клюж и неискушен в  обращении
с женщинами.
   Моргауза взяла кусок овсяной лепешки и обмакнула его в растекшийся по
блюду мясной сок.
   - Тогда съешь вот это: так мясо и тебе пойдет на пользу, - предложила
она, - а я заварила тебе чаю из  ягод  шиповника;  он  кисловатый,  тебе
понравится. Помню, когда я сама была на сносях, мне страх  как  хотелось
кисленького.
   Моргейна послушно съела лепешку, и, как отметила  Моргауза,  лицо  ее
слегка зарумянилось. Отхлебнув кислого напитка, она состроила  гримаску,
но, однако ж, жадно осушила чашу до дна.
   - Мне этот чай не нравится, - промолвила Моргейна, - но вот  странно:
удержаться я не могу.
   - Твой ребеночек до  него  охоч,  -  серьезно  пояснила  Моргауза.  -
Младенцы во чреве знают, что им на пользу, и требуют этого от нас.
   Лот, вольготно развалившийся между двумя своими  егерями,  благодушно
улыбнулся родственнице.
   - Староват зверь, да и костист больно, однако для конца зимы ужин  из
него славный, - промолвил он, -  и  рад  же  я,  что  досталась  нам  не
стельная олениха. Мы двух-трех видели, но я велел своим  людям  оставить
их в покое и даже псов отозвал, - пусть себе спокойно разродятся, а уж я
видел, что  срок  подходит:  оленихи  ходят  тяжелые.  -  Лот  зевнул  и
подхватил на руки малыша Гарета: щеки малыша лоснились от мясного  сока.
- Скоро и ты подрастешь и станешь с  нами  на  охоту  ездить.  И  ты,  и
маленький герцог Корнуольский.
   - А кто такой герцог Корнуольский, отец? - полюбопытствовал Гарет.
   - Да младенчик же, которого носит Моргейна, - с улыбкой  ответствовал
Лот, и Гарет уставился на гостью во все глаза.
   - Не вижу никакого младенчика. Где твой младенчик, Моргейна?
   - В следующем месяце, в это время, я тебе его  непременно  покажу,  -
сконфуженно усмехнулась Моргейна.
   - Тебе его Весенняя Дева принесет?
   - Можно сказать и так, - поневоле улыбнулась Моргейна.
   - А разве младенчики бывают герцогами?
   - Мой отец был герцогом Корнуольским.  Я  -  его  единственное  дитя,
рожденное в законном браке. Когда Артур стал королем, он отдал Тинтагель
Игрейне; замок перейдет от нее ко мне и моим  сыновьям,  если,  конечно,
они у меня будут.
   "А ведь ее сын стоит ближе к трону, чем мой Гавейн,  -  подумала  про
себя Моргауза, глядя на юную родственницу. - Я - родная сестра  Игрейны,
а Вивиана - лишь единоутробная, так что Гавейн приходится королю родичем
более близким, чем Ланселет. Но сын Моргейны будет  Артуру  племянником.
Интересно, подумала ли об этом Моргейна?"
   - Тогда, Моргейна, конечно, твой сын - и впрямь герцог Корнуолла...
   - Может, это герцогиня... - вновь улыбнулась Моргейна.
   - Нет, я уж по животу твоему вижу, низкому и широкому,  -  носишь  ты
мальчика, - возразила Моргауза. - Я родила четверых, да и на  прислужниц
брюхатых насмотрелась... - Она одарила  Лота  ехидной  усмешкой.  -  Мой
супруг весьма серьезно воспринимает древнюю заповедь о том, что король -
отец своего народа.
   - Думается мне, законным сыновьям от моей королевы  побольше  сводных
братьев не помешает, - добродушно отшутился Лот. - Спина  открыта,  если
брата рядом нет, гласит присловье, а сыновей  у  меня  много...  А  что,
родственница, не возьмешь ли арфу и не сыграешь ли нам?
   Моргейна отодвинула от себя остатки пропитанной мясным соком лепешки.
   - Уж больно много я съела, чтобы петь,  -  нахмурилась  она  и  вновь
принялась мерить шагами зал, заложив руки  за  спину.  Подошел  Гарет  и
потянул ее за юбку.
   - Спой мне, Моргейна, ну, пожалуйста. Спой ту песню про дракона.
   - Не  сегодня:  она  слишком  длинная,  а  тебе  уже  спать  пора,  -
отозвалась молодая женщина, однако послушно подхватила  маленькую  арфу,
что до поры стояла в углу, и присела на скамью. Взяла  наугад  несколько
нот, склонившись над инструментом, настроила одну из  струн  и  заиграла
разухабистую солдатскую застольную песню.
   Лот и его люди подхватили припев. Эхо хриплых голосов прокатилось под
закопченными балками:

   Саксы нагрянули полночью,
   Все спали, закрыв глаза.
   И перебили всех женщин -
   Ведь саксу милее коза!

   - Готов поручиться, не на Авалоне ты эту песню выучила, родственница,
- усмехнувшись, заметил Лот. Моргейна встала убрать арфу.
   - Спой еще, - взмолился Гарет, но молодая женщина покачала головой.
   - Сейчас не могу: дыхания не хватает. - Она поставила  арфу  в  угол,
взялась было за прялку, но спустя минуту-две вновь отложила ее в сторону
и опять принялась ходить взад-вперед по залу.
   - Да что с тобой, девочка?  -  осведомился  Лот.  -  Ты  сегодня  вся
издергалась, точно медведь в клетке!
   - Спина ноет: видать, слишком долго я сидела, - отозвалась она. -  Да
и от мяса, что тетушка заставила меня проглотить, живот таки разболелся.
- Моргейна вновь заложила руки за спину -  и  вдруг  согнулась  пополам,
словно тело ее  свела  судорога.  А  в  следующий  миг  молодая  женщина
потрясенно вскрикнула, и Моргауза, не спускающая с нее  глаз,  заметила,
как непомерно длинная юбка разом потемнела и намокла до колен.
   - Ох, Моргейна, да ты обмочилась!  -  закричал  Гарет.  -  Ты  ж  уже
взрослая, чтобы портить платья: моя нянька меня бы за такое прибила!
   - Гарет, замолчи! -  резко  одернула  сына  Моргауза  и  подбежала  к
племяннице. Та стояла, согнувшись пополам; лицо ее полыхало от изумления
и стыда.
   - Все в порядке, Моргейна, не бойся, - проговорила  она,  поддерживая
молодую женщину под руку. - Вот здесь больно  и  здесь  тоже?  Я  так  и
подумала. У тебя схватки начались, вот и все, ты разве не знала?
   Впрочем, откуда девочке знать?  Это  ее  первые  роды,  а  к  женским
сплетням и пересудам Моргейна никогда не прислушивалась, так что с какой
бы стати ей разбираться в приметах и признаках? Похоже, ее сегодня  весь
день одолевали первые боли. Моргауза позвала Бет и приказала:
   - Отведи герцогиню Корнуольскую в женский  покой  и  кликни  Меган  и
Бранвен. И распусти ей волосы: ни на ней  самой,  ни  на  ее  одежде  не
должно  остаться  никаких  узлов  и  завязок.  -  И,  поглаживая  волосы
Моргейны, добавила:
   - Что бы мне понять это раньше, когда  я  тебе  косу  заплетала..,  я
сейчас тоже приду и посижу с тобой, моя Моргейна.
   Моргейна,  тяжело  опираясь  на  руку  прислужницы,  побрела   прочь.
Королева проводила ее взглядом.
   - Пойду побуду с ней, - сказала она  мужу.  -  Это  ее  первые  роды;
бедная девочка испугается не на шутку.
   - К чему такая спешка? - лениво возразил  Лот.  -  Раз  роды  первые,
стало быть, схватки продлятся всю ночь;  успеешь  еще  подержать  ее  за
руку. - Он  благодушно  улыбнулся  жене.  -  Скора  ты  впускать  в  мир
Гавейнова соперника!
   - Что ты имеешь в виду? - понизив голос, переспросила Моргауза.
   - Да всего лишь то, что Артур и Моргейна родились от одной матери,  и
ее сын ближе к трону, чем наш.
   - Артур молод, - холодно отрезала Моргауза, - он еще дюжиной  сыновей
обзаведется, ты и глазом моргнуть не успеешь. С чего ты  взял,  что  ему
так уж необходим наследник?
   - Судьба обманчива, - пожал плечами Лот. - В бою Артур неуязвим -  не
сомневаюсь, что Владычица Озера и тут  руку  приложила,  чтоб  ей  пусто
было, - а Гавейн беззаветно предан своему королю. Но может  случиться  и
так, что удача от  Артура  отвернется,  и  ежели  такой  день  и  впрямь
настанет, хотелось бы мне быть уверенным, что ближе всех к  трону  стоит
наш Гавейн. Моргауза, подумай хорошенько; с младенцами никогда не знаешь
наверняка, выживет он  или  нет.  Пожалуй,  тебе  стоило  бы  помолиться
Богине, чтобы новорожденный герцог Корнуольский  так  и  не  вдохнул  ни
разу.
   - По-твоему, я могу так поступить с Моргейной? Она мне все равно  что
дочь!
   Лот ласково ущипнул жену за подбородок.
   - Ты, Моргауза, - любящая  мать,  и  я  тому  весьма  рад.  Но  очень
сомневаюсь, что Моргейне  так  уж  хочется  качать  на  руках  младенца.
Сдается мне, я слышал, как она жалела о том,  что  не  изгнала  плод  из
чрева...
   - Она больна и измучена, - гневно возразила Моргауза. - Думаешь, я не
говорила того же, устав таскать  неподъемный  живот?  Да  любая  женщина
твердит то же самое в последние несколько месяцев перед родами!
   - И все-таки, если ребенок Моргейны родится мертвым,  не  думаю,  что
она станет сильно о том сокрушаться. Да и тебе горевать будет не о  чем,
вот я к чему веду.
   - Она добра к нашему Гарету:  мастерит  ему  игрушки,  кукол  всяких,
сказки рассказывает, - защищала племянницу Моргауза. - Я уверена, что  и
своему ребенку она станет хорошей матерью.
   - Однако ж не  в  наших  интересах  и  не  в  интересах  нашего  сына
допустить, чтобы Моргейна видела в своем ребенке Артурова наследника.  -
Лот обнял жену за талию. - Послушай, радость моя, у нас с тобой  четверо
сыновей; вот вырастут  они  -  и,  того  гляди,  передерутся:  Лотиан  -
королевство  небольшое,  в  конце-то  концов!  Но  если  Гавейн   станет
Верховным королем, для них всех владения найдутся, и в избытке!
   Моргауза медленно кивнула. Лот Артура терпеть не мог, точно  так  же,
как встарь - Утера; но она  понятия  не  имела,  что  муж  ее  настолько
жесток.
   - Ты просишь меня убить новорожденного?
   - Моргейна - наша родственница и гостья, - возразил Лот, -  и  это  -
священно. Я не решился бы  навлечь  на  себя  проклятие,  пролив  родную
кровь. Я всего лишь сказал, что  жизнь  новорожденных  и  так  висит  на
волоске, тем паче если не позаботиться о них  должным  образом,  а  если
роды у Моргейны будут тяжелые, может, оно и к лучшему, если на  младенца
времени ни у кого не найдется.
   Сжав зубы, Моргауза отвернулась от мужа.
   - Мне нужно пойти к племяннице.
   Лот улыбнулся ей вслед:
   - Хорошенько обдумай, что я сказал, жена моя.
   Внизу, в небольшом покое, для женщин уже растопили  очаг,  над  огнем
побулькивал котелок с  овсянкой,  ибо  ночь  ожидалась  долгая.  На  пол
постелили свежей  соломы.  Моргауза,  как  все  счастливые  матери,  уже
позабыла об ужасах родов, но теперь при  виде  соломы  стиснула  зубы  и
задрожала. Моргейну переодели в  свободную  рубаху;  распущенные  волосы
рассыпались по спине;  опираясь  на  плечо  Меган,  она  расхаживала  по
комнате туда-сюда. Во всем этом ощущалось нечто от праздника;  воистину,
в глазах прочих женщин так оно и было. Моргауза поспешила к племяннице и
взяла ее под руку.
   - Ну же, походи немного со мной, а Меган пока приготовит  свивальники
для твоего дитяти, - предложила она. Моргейна подняла  взгляд:  смотрела
она точно дикий зверек, что,  запутавшись  в  силках,  безропотно  ждет,
чтобы рука охотника перерезала ему горло.
   - Тетя, это надолго?
   - Ну, полно, полно, незачем опережать события, - ласково  проговорила
Моргауза. - Если хочешь, думай, что схватки у тебя длятся уже почти  что
целый день, так что теперь дело пойдет быстрее. - Но про себя подумала:
   Тяжко ей придется; она такая крохотная, и ребенок у  нее  нежеланный;
верно, впереди у нее - долгая, мучительная ночь..."
   Но тут Моргауза вспомнила, что гостья обладает Зрением, так что лгать
ей бесполезно. Она потрепала племянницу по бледной щеке.
   - Ничего, дитя, мы о тебе позаботимся, как должно. С первым  ребенком
оно всегда непросто - вот  ни  за  что  не  хотят  они  покидать  уютное
гнездышко, - но мы сделаем все, что в наших силах.  А  кошку  в  комнату
принесли?
   - Кошку? Да, кошка здесь, но зачем, тетя?
   - Да потому, малышка, что, если тебе  доводилось  видеть,  как  кошка
котится, ты знаешь: кошки производят на свет  малышей,  мурлыкая,  а  не
крича от боли, и, может статься, присутствие кошки, которая наслаждается
родами, умерит и твою боль, - объяснила  Моргауза,  поглаживая  пушистую
зверюшку. - Это такая разновидность родильной магии; пожалуй, на Авалоне
о ней не знают. Да, теперь можешь присесть: отдохни малость, подержи  на
коленях кошку. - В течение недолгой передышки  Моргейна  гладила  мягкую
шерстку, но вот она опять согнулась вдвое от резкой  судороги,  Моргауза
заставила  племянницу  встать,  и   та   вновь   принялась   расхаживать
взад-вперед по комнате.
   - Пока можешь терпеть, ходи: так оно быстрее получится, -  наставляла
она.
   - Я так устала, так устала... - простонала Моргейна.
   "Прежде чем все закончится, ты еще не так устанешь", -  подумала  про
себя Моргауза, но вслух не сказала ничего: лишь подошла и обняла молодую
женщину за плечи.
   - Вот. Обопрись на меня, дитя...
   - Ты так похожа на мою мать... - проговорила Моргейна,  прижимаясь  к
Моргаузе; лицо молодой женщины исказилось, словно она вот-вот  заплачет.
- Ах, если бы мама  была  здесь...  -  Моргейна  закусила  губу,  словно
сожалея о мгновении слабости, и медленно побрела  через  битком  набитую
женщинами комнату: туда-сюда, туда-сюда...
   Часы ползли  медленно.  Кто-то  из  женщин  уснул,  но  на  их  место
заступили другие; прислужницы по очереди ходили с Моргейной взад-вперед,
а та, по мере того как шло время, пугалась и бледнела все больше. Солнце
взошло, но повитухи так и не разрешили Моргейне  лечь  на  солому,  хотя
измученная роженица спотыкалась на каждом шагу и с  трудом  переставляла
ноги. То она говорила, что ей холодно, и куталась в теплый меховой плащ,
а то отбрасывала его от себя, жалуясь, что вся горит. Снова и  снова  ее
тошнило и рвало; наконец,  в  желудке  ничего  уже  не  осталось,  кроме
зеленой желчи; но рвота не прекращалась, хотя женщины поили ее  горячими
травяными настоями, и Моргейна жадно проглатывала дымящуюся жидкость. Но
вскоре снова начиналась рвота, и Моргауза, не сводя с родственницы  глаз
и обдумывая слова Лота, размышляла про себя: "Какая  разница,  чего  она
сделает и чего  не  сделает...  Возможно,  Моргейне  вообще  не  суждено
пережить этих родов".
   Наконец молодая женщина  не  могла  сделать  больше  ни  шагу,  и  ей
разрешили лечь; Моргейна хватала ртом воздух и закусывала губы; приступы
боли накатывали все чаще. Моргауза опустилась на колени рядом  с  нею  и
взяла ее за руку. Часы шли. Полдень давно минул; спустя  какое-то  время
Моргауза тихо спросила:
   - А что, он.., ну, отец ребенка.., был заметно крупнее тебя?  Иногда,
когда дитя так долго не появляется на свет, это  означает,  что  ребенок
пошел в отца и для матери слишком велик.
   "Но кто все-таки отец ребенка?" - гадала про себя Моргауза, как много
раз до того. Она видела, как в день коронации Артура племянница смотрела
на Ланселета;  если  Моргейна  и  впрямь  забеременела  от  него,  тогда
понятно, отчего Вивиана настолько  разъярилась,  что  бедняжке  Моргейне
пришлось бежать с Авалона... За все эти месяцы  Моргейна  ни  словом  не
объяснила причины своего ухода из храма, а про ребенка сказала лишь, что
он зачат у костров Белтайна. А  ведь  Вивиана  надышаться  не  могла  на
Моргейну; уж,  наверное,  она  не  допустила  бы,  чтобы  та  обзавелась
ребенком от кого попало...
   Но если Моргейна, восстав против предначертанной ей судьбы,  взяла  в
возлюбленные Ланселета или соблазнила  его,  заманив  в  рощу  Белтайна,
тогда чему удивляться, если жрице,  которую  Вивиана,  Владычица  Озера,
избрала в преемницы, пришлось бежать с Авалона.
   - Я не видела его лица; он пришел ко мне  как  Увенчанный  Рогами,  -
только и ответила Моргейна. И Моргауза, обладающая малой толикой Зрения,
поняла: молодая женщина лжет. Но почему?

***

   Часы шли. Улучив минуту, Моргауза вышла в главный зал, где люди  Лота
играли в бабки. Лот наблюдал; одна из Моргаузиных прислужниц -  та,  что
помоложе, - устроилась у него на коленях, сам он рассеянно трепал  рукою
ее грудь. Завидев входящую Моргаузу, девица  опасливо  подняла  глаза  и
собралась уже слезать, но Моргауза лишь пожала плечами.
   - Да сиди уж; среди повитух ты не нужна, а нынешнюю ночь, по  крайней
мере, я проведу со своей родственницей; некогда мне  оспаривать  у  тебя
место в его постели. Вот завтра - дело другое.
   Девица потупилась; щеки ее заполыхали алым.
   - Как там Моргейна, солнышко? - спросил Лот.
   - Плохо, - отозвалась Моргауза. - Я-то  рожала  куда  легче.  -  И  в
ярости воскликнула:
   - Это ты накликал беду на мою родственницу, пожелав, чтобы она умерла
родами?
   Лот покачал головой:
   - В этом королевстве заклятьями и  магией  владеешь  ты,  госпожа.  А
Моргейне я зла не  желаю.  Господь  свидетель,  жаль,  если  хорошенькая
женщина пропадает ни за что, ни про что; а Моргейна куда как мила,  хотя
и языкаста. Хотя это, по чести говоря, у нее семейное, верно,  солнышко?
Да ведь блюдо только вкуснее, если соли добавить...
   Моргауза тепло улыбнулась мужу. Пусть себе Лот развлекается в постели
с пригожими девицами (а красотка на коленях  -  лишь  одна  из  многих),
молодая женщина знала, сколь хорошо подходит своему королю.
   - Мама, а где Моргейна? - спросил Гарет. - Она обещала,  что  сегодня
вырежет мне еще одного игрушечного рыцаря!
   - Моргейне недужится, сыночек. - Моргауза  вдохнула  поглубже,  снова
изнывая от беспокойства.
   - Скоро она поправится, - заверил сынишку  Лот,  -  и  у  тебя  будет
маленький кузен, товарищ для игр.  Он  станет  тебе  приемным  братом  и
другом; присловье гласит, что родственные  узы  сохраняют  силу  в  трех
поколениях, а узы приемной семьи - в семи; а  поскольку  сынок  Моргейны
связан с тобою и так, и этак, он будет для тебя больше, чем родной брат.
   - Другу я порадуюсь, - молвил Гарет. - Агравейн надо мной насмехается
и зовет меня глупым, говорит, что для деревянных рыцарей я  уже  слишком
большой!
   - Ну, так сынок Моргейны станет тебе  другом,  как  только  чуть-чуть
подрастет, - заверила Моргауза. - Сперва он будет все равно что щенок, у
которого и глазки-то еще не прорезались,  но  через  год-другой  ты  уже
сможешь с ним играть. Богиня внемлет молитвам малых  детей,  сынок,  так
что помолись Богине, чтобы она тебя услышала и дала Моргейне и  крепкого
сына, и здоровье, а не пришла к ней в  обличье  Старухи  Смерти...  -  И
неожиданно для себя самой Моргауза разрыдалась. Гарет потрясенно  глядел
на плачущую мать.
   - Что, любовь моя, все так плохо? - спросил Лот.
   Моргауза кивнула. Но для чего пугать ребенка? Она утерла глаза юбкой.
   Гарет поднял глаза к потолку и произнес:
   - Дорогая Богиня, пожалуйста, пошли кузине Моргейне крепкого сыночка,
чтобы мы росли с ним вместе и вместе стали бы рыцарями.
   Против воли рассмеявшись, Моргауза погладила пухлую щечку.
   - Такую молитву Богиня наверняка услышит. А теперь мне надо вернуться
к Моргейне.
   Но, выходя из зала, она ощутила на себе взгляд Лота и вспомнила,  что
он втолковывал ей  раньше:  дескать,  всем  будет  лучше,  если  ребенок
Моргейны не выживет.
   "Если Моргейна выйдет живой из этого испытания, я уже буду  рада",  -
подумала про себя Моргауза и едва ли не в первый раз пожалела,  что  так
мало знает о могущественной магии Авалона, - теперь, когда так нуждается
в заговоре или заклятии, способном облегчить муки Моргейны. Девочке  так
тяжко, так невыносимо тяжко; ее собственные роды с этими страданиями  ни
в какое сравнение не идут...
   Моргауза возвратилась в  женский  покой.  Теперь  повитухи  поставили
Моргейну на колени и  заставили  выпрямиться,  чтобы  облегчить  ребенку
выход из чрева, но роженица повисала у них на руках, точно  безжизненная
кукла, и двум прислужницам  приходилось  удерживать  ее  в  вертикальном
положении. Моргейна то вскрикивала, хватая ртом воздух, а то  закусывала
губу, подавляя крики и призывая на помощь все  свое  мужество.  Моргауза
опустилась на колени рядом с нею на сбрызнутую кровью солому и протянула
к племяннице руки; Моргейна вцепилась в них,  глядя  на  родственницу  и
словно не узнавая.
   - Мама! - закричала она. - Мама, я знала, что ты придешь...
   И вновь лицо ее исказилось; молодая женщина запрокинула  голову,  рот
ее разверзся в немом крике.
   - Поддержи ее, госпожа, - промолвила Меган, - нет,  сзади,  вот  так,
чтобы она выпрямилась...