о
ускользающим берегом, не способный  толком  осознать  ничего,  не  способный
удержать ничего.
   А люди, между тем,  восхищались  Посвященными  за  их  "жертву".  Еще  до
рождения Боринсона, его собственный отец отдал  дар  метаболизма  одному  из
солдат короля и последующие  двадцать  лет  пролежал  в  забытьи,  скованный
дремотой. Это какое-то мошенничество, думал Боринсон - лежать  вот  так,  не
старея и не страдая, в то время как человек,  воспользовавшийся  его  даром,
дряхлел и увядал.
   Чем, спрашивается, пожертвовал его отец?
   Нет, больше страданий выпадало на долю тех, кто служил своему  лорду  как
Боринсон, а не как какой-нибудь проклятый Посвященный, боящийся прожить свою
жизнь.
   - Вы должны убить их, - продолжал настаивать Боринсон.
   - Не могу, - ответил Габорн.
   - Тогда, клянусь всеми ужасными Силами, вы позволите мне сделать это!
   Он  начал  вытаскивать  топор  из  ножен,   бросив   взгляд   в   сторону
Сильварреста.
   Услышав, как  рукоятка  скребет  по  коже,  Иом  вздрогнула  и  испуганно
посмотрела на Боринсона.
   - Постой, - негромко сказал Габорн. - Я приказываю  тебе.  Они  под  моей
защитой, под моей клятвенной защитой.
   Порыв ветра поднял пепел, устилающий землю.
   - А мне приказано убить Посвященных Радж Ахтена.
   - Я отменяю этот приказ, - твердо сказал Габорн.
   - Вы не можете! - Боринсон весь напрягся. - Вы не можете отменить  приказ
вашего отца! Я получил от него приказ -  нелегкий,  прямо  скажем,  которому
мало кто позавидует. Но я обязан подчиниться. И буду служить королю  Ордину,
даже если вы измените ему!
   Меньше всего Боринсону хотелось сейчас спорить.  Он  любил  Габорна,  как
брата. Но как ему сохранить свою верность Дому Ордин, если  принц  и  король
придерживаются столь разных подходов?
   Вдали, у замка Сильварреста, зазвучала боевая труба южан  -  отряды  Радж
Ахтена выступили в поход. Сердце Боринсона  забилось.  Его  людям,  которые"
торопились к Кабаньему броду, предстояло иметь дело с целой армией.
   Боринсон сунул топор в ножны, достал свой рог и издал сначала два долгих,
потом два отрывистых звука. Воины  Радж  Ахтена  доберутся  до  Лонгмота  не
слишком быстро, если будут  каждое  мгновение  опасаться  засады.  Боринсону
стало почти жаль,  что  он  отослал  своих  людей  и  не  имеет  возможности
ввязаться в бой.
   У него возникло ощущение, что здесь, на  краю  леса,  они  выставлены  на
всеобщее обозрение. Габорн взял шлем мертвого Торина и надел его на голову.
   - Послушай, Боринсон. Если в нашем распоряжении сорок тысяч форсиблей,  у
отца нет никакой необходимости убивать своих друзей.  Он  может  убить  Радж
Ахтена и вернуть трон Сильварреста.
   - Вот именно, если, - сказал Боринсон. - Разве мы имеем право  рисковать?
А что, если это Радж Ахтен убьет вашего отца?  Не  исключено,  что,  защищая
Сильварреста, вы обрекаете своего отца на смерть.
   Габорн побледнел. Он, конечно, понимает, что такая опасность существует.
   И, конечно же, знает, каковы ставки в этой игре.
   Ах нет, с горечью осознал Боринсон, он слишком наивен.
   - Я не допущу этого, - твердо пообещал  юноша.  Боринсон  выкатил  глаза,
стиснув зубы.
   - И я тоже, - добавила Иом от ручья, где она  стояла  рядом  с  конем.  -
Лучше я сама покончу с собой, если не будет другого выхода.
   Боринсон, конечно, старался говорить тихо, чтобы она не услышала, но  ему
мешал гнев. Он задумался. В данный момент король Ордин скачет в  Лонгмот  со
своими воинами  в  количестве  полутора  тысяч.  В  другие  замки  разосланы
сообщения с призывами о помощи. Очень может быть,  что  еще  до  рассвета  в
Лонгмот прибудут три-четыре тысячи воинов.
   Но Радж Ахтен окажется во главе огромной армии, а не только того  отряда,
который он ведет  сейчас;  ведь  он  ожидает  подкрепления,  которое  должно
прибыть с юга.
   Для короля Ордина важно заполучить форсибли и укрыться в Лонгмоте. В этом
королевстве ни один  замок  так  хорошо  не  приспособлен  для  того,  чтобы
выдержать осаду.
   По всей вероятности, Радж Ахтен  владеет  столькими  дарами,  что  смерть
Сильварреста и Иом никакой особой пользы королю Ордину не  принесет.  Именно
этой точки зрения придерживался Габорн.
   С другой стороны, времена такие, что ни за что ручаться нельзя.  Ордин  и
другие короли отослали на юг немало убийц.  Не  исключено,  что  и  в  стане
самого Радж Ахтена имеются предатели, которые воспользуются его  отсутствием
для увеличения собственной мощи. В любой момент  может  случиться  так,  что
дары Радж Ахтена, полученные им в  Гередоне,  окажутся  жизненно  важны  для
него.
   Нет, Боринсон должен убить этих людей, ставших векторами. Он вздохнул и с
тяжелым сердцем, но все же вытащил боевой топор. И направил коня вперед.
   Габорн схватил поводья его коня.
   - Держись подальше от них, - это было  сказано  тоном,  какого  Боринсону
никогда прежде от принца слышать не доводилось.
   - Я выполняю свои долг, - с сожалением сказал Боринсон.
   Ему не хотелось делать этого, но в процессе спора он сам убедил себя, что
и впрямь у него нет другого выхода.
   - А я должен защищать Иом и ее  отца,  -  ответил  Габорн,  -  как  лорд,
Связанный Обетом.
   - Лорд, Связанный Обетом? -  удивился  Боринсон.  -  Нет!  Вы...  Что  за
глупость!
   Теперь он ясно видел, что  это  правда.  Все  эти  две  недели,  что  они
путешествовали по Гередону, Габорн держался от него на расстоянии. Впервые в
жизни он проявил скрытность.
   - Все так и есть, - сказал Габорн. - Я поклялся Иом.
   - А кто свидетели? - выпалил Боринсон первое, что пришло ему в голову.
   - Иом и ее Девы Чести, - да  уж,  такую  клятву  в  тайне  не  сохранишь,
подумал Боринсон. Разве что убив и свидетелей. - И еще ее Хроно.
   Боринсон положил топор на луку седла и взглянул на короля Сильварреста.
   Кто может подсчитать, сколько еще человек в курсе случившегося? Что знают
Девы Иом, то известно советнику короля, а, значит, и  всему  Гередону.  Нет,
никакие его, Боринсона,  усилия  не  помогут  скрыть  глупость,  совершенную
Габорном.
   Принц был слишком горяч. Такой смелый! Такой...  такой  глупый!  Боринсон
задумался. Он что, собирается драться со мной? В самом деле будет драться со
мной из-за них?
   И все же он понимал, что это не пустяки. Клятва Защиты - дело  серьезное,
даже святое.
   Боринсон не решился поднять руку на принца. Это была бы  самая  настоящая
измена. Какой бы приказ ни дал ему Ордин, за нападение на принца его ждал бы
бесславный конец.
   Габорн, который, не  отрываясь,  следил  за  выражением  глаз  Боринсона,
рискнул сказать:
   - Если, по-твоему, я не могу отменить приказ отца,  тогда  я  отдам  тебе
другой. Подожди. Подожди до тех пор, пока мы  окажется  в  Лонгмоте.  Там  я
поговорю с отцом.
   Не исключено, что Габорн доберется  до  замка  раньше  Боринсона,  а  там
король и впрямь сможет решить эту непростую проблему.
   Боринсон закрыл глаза и склонил голову в знак покорности.
   - Как прикажете,  милорд,  -  сказал  он.  Однако  ужасное  чувство  вины
продолжало грызть его.  Ему  было  приказано  прикончить  Посвященных  замка
Сильварреста. Убив этих двоих, он спас бы  множество  других;  в  частности,
всех тех, чьи дары поступали к Радж Ахтену через них.
   Но  убить  Сильварреста  было  бы  так  жестоко!  Боринсону  не  хотелось
поднимать руку на друга, независимо от того, какова была цена этой смерти. А
уж поднять руку на собственного принца он и вовсе никогда не осмелился бы.
   Обрывки всех эти соображений вертелись в голове Боринсона.  Он  посмотрел
на короля Сильварреста, который внезапно,  увидев  сойку,  перестал  жалобно
хныкать от  страха.  Необыкновенно  изящная,  в  прожилках  голубого,  птица
кружилась сейчас над его головой.
   Но если я не трону этих двоих, скольких других Посвященных  мне  придется
убить? Сколько даров идет через Сильварреста? Почему жизнь этих людей ценнее
жизни других Посвященных?
   Какой  вред  они  способны  причинить?  Ни  один  из   обитателей   Башни
Посвященных даже гнилого яблока не швырнет ни в кого. И все же самим  фактом
своего существования они увеличивают мощь Радж Ахтена.
   Стиснув зубы, Боринсон углубился в свои мысли. Его глаза  увлажнились  от
слез.
   Ты подталкиваешь меня к тому, чтобы убить всех этих людей, понял он.
   Ничего  другого  ему  не  оставалось.  Он  любил  своего  принца,  а  его
преданность не знала границ.
   Я сделаю это, подумал Боринсон,  хотя  и  навсегда  возненавижу  себя.  Я
сделаю это ради тебя.
   Нет, запротестовала какая-то глубинная часть его души!
   Боринсон  открыл  глаза  и  посмотрел  на  Габорна   взглядом   человека,
принявшего решение.
   Принц отпустил поводья его коня и  сейчас  стоял  с  сердитым  выражением
лица, точно готов был  выбить  Боринсона  из  седла,  если  возникнет  такая
необходимость.
   - Идите с миром, милорд,  -  сказал  Боринсон,  стараясь  скрыть  печаль,
звучавшую в его голосе. Габорн мгновенно расслабился.
   - Мне нужно какое-нибудь оружие, - сказал он. - Может, дашь что-нибудь? -
кроме черного копья, торчащего из горла Торина, под рукой ничего не было.
   К седлу вражеского коня,  на  котором  скакал  Боринсон,  был  приторочен
молот, оставшийся  от  прежнего  владельца.  Довольно  тяжеловесное  оружие.
Боринсон понимал,  что  Габорн  предпочел  бы  саблю,  позволяющую  наносить
молниеносные удары. Но молот обладал и  определенным  преимуществом:  с  его
помощью можно было пробить кольчугу или шлем врага. В сражении с  закованным
в броню противником сабля позволяла лишь слегка "укусить" его.
   Боринсон вытащил топор и бросил его Габорну. Нельзя сказать, что принятое
решение сняло тяжесть с его души. Даже сейчас у него руки чесались броситься
на Сильварреста. Я не Смерть, сказал себе Боринсон. Я не Смерть.
   Это не мое дело - сражаться со своим принцем, убивать королей.
   - Скачите быстрее в Лонгмот, - с последним  вздохом  сказал  он.  -  Чую,
надвигается буря. Она смоет  ваш  запах  и  выследить  вас  станет  труднее.
Скачите сначала на юг, но  не  до  самого  Хейвортского  моста,  он  сожжен.
Оставайтесь в лесу, пока не  доберетесь  до  Ардамомского  хребта,  а  потом
сверните на юг, прямо к Кабаньему броду. Знаете, где это?
   Габорн покачал головой. Откуда ему было знать?
   - Я знаю, - сказала Иом.
   Боринсон внимательно посмотрел на нес. Спокойная, уверенная,  -  несмотря
на свое безобразие. Никаких признаков страха. Хорошо хоть, что,  по  крайней
мере, она умела сидеть в седле.
   Боринсон понудил своего коня шагнуть вперед, вырвал длинное копье из  шеи
бедняги Торина, сломал его и бросил острый конец принцессе. Она поймала  его
одной рукой.
   - Ты не поскачешь с нами? - спросил Габорн.  Он  что,  в  самом  деле  не
понимает, чем мне предстоит заниматься, удивился Боринсон? Нет, решил он.
   Габорн не догадывался о том, что он задумал.  Видать,  и  впрямь  слишком
наивен для таких предположений. Знай он, что на уме у  Боринсона,  наверняка
попытался бы остановить его.
   Но вот этого допустить Боринсон не мог. Я сделаю это один, подумал он.
   Пусть зло падет на мою  голову,  и  кровь  запятнает  мои  руки,  а  твои
останутся чисты.
   - У меня есть и другие дела, -  сказал  он,  покачав  головой.  Эта  ложь
успокоит принца. - Я последую за армией Радж Ахтена, чтобы убедиться, что он
ничего неожиданного не задумал.
   По  правде  говоря,  часть  его  страстно  желала  сопровождать  Габорна,
доставить его до места в целости и сохранности. Но лучше держаться  от  него
подальше. В любой момент в Боринсоне может перевесить желание, даже  вопреки
воле Габорна, убить добряка Сильварреста.
   - Если так тебе будет легче, - сказал Габорн, -  когда  мы  доберемся  до
Лонгмота, я скажу отцу, что не встречался с тобой в лесу. Ему не обязательно
это знать.
   Боринсон лишь кивнул, не в силах произнести ни слова.

Глава 23

Охота начинается

   Радж Ахтен, стиснув кулаки, стоял  над  своим  мертвым  "неодолимым".  На
склоне его армия спешила в Лонгмот, лучники мчались как ветер,  разноцветные
туники делали их похожими на  золотистых  змеек,  пробирающихся  по  черному
лесу.
   Канцлер Джурим опустился на колени  рядом  с  поверженным  воином  и,  не
обращая внимания на  то,  что  пачкает  одежду,  внимательно  изучал  следы,
оставленные на золе. Понять, что-тут произошло, было нетрудно. Один человек.
   Один человек убил "неодолимого" его господина, потом  украл  его  коня  и
ускакал вместе с Габорном, королем Сильварреста и его дочерью. Джурим  узнал
мертвого скакуна, лежавшего неподалеку. Того, на котором  гарцевал  посланец
Ордина.
   Это зрелище расстроило Д журима. Если бы Габорна преследовал не один этот
воин, а хотя бы несколько, принц наверняка был бы у них в руках.
   - Здесь не было никого, кроме этих пятерых, - сказал Фейкаалд. -  И  вряд
ли они поскакали дальше по дороге, скорее через лес.  Мы  могли  бы  послать
следопытов, дюжину или около того. Но, учитывая, что  в  лесу  полно  солдат
Ордина, может быть, лучше просто позволить им уйти...
   Радж Ахтен облизнул губы.  Джурим  понял,  что  Фейкаалд  даже  сосчитать
толком не может. Судя по  следам,  отсюда  ускакали  лишь  четыре  человека.
Габорн дорого обошелся его господину - два следопыта, боевые псы,  великаны,
Пламяплет... И теперь вот еще "неодолимый". Принц  Ордин  выглядел  незрелым
юнцом, но, может быть, подумал Д журим, он тайно владел огромным количеством
даров?
   Люди Радж Ахтена слишком часто недооценивали это отродье короля Ордина.
   Судя по коням, которых он отобрал, Габорн  собирался  углубиться  в  лес,
избегая дорог. Но почему? Потому что хотел заманить Радж Ахтена  в  ловушку?
Или у мальчишки в лесу были спрятаны солдаты?
   Или он просто опасался скакать  по  дороге?  В  свите  Радж  Ахтена  было
несколько очень мощных коней. Прекрасные  кони,  выращенные  специально  для
равнин и пустыни, у каждого родословная длиной в  тысячу  лет.  Может  быть,
парень понимал, что на ровной местности ему не уйти от коней Радж Ахтена.
   Но и у Габорна кони хороши - приученные охотиться в горах, без  брони,  с
крепким костяком и сильным  крупом.  На  этой  местности  догнать  их  почти
невозможно. К тому же, как предполагал Д журим, Габорн и Иом знали эти  леса
несравненно лучше любого, самого осведомленного шпиона.
   Джурим отрывисто вздохнул и принялся подсчитывать, сколько людей послать.
   Габорн Вал Ордин будет прекрасным заложником, если в Лонгмоте все  пойдет
так, как рассчитывает Лорд Волк.
   Сейчас в лесу было тихо, но чуть больше часа  назад  Джурим  слышал,  как
Даннвуд оглашали звуки боевых рогов Ордина.
   Надо думать, Габорн уже добрался до своих, и теперь  его  окружают  сотни
воинов. И все же... Джурим просто не мог позволить Габорну уйти. При мысли о
том, что принцу удастся сбежать, Д журима охватывала  ярость.  Безрассудная,
слепая.
   - Нужно отправить за мальчишкой погоню, -  посоветовал  он.  -  Можем  мы
послать сотню лучших следопытов? Радж Ахтен выпрямился.
   - Нет. Пошлем двадцать моих лучших "неодолимых", только  пусть  снимут  с
коней броню. И с ними двадцать мастифов, чтобы выследить принца.
   -  Как  пожелаете,  милорд,  -  сказал  Джурим  и  отвернулся,  собираясь
выкрикнуть приказ, но вдруг замер. Мысль, только  что  пришедшая  в  голову,
поразила его. - Кто из ваших капитанов возглавит отряд?
   - Я сам его возглавлю, - ответил Радж Ахтен.  -  Охота  на  этого  принца
может оказаться неплохим развлечением.
   Джурим, подняв темную бровь, искоса взглянул на него. И слегка поклонился
с видом неохотного согласия. - По-вашему, это разумно, милорд?  Есть  немало
других, кто может принять участие в охоте. Даже я, к примеру, - мысль о том,
что ему придется вынести, ввязавшись в эту  погоню  -  боль  в  ягодицах,  к
примеру - заставила Д журима остановиться на полуслове.
   - Да, есть немало других, кто может принять участие в охоте  на  него,  -
сказал Радж Ахтен, - но лучше меня этого не сделает  никто.  Я  от  него  не
отстану.

Глава 24

Надежда измученных людей

   После того, как поздним утром по небу промчалась буря, дорога на  Лонгмот
превратилась в грязное месиво. Король Ордин упорно скакал на юг, направляясь
к селению Хейворт, до которого было девяносто восемь  миль.  В  этом  мирном
городке, раскинувшемся на берегах реки Двинделл, имелась небольшая мельница.
На юг, насколько хватало глаз, уходили округлые холмы, заросшие раскидистыми
дубами.
   Обитатели здешних мест жили тихо, мирно, спокойно. В основном,  это  были
бондари, которые изготовляли бочки  для  вина  и  барды.  Весной,  во  время
половодья, мужчины на плотах связывали вместе сотни бочек, чтобы сплавить их
по течению реки для продажи.
   Мысль о том, что придется сжечь мост, была неприятна  Менделласу  Ордину.
Он не раз останавливался здесь во время своих путешествий,  с  удовольствием
смакуя  превосходное  пиво,   которое   варили   в   гостинице   "Двинделл",
притулившейся на мысу над рекой, как раз рядом с мостом.
   Но  к  тому  времени,  когда  Ордин  добрался  до  городка,  мост  сильно
пропитался водой, льющейся с неба. Дождь все шел и шел, просачиваясь в  щели
между четырехдюймовыми планками моста. Люди Ордина попытались развести огонь
на северном конце моста, там, где вплотную к нему подступали густо  растущие
виноградные лозы. Но река разлилась, затопила берега  и  дорогу,  превратила
улицу в настоящий поток.
   Ордин думал, что для этого дела хватит  пары  хорошо  пропитанных  маслом
факелов, но и от них не было никакого толку.
   Король проклинал свою незадачливую фортуну, когда,  в  довершение  всего,
двое шустрых мальчишек привели хозяина гостиницы, старого  Стеведоре  Харка,
под гостеприимным кровом которого Ордин не раз останавливался.
   - Ах, ваше высочество, чем вы с вашими людьми тут занимаетесь? -  на  всю
улицу завопил хозяин гостиницы.
   Появление полутора тысяч воинов, казалось, беспокоило его меньше всего.
   Это был крупный мужчина в мешковатых брюках, с  фартуком,  повязанном  на
толстом животе. Седобородый, с красным лицом,  по  которому  сейчас  стекали
капли дождя.
   - Боюсь, нам придется сжечь ваш мост,  -  ответил  Ордин.  -  К  ночи  по
большаку сюда придет Радж Ахтен. Нельзя допустить, чтобы он висел у меня  на
хвосте. Я готов  с  радостью  выплатить  городу  возмещение  за  причиненные
неудобства.
   - Ох, не думаю, что у  вас  получится  сжечь  мост,  -  засмеялся  хозяин
таверны. - По-моему, вам лучше отправиться  со  мной  и  выпить  чего-нибудь
горячительного. Могу предложить вам и вашим капитанам отменное тушеное мясо,
если вас, конечно, не устраивает больше жиденькая солдатская похлебка.
   - Почему не получится? - спросил король Ордин.
   - Магия, - ответил хозяин таверны. - Пятнадцать лет назад в мост  ударила
молния и прожгла его до самого основания. Поэтому,  восстанавливая  его,  мы
пригласили чародея вод, чтобы он наложил на мост заклятие. Теперь это дерево
не поддается огню.
   Ордин стоял под проливным дождем, чувствуя,  что  слова  хозяина  таверны
перевернули ему всю душу. Прихвати он с собой чародея  вод,  тот  без  труда
снял бы заклятие. Но чародея вод у него не было. Хотя,  судя  по  тому,  как
давно и упорно лил дождь, может, и это не помогло бы.
   - Тогда нам придется разрубить его, - сказал Ордин.
   - Лучше не надо, - проворчал хозяин гостиницы. - Если  хотите  непременно
убрать мост, просто скиньте его вниз, но так,  чтобы  не  пострадали  доски.
Тогда через день-другой мы сможем поставить его  на  место,  а  пока  уберем
доски на мельницу.
   Ордин обдумал это предложение. И вспомнил, что Стеведоре Харк был больше,
чем просто хозяин гостиницы. Он был мэром города и вообще деловым человеком.
   Мост изготовили из огромных планок, подогнав их друг к  другу  и  скрепив
болтами.
   Над рекой его удерживали три каменных опоры. Разобрать мост  на  части  и
скинуть их вниз - на