язательна.
   Как и люди. Мужчины,  женщины,  дети.  Земля  предупредила  Габорна,  что
спасти он сможет лишь немногих, но каждый  человек  по-прежнему  представлял
собой великую ценность в его глазах.
   К воде подошел Хроно, откинул капюшон плаща, обнажив  коротко  стриженную
голову. Худое лицо его казалось изможденным, в глазах  застыла  тревога.  Он
встал на колени и зачерпнул пригоршню воды.
   - Что происходит  в  Каррисе?  -  спросил  Габорн.  Летописец  вздрогнул,
расплескал воду. И ответил не оборачиваясь:
   - Все - в свое время, ваше величество.
   - Ты не только отмечаешь гибель людей, - сказал Габорн. - Ты сочувствуешь
им, хоть и пытаешься это скрыть. Вчера, когда пала Голубая Башня,  на  твоем
лице я видел ужас.
   - Я Свидетель Времени, - сказал Хроно. - Ни в чем не участвую.
   - Смерть угрожает каждому человеку в нашем войске. Я  чувствую,  что  она
угрожает и всем тем сотням тысяч, кто сейчас  в  Каррисе.  И  ты  останешься
всего лишь свидетелем?
   - Я ничего не могу сделать, чтобы изменить события, - ответил  Хроно.  Он
повернулся к Габорну. В глазах его блестели слезы.
   "Не может или не хочет? - подумал Габорн. - Наверное, все-таки не  может.
Но если это так, то какую же хитроумную ловушку приготовил  им  Радж  Ахтен,
что ее нельзя избежать? Как бы разузнать побольше??
   - Прошлой ночью ты спросил меня, Изберу ли я Хроно, -  сказал  Габорн.  -
Мой ответ - да. Но только в том случае, если Хроно станет служить людям.
   - Вы хотите меня купить? - спросил Хроно.
   - Я хочу спасти мир.
   - Ваше желание может оказаться тщетным, - сказал Хроно.
   - Как это удобно, должно быть, - оставаться всего лишь соглядатаем,  -  с
упреком заметил Габорн, - делать вид, что  беспристрастность  -  это  высшее
достоинство и что судьбы наши до времени сокрыты от нас!
   - Вы надеетесь меня рассердить  и  заставить  нарушить  обет?  -  спросил
Хроно. - Это недостойно вас. Вы падаете в моих глазах.  Я  так  и  запишу  в
книге о вашей жизни.
   Габорн покачал головой.
   - Я буду и просить, и насмехаться,  и  дразнить,  и  шантажировать.  Твои
знания нужны не мне одному. И я предупреждаю, что не изберу тебя. Мы  вместе
поскачем в бой, но я тебя не изберу.  И  если  ты  не  хочешь  сказать,  что
угрожает Каррису, ты, видимо, попросту хочешь умереть.
   Хроно вздрогнул и отвернулся, скрывая выражение своего лица. Но дрожь его
сказала Габорну о многом. Каррису  действительно  угрожала  опасность  столь
великая, что Хроно не надеялся остаться в живых.
   И все же он предпочитал умереть, но не нарушить свой обет не  вмешиваться
в дела людей.
   Тут к ним подошла Эрин Коннел. Она еще ночью предупредила Габорна, что ей
нужно с ним поговорить, и сейчас начала без обиняков:
   - Ваше величество, против вас существует заговор.
   Затем она вкратце поведала  о  планах  короля  Андерса  помешать  Габорну
взойти на трон.
   Габорн оторопел. Он не мог понять, зачем это Андерсу нужно.  Междоусобная
война казалась полной бессмыслицей.
   Прежде он думал, что все  люди  возрадуются,  узнав,  что  Земля  избрала
нового короля. Но вдруг стали появляться враги, пробиваясь  повсюду,  как...
как кашка по берегам этого холодного озера.
   Эрин, рассказав, что знала, сходила за принцем Селинором,  которому  были
известны подробности.
   Габорн принялся расспрашивать его.
   - Ваш отец  составил  против  меня  заговор.  Насколько,  по-вашему,  это
серьезно? Он хочет войны или просто подошлет ко мне убийц?
   Селинор отвечал ему с искренней тревогой.
   - Не знаю... Он никогда ни о чем таком не думал. И не говорил со мной  об
этом. Он сам на себя не похож... во  всяком  случае,  последний  месяц.  Мне
кажется, он сходит с ума.
   - Почему вы так думаете?  -  спросил  Габорн.  Селинор  огляделся,  чтобы
убедиться, что никто их не слышит.
   - Недели три назад, ночью, когда все спали, он пришел ко мне в комнату  с
одной только свечой в руке. Он был совершенно голый, и  на  лице  его  сияла
такая блаженная улыбка, какой я в жизни у него не видел. Он разбудил меня  и
тихим, мечтательным голосом сообщил, что наблюдал в небесах знамение и знает
теперь наверняка, что следующим Королем Земли должен быть он.
   - И что же он видел? - спросила Эрин.
   - Три звезды, которые упали с неба одновременно, светлые и  сияющие.  Эти
звезды, по его словам, приблизившись к горизонту, вдруг изменили направление
и выстроились кругом над замком, подобно пылающей  короне,  накрывшей  Южный
Кроутен.
   Габорн удивился. Ни в одной легенде, повествующей о земных силах, никогда
не упоминались метеоры.
   - И он решил, что это знамение Земли?
   - Да, - кивнул Селинор. - Но я-то решил, что знамение это ему приснилось,
и так ему и  сказал.  На  всякий  случай,  чтобы  успокоить  отца,  я  пошел
поговорить с дальновидцем, дежурившим в ту ночь, и с караульными на стенах.
   - Что же они сказали? - спросил Габорн.
   - Караульные башни Посвященных не  видели  ничего,  они  делали  обход  в
башне. Четыре человека исчезли. Дальновидец же умер.
   - Умер? - переспросила Эрин. - Каким образом?
   - Упал со сторожевой башни. Поскользнулся, сам спрыгнул или столкнули его
- никто не знает.
   - А пропавшие люди?
   - Мой отец отказался говорить, куда они уехали. Намекнул только,  что  по
его поручению. Мол, ?обязанности призвали их в другое место?.
   - Вы полагаете,  что  это  ваш  отец  убил  дальновидца  и  отослал  этих
четверых? - спросил Габорн.
   - Не исключено, - сказал Селинор. - Я отправил на их поиски своих  людей,
проверить границы Южного Кроутена. Через неделю какой-то крестьянин  сообщил
нам, что видел одного из пропавших рыцарей, тот скакал на юг.
   Крестьянин сказал, что окликнул его, но тот ехал как во сне... ничего  не
видя и не отвечая. Тогда, заподозрив неладное, я продолжил поиски и  выяснил
в конце  концов,  что  вес  четыре  рыцаря  действительно  покинули  страну,
разъехавшись в разные стороны света. И никто из  них  никому  не  сказал  ни
слова.
   - Попахивает колдовством, - сказал Габорн.  Все  это  ему  не  нравилось.
Земные силы были тут ни при чем. Зато имело место нечто темное и опасное.
   - Я тоже так подумал, - сказал Селинор. - Неподалеку от нас в  лесу  жила
женщина-травница, ее прозвали  Орешницей,  потому  что  она  вечно  собирала
орехи. Она была знахаркой и очень любила белок.  Я  решил  посоветоваться  с
ней, выяснить, могла ли участвовать во всем этом Земля... но когда пришел  к
ней в пещеру, где она, по слухам, прожила лет сто, обнаружил,  что  Орешница
исчезла. И странно мне показалось то, что все белки ушли из  леса  вместе  с
нею.
   Эрин нервно облизала губы. Габорна же услышанное встревожило не на шутку.
Эта Орешница несомненно служила Земле. Как и Биннесман, она была Охранителем
Земли, только задача у нее была другая.
   - А с Биннесманом вы не говорили? - спросил Габорн.
   Селинор покачал головой.
   - У меня не было оснований бить тревогу. После той ночи отец ни  разу  не
заговаривал о своем видении, правда,  мне  кажется,  что  все  его  поступки
продиктованы именно этим знамением.
   - Какие именно? - спросила Эрин.
   -  Он  связался  со  своими  лордами  и  начал  укреплять  оборонительные
сооружения, удвоил и даже учетверил стражу. Но это и неплохо - за три дня до
Праздника Урожая ему удалось уничтожить отряд убийц Радж Ахтена. Так что его
поведение, основанное на этой фантазии, почти  убедило  меня,  что  фантазия
пошла на пользу, что если он и обманывает себя, ничего худого  в  этом  нет.
Признаюсь, я даже призадумался - а вдруг знамение действительно было?
   Но на прошлой неделе произошло еще  кое-что.  Отец,  узнав,  что  Королем
Земли стал кто-то другой, впал в неистовый гнев. Начал кричать  и  швыряться
вещами. Голыми руками  разорвал  гобелены,  перевернул  трон.  Избил  слугу,
который принес эту весть. Когда же  успокоился  наконец,  заявил,  что  надо
разобраться с этим обманщиком, который узурпировал его права. Тогда-то он  и
начал плести заговор с намерением опорочить Габорна.  Рассказы  его  кажутся
столь убедительными, что даже  я  засомневался  -  вдруг  Габорн  и  вправду
обманщик. Но отец  мой  стал  каким-то...  неуравновешенным.  Он,  например,
говорит о чем-то и внезапно меняет тему, либо же отдает  вдруг  какой-то  не
имеющий отношения к разговору приказ. Он... даже двигается как-то странно.
   - Да, он похож на сумасшедшего - и при этом опасного, - сказал Габорн.  -
Почему вы ни с кем не говорили до сих пор? Чего вы ждали?
   Селинор хмуро посмотрел на Габорна.
   - Когда мне было десять лет, мой дед сошел с ума, у него тоже были всякие
видения и галлюцинации. И родители, ради его же безопасности, посадили его в
клетку в подвале под нашей башней. Ночами напролет я слышал его бормотание и
смех. Отец рассказал мне, что это - проклятие всего нашего рода. Он  пытался
обеспечить  деда  всеми  возможными  удобствами  в  его  последние  дни.  Мы
объявили, что  дед  скончался,  а  в  это  время  четыре  вектора  постоянно
передавали ему метаболизм, чтобы он состарился и умер поскорее.
   И отец заставил меня поклясться, что буде с ним произойдет то же самое, я
поступлю с ним в точности, как он - с дедом.
   Я всегда держал свое слово.  Если  мой  отец  сошел  с  ума,  он  все  же
заслуживает сострадания.
   - Конечно, - сказал Габорн.  Но  тревога  его  не  отпускала.  Теперь  на
границах Гередона появился еще и сумасшедший. А  он-то  надеялся  обрести  в
Андерсе такого же союзника, как в Орвинне и Ловикере.
   Закончив разговор, Габорн велел садиться на лошадей, и  они  помчались  в
Тор Дуан. Дороги были сухие, солнце светило ярко, отдохнувшие лошади неслись
во  весь  опор.  Всадники  на  сильных  конях  вырвались  вперед,  и  войско
постепенно стало растягиваться.
   Через час Габорн, чародей Биннесман и еще несколько лордов уже подъезжали
по Атерфильской тропе к Тор  Дуану.  ?Дворец?  Тор  Дуана  был  старше  всех
известных людям  строений.  То  был,  собственно,  вовсе  и  не  дворец.  Он
представлял из себя огромный красный шатер, раскинутый  в  кругу  гигантских
белых камней.
   Эти грубо вытесанные камни в восемьдесят футов высотой  и  сорок  шириной
высились на вершине Тор Дуана, напоминая зубы великана. На них крест-накрест
были возложены другие глыбы, каждая тоже не менее восьмидесяти футов  длиной
и весом в сотни тысяч тонн.
   Никто не знал, кому, когда и зачем понадобилось их  здесь  устанавливать.
Но, по преданию, из этих камней раса великанов построила когда-то загон  для
Звездной Кобылы, откуда она впоследствии вырвалась  и  стала  созвездием,  и
место это назвали ?Стойлом Белой Кобылы?.
   Конечно, такие камни могли установить только великаны, но даже  нынешним,
холмовым великанам, что обитали в Инкарре, это было бы не под силу.
   И для чего? Уж, наверное, не  для  какой-то  великанской  лошади.  Просто
Всадникам Флидса любая груда камней казалась похожей на загон.
   Габорн считал,  что  камни  отмечали  могилу  какого-то  древнего  короля
великанов, правда, костей в этом месте никто не находил.
   Конные кланы Флидса почти три тысячи лет собирались на вершине Тор  Дуана
для ежегодных игр и военных советов, и наконец он  стал  местом  постоянного
обитания Высокой Королевы.
   Сами кочевницы,  сестры-всадницы  всегда  смеялись  над  людьми,  которые
селились в одном месте. И потому королевским дворцом  на  Тор  Дуане  служил
огромный шатер, который стоял здесь уже тридцать поколений. К  западу  вдоль
реки Чалки постепенно  строились  дома,  и  теперь  в  долине  насчитывалось
восемнадцать крепостей. Но сердцем Флидса оставался дворец на вершине холма.
   Габорн испытал облегчение, когда, обогнув холмы, они увидели наконец этот
алый шатер королевы Хейрин Рыжей, раскинутый между камнями. Перед  входом  в
него были установлены две огромные бронзовые статуи кобыл, вставших на дыбы.
   Вне каменного круга виднелись сотни шатров собравшихся  на  войну  лордов
конных кланов. Но их было слишком мало, и это смутило Габорна. Он  надеялся,
что королева Хейрин даст ему несколько отрядов. Но в битве  с  Радж  Ахтеном
пало много воинов, а большинство  из  оставшихся  в  живых  уже  отправилось
отвоевывать замок Феллс.
   Флидс был бедной страной, и у Хейрин  Рыжей  почти  не  осталось  воинов,
которых она могла бы предложить Габорну. Пожалуй, эта гордая женщина  вообще
ничего не могла ему уделить.
   Вокруг дворца, как всегда, носились на конях сотни молодых Всадников, ибо
предание гласило, что воин, который объедет семь раз великий каменный  круг,
трубя при этом в рог, будет удачлив в бою.
   Кое-кто из лордов, сопровождавших Габорна, никогда не видел этого прежде,
и среди свиты его послышались удивленные восклицания.
   Скачущие Всадники натянули поводья и с таким же удивлением воззрились  на
Короля Земли.
   Затем многие из них заставили своих коней подняться на дыбы в знак  того,
что желают служить Габорну. Но он не стал никого избирать, не решаясь делать
это, пока не переговорит с королевой Хейрин Рыжей.
   Габорн и его свита остановились возле статуй боевых кобыл и спешились;  к
ним  тотчас  подбежали  слуги,  чтобы  принять  лошадей  и  отвести  их   на
королевские конюшни.
   Нечасто случалось Габорну чувствовать себя столь маленьким  и  ничтожным,
как во время прохода ко дворцу под  сенью  этих  статуй  и  великих  камней.
Холодный ветер с холмов заставлял  трепетать  и  волноваться  алые  шелковые
стены шатра. Часовые, стоявшие у входа, откинули полог перед гостями.
   Они вошли  и  оказались  в  просторной  передней  комнате  с  потолком  в
восемьдесят футов высотой, и слуга побежал доложить об их  приходе  королеве
Хейрин Рыжей. Сквозь верхние слои шелка  просвечивало  солнце,  заливая  все
алым сиянием, и даже на золотых вазах у стен играли красноватые отблески.
   Лорды, приехавшие сюда впервые,  разглядывали  великолепные  гобелены  на
стенах справа и слева от входа. На обоих  была  изображена  эмблема  Флидса:
вставшая на дыбы огромная чалая кобыла с вырывающимся из  ноздрей  пламенем.
Ее окружало зеленое поле, на котором можно было разглядеть каждую травинку и
каждый цветок, и даже муравьев.
   За стенами шатра вновь затрубили рога - молодые рыцари возобновили скачку
вокруг дворца.
   - Охо-хо, - шутливо сказал сэр Лангли, - как же мы  будем  держать  совет
при этаком гаме?
   Он не мог, конечно, знать, что в  Королевский  кабинет,  расположенный  в
центре двоица, не проникало ни одного звука.
   Дворец был огромен. Крыша его состояла из трех слоев ткани, каждый  около
пятисот футов шириной. Вместо  стен  изнутри  он  был  разделен  на  комнаты
занавесями и гобеленами.
   Бревенчатые настилы, укрепленные на столбах, образовывали первый,  второй
и третий этажи,  которые  соединялись  деревянными  лестницами.  Гобелены  и
занавеси крепились на столбах, как на каркасах. И потому дворец Хейрин Рыжей
был гораздо прочнее обыкновенного шатра, хотя и уступал прочностью  каменным
дворцам.
   Вскоре к ним вышла королева Хейрин, высокая, сильная женщина. У нее  были
рыжие волосы, белая кожа, синие, как васильки, глаза. Она улыбнулась гостям,
но радости в этой улыбке не было.
   "Она знает, что я буду просить у нее солдат, - подумал Габорн, - и знает,
что ничего не может дать?.
   На королеве была чешуйчатая кольчуга, у пояса - серебряный щит с эмблемой
Флидса красной финифти. В руке  она  держала  королевский  скипетр,  золотой
жезл, сделанный в виде кнутовища с красным конским хвостом на конце.
   - Ваше величество, - начала королева Хейрин, приветствуя Габорна, и затем
сделала то, чего никто не мог ожидать. Она  упала  перед  ним  на  колени  и
склонила голову.
   И протянула ему свой скипетр.
   Никогда ни одна высокая королева, Всадница  Флидса,  не  склоняла  головы
перед мужчиной.
   Габорн надеялся получить  немного  рыцарей  и  продовольствия  для  своих
воинов и лошадей.
   Вместо этого королева Хейрин предложила ему свое королевство.

Глава 41

Запах близкой грозы

   Было позднее утро, когда Иом выехала наконец во Флидс вместе с Мирримой и
сэром Хосвеллом. Ее Хроно, не имевшая сильной лошади, сразу отстала.
   Иом взяла дары в замке Гроверман - больше, чем надеялась, но меньше,  чем
досталось Мирриме. Два дара  силы,  четыре  -  метаболизма  и  по  одному  -
ловкости, ума и зрения. Да еще дары от  собак  -  один  дар  слуха,  по  два
жизнестойкости и чутья. Она и впрямь ощущала себя теперь  ?лордом-волком?  -
могущественным,  неутомимым  и  смертельно  опасным  существом.   Это   было
опьяняюще приятное чувство, но и ответственность свою Иом сознавала с  новой
силой.
   Миррима намного превзошла королеву. Крестьяне, прознавшие о том, что  она
убила Темного Победителя, просто  завалили  ее  дарами.  Иом  пришлось  даже
выдать ей еще  форсиблей  из  своего  личного  запаса.  Шестнадцать  человек
служили теперь Мирриме, и даров у нее было, вместе с полученными  от  собак,
не меньше, чем у любого капитана стражи Гередона.
   Миррима всегда была крупной  женщиной.  Наличие  же  даров  придавало  ее
красоте какой-то даже грозный вид. Эти три Властителя Рун не нуждались  ныне
ни в какой охране, им хватало собственных сильных рук. Иом заметила, однако,
что Мирриме как будто неприятно присутствие сэра Хосвелла, и  тот  старается
держаться несколько позади.
   Ветер гнал волны по траве, налетал порывами, словно подталкивая их на юг.
Он нес с собою запах близкой грозы, хотя небо было  чистым.  После  недавних
дождей  вереск  покрылся  крохотными  пурпурными  цветами,  и  поля  вдалеке
казались сплошь серо-голубого цвета. Иом скакала во весь  опор,  ибо  в  это
холодное утро кобыла ее как будто  стремилась  обогнать  ветер.  Она  делала
сорок миль в час, но Иом было сложно сейчас определить ее скорость.
   Раньше она никогда не успевала уследить за движением ног скачущей сильной
лошади. Теперь же, с дарами  метаболизма,  Иом  удавалось  это  без  всякого
труда.
   Все  остальное  в  мире  стало  безнадежно  медлительным.  Ворона  махала
крыльями в воздухе и как будто никак  не  могла  сдвинуться  с  места.  Стук
стальных подков о дорогу казался низким и  раскатистым,  как  бой  барабанов
великанов Фрот.
   Даже  думать  Иом,  к  своему  удивлению,  стала  быстрее.  Раньше  такое
однодневное путешествие показалось бы ей коротким. Теперь же этот  день  как
будто растянулся до пяти.
   У нее почти никогда не было времени просто посидеть и подумать.  А  после
этого длинного дня ей еще предстояло  прожить  ночь.  При  таком  количестве
даров метаболизма тринадцать часов темноты превращались в  шестьдесят  пять.
Все воины, обладавшие метаболизмом, зимой обычно  испытывали  раздражение  и
подавленность, ибо ночи тянулись для них бесконечно. Иом с трепетом подумала
о приближающейся зиме.
   Всадники миновали несколько облетевших дубов, одетых уже  только  плющом,
вскарабкавшимся до самых ветвей.
   Дорога впереди спускалась к  мелкому  илистому  ручью,  и  там  на  узком
бревенчатом мостике сидел какой-то человек, а рядом  в  тени  высокого  дуба
пила из ручья его лошадь.
   Иом за полмили узнала цвета  Мистаррии.  Сидящий  был  в  голубой  тунике
вестника с вышитым на правой стороне груди зеленым рыцарем. На боку - сабля,
на голове - стальной шлем с  длинным  забралом.  Обычный  гонец.  Маленького
роста, с длинными серебряными волосами, словно поседел раньше времени.
   Иом подняла руку, подавая знак своим спутникам придержать лошадей. Что-то
в этом человеке было не так. Миррима встречала и раньше  вестников  Габорна,
но не могла понять, в чем кроется странность.
   Вестник увидел их и вскочил на ноги.  Забрался  в  седло,  пустил  лошадь
шагом навстречу. Он не сводил с них глаз, словно  опасался,  что  они  могут
оказаться разбойниками.
   Иом тоже придержала лошадь.
   "Какой-то он странный, - подумала и она. - Улыбается, но улыбка у него не
вежливая и не застенчивая. Скорее насмешливая, и глаза