, все как  один,  знали,  что  "торговца  пряностями"
выкупили на удивление быстро. Король запросил  неслыханную  цену,  но  купцы
согласились с ней сразу, без споров и возражений. Что, учитывая  вспыльчивый
нрав южан казалось весьма странным - многие боялись, что они взбунтуются.
   Но куда поразительнее было то, что вместе со множеством лошадей и мулов в
составе купеческих караванов к  городу  подошли  животные,  каких  здесь  не
видели за все века существования ярмарки.
   Слоны.  Четырнадцать  белых  слонов,  покрытых  разноцветными   шелковыми
попонами, расшитыми бусинами, жемчугами и золотом. Один из них  был  отмечен
рунами силы.
   Погонщик - одноглазый мужчина с седеющей бородой - уверял,  будто  слонов
привели на показ, как диковину. Но в замке Сильварреста прекрасно знали, что
в войсках Индопала слонов нередко облачают  в  броню,  и  посылают  таранить
ворота вражеских крепостей.
   Кроме  того,  караваны  сопровождало  подозрительно   много   вооруженных
охранников.
   - Конечно, - говорили купцы, сцепив руки под подбородком  и  кланяясь,  -
воинов больше, чем обычно, но нынче без сильной стражи не  обойтись.  Дороги
опасны, в горах свирепствуют разбойники.
   Разбойники в этом году  и  впрямь  разгулялись,  как  никогда.  Их  шайки
совершали опустошительные набеги и  на  юге,  во  Флидсе,  и  на  западе,  в
Орвинне.
   Солдаты короля обнаружили их следы даже в Даннвуде, чего не случалось уже
лет тридцать.
   Так или иначе, и слоны, и охранники беспокоили только короля Сильварреста
и его воинов. Горожане попросту закрывали глаза на все эти странности.
   После захода солнца над рекой поднялся туман. Повеял прохладный  ветер  и
город обволокла пелена, подступившая ко гребню Внешней Стены. Ночь  выдалась
безлунной. Лишь яркие диадемы звезд сверкали в се бескрайних черных полях.
   В том, что убийцам удалось перебраться через Внешнюю Стену незамеченными,
не было ничего удивительного. Возможно, они еще днем заявились в  город  под
видом торговцев, а потом укрылись на какой-нибудь голубятне или конюшне. Или
же, воспользовавшись туманом,  клубы  которого  окутывали  зубцы,  перелезли
через стену по приставным лестницам.
   Но не стоило удивляться и тому, что один из часовых углядел с Королевской
Башни смутные  очертания.  Издали  казалось,  будто  по  Королевской  Стене,
спускаясь на  Масляную  улицу,  карабкаются  черные  пауки.  Король  заранее
позаботился о том, чтобы усилить наблюдение. С каждой башни и каждой бойницы
в темноту всматривались внимательные глаза.
   Убийцы двигались  стремительно  и  бесшумно,  но  их  появление  не  было
неожиданностью для стражи.
   Скорость,  с  которой  перемещались  враги,  была  такова,  что  единожды
моргнув, человек мог бы не поверить, что за  миг  до  этого  кого-то  видел.
Такой способностью обладали лишь люди с даром метаболизма.  Самоубийственным
даром, ибо принявший его не только  двигался,  но  и  старел  вдвое  быстрее
обычного человека.
   Однако следивший за нападавшими  сэр  Миллман,  королевский  дальновидец,
заподозрил, что скорость некоторых убийц превосходит нормальную в три раза.
   Любой носитель стольких даров через десять  лет  неминуемо  одряхлеет,  а
через пятнадцать - умрет.
   И лишь люди с нечеловеческой силой могли взбираться по  отвесным  стенам,
цепляясь пальцами рук и ног за каждую шероховатость и трещину.
   О том, сколько даров мускульной силы имеется у каждого убийцы, Миллман не
брался даже гадать.
   Зато сам он получил  дары  зрения  от  семи  человек,  а  потому  даже  с
Королевской Башни смог увидеть более чем достаточно. Он повернулся к двери в
Королевский покой и негромко доложил.
   - Мой лорд, наши гости прибыли.
   Король Сильварреста сидел в старом, доставшемся ему от  отца  излюбленном
кресле и вчитывался в книгу  эмира  Оватта  из  Туулистана,  пытаясь  понять
почему в станс Радж Ахтена ей  придавали  такое  значение.  Ради  сохранения
каких тайн стоило идти на убийство?
   Услышав слова дальновидца, король задул светильник, подошел  к  эркеру  и
устремил взгляд сквозь витраж-нос стекло. Старое и бугристое,  оно  искажало
обзор, словно было заляпано растопленным маслом.
   Убийцы уже добрались до последней оборонительной стены замка, стены Башни
Посвященных. Там жили люди, посвятившие  себя  Дому  Сильварреста,  отдавшие
дары членам королевской семьи и королевским воинам.
   Итак, убийцы Радж Ахтена вознамерились уничтожить Посвященных, убить тех,
чей ум, сила и жизнестойкость  питали  могущество  короны.  То  был  гнусный
замысел, ибо Посвященные не могли защитить себя. Некогда  блестящие  молодые
люди, уступив свой ум, не могли отличить правую руку от левой.  Расставшиеся
с  мускульной  силой  лежали  в  постелях,  беспомощные,  как  новорожденные
младенцы. Поднять руку на Посвященного считалось