его  прибили
насмерть. За нее вступилась не простая женщина. Это была Всадница из  Флидса
- женщина-воин с дарами мускульной силы и ловкости, вполне ровня Хосвеллу.
   Но сэр Хосвелл был жив и держался  за  ребра,  скорчившись,  как  побитая
дворняга. По лицу его текла кровь. Он еще даже прорычал:
   - Не вмешивайся, ты, флидская сука!
   - Хм, я, пожалуй, не стала бы обращаться к девушке столь грубо,  особенно
когда в руках у нее топор, а вы не  представлены  ей  по  всем  правилам,  -
женщина улыбнулась,  изображая  светскую  учтивость.  Улыбка,  однако,  была
довольно злая.
   Какое-то время она разглядывала его, потом нахмурилась.
   -  Увы,  коль  в  Гередоне  не  водится  воинов  получше,  чем  этот,   -
пробормотала она, - мне не с кем будет лечь в постель.
   Миррима, все еще напуганная, с облегчением глотала воздух. Слова  женщины
она поняла с трудом и приняла их за шутку.
   Всадники Флидса разводили лошадей, поколение за поколением отбирая  самых
сильных, красивых и понятливых.
   Точно так же знатные женщины Флидса готовили самих себя для деторождения.
Высокородная женщина могла попросить любого достойного человека стать  отцом
се ребенка, могла даже выйти замуж, но  муж  никогда  не  становился  главой
семьи. Титулы передавались только по женской линии, ибо во Флидсе считалось,
что ?ребенок не должен  знать  своего  отца?.  Женщин  Флидса  смешило  само
представление о том, что мужчина должен быть главой семьи.  И  ?королем?  во
Флидсе назывался всего лишь мужчина, женатый на королеве. Если  же  королева
решала расстаться с ним и выбрать себе другого  супруга,  он  лишался  этого
звания.
   - Я... ох, - Миррима запнулась. Хосвелл держался  за  свою  окровавленную
голову и вдруг осел на землю, словно в полном изнеможении.
   - Что ?ты...ох?? - спросила женщина.
   - Извините меня, - сказала Миррима. - Я всего лишь  просила  его  научить
меня стрелять из лука. Женщина плюнула в Хосвелла.
   - Ты полагала, что ваши Лорды Севера, испугавшись Радж Ахтена, так  сразу
и захотят учить женщин воевать?
   Мирриме было не до обсуждений. Она опустилась перед Хосвеллом на  колени.
Он кашлял и пытался кое-как привстать.
   Она хотела помочь, но Хосвелл воззрился на нее с изумлением  и  оттолкнул
ее руку.
   - Оставь меня, ты, мистаррийская шлюха! Нужно было самому сообразить, что
от тебя одна морока.
   Он встал на колени, потом поднялся и, шатаясь, потащился прочь.
   Миррима не знала, что и думать. Слова ?мистаррийская шлюха?  уязвили  ее.
Она родилась и выросла здесь, в Гередоне. Хосвелл ее знал. Неужто он обозвал
ее шлюхой, потому что она вышла замуж  за  мистаррийца?  Женщина  из  Флидса
сказала:
   - Не огорчайся. Я знаю таких. За обедом он будет всем  рассказывать,  что
совладал-таки с тобою, а потом споткнулся и разбил лицо о камень.
   - Надо бы, наверное, ему помочь, - сказала Миррима. - Я не  уверена,  что
он сможет дойти до лагеря.
   - Ага, а потом опять от него отбиваться, -  отвечала  всадница.  -  Лучше
пошли ему прямо сейчас стрелу в спину, если хочешь отомстить парню  за  свою
честь.
   - Нет, - сказала Миррима.
   - Тогда оставь его в покое.
   Миррима нахмурилась. Она не считала себя образцом добродетели,  но  и  не
представляла, что сможет оставить когда-нибудь раненого человека без помощи.
   "Надо бы злиться на этого мерзавца, а не жалеть его?, - подумала она.
   И скрипнула зубами. Если она собирается воевать, на поле битвы она увидит
кое-что пострашнее, чем разбитое лицо.
   - Благодарю вас, - сказала она всаднице. - Мое счастье, что вы  оказались
поблизости.
   - Я не оказалась поблизости, - ответила женщина из Флидса. -  Я  была  на
вершине холма, и тут  Король  Земли  сказал,  что  кому-то  здесь  требуется
помощь.
   - Вот как, - удивилась Миррима. Всадница откровенно ее разглядывала.
   - А ты миленькая. Какие у тебя есть дары?
   - Два - обаяния, один - ума, - сказала Миррима.
   - Кто ты? Высокородная дама или богатая шлюха? Правда, большой разницы  я
не вижу.
   - Высокородная... - сказала Миррима, но запнулась, ибо это была  ложь.  -
Что-то вроде. Меня зовут Миррима. Муж мой состоит в Королевской Страже.
   - Тогда это он должен учить тебя стрелять, - сказала женщина, не  скрывая
своего отвращения к северянам и их дурацким обычаям. Она повернулась, словно
собираясь уйти.
   - Подождите! - взмолилась Миррима. Та оглянулась.
   - С кем я имею честь говорить? - Миррима подумала, что  манеры  ее  могут
показаться такой грубой женщине чересчур утонченными и изысканными.
   - Эрин. Эрин из клана Коннел. Это была принцесса, дочь  Высокой  Королевы
Хейрин Рыжей.
   - Мне жаль вашего отца, - сказала Миррима, поскольку больше ничего ей  на
ум не пришло. Несколько дней назад в Гередон пришла весть о  том,  что  Радж
Ахтен захватил Высокого Короля Коннела и скормил его живьем великанам Фрот.
   Леди Коннел слегка кивнула, блеснув  бирюзовыми  глазами.  Она  могла  бы
сказать о своем отце что-нибудь неодобрительное,  принижающее  его  воинские
заслуги. В ее краях такие отзывы считались проявлением скромности. Могла  бы
хоть как-то показать, что любила его. Любовь ребенка к своему  отцу  все  же
считалась у них достойным чувством. Но она не сделала ни того, ни другого.
   - Погибли многие, - вот и все, что она сказала в ответ. -  И  мужчины,  и
женщины. Смерть - это счастье. Бывает кое-что и похуже.
   Эрин нагнулась, подняла лук и колчан Мирримы. Наложила  стрелу,  натянула
тетиву до предела и выстрелила. Стрела попала в центр мишени на копне сена.
   "Она хочет показать, на что  способна,  -  догадалась  Миррима.  -  Хочет
вызвать у меня уважение?.
   Тридцать тысяч воинов Флидса присоединились к армии Радж Ахтена. У  Лорда
Волка было так много даров обаяния и Голоса, что мало кто мог  противостоять
силе его убеждения.
   Миррима внезапно поняла Эрин Коннел. Та гордилась своим отцом, рада была,
что он умер, а не стал перебежчиком.
   Минутой раньше Миррима не решилась бы обратиться к этой леди с  просьбой.
Но замешательство Эрин сделало ее более человечной  в  глазах  девушки.  ?Не
такие уж мы и разные?, - подумала она.
   - Принцесса Коннел, а не могли бы вы научить меня  стрелять?  -  спросила
она.
   - Да, если хочешь, - сказала Коннел. - Но первое, чему ты  должна  будешь
научиться - это не называть меня ни ?принцессой?, и ни  ?леди?,  и  никакими
вашими придворными титулами. Я не желаю,  чтобы  обо  мне  говорили,  как  о
какой-то игрушке для мужчин. Да кроме того, у меня на родине женщина  должна
заслужить честь стать Высоким Лордом клана, а вовсе не рождается с этим, так
что я имею мало права на ваши титулы. Называй меня  Коннел  или,  если  тебе
нужен титул, зови меня  ?сестра-всадница?,  а  то  и  просто  ?сестра?,  для
краткости.
   Миррима ошеломленно кивнула.
   Сэр Хосвелл к этому времени уже пробрался сквозь заслон деревьев и  исчез
за поворотом дороги. Сестра Коннел сказала:
   - Давай уберемся отсюда, пока этот хорек не нашел своих  приятелей  и  не
вернулся.
   Миррима взяла у нее лук и стрелы, и они пошли через лес  в  сопровождении
Хроно, скромно шедшей сзади. Трава на лугу была сухая, но  под  деревьями  и
трава, и опавшая листва сохранили всю влагу  дождей,  ливших  последние  две
ночи, и девушкам казалось, будто они идут по пропитанному водой ковру.
   Они  поднимались  через  дубовую  рощу  по  склону,   и   сестра   Коннел
неодобрительно косилась на Мирриму краешком глаза.
   - Тебе нужно поработать над стойкой. Женщине-лучнику мешает  грудь.  А  у
тебя она побольше, чем у остальных. Можно перетянуть ее куском ткани. А  еще
лучше - надеть кожаный нагрудник.
   Миррима скорчила гримаску. Грудью своей она гордилась и даже  представить
не могла, как это - перетягивать ее или прятать под нагрудником.
   Добравшись до вершины холма, они остановились. Внизу, возле старой дороги
на Даркинские холмы разбили свой лагерь мелкие лорды, и  отсюда  можно  было
увидеть окрестности замка, покрытые шатрами.
   Замок Сильварреста окружало целое море шелка и холста. У  обочины  дороги
устроились мелкие лорды, те, кто имел дворянское звание лишь  в  первом  или
втором поколении, у кого в рыцари был посвящен отец или дед.  Высокие  лорды
обыкновенно имели предков-рыцарей по всем четырем родовым  линиям,  и  право
считать себя людьми с голубой  кровью  было  подтверждено  многими  славными
деяними пращуров. Но Миррима не считала рыцарское звание  такой  уж  великой
честью. В случае удачи его мог  получить  кто  угодно.  И  нередко  рыцарями
становились только благодаря ловкости в обращении с оружием вкупе  с  буйным
нравом и скверным характером. Вот, к примеру, ?сэр? Джилмайкл из Баннисфера,
земляк Мирримы, что сидит ныне в своей палатке у холма. Его произвел на свет
пьяница и сквернослов, который черпал в  кружке  со  спиртным  и  отвагу,  и
праведный гнев. Услыхав, что какой-то разбойник  нападает  на  путников,  он
напился так, что впал в бешенство, взял в полночь своих охотничьих  псов  и,
выследив, где  ночует  разбойник,  прикончил  его  спящим.  Благодаря  этому
крестьяне теперь и должны были кланяться, метя землю шапками, и ему, и  всем
его будущим потомкам.
   Так Джилмайкл сделался мелким лордом, человеком,  имеющим  титул,  но  не
имеющим ни должного воспитания, ни возможности общаться на равных с высокими
лордами, чьи шатры, побольше и побогаче, разбиты были  к  востоку  от  замка
Сильварреста.
   Перед самим замком и к западу от него поставили несколько ветхих  палаток
крестьяне, но большинство из них ночевали попросту на  земле,  с  небом  над
головой вместо крыши.
   Еще дальше к западу виднелись яркие шелковые шатры купцов из Индопала.
   Сестра Коннел, стоя  на  вершине  холма,  некоторое  время  рассматривала
шатры.
   - Вон там моя стоянка, -  сказала  она,  показывая  на  грязную  холщовую
палатку. Гередонцы обычно крепили с ной шатры колышками  за  четыре  угла  и
подпирали крышу множеством шестов, а палатка Коннел была  круглая,  с  одним
шестом посередине, и холст безыскусной выделки был вполне в духе Властителей
Коней.
   Прямо  перед  Мирримой,  в  самом  центре  среди  шатров  мелких   лордов
открывалось  не  просохшее  после  дождей  турнирное  поле,  огороженное  от
зрителей поручнями с проделанными в них боковыми входами. Местами на перилах
ограды висели цветные гобелены, защищавшие  зрителей  от  грязных  брызг.  В
толпе, расхваливая свой товар, кружили разносчики сластей и жареных орешков.
   Холм, на котором стояли Эрин и Миррима, был крутой  и  высокий,  так  что
обзору не мешали ни кустарник, ни камни. Миррима решила, что отсюда смотреть
турнир лучше всего, да и слышно все было прекрасно. Она  прильнула  щекой  к
шершавой коре дуба и вместе с Эрин Коннел и ее Хроно залюбовалась зрелищем.
   Турниры в Рофехаване считались играми для мальчиков -  молодежи,  которая
еще только учится сражаться. Властители Рун,  обладавшие  дарами  мускульной
силы, были столь могучи, что даже легкий удар  копья,  нанесенный  ими,  мог
оказаться смертельным.  Поэтому  в  жизни  каждого  воина  однажды  наступал
момент, когда он отказывался от турниров.
   С высоты более чем в восемьдесят футов женщины смотрели, как на поле двое
юношей в полном вооружении  садились  на  боевых  коней.  Один  из  них,  на
западном конце поля, был, похоже,  из  бедняков.  Турнирное  снаряжение  его
состояло из весьма тяжелого шлема и  нагрудника,  утолщенного  по  обычаю  с
правой стороны - поскольку удары копьем наносились чаще всего именно  в  эту
сторону. Поношенные части снаряжения плохо сочетались друг с другом,  словно
были взяты у разных людей. Единственными украшениями юноше служили воткнутый
в шлем конский хвост цвета яркого пурпура, да еще желтый  шелковый  шарф  на
древке копья, знак благосклонности его дамы. Мирриме он понравился.
   Молодой человек на другом конце поля выглядел побогаче. Снаряжение у него
было новое, сделали его явно не больше года назад. Нагрудник, шлем,  оплечья
и латные рукавицы были из вороненого серебра, покрытого красной финифтью,  с
изображением трех дерущихся мастиффов. На Всаднике была накидка  из  золотой
парчи и шлем с выбеленными павлиньими перьями.
   Распорядитель турнира, барон Уэлленсби, восседал в особом шатре  на  краю
поля вместе с тремя своими пухлыми дочерьми и не менее пухлой женой. Одет он
был в нелепый ярко-пурпурный плащ с такими огромными рукавами, что в них мог
бы спрятаться ребенок. Кроме того, он нацепил белую шляпу с широкими полями,
закрывавшими почти все лицо, - видимо, для того, чтобы, случись ему во время
турнира вздремнуть, никто не заметил. Жена  его,  тоже  отнюдь  не  образчик
хорошего вкуса, оделась в изумрудного цвета  накидку  наподобие  стихаря,  с
причудливо расшитыми развевающимися рукавами. Руки она держала на  животе  в
прорезях кармана,  лаская  сидевшую  там  собачонку,  которая,  едва  рыцари
бросались в атаку, высовывалась и  лаяла.  В  редкие  моменты,  когда  толпа
затихала, слышен был и голос хозяйки,  подбадривавшей  рыцарей,  чрезвычайно
похожий на лай.
   Юноши, по всей видимости, съезжались не в первый раз. Имена и условия боя
их были уже объявлены.
   Барон Уэлленсби опустил свое копье. По этому сигналу  юноши  взяли  копья
наперевес и с криком пришпорили скакунов.
   Боевые кони, встряхнув головами, устремились вперед,  громыхая  броней  и
молотя копытами грязь. В хвост и гриву лошади молодого человека  в  парчовой
накидке  было  вплетено  множество  серебряных  колокольчиков,  и   бег   ее
сопровождался мелодичным звоном.
   Позади баронского шатра сидели музыканты, которые  играли  на  барабанах,
рожках и свирелях монотонную, быструю, нагнетавшую напряжение мелодию,  хотя
бой этот вряд ли  мог  закончиться  чем-нибудь  страшнее  парочки  сломанных
копий. Копья для турниров делались пустотелыми и предназначались только  для
того, чтобы сбросить противника с коня, но не убить. При столкновении  треск
ломающихся  копий  слышен  был  за  несколько  миль.  Публика,   разумеется,
приходила в восторг.
   Тем не менее Миррима ощутила нарастающее волнение. Даже в таких  схватках
случались порой серьезные неприятности. И от слабого удара копья рыцарь  мог
пострадать. Иногда копье, попав в щель  забрала,  пробивало  голову,  а  при
падении с лошади можно было сломать шею.
   Бывало, что и кони, разгорячившись, вступали в схватку, сбрасывая и топча
своих седоков. Редкий турнир  обходился  по  меньшей  мере  без  одного-двух
смертельных случаев, и следить за всем этим было нелегко,  особенно  тем,  у
кого на поле были близкие или знакомые. Среди публики их было немало.
   Рожки загудели, барабаны загремели, и С9перники понеслись навстречу  друг
другу под звон колокольчиков и лязганье брони, а Миррима затаила дыхание.
   Кони были сильные - каждый с  даром  метаболизма  -  и  мчались  с  такой
быстротой, что ног было не разглядеть. По спине Мирримы побежали мурашки.
   - Тот бедняк, что слева, победит, - без особого интереса заметила Коннел.
- Он держит позицию.
   Миррима подумала, что это может случиться не скоро.  Состязающимся  порой
приходилось делать двадцать-тридцать выездов, прежде  чем  кто-то  добивался
победы. Вид у юношей был усталый, оба были в грязи.  Несколько  выездов  они
уже сделали.
   Бойцы  встретились,  раздался  треск  ломающихся  копий,  кони   заржали.
Богатому пареньку копье угодило прямо в  латный  воротник,  и  он  упал.  Он
попытался было схватиться за поводья, но под его  тяжестью  они  треснули  и
оборвались.
   Публика закричала и захлопала, громогласно выражая одобрение, а  те,  кто
ставил на упавшего рыцаря, разразились руганью.
   - Ай-я-яй, испачкал такие  красивые  павлиньи  перышки,  -  с  притворным
сочувствием протянула Миррима. Сестра Коннел усмехнулась:
   - Понадобятся щипцы и молоток, чтобы снять с него шлем.
   Однако парень быстро оправился после падения  и  поклонился  толпе,  дабы
показать, что с ним все в порядке.
   Он заковылял прочь, за ним  устремились  оруженосцы  -  снять  доспехи  и
сложить их как приз победителю. Миррима порадовалась за бедного рыцаря.
   Запах орешков, жаренных в масле с корицей, долетал и  сюда,  на  вершину,
дразня аппетит. Ей захотелось присоединиться к общему празднику.
   - А вы смогли бы справиться с этим рыцарем? -  спросила  Миррима,  глядя,
как победитель обходит поле со своим высоко поднятым сломанным копьем.
   -  Будь  уверена,  -  сказала  сестра  Коннел.  -  Только  какое  в  этом
развлечение?
   Миррима удивилась. Властители Коней из Флидса  были  грозными  воинами  и
ценили силу превыше любой родословной.  Сестра  Коннел  была,  должно  быть,
крепче многих, а даров силы, жизнестойкости и ловкости у нее было не меньше,
чем у любого воина.
   Когда раненый рыцарь  покинул  поле,  вперед  выступили  герольды,  чтобы
объявить имена следующих участников состязания. При появлении первого из них
в толпе вдруг  поднялся  гомон,  послышался  смех.  Из-за  шума  Миррима  не
расслышала имен, но сразу же поняла, что бой предстоит необычный. Человек на
дальнем конце поля был не юнец, но старый седой ветеран  с  лицом,  покрытым
ужасными шрамами. Одежду его не украшал  герб  с  девизом  лорда,  и  потому
Миррима решила, что это - Рыцарь Справедливости, поклявшийся бороться против
зла.
   На дальний конец поля выехал рыцарь на огромном  черном  коне,  настоящем
чудовище, отмеченном таким количеством рун силы, что, казалось,  был  не  из
плоти и крови. Мощь его и уверенность  движений  могли  принадлежать  скорее
существу из железа.
   Человек, сидевший на этом звере, выглядел не  менее  устрашающе.  Он  был
настолько выше всех, что казалось, в жилах у него текла кровь великанов.
   Он  был  мрачен  и  задумчив.  В  руках  он  держал  черный  щит   Рыцаря
Справедливости, но одет был в  броню  необычного  чужеземного  образца.  Щит
походил формой на крылатого орла, из одного глаза которого  торчал  шип.  На
шлеме  были  рога,  как  у   воинов   Интернука,   а   кольчуга   отличалась
необыкновенной длиной. Она закрывала ноги по самые стремена и,  спешься  он,
наверняка оказалась бы до лодыжек. Рукава кольчуги доходили до запястий.
   Зато на груди у него не  было  защитной  пластины.  А  кольчугу,  как  бы
искусно ни была она сделана, копье пронзает с той же легкостью, с какой игла
проходит сквозь ткань.
   Состязание  предстояло   необычное.   Любой   удар   копьем,   нанесенный
могущественным Властителем Рун, который сидел верхом на  сильном  коне,  мог
переломать человеку кости и превратить его в студень.  Никакая  кольчуга  не
сдержит удара копья, и Всадник в лучшем случае вылетит из седла. Поэтому для
лордов правила рыцарского поединка были другими. Они не могли ни  обменяться
ударами, ни защитить себя броней.
   Властители Рун должны были использовать свои ловкость, ум  и  скорость  и
уходить от ударов. Умение обороняться считалось для них вернейшим оружием  -
и, в сущности, единственным. Поэтому мало кто  из  Властителей  Рун  надевал
пластину,  которая  препятствовала  легкости  движений,  предпочитая  носить
кольчугу или чешуйчатую броню поверх толстой кожи и нескольких слоев  ткани,
помогая отклонять удары. Когда на  поединке  бились  Властители  Рун,  толпа
всегда следила за ними, затаив дыхание: лорды  мчались  на  быстрых  сильных
конях и сходились на скорости сто миль в час. Уходя от удара,  они  на  всем
скаку спрыгивали с лошадей,  соскальзывали  под  брюхо,  показывая  цирковые
трюки. То было высокое развлечение, достойное королевского турнира.
   Но оно было еще и смертельно опасным, и победа давалась не легко.
   Лорд, выехавший на поле, не  надел  турнирной  пластины.  Этот  наводящий
страх человек пришел сражаться не ради богатства или славы; он пришел отнять
чью-то жизнь - или отдать свою.
   - А вот это, - сказала сестра Коннел, - кажется, будет поинтереснее.
   - Кто этот рыцарь? - спросила Миррима.
   - Верховный Маршал Скалбейн.