- Прошу тебя, вернись в  замок  и  смени..,  смени  платье,  -  пылко
произнес Акколон.
   Моргейна улыбнулась рыцарю и коснулась его руки.
   - Увидимся на пиру.

***

   Всю   праздничную   службу   Гвенвифар   просидела   одна,   стараясь
успокоиться. Архиепископ прочел обычную проповедь о  дне  Пятидесятницы,
повествуя о снисхождении Духа Святого, и Гвенвифар подумала: "Если Артур
наконец-то покается в своем грехе и станет христианином, я  должна  буду
возблагодарить Святого Духа за  то,  что  сегодня  он  снизошел  на  нас
обоих". Она сложила руки на животе;  сегодня  они  возлежали  вместе,  и
может быть,  на  Сретенье  Господне  она  уже  будет  держать  на  руках
наследника королевства... Королева взглянула на Ланселета, стоявшего  на
коленях рядом с Элейной. К зависти своей Гвенвифар обнаружила, что талия
Элейны вновь  раздалась.  Еще  один  сын  или  дочь.  "И  теперь  Элейна
красуется рядом с мужчиной, которого я любила так долго  и  так  сильно,
чьего сына я должна была родить.., что ж, мне придется склонить голову и
смириться на некоторое время; я сделаю  вид,  будто  верю,  что  ее  сын
унаследует трон Артура... Ах я грешница! Я  твердила  Артуру,  чтобы  он
смирил гордыню, а сама полна гордыни".
   Церковь была переполнена, как всегда  во  время  праздничной  службы.
Артур выглядел бледным и подавленным; он  переговорил  с  епископом,  но
коротко, потому что  следовало  идти  на  обедню.  Гвенвифар  стояла  на
коленях рядом с мужем и чувствовала, что  он  сделался  чужим  ей,  куда
более чужим, чем тогда, когда она впервые легла с ним в  постель,  и  ее
страшило предчувствие неведомого.
   "Нужно мне было помалкивать насчет Моргейны...
   Почему  я  чувствую  себя  виноватой?  Это  Моргейна  согрешила...  Я
покаялась в своих грехах, исповедалась и получила отпущение..."
   Моргейны в церкви не было; несомненно,  у  нее  не  хватило  наглости
прийти без отпущения грехов на службу божью, где всем стало бы ясно, кто
она такая - кровосмесительница, язычница, ведьма, чародейка.
   Казалось, что обедня будет тянуться вечно, но в конце концов  епископ
благословил паству, и люди потянулись к выходу из церкви.  На  мгновение
Гвенвифар прижали к Элейне и Ланселету; Ланселет обнял жену, защищая  от
случайных толчков толпы. Гвенвифар  подняла  взгляд  на  них,  чтобы  не
смотреть на округлившийся живот Элейны.
   - Давненько вас не было видно при дворе, - сказала Гвенвифар.
   - О, на севере столько дел... - отозвался Ланселет.
   - Надеюсь, драконы больше не появлялись? - спросил Артур.
   - Слава Богу, нет, - с улыбкой ответил Ланселет. - Моя первая встреча
с драконом вполне могла бы стать последней... Да простит меня Бог за то,
что я насмехался над Пелинором, когда  он  рассказывал  об  этой  твари!
Думаю, теперь, когда нам не приходится больше воевать с  саксами,  твоим
соратникам следовало  бы  заняться  драконами,  разбойниками  и  прочими
тварями, которые мешают людям жить.
   Элейна робко улыбнулась Гвенвифар.
   - Мой муж такой же, как все мужчины, - они лучше отправятся на бой  с
драконом, чем будут сидеть дома и наслаждаться мирной жизнью, за которую
они так много сражались! Что, Артур тоже таков?
   - Думаю, ему хватает сражений здесь, при дворе, -  ведь  все  идут  к
нему за правосудием, - ответила Гвенвифар и попыталась сменить  тему.  -
Когда ждете пополнения? - спросила она, указав взглядом на округлившийся
живот Элейны. - Как, по-твоему, кто будет: еще один сын или дочь?
   - Надеюсь, что сын - я не хочу дочь, - сказала Элейна. - Ну, а так  -
кого Бог пошлет. А где Моргейна? Она что, не пришла  в  церковь?  Уж  не
заболела ли она?
   Гвенвифар презрительно улыбнулась.
   - Думаю, ты и сама знаешь, какая из Моргейны христианка.
   - Но она - моя подруга,  -  сказала  Элейна,  -  и  какой  бы  плохой
христианкой она ни была, я люблю ее и буду за нее молиться.
   "Конечно, ты будешь за нее молиться, - с горечью подумала  Гвенвифар.
- Она ведь  устроила  твою  свадьбу,  чтобы  досадить  мне".  Прекрасные
голубые глаза Элейны показались ей слащавыми,  а  голос  -  неискренним.
Гвенвифар  почувствовала,  что  еще  минута  такого  разговора,  и   она
набросится на Элейну и задушит ее. Она  извинилась  и  пошла  дальше,  и
мгновение спустя Артур последовал за ней.
   - Я надеялся, - сказал он, - что Ланселет побудет  с  нами  несколько
недель, но он снова уезжает на север. Но он  сказал,  что  Элейна  может
остаться, если ты будешь рада видеть ее. Ей уже довольно скоро предстоит
рожать, и Ланселет предпочел бы, чтобы  она  не  ездила  в  одиночестве.
Может быть, Моргейна тоже соскучилась по  подруге.  Ну,  вы  решите  это
между собой, по-женски.
   Он сурово взглянул на жену.
   - Я должен идти к архиепископу. Он  сказал,  что  поговорит  со  мной
сразу после обедни.
   Гвенвифар захотелось вцепиться в него, удержать, оставить  при  себе,
но было поздно - дело зашло слишком далеко.
   - Моргейны не было в церкви, - сказал Артур. - Скажи мне,  Гвенвифар,
ты говорила с ней?..
   - Я не сказала ей  ни  единого  слова,  ни  доброго,  ни  дурного,  -
отрезала Гвенвифар. - И меня не  волнует,  где  она,  -  пусть  бы  хоть
провалилась в преисподнюю!
   Артур шевельнул губами, и на миг Гвенвифар показалось, что он  сейчас
выбранит ее - на какой-то извращенный лад она  даже  желала  навлечь  на
себя его гнев. Но Артур лишь вздохнул и  опустил  голову.  Он  выглядел,
словно побитая собака, и Гвенвифар почувствовала, что не в силах  видеть
его таким.
   - Гвен, прошу тебя, не ссорься больше с  Моргейной.  Ей  и  без  того
плохо...
   А затем, словно устыдившись своей мольбы, Артур резко  развернулся  и
двинулся прочь, к архиепископу, благословлявшему верующих.  Когда  Артур
подошел к нему, священник  поклонился,  извинился  перед  остальными,  и
король с архиепископом принялись вместе пробираться через толпу.
   В замке Гвенвифар ждало  множество  дел.  Нужно  было  приветствовать
гостей, разговаривать с давними соратниками  Артура,  объяснять,  что  у
Артура срочная беседа с одним из советников (и в самом деле, архиепископ
Патриций входил в число королевских советников),  и  потому  он  немного
задержится. Некоторое время гости были заняты: все приветствовали старых
друзей, обменивались новостями, рассказывали, что у кого случилось  дома
или во владениях, кто женился, кто отпраздновал помолвку дочери, у  кого
вырос сын, кто завел еще  детей,  или  разделался  с  разбойниками,  или
построил новую дорогу, - и отсутствие  короля  оставалось  незамеченным.
Но, в конце концов, гостям надоело предаваться воспоминаниям, и по  залу
поползли шепотки. Гвенвифар поняла, что угощение остынет; но нельзя ведь
начать королевский пир без короля! Она велела подать вино, пиво и  сидр.
К тому времени, как слуги  накроют  на  стол,  многие  из  гостей  будут
настолько пьяны, что их уже ничего не будет волновать. Королева  увидела
за дальним концом стола Моргейну. Та смеялась и  беседовала  с  каким-то
мужчиной; Гвенвифар не узнала его, лишь заметила у него  на  руках  змей
Авалона. Она что, решила пустить в ход свое распутство и соблазнить  еще
и его, как соблазнила перед этим Ланселета и мерлина? Эта падшая женщина
просто не может допустить, чтобы какой-нибудь мужчина ускользнул от нее.
   Когда  Артур  наконец-то  вошел  в  зал,  ступая  медленно  и  тяжко,
Гвенвифар была ошеломлена. Она видела его таким лишь однажды - когда  он
был  тяжело  ранен  и  стоял  на  пороге  смерти.   Внезапно   Гвенвифар
почувствовала, что Артур  получил  глубочайшую  в  жизни  рану,  что  он
уязвлен в самую  душу,  и  на  миг  ей  подумалось:  а  может,  Моргейна
правильно делала, что оберегала Артура  от  этой  ноши?  Нет.  Она,  его
верная жена, сделала все, что в ее силах, ради его души  и  вечного  его
спасения. Что по сравнению с этим небольшое унижение?
   Артур снял праздничный  наряд  и  облачился  в  скромную  тунику  без
украшений; не надел он и короны, которую обычно носил по праздникам. Его
золотистые волосы казались тусклыми и поседевшими.  Короля  заметили,  и
соратники  разразились  рукоплесканиями  и  приветственными  возгласами;
Артур стоял, серьезно и торжественно, с улыбкой выслушивая  приветствия,
затем поднял руку.
   - Простите, что заставил вас ждать, - сказал он.  -  Принимайтесь  за
трапезу.
   Он со вздохом уселся на свое место. Слуги забегали, разнося горшки  и
блюда, над которыми поднимался пар. Гвенвифар заметила, как один из слуг
положил ей несколько кусочков жареной утки, но она лишь  поковырялась  в
тарелке. Через некоторое время она осмелилась наконец  поднять  глаза  и
взглянуть на Артура. Несмотря на то, что  праздничный  стол  ломился  от
яств, на тарелке у короля лежал лишь кусок хлеба, а в кубке была вода.
   - Но ты же ничего не ел... - попыталась протестовать Гвенвифар.
   Артур криво усмехнулся.
   - Я не намерен  оскорблять  трапезу.  Уверен,  что  все  приготовлено
прекрасно, дорогая.
   - Но ведь нехорошо голодать за праздничным столом... Артур скривился.
   - Ну, раз ты так настаиваешь, - нетерпеливо сказал он. -  Архиепископ
решил, что мой грех столь тяжек, что он не может отпустить его, назначив
обычную епитимью, и поскольку именно этого он от  меня  потребовал...  -
Артур устало развел руками. - Вот почему я пришел на праздничный  пир  в
простой рубашке, сняв богатый наряд, и мне предстоит долго  поститься  и
молиться, пока я не отбуду епитимью до  конца  -  но  ты  получила,  что
хотела, Гвенвифар.
   Он решительно осушил кубок, и королева  поняла,  что  муж  не  желает
больше с нею разговаривать.
   Но ведь она не хотела  такого  исхода...  Гвенвифар  напряглась  всем
телом, чтоб не расплакаться снова; все  гости  смотрели  на  них.  Какой
будет скандал, когда поймут, что  король  постится  в  день  величайшего
своего праздника! По крыше барабанил дождь. В зале  воцарилась  странная
тишина. В конце концов Артур поднял голову и потребовал музыки.
   - Пусть Моргейна споет нам - она лучше любого менестреля!
   "Моргейна! Моргейна! Вечно эта Моргейна!" Но что она  могла  сделать?
Моргейна, как заметила Гвенвифар, сняла яркое платье,  которое  было  на
ней утром, и надела темный скромный наряд, словно монахиня. Теперь,  без
этих ярких лент, она уже не так походила на шлюху. Моргейна взяла арфу и
села рядом с королевским столом.
   Поскольку  похоже  было,  что  именно  этого  и  желает  Артур,   зал
заполнился смехом и весельем. Когда Моргейна допела, арфу взял следующий
певец, потом следующий... Гости начали пересаживаться от стола к  столу,
разговаривать, петь, пить...
   Ланселет подошел к королевскому столу, и Артур жестом  предложил  ему
присесть рядом, как в былые времена. Слуги принесли сладости и фрукты на
больших блюдах, печеные яблоки в сливках и вине,  и  всяческую  искусную
выпечку. Они сидели, разговаривая о всяких пустяках, и на миг  Гвенвифар
почувствовала себя счастливой: все было, как раньше, как в те дни, когда
они были друзьями и любили друг друга... Почему  это  не  могло  длиться
вечно?
   Через некоторое время Артур встал из-за стола.
   - Думаю,  мне  следует  пойти  побеседовать  кое  с  кем  из  старших
соратников... У меня-то ноги молодые, а некоторые из них уже поседели  и
постарели. Хоть тот же Пелинор - по нему не  скажешь,  что  он  способен
выйти в бой против дракона. Боюсь, сейчас ему будет непросто  справиться
даже с комнатной собачкой Элейны!
   - С тех пор, как Элейна вышла замуж, ему словно нечего  стало  делать
на этом свете, - сказал Ланселет. - Люди,  подобные  Пелинору,  зачастую
умирают вскоре после того, как решают, что дела  их  окончены.  Надеюсь,
его такая судьба все-таки не постигнет - я люблю Пелинора и надеюсь, что
он еще долго будет с нами. - Он застенчиво улыбнулся. - Я никогда прежде
не чувствовал, что у меня есть отец - хотя Бан и был  добр  ко  мне,  на
свой лад, - и вот теперь, впервые в  жизни,  у  меня  есть  родственник,
который относится ко мне как к сыну. Да и братьев у меня не было, до тех
самых пор, пока я не вырос, и сыновья Бана, Лионель и Боре,  не  прибыли
ко двору. Я до взрослых лет почти не знал их языка. А у  Балана  хватало
своих дел.
   После беседы с епископом Артур ни разу не улыбнулся, но теперь на его
губах заиграла улыбка.
   - Неужто двоюродный брат значит намного меньше родного, а, Галахад?
   Ланселет сжал руку короля.
   - Да покарает меня Бог, Гвидион, если я забуду...
   Он поднял взгляд на Артура, и на миг Гвенвифар показалось, что король
обнимет Ланселета; но Артур отступил, безвольно  уронив  руки.  Ланселет
встревоженно следил за ним. Артур поспешил сменить тему.
   - Вон Уриенс, и Марк Корнуольский - они  тоже  постарели...  Надо  им
показать, что  их  король  не  настолько  загордился,  чтоб  не  подойти
поговорить с ними. Посиди с  Гвенвифар,  Ланс,  пускай  все  будет,  как
раньше.
   Ланселет выполнил просьбу Артура и остался сидеть рядом с  королевой.
В конце концов он спросил:
   - Что, Артур заболел? Гвенвифар покачала головой.
   - Думаю, ему назначили епитимью, и он сейчас над этим размышляет.
   - Ну, уж у кого, у кого, а у Артура не может быть  за  душой  больших
грехов, - сказал Ланселет. - Он - один из безупречнейших людей, каких  я
только знаю. Я горжусь тем, что он до сих пор считает меня своим другом,
- я знаю, что не заслуживаю этого, Гвен.
   Он взглянул на Гвенвифар с такой печалью, что королева опять едва  не
расплакалась. Почему она не может любить их обоих,  не  впадая  в  грех,
почему Бог повелел, чтобы у женщины был лишь один муж? Что  это  с  ней?
Она сделалась не лучше Моргейны, раз к ней в  голову  приходят  подобные
мысли!
   Гвенвифар коснулась его руки.
   - Ты счастлив с Элейной, Ланселет?
   - Счастлив? Разве человек бывает счастлив в этой жизни?  Я  стараюсь,
как могу.
   Гвенвифар опустила  взгляд.  На  мгновение  она  позабыла,  что  этот
мужчина был ее любовником, и помнила лишь, что он - ее ДРУГ.
   - Я хочу, чтобы ты был счастлив. Вправду хочу. Ланселет на миг накрыл
ее ладонь своей.
   - Я знаю, милая. Я не хотел сегодня приезжать сюда. Я  люблю  тебя  и
люблю Артура - но те времена, когда я  мог  довольствоваться  ролью  его
конюшего и...  -  голос  Ланселета  дрогнул,  -  и  поборника  королевы,
миновали.
   Подняв взгляд и не выпуская его руки, Гвенвифар внезапно спросила:
   - Тебе не кажется временами, что мы более не молоды, Ланселет?
   Он кивнул и вздохнул.
   - Увы, кажется.
   Моргейна снова взяла арфу и запела.
   -  Ее  голос  все  так  же  прекрасен,  -  сказал  Ланселет.  -   Мне
вспоминается пение матери - она пела не так хорошо, как Моргейна,  но  у
нее был такой же мягкий грудной голос...
   - Моргейна все так же молода, - с завистью сказала Гвенвифар.
   - Таково свойство древней  крови:  люди,  в  чьих  жилах  она  течет,
выглядят молодыми - до того самого дня, пока в одночасье не превращаются
в стариков, -  сказал  Ланселет.  А  потом,  склонившись  к  королеве  и
коснувшись губами ее щеки, произнес:
   - Никогда не думай, что ты уступаешь красотою Моргейне, моя Гвен.  Ты
просто красива по-другому, только и всего.
   - Почему ты это сказал?
   - Любовь моя, я не могу видеть тебя такой несчастной...
   - Боюсь, я не знаю, что  это  такое  -  быть  счастливой,  -  сказала
Гвенвифар.
   "Как Моргейна может быть такой  бесчувственной?  Она  искалечила  мою
жизнь и жизнь Артура, но ей все нипочем. Она продолжает смеяться и петь,
и этот молодой рыцарь со змеями на запястьях окончательно ею очарован".
   Вскоре Ланселет сказал, что должен  вернуться  к  Элейне,  и  покинул
Гвенвифар; а когда Артур вернулся, к нему начали подходить  соратники  и
давние сторонники, просить о милостях,  подносить  дары  и  подтверждать
свои клятвы. Через некоторое время подошел и  Уриенс,  король  Северного
Уэльса; он располнел и начал седеть, но по-прежнему сохранил все зубы  и
до сих пор при необходимости сам водил своих людей в бой.
   - Я пришел просить тебя об услуге, Артур, - сказал Уриенс. -  Я  хочу
снова жениться, и был бы рад породниться с твоим домом.  Я  слыхал,  что
Лот Оркнейский умер, и прошу у тебя разрешения жениться  на  его  вдове,
Моргаузе.
   Артур натянуто рассмеялся.
   - Дружище, тебе следует обращаться с этой просьбой  к  сэру  Гавейну.
Лотиан теперь принадлежит ему, и, несомненно, он был бы рад, если бы его
мать вышла замуж куда-нибудь на сторону. Но я ни  капли  не  сомневаюсь,
что эта леди достаточно взрослая, чтобы самостоятельно  решать  подобные
вопросы. Я не могу приказать ей выйти за кого-то замуж - это все  равно,
что приказывать собственной матери...
   И внезапно Гвенвифар осенило. Это стало бы наилучшим выходом -  Артур
ведь сам сказал, что, если при дворе узнают  об  этом  случае,  Моргейна
будет опозорена. Она тронула Артура за рукав и тихо произнесла:
   - Артур, Уриенс -  ценный  союзник.  Ты  сам  говорил,  что  уэльские
железные и свинцовые рудники так же ценны, как и во времена римлян...  И
у тебя есть родственница, чьим замужеством ты вправе распоряжаться.
   Артур изумленно уставился на жену.
   - Но ведь Уриенс - старик!
   - Моргейна старше тебя, - сказала Гвенвифар. - И раз у  Уриенса  есть
взрослые сыновья и даже внуки, он не  будет  особенно  переживать,  если
Моргейна не подарит ему детей.
   - Это верно, - задумчиво произнес Артур. -  И  это  был  бы  неплохой
союз.
   Он повернулся к Уриенсу и произнес:
   - Я не могу приказать леди Моргаузе снова выйти замуж, но моя сестра,
герцогиня Корнуольская, еще не замужем. Уриенс поклонился.
   - Я не посмел бы просить так много, мой король, но если  твоя  сестра
согласится стать королевой в моей стране...
   - Я никогда не стану принуждать женщину к замужеству против ее  воли,
- сказал Артур. - Но я спрошу Моргейну. Он  подозвал  кивком  одного  из
пажей.
   - Когда леди Моргейна закончит петь, спроси, не сможет ли она подойти
ко мне.
   Уриенс  устремил  взгляд   на   Моргейну;   темное   платье   выгодно
подчеркивало белизну ее кожи.
   - Твоя сестра очень  красива.  Любой  мужчина  мог  бы  считать  себя
счастливчиком, если бы ему удалось заполучить такую жену.
   Когда Уриенс отправился на свое место, Артур, глядя на идущую к  нему
Моргейну, задумчиво произнес:
   -  Она  долго  не  выходила  замуж  -  наверное,  ей  хочется   иметь
собственный дом, где она будет полной хозяйкой  и  где  ей  не  придется
прислуживать другой женщине.  И  для  большинства  мужчин  помоложе  она
слишком умна. Но Уриенс будет только рад: ведь она добра,  и  она  будет
хорошо управлять его домом. Хотя мне хотелось бы, чтобы он  был  не  так
стар...
   - Думаю, ей  будет  только  лучше  с  мужчиной  постарше,  -  сказала
Гвенвифар. - Она ведь не какая-нибудь юная ветреница.
   Моргейна подошла и присела в реверансе. Она улыбалась и была  так  же
бесстрастна, как и всегда на людях - и  впервые  Гвенвифар  порадовалась
этому.
   - Сестра, - сказал Артур. - У меня есть для тебя предложение о браке.
И я думаю, после сегодняшнего утра, - он понизил голос, - тебе стоило бы
на некоторое время уехать от двора.
   - Я и вправду была бы рада уехать отсюда, брат.
   - Ну, в таком случае... -  сказал  Артур.  -  Как  ты  посмотришь  на
предложение поселиться в Северном Уэльсе? Я слыхал, что это глухие места
- но, уж конечно, не более глухие, чем Тинтагель...
   К удивлению Гвенвифар, Моргейна  зарделась,  словно  пятнадцатилетняя
девчонка.
   - Не стану притворяться, брат, будто твое предложение - неожиданность
для меня. Артур хмыкнул.
   - Надо же! Что ж он мне не сказал, что уже поговорил с тобой,  хитрец
он этакий?
   Моргейна покраснела  и  принялась  играть  кончиком  косы.  Гвенвифар
подумала, что она совсем не выглядит на свои годы.
   - Можешь сказать ему, что я с радостью переселюсь в Северный Уэльс.
   - Не смущает ли тебя разница  в  возрасте?  -  мягко  поинтересовался
Артур.
   - Если его