зал Кевин, - а все Боги суть один Бог.  Пусть
лучше Эскалибур находится здесь, где люди могут следовать  за  ним,  чем
лежит на Авалоне. Если люди следуют за Эскалибуром, разве важно, во  имя
какого бога они это делают?
   - Я скорее умру, чем допущу  это,  -  ровно  произнесла  Моргейна.  -
Берегись, мерлин Британии! Ты заключил Великий Брак и дал  обет  умереть
ради сохранения таинств! Берегись - иначе клятва настигнет тебя!
   Кевин взглянул в глаза Моргейне.
   - О, моя леди и моя  Богиня,  молю  тебя:  прежде,  чем  действовать,
посоветуйся с Авалоном! Я в самом деле считаю, что тебе  пора  вернуться
на Авалон.
   Кевин коснулся ладони Моргейны, и Моргейна не отдернула руки.
   Когда она заговорила, голос ее дрожал от слез: слишком много  на  нее
свалилось за сегодняшнее утро.
   - Я... хотелось  бы  мне,  чтобы  я  могла  вернуться...  Я  не  смею
отправиться на Авалон именно потому, что  так  страстно  этого  хочу,  -
созналась Моргейна. - Я никогда туда не вернусь - никогда, до тех  самых
пор, пока не смогу больше этого выносить...
   - Ты вернешься, ибо я видел это, - устало произнес Кевин. - Ты  -  но
не я. Не ведаю, откуда пришло ко мне это знание, Моргейна,  любовь  моя,
но я точно знаю, что мне не суждено  более  испить  воды  из  Священного
источника.
   Моргейна взглянула на его уродливое тело,  изящные  руки,  прекрасные
глаза и подумала: "Когда-то я любила этого  человека".  Несмотря  ни  на
что, она до сих пор продолжала любить его, -  и  эта  любовь  закончится
лишь с их смертью. Она знала Кевина с  сотворения  мира,  и  они  вместе
служили своей Богине. Время исчезло. Казалось, что они вышли за  пределы
времени, что она даровала ему жизнь, что она срубила его, словно дерево,
а он пророс, словно желудь, что он умер по ее воле, а она заключила  его
в  объятья  и  вновь  вернула  к  жизни...  Древняя   жреческая   драма,
вершившаяся еще до того, как на земле возникли друиды и христиане.
   "Неужто он порвет с этим всем?"
   - Раз Артур нарушил свою клятву, разве я не должна потребовать,  чтоб
он вернул этот меч?
   - Настанет день, - сказал Кевин, - когда  Богиня  сама  решит  судьбу
Артура, как сочтет нужным. Но ныне Артур -  Верховный  король  Британии,
король волею Богини. И я говорю тебе, Моргейна Авалонская,  -  берегись!
Или ты посмеешь восстать против судьбы, что правит этой страной?
   - Я делаю то, что мне велела Богиня!
   -  Богиня  -  или  твоя  собственная  воля,  гордость  и  честолюбие?
Повторяю, Моргейна, - берегись! Быть может, это  к  лучшему,  что  время
Авалона прошло, - а с ним и твое время.
   Даже железная воля Моргейны этого не вынесла.
   - И ты еще смеешь называть себя мерлином Британии?! - закричала  она.
- Убирайся, проклятый предатель!
   Моргейна схватила прялку и ударила Кевина по голове.
   - Убирайся! Прочь с глаз моих! Будь ты проклят навеки! Прочь отсюда!
 
Глава 8 
 
   Десять дней спустя король Артур вместе со  своей  сестрой,  королевой
Моргейной, и ее мужем Уриенсом, королем Северного Уэльса,  отправился  в
Тинтагель.
   За это время Моргейна успела обдумать, что ей следует делать  дальше.
За день до отъезда она улучила момент и сумела  поговорить  с  Акколоном
наедине.
   - Жди меня на берегу Озера - и позаботься, чтоб ни Артур,  ни  Уриенс
тебя не заметили.
   Моргейна протянула руку Акколону, но он привлек ее к себе и  принялся
целовать.
   - Леди... я не могу смириться с тем, что ты берешься за такое опасное
дело!
   На миг Моргейна приникла к Акколону.  Она  устала,  так  устала  быть
всегда сильной, устала добиваться, чтобы все шло  так,  как  должно!  Но
нет, нельзя допустить, чтобы Акколон догадался об ее слабости!
   - Тут уж ничего не поделаешь, милый. Другого выхода нет -  разве  что
смерть. Но ты не сможешь взойти на престол, если  обагришь  руки  кровью
отца. А когда ты воссядешь на троне Артура,  -  когда  за  спиной  твоей
будет стоять все могущество Авалона, а в руках твоих будет Эскалибур,  -
ты просто отошлешь Уриенса назад, в его страну, чтоб он правил  там  все
отпущенные ему годы.
   - А Артур?
   - Я не желаю Артуру ничего плохого, - спокойно сказала Моргейна. -  Я
не стану убивать его. Но ему придется провести три  ночи  и  три  дня  в
волшебной стране, а когда он вернется, пройдет пять лет  -  а  может,  и
больше, - и времена короля Артура из были превратятся в легенду,  и  нам
больше не будет грозить опасность со стороны священников.
   - Но если он  все-таки  сумеет  выбраться  оттуда?..  Голос  Моргейны
дрогнул.
   - На что Король-Олень, если вырос молодой олень?  Пусть  рок  решает,
что станет с Артуром. А ты должен будешь завладеть его мечом.
   "Это предательство", - подумала Моргейна. Они тронулись в  путь  рано
утром; было мрачно и пасмурно. Сердце  Моргейны  бешено  колотилось.  "Я
люблю Артура. Я никогда бы не предала его, но он первым отрекся от своей
клятвы Авалону".
   Моргейну  по-прежнему  мучила  тошнота,  а  от   верховой   езды   ей
становилось еще хуже. Она уже не помнила, страдала ли  она  от  тошноты,
когда носила Гвидиона, - нет, Мордреда. Теперь его  нужно  звать  именно
так. Хотя, быть может, когда он взойдет на трон, то  предпочтет  править
под собственным именем - именем, что некогда принадлежало  Артуру  и  не
запятнано христианским владычеством.  А  когда  все  свершится  и  Кевин
поймет, что пути назад нет, он, несомненно, тоже  предпочтет  поддержать
нового короля Авалона.
   Туман сгущался, и это было на руку Моргейне. Теперь  ей  будет  легче
осуществить свой замысел.  Моргейна  поплотнее  закуталась  в  плащ;  ее
знобило. Нужно действовать немедленно, или они обогнут Озеро, и им  пора
будет сворачивать на юг, к Корнуоллу. Туман уже сделался таким  плотным,
что Моргейна едва различала силуэты  трех  воинов,  ехавших  перед  ней.
Повернувшись  в  седле,  Моргейна   убедилась,   что   трое   всадников,
следовавших сзади, тоже почти не  видны.  Правда,  все  еще  можно  было
разглядеть  землю  под  ногами,  а  вот  наверху  туман  превратился   в
непроницаемый белый полог, не пропускавший ни солнечных лучей, ни  света
дня.
   Моргейна привстала в седле, раскинув руки, и  прошептала  заклинание,
которым никогда прежде не смела пользоваться. На мгновение ее захлестнул
ужас. Нет, это всего лишь холод; сила прошла сквозь ее тело и опустошила
ее... Поежившись, Уриенс поднял голову и брюзгливо произнес:
   - В жизни не видал такого тумана. Мы так заблудимся, и  нам  придется
ночевать  на  берегу  Озера!  Пожалуй,  нам  лучше  попросить  приюта  в
монастыре в Гластонбери...
   - Мы не заблудились, -  возразила  Моргейна.  Теперь  туман  сделался
настолько густым, что она едва видела землю под копытами  своей  лошади.
"О, как я гордилась в бытность свою девой  Авалона,  что  говорю  только
правду! Но искусство власти требует лгать. И как иначе я смогу послужить
Богине?" - Я знаю каждый шаг на этом пути. Мы сможем сегодня ночью найти
приют в одном месте, неподалеку от берега, а наутро двинуться дальше.
   - Мы не могли так уж далеко  уехать,  -  заметил  Артур.  -  Я  слышу
колокола Гластонбери - они звонят к молитве...
   - В тумане звуки разносятся далеко, - сказала Моргейна, - а  в  таком
тумане все будет слышно еще дальше. Уж поверь, Артур.
   Король ласково улыбнулся ей.
   - Я всегда тебе верил, милая сестра.
   Да, это правда. Он всегда ей верил и полагался на нее - с  тех  самых
пор, как Игрейна передала его на попечение Моргейны.  Поначалу  Моргейна
ненавидела крикливого младенца, но потом поняла, что Игрейна забросила и
предала их обоих и что теперь она должна заботиться  о  малыше,  утирать
ему слезы... Моргейна заставила себя позабыть о чувствах. Все  это  было
давно - целую жизнь назад. С тех пор Артур успел заключить Великий  Брак
с этой страной и изменить ей. Он поклялся защищать эту  землю  -  а  сам
отдал ее в руки священников, чтоб те отняли ее у богов,  дарующих  полям
плодородие. Авалон ее руками, руками жрицы, возвел  Артура  на  трон,  а
теперь... Теперь Авалон ее руками низвергнет Артура.
   "Я не смею причинить ему вред, Матерь... Да, я должна отнять  у  него
священный меч и передать его тому, кто станет пользоваться им  во  славу
Богини - но я никогда не смогу поднять руку на Артура...
   Но на что Король-Олень, когда вырос молодой олень?"
   Таковы законы природы, и они не станут меняться лишь ради того,  чтоб
пощадить чувства Моргейны. Артуру придется без защиты чар встать лицом к
лицу со своей судьбой. Моргейна сама создала это заклинание  и  наложила
его на ножны Эскалибура -  это  произошло  сразу  после  того,  как  она
вступила в Великий Брак с Артуром; тогда она, сама  того  не  зная,  уже
носила в чреве его дитя. Среди рыцарей недаром поговаривали,  что  Артур
заколдован, что даже самые тяжелые раны не  грозят  его  жизни,  ибо  он
почти не теряет крови. Нет, она не поднимает руку на сына своей матери и
отца своего ребенка. Но  заклинание,  сотворенное  последним  отголоском
ушедшего девства, она может отнять. А  там  -  пусть  будет,  как  решит
Богиня.
   Волшебный туман сделался столь плотным, что Моргейна с  трудом  могла
рассмотреть коня Уриенса. Из мглы показалось лицо старого короля. Уриенс
был мрачен и сердит.
   - Моргейна, ты точно знаешь, куда ты нас ведешь? Я никогда  здесь  не
бывал. Чтоб мне пусто было, если  я  хоть  когда-нибудь  видал  вон  тот
распадок между холмами...
   - Клянусь тебе, что знаю эту дорогу, и никакой туман мне не помешает.
   Моргейна видела у себя под ногами невысокие кустики;  они  ничуть  не
изменились с того самого дня, как она искала вход на  Авалон  -  с  того
дня,  когда  она  побоялась  вызвать  ладью...  "О  Богиня,  -  мысленно
взмолилась Моргейна,  не  решаясь  даже  шептать,  -  сделай  так,  чтоб
церковные колокола не звонили, пока  я  не  найду  вход  -  -  иначе  он
исчезнет в тумане, и мы никогда не попадем в волшебную страну..."
   - Вот сюда, - сказала Моргейна, подобрав поводья и  слегка  пришпорив
коня. - Следуй за мной, Артур.
   Она быстро въехала в туман, понимая, что спутники не  смогут  за  нею
угнаться  -  здесь  ведь  ничего  не  было   видно.   Сзади   доносились
приглушенные ругательства Уриенса -  старик  явно  был  очень  зол.  Вот
послышался голос Артура; король успокаивал своего коня. На миг  Моргейне
до боли ярко представился ее собственный скелет, восседающий на  скелете
лошади... Что ж, чему быть, того не  миновать.  Туман  начал  редеть,  и
внезапно путники оказались в тенистом лесу. Стоял ясный день. Солнца они
не ви-дели,  но  сквозь  листву  струился  зеленоватый  свет.  У  Артура
вырвался удивленный возглас.
   Из чащи вышли двое мужчин, и один из них звонко воскликнул:
   - Артур, лорд мой! Как мы рады тебя видеть! Добро пожаловать!
   Артуру пришлось резко натянуть поводья,  иначе  его  конь  мог  бы  и
затоптать незнакомцев.
   - Кто вы такие и откуда вам ведомо мое имя? - нетерпеливо спросил он.
- И что это за место?
   - Ну как же, мой лорд! Это - замок  Чариот,  и  наша  королева  давно
мечтала, чтобы ты побывал у нее в гостях!
   Артур, похоже, пришел в замешательство.
   - Я и не знал, что в здешних краях есть какой-то замок. Должно  быть,
в этом тумане мы заехали куда дальше, чем нам казалось.
   Уриенс с подозрением поглядывал по сторонам, но Моргейна видела,  что
знакомые чары волшебной страны уже начали действовать  на  Артура,  -  а
значит, он не станет больше ни о чем расспрашивать. Он будет чувствовать
себя словно во сне, когда все происходит просто потому, что  происходит,
и вопросы не нужны. А вот ей ни в коем случае нельзя терять голову...
   - Королева Моргейна, - произнес один из мужчин, смуглый красавец. Так
могли бы выглядеть предки невысоких, темноволосых жителей Авалона -  или
они сами, но в грезах. - Наша королева рада будет принять тебя. И  тебя,
мой лорд Артур, мы тоже приглашаем к нам на пир...
   - Да, после этой езды в тумане неплохо было бы поесть,  -  добродушно
согласился Артур. Он не стал возражать, когда незнакомец взял  его  коня
под уздцы и повел в лес. - Так ты знаешь королеву этих земель, Моргейна?
   - Я познакомилась с ней еще в юности.
   "И она посмеялась надо  мной...  и  предложила  мне  оставить  своего
ребенка в волшебной стране..."
   - Странно, почему она никогда не приезжала в Камелот,  чтоб  принести
клятву верности, -  нахмурившись,  произнес  Артур.  -  Не  могу  толком
припомнить, но мне кажется, будто  я  когда-то  что-то  слыхал  о  замке
Чариот... нет, не помню. Ну, да ладно, - отмахнулся он от этой мысли.  -
По крайней мере, эти люди ведут себя вполне  по-дружески.  Поклонись  от
меня королеве, Моргейна. Несомненно, я увижусь с ней на пиру.
   - Несомненно, - отозвалась Моргейна,  глядя,  как  незнакомцы  уводят
Артура прочь.
   "Мне ни в коем случае  нельзя  терять  голову.  Нужно  считать  удары
сердца, чтоб следить за ходом времени. Надо следить за дорогой -  или  я
попаду в паутину собственных чар..." И она собралась с духом, готовясь к
встрече с королевой.
   Статная королева была все такой же - вечной и неизменной; но  все  же
она чем-то походила на Вивиану, словно они  с  Моргейной  были  близкими
родственницами. И она действительно обняла и поцеловала Моргейну, словно
родственницу.
   - Что заставило тебя по доброй воле явиться на наши берега,  Моргейна
Волшебница? - спросила королева. - Твой рыцарь здесь. Одна из  моих  дам
нашла его... - Королева взмахнула рукой,  и  Акколон  оказался  рядом  с
ними. - ... нашла его в тростниках. Он  заблудился  в  тумане  и  бродил
вдоль Озера...
   Акколон схватил Моргейну за руку; его рука была теплой  и  сильной  -
настоящей... Однако теперь Моргейна даже не могла сказать, находятся  ли
они под открытым небом или в каком-нибудь  замке,  стоит  ли  стеклянный
трон королевы посреди величественной рощи или в огромном сводчатом зале,
превосходящем своим великолепием даже камелотский зал Круглого Стола.
   Акколон преклонил колени перед троном, и королева возложила  руки  на
его голову. Потом она  взяла  рыцаря  за  запястье,  и  змеи  словно  бы
зашевелились, принялись извиваться - а  потом  переползли  на  ладонь  к
королеве,  и  та  принялась,  играя,  рассеянно  поглаживать  их   синие
заостренные головы.
   - Ты сделала хороший выбор, Моргейна, - сказала королева. - Думаю, он
никогда тебя не предаст. Слушайте меня. Артур хорошо попировал, а  когда
он ляжет...
   Еще один взмах руки  -  и  стена  распахнулась.  И  в  бледном  свете
Моргейна увидела Артура; он спал, положив голову  на  руку  -  а  другой
рукой он обнимал юную девушку  с  длинными  темными  волосами.  Судя  по
облику, она вполне могла быть дочерью королевы - или самой Моргейны.
   - Он, конечно же, думает, что это ты и что все вокруг  -  всего  лишь
сон, насланный нечистым, - с улыбкой заметила королева. - Он потому-то и
ушел столь далеко от нас, что полагает, будто  должен  стыдиться  самого
заветного своего желания... Ты об  этом  не  знала,  моя  Моргейна,  моя
милая?
   Моргейне почудилось, будто она - словно  во  сне  -  слышит  ласковый
голос Вивианы.
   - Так спит  король  в  объятьях  той,  кого  ему  суждено  любить  до
смерти... А что же будет, когда он проснется? Ты  заберешь  Эскалибур  и
бросишь Артура на берегу, чтобы он вечно искал тебя в тумане?
   Внезапно  Моргейне  вспомнился  скелет  коня,  лежавший   под   сенью
волшебного леса...
   - Нет, только не это, - содрогнувшись, произнесла она.
   - Тогда ему придется остаться здесь.  Но  если  он  и  вправду  столь
набожен, как ты говоришь, и примется читать молитвы, чтоб избавиться  от
наваждения, все это развеется. Он потребует вернуть ему коня и меч - что
нам тогда делать, леди?
   - Я возьму меч, - мрачно сказал Акколон. - И  пусть  Артур  попробует
его у меня отобрать.
   Тут к  ним  подошла  темноволосая  девушка,  и  в  руках  у  нее  был
Эскалибур, спрятанный в ножны.
   - Я забрала это, пока король спит, - сказала девушка. - А он  во  сне
назвал меня Моргейной...
   Моргейна  прикоснулась  к  рукояти  меча,  изукрашенной  драгоценными
камнями.
   - Дитя, подумай хорошенько, - сказала королева. - Быть  может,  лучше
будет прямо сейчас вернуть Священную реликвию  на  Авалон,  -  и  пускай
Акколон начнет свой путь короля с тем мечом, который сумеет добыть?
   Моргейна задрожала. Внезапно ей показалось, что зал - или  рощу,  или
чем бы это место ни - являлось - окутала тьма. Спящий Артур лежал  у  ее
ног. Или он все-таки находился где-то вдалеке?
   Но Акколон протянул руку и схватил меч.
   - Я возьму Эскалибур и ножны, - заявил он. Моргейна опустилась  перед
ним на колени и прицепила священный меч к поясу Акколона.
   - Да будет так, любимый... Носи его с большей честью,  чем  тот,  для
кого я сделала эти ножны...
   - Да не допустит Богиня, чтобы я когда-либо предал тебя. Уж  лучше  я
умру, - прошептал Акколон. Голос  его  дрожал  от  волнения.  Он  поднял
Моргейну и поцеловал. Так они стояли, приникнув друг к другу, пока  мрак
ночи  не  начал  рассеиваться.  Королева  улыбнулась  -  насмешливо,  но
доброжелательно. И от этой улыбки их словно окружило сияние.
   - Когда Артур потребует меч, он его получит... и некое подобие  ножен
тоже. Но эти ножны ничуть не помешают его  ранам  кровоточить....  Отдай
меч моим кузнецам, - велела королева девушке, и Моргейна  уставилась  на
них, словно во сне. Неужто ей пригрезилось, что  она  опоясала  Акколона
священным мечом?
   И королева и девушка ушли - и Моргейне почудилось, что они  находятся
в огромной роще, и настало время зажигать  костры  Белтайна,  и  Акколон
заключил ее в объятия, как жрец  -  жрицу.  А  потом  они  стали  просто
мужчиной и женщиной, и Моргейне казалось, что время остановилось, что их
тела слились, что у нее не осталось ни собственных сил,  ни  собственной
воли, и  поцелуи  Акколона  обжигали  ее  губы  огнем  и  льдом...  "Ему
предстоит  встретиться  в  поединке  с  Королем-Оленем,   и   я   должна
подготовить его..."
   Но как же так вышло, что они  лежали  в  роще,  и  священные  символы
покрывали тело Моргейны, юное и нежное, и он накрыл  ее  тело  своим,  и
вошел в нее - и Моргейна почувствовала рвущую боль, как будто  он  снова
взял ее девственность, целую вечность назад отданную Увенчанному Рогами?
Неужто для него она снова стала девой, словно и не было всех  этих  лет?
Почему ей видится над его головой тень оленьих рогов? Кто этот  мужчина,
которого она держит  в  объятиях,  и  что  их  связывает?  Он  застыл  в
изнеможении, придавив Моргейну своей тяжестью; дыхание его было сладким,
словно  мед.  Моргейна  ласкала  и  целовала  его,  и  когда  он  слегка
отодвинулся, она уже не осознавала, ни рядом с кем она лежит,  ни  того,
золотом или  вороновым  крылом  отливают  волосы,  касающиеся  ее  лица.
Маленькие змеи осторожно  проползли  по  ее  груди,  розовой,  нежной  и
полуоформившейся,  почти  что  детской.  Синие  змейки  обвились  вокруг
сосков, и это прикосновение пронзило Моргейну болью и наслаждением.
   А потом Моргейна поняла, что, если бы она и  вправду  того  пожелала,
время пошло бы вспять и замкнулось в кольцо, и она могла бы вновь  выйти
из пещеры вместе с Артуром, и навеки привязать его к себе, и  ничего  бы
тогда не случилось...
   Но затем она услышала, как Артур громко требует свой меч и проклинает
колдовство. Моргейна смотрела на проснувшегося Артура - казалось,  будто
она взирает на него откуда-то издалека, с  высоты,  таким  маленьким  он
казался, - и понимала, что их судьба, их прошлое и будущее, находится  в
его руках. Если бы он смог принять то, что произошло между ними, если  б
он позвал ее и попросил остаться с ним, если бы сумел признаться  самому
себе, что лишь ее он любил все эти годы, и сказал, что никто  больше  не
встанет между ними...
   "Тогда Ланселет получил бы Гвенвифар, а я бы стала королевой Авалона,
и у меня был бы сын от моего супруга, и он бы