знать,  что  так  все   получится,   то   вместо
зонта-револьвера я  взял  бы  отбойный  молоток  и  компрессор,  но  вот  не
догадался, увы...
   На душе стало тоскливей. Я решил попробовать поискать выход за стеллажами
с книгами. На это ушло около часа времени, я забил рот и нос пылью, но  увы,
как и раньше, ни хрена не нашел.
   - Ну, - сказал Салливэн, - вы убедились? Русские ужасно  любят  проводить
эксперименты в тех случаях, когда здравомыслящим людям уже давно все ясно...
   С этим я мысленно не согласился. Если  бы  на  земле  жили  исключительно
здравомыслящие люди, мы до сих пор ходили бы  без  штанов.  Первый  человек,
намотавший на себя шкуру, наверняка поначалу выглядел полным придурком среди
своих беспорточных соплеменников. Так что  нечего  валить  все  на  русских.
Колумба все считали психом, но он открыл-таки, на нашу голову,  эту  чертову
Америку...
   - Все-таки я нашел ванну и туалет, - заметил я. -  На  одной  воде  можно
чуть ли не месяц держаться.
   - Возможно,  -  проскрипел  Салливэн,  -  если  от  здешней  воды  мы  не
заработаем что-нибудь  желудочное.  У  меня,  кстати,  уже  началось  что-то
неприятное в животе...
   - Это на нервной почве, - сказал я  тоном  бывалого  лекаря,  и  Салливэн
отправился в сортир.
   А я вынул из кармана коробочку с перстеньками. Оба  минуса  поблескивали,
но не отбрасывали тени. Что за страшная тайна была  заключена  в  эти  такие
безобидные вещицы? И кем?
   Я поглядел на Белогорского, прикинул  температуру  воздуха  в  комнате  и
понял, что вскорости от него пойдет запашок, который заполнит все помещение.
   Это будет очень невкусно, и даже при хорошей вентиляции нам тут будет  ой
как туго. Очень захотелось выбраться и желательно - побыстрее.
   И тут наконец-то проснулась РНС. Я уж думал было, что она от меня  совсем
отступилась.
   Сигнал был короткий, но очень, как выяснилось, ценный. Сначала  мелькнуло
лицо О'Брайена, таким, каким оно виделось Мануэлю и Мерседес,  а  потом  моя
память  продемонстрировала  мне  картинку  из  памяти  капитана:  там,   где
фигурировали индеец-отшельник с верховьев  Ориноко  и  перстень  с  выпуклым
плюсом.
   История с протискиванием весьма габаритного мужика в узкую щель,  ведущую
в пещеру отшельника, которая была тесновата даже для беременной кошки, стала
своего рода подсказкой...
   РНС до сих пор меня не подводила и не обманывала, но ведь тут речь шла  о
том, что происходило Бог весть когда и неизвестно,  происходило  ли  вообще.
Ведь даже сам Чудо-юдо сомневался, видел ли  я  реальные  картины  из  жизни
Мануэля,  Мерседес  и  О'Брайена  или  же  некую  случайную   фантасмагорию,
сложившуюся у меня в голове. Там капитан О'Брайен прямо из пещеры отшельника
перенесся  в  свой  родовой  замок.  Из  Бразилии  -  в  Ирландию!   Это   ж
фантастика...
   Но мне-то куда ближе надо. Тут по прямой и сорока километров не будет...
   "Разъединенные счастье приносят, соединенные силу дают",  -  припомнилась
надпись, прочтенная Мерседес. А  ну!  Где  наша  не  пропадала!  Я  со  всей
решимостью пошел к двери.
   "Имея перстень,  вы  могли  бы  даже  пройти  прямо  сквозь  стену..."  -
отчетливо  услышался  голос  индейца-отшельника.  Точь-в-точь  таким,  каким
слышал его внутри своего мозга О'Брайен.
   "Ваше обращение к Нему должно  походить  на  боль,  идущую  от  пальца  к
мозгу"... - и это я услышал тоже.
   "Думай о  том  месте,  где  хотел  бы  очутиться..."  -  все  эти  цитаты
припоминались неспроста. РНС явно хотела вывести меня отсюда.
   Неожиданно я надел перстни на  средние  пальцы  обеих  рук,  печатками  к
ладони. Почему именно так - потому, что РНС именно так приказала. Выпуклый к
вогнутому - на левой выпуклый, на правой вогнутый.
   Соединять их было страшно. Я  помнил,  как  Мерседес,  соединив  перстни,
получила что-то похожее на удар током. Шкурой помнил! Но я верил. Верил, что
все  получится  и  я  пройду.  Мне  очень  хотелось  выбраться  из  каменной
мышеловки, где вот-вот запахнет гниющим трупом. Мне хотелось домой, в родное
Зазаборье, на зеленую лужайку позади дворца Чудо-юда.  Туда,  где  бегали  и
играли сейчас Колька и Катька.
   Преодолев страх, я слепил ладони,  совместил  воедино  печатки  перстней,
вогнутый минус с выпуклым и...
   Меня жиганул не то  разряд,  не  то  удар,  в  глазах  мигнула  оранжевая
вспышка, потом лиловая. На какую-то секунду я ощутил себя какой-то маленькой
болячкой, от которой  чуткая,  вибрирующая  нить  нерва  тянется  куда-то  в
бесконечность...
   Потеря сознания была, но скорее всего совсем недолгая.
   По ноздрям, в легкие хлынул  свежий,  воистину  пьянящий  свежий  воздух.
Глаза открылись и увидели солнце, небо с белыми облаками, знакомые очертания
нашего "колхозного"  дворца.  Всего  в  десяти  шагах  от  меня  барахталась
небольшая куча мала из четырех мелких хулиганов: Катьки, Кольки,  Сережки  и
Ирки. Загорелые, лохматые, поцарапанные бариново-чебаковские гибриды.
   А их отец и дядюшка сидел на травке в обнимку со своей сумкой, из которой
торчала рукоять  стреляющего  зонта,  и  ощущал  полное,  прогрессирующее  и
доминирующее обалдение.
   - Папка! - заорал Колька, выпрыгнул из свалки первым и подскочил ко  мне,
следом и остальные поросята прекратили возню.
   - Дядя Дима, - деловитая Иришка посмотрела на меня с большим интересом. -
А как это вы так тихо-тихо подошли?
   Меньше драться надо, - пришлось сделать рожу построже. -  А  то  так  вот
подойдет какой-нибудь и унесет вас отсюда...
   - Унеси! Унесите! - заорало хулиганье. Пришлось сцапать всех в  охапку  и
протащить по лужайке до спортплощадки.
   Уже в то время, когда я тащил будущих юношей  и  девушек  на  руках,  мне
вдруг пришло в голову: как же это они меня сразу узнали? Ведь я же  ходил  к
господину Белогорскому в гриме Короткова, то есть был  совсем  не  похож  на
того папу и дядю, к которому юные  Бариновы  привыкли.  Отпустив  поросюшек,
которые с визгом бросились  носиться  по  спортплощадке,  я  ощупал  рожу  и
обнаружил, что борода, которую столь  усердно  и  качественно  приклеил  мне
Соломонович, начисто исчезла.
   Осталась только отросшая за день щетина, но - родная. Усы и парик пропали
тоже.
   Это было очень странно и непонятно. Я поглядел на руки. Перстни  были  на
месте.
   Неужели мне все это не приснилось? Если бы мне еще месяц  назад  сказали,
что возможно выйти из наглухо запертой комнаты сквозь щель в два  миллиметра
шириной, и не просто выйти, а  перенестись  неведомым  образом  за  полсотни
километров, я посчитал бы утверждающего сие фантазером и предложил  написать
фантастический роман. Даже после того, как при разархивации памяти  капитана
О'Брайена я почти воочию пережил его перемещение  из  Бразилии  в  Ирландию,
меня не покидала мысль, что все это - игра моего мозга, где хранилось немало
всякой ерунды,  реальных,  постановочных,  воображаемых  картин  и  образов,
почерпнутых из жизни, а также из кино-, теле-и видеофильмов. Может, случайно
все выстроилось в какой-то сюжет,  может,  Чудо-юдо  отрежиссировал,  но  на
самом деле ничего не было.
   Теперь я убедился - это БЫЛО. Как, по каким законам и по  какому  щучьему
велению все это происходило - не моего ума дело. Это пусть Сергей  Сергеевич
с Хавроньей Премудрой и  ее  любезной  сестрицей  разбираются.  Но  мне  уже
никаких доказательств не надо. Я и так знаю, что  перстни  могут  перекинуть
меня хоть прямо в Штаты к старому  дружку  Дику  Брауну  и  его  благоверной
Марселочке.
   В Штаты мне, конечно, было не к спеху. А вот Чудо-юдо поискать следовало.
   - Николай! - позвал я. - Дедушка дома?
   - Дома, - на бегу отозвалась вместо Кольки Катька.  Я  подобрал  сумку  и
отправился в дом.
   У моего подъезда стоял "Чероки" с  Лосенком,  как  видно,  пребывавшем  в
ожидании приказа ехать за мной к Соломоновичу.
   - Привет, Юрик! - сказал я Лосенку, который был погружен в полудрему.
   - Вот те на, - Лосенок сдвинул  на  затылок  свою  бейсбольную  кепку,  -
интересное кино!  Его,  понимаешь,  обыскались,  а  он,  оказывается,  пешим
туризмом занялся. Ну, нагорит тебе от бати!
   - Раньше надо было воспитывать, - сказал я. - Дома он?
   - На телефоне висит, - сообщил Лосенок. - Соломоныча  напугал,  будто  он
виноват. А ты, как я понял, не заходя к нему приперся.
   - Пойду клистир получать, - сказал я с притворной грустью.
   Хрюшка была у себя. Она даже успела промакнуть слезы и сопли, чтобы я был
убежден в ее полном веселье и даже  легком  разочаровании  по  поводу  столь
раннего визита супруга.
   - Ну что ж ты так мало погулял? - спросило мое милое чудовище.
   - Скучно стало, - скорчил я рожу. - Бабы сегодня попадались исключительно
жирные, и на морду - вылитая Хавронья... Хрю-хрю!
   - Волчище! - Ленка хотела сказать какую-нибудь  пакость  развлекательного
свойства, но тут уперлась взглядом в перстни и попримолкла.
   - Достал?
   - Ага, - ответил я, - сегодня как раз  завоз  был.  Три  часа  в  очереди
стоять пришлось, пока добрался. А сзади орут: "По одному в одни  руки,  чего
этот сразу пару берет!" Чуть не убили, честное пионерское!
   Ленка выслушала это все без улыбки. Она приглядывалась к моей физиономии,
разыскивая новые отметины. Похоже, она была сильно удивлена, что таковых  не
обнаружилось.
   - Пошли к отцу, - приказала она так, как приказывали мне некогда  Соледад
или Киска.
   Чудо-юдо, едва я вошел, уже открыл рот для  гневной  тирады,  но  тут  же
закрыл его и расплылся в улыбке: на  кулаках,  которые  я  выставил  вперед,
сверкали перстни с минусами.
   - Елена! - он аж взвыл от восторга. - Ты видела?
   - Видела, - кивнула Хрюшка, не проявляя энтузиазма. - Но я - против.
   - Чего "против"? - не шибко врубившись, спросил я. - Это те  самые.  Тени
не отбрасывают...
   И, усевшись в  кожаное  кресло,  я  пересказал  публике  краткую  историю
поездки с Салливэном к экстрасенсу Белогорскому.  Чудо-юдо  тут  же  включил
диктофон и записал все мои россказни до последнего слова. Когда я дополз  до
своего перелета  через  пространство,  то  увидел,  что  глаза  Чудо-юда  аж
сверкают и он явно одержим какой-то суперидеей.
   - Фантастика! - восхищенно взревел он, узнав, каким образом я добрался  в
родную зазаборную деревню.  -  Если  не  врешь,  конечно.  Это  нуждается  в
подтверждении и перепроверке. Ты пойми меня  правильно,  Димуля.  Мне  очень
хотелось бы, чтоб ты был прав, но еще раз напомню, что все могло быть совсем
не так.
   - Как "не так"? - опешил я.
   - Например, Белогорский мог, при определенных условиях, стереть у тебя из
памяти реальную картину событий и заменить ее какой-то липовой, например,  с
имитацией собственной смерти, с запиранием в комнате, с прохождением  сквозь
стену...
   - Но как он меня сюда забросил, в таком случае? - не  поверил  я.  -  Тут
ведь не проходной двор, извините. Через наш забор и проходные так просто  не
проберешься, да и к нам на участок  не  въедешь  без  спросу.  Вертолет  над
проселком не пролетал, парашюта при мне не нашлось, да и ребятишки, наверно,
заметили бы, если что...
   - Какой ты, все-таки, наивный, Димочка! - посетовал отец.  -  Точнее,  ты
просто не представляешь себе,  какие  невероятные  возможности  дает  умелое
воздействие на  психику  людей.  Если  Белогорский,  как  ты  говоришь,  был
шарлатаном и халтурщиком, который даже обыкновенным гипнозом не  владел,  то
все, что ты говоришь, может быть правдой. Но  если  он  на  самом  деле  был
экстрасенсом, что очень даже не исключено, то  он  мог  совершенно  спокойно
привезти тебя сюда и никто бы этого НЕ ЗАМЕТИЛ!
   - Так, - хмыкнул я, - Вадимка-Невидимка!
   - Не смейся, паяц, над разбитой любовью! - строго сказала Ленка. - Сергей
Сергеевич прав. Представь себе, что этот тип в самом начале сеанса  отключил
тебя начисто и заставил видеть то, что ему хотелось.  С  тебя  содрали  твою
бороду, усы и парик, чтобы посмотреть, кто же ты в  действительности.  Очень
может  быть,  что  у  мистера  Салливэна  есть   друзья,   которые   заранее
предупредили его о том, что Коротков-Баринов собой представляет. После этого
тебя запихнули в автомобиль, провезли полста  верст  от  ихнего  поселка  до
нашего, а затем затащили к нам во двор.
   - Ну да, - не поверил я,  -  и  охранники  наши,  разгильдяи  мамины,  их
пропустили. Через внешний забор, потом через наш... Фигня!
   - Вовсе нет, Димуля, - покачал головой Чудо-юдо, - охрана  их  пропустила
не от разгильдяйства, а от того, что их не видела. Запомни раз  и  навсегда:
человек видит не глазами, а мозгом. Глаза только воспринимают световые волны
и через сетчатку преобразуют их  в  нервные  импульсы.  Точь-в-точь,  как  в
телекамере. И где-то внутри твоей глупой башки, в затылочной области  мозга,
у тебя стоит "телевизор", через который ты и воспринимаешь  окружающий  мир.
Теперь представь себе, что кто-то очень ловкий настроился  на  волну  твоего
"телеприемника" и  забил  реальную  картинку  либо  помехами,  либо  липовым
изображением. Тебе кажется, что ты смотришь прямую  трансляцию,  а  на  деле
тебе крутят видеозапись, понял?
   Вот и охранники могли видеть не то,  как  товарищ  Белогорский  доставлял
тебя к нам, а порхание каких-нибудь птичек через наш забор.
   До меня дошло. Хавронья Премудрая  вместе  с  Чудо-юдом  смешали  меня  с
дерьмом. Выходило, что чертов Белогорский меня попросту выпотрошил, вывернул
наизнанку мою память, разоблачил меня как агента Чудо-юда и,  чтобы  усилить
впечатление, привез прямо к родительскому порогу: "Получите и распишитесь за
вашего дурачка..." Стоп! А перстеньки?
   - Ну ладно, - сказал я, - но ведь перстни-то я вам привез?  Тени-то  нет,
это они!
   - Вот это и надо будет проверить, - сказал отец, - а потому нам  придется
рискнуть и поставить эксперимент...
   - Господи, - вздохнула Ленка вполне серьезно, - какого же  мы  джинна  из
бутылки выпускаем!
   - Пока мы никого и никуда не выпускаем, Елена Ивановна! - помрачнел отец.
   - И будьте добры  держать  ваши  страхи  при  себе.  Никаких  аргументов,
имеющих научное значение, я от вас не услышал. А лекций  об  ответственности
ученого за результаты своих исследований я наслушался достаточно еще  тогда,
когда вы все под стол пешком ходили.
   - Сергей Сергеевич, - строго официально и очень серьезно сказала  Хрюшка,
- я еще раз говорю, что вы ошибаетесь.
   Ваша  посылка   о   природе   процесса   взаимодействия   астрального   и
материального очень спорна.
   Поднялся базар, в котором я чувствовал себя третьим лишним  из-за  навала
всяких  супернаучных   фенечек,   которыми   обменивались   главарь   Центра
трансцендентных методов обучения со своей научной сотрудницей. В кресле было
очень уютно, а научное жужжание меня  как-то  несильно  беспокоило  и  даже,
наоборот, весьма успокаивало. В результате я  задремал  и  проснулся  где-то
через час-полтора, когда Ленка вытянула меня из кресла и повела дрыхнуть  на
мое штатное место.
   - Ну, и до чего вы там доспорили? - спросил я, позевывая.
   - Разве вас, ослов, переспоришь?! -  с  досадой  заявила  Ленка.  -  Твой
умница-папочка  решил  повторить   то,   что   проделала   согласно   твоему
предположению одна твоя давняя подружка.
   - Какая?
   - Киска! Не забыл еще такую девушку?
   Меня что-то тряхнуло, может быть, РНС. Спросонья я это не понял, но после
того, как тряхнуло, сонливость пропала.
   - А он не боится, что нас куда-нибудь выбросит? - спросил я встревоженно.
   - Не беспокойся. Он собирается его проделать не  здесь,  а  на  одном  из
старых военных полигонов.
   Я начал вспоминать дела давно минувших дней... Киска соединила в  "особую
цепь" белую, желтую и черную женщин, хотя эта информация  пришла  ко  мне  в
башку по таинственному каналу РНС в форме рассказа нового Дика Брауна.
   - Погоди, - сказал я, - но ведь для  этого  нужно  состыковать  перстнями
белую, азиатку и негритянку...
   - Правильно, - кивнула Ленка. - Для чего Чудо-юдо притащил сюда вьетнамку
и сомалийку? Думаешь, только ради экзотики? Он давно мечтает это  проделать.
Но в течение нескольких лет он мучился, заставляя своих знакомых металлургов
подбирать сплавы  для  перстеньков,  и,  как  выяснилось,  зря,  потому  что
перстеньки нематериальны и лишь заставляют нас воспринимать  себя  таковыми.
Еще раз к вопросу о том, как ты мог попасть сюда от Белогорского...
   - Ты меня заколебала, матушка! -  проворчал  я.  -  На  хрена,  скажи  на
милость,  этому  самому  экстрасенсу  так  вот  запросто  отдавать  нам  эти
перстеньки?
   Даже если они всего лишь наваждение?
   - Хорошее слово! - похвалила Ленка. - Очень точное в данном  случае.  Они
именно наваждение, а наваждение подарить нельзя, его можно  только  наслать,
напустить, понял? И кстати сказать, надо  бы  помнить,  что  наиболее  часто
употребляемый эпитет  к  этому  слову  -  "дьявольское".  Кстати,  и  в  том
послании, которое ты вроде бы получил от  Брауна,  враг  рода  человеческого
поминается...
   Как раз в это время мы пришли в спальню, и Ленка заперла дверь.
   - Стоп, гнусный Волчище! Больше никаких трепов на производственные темы.
   - Лягушек толочь будем? - вздохнул я так, будто мне предстояло разгрузить
пять тонн угля.
   - Будем. "Толкушку" принес?
   - Была где-то. Под кроватью нет, случайно?
   - Сейчас посмотрю.
   Ленка влезла на кровать, встала на колени  и  заглянула  вниз,  будто  бы
разыскивая "толкушку" на полу. При  этом  халат  у  нее  поднялся,  сполз  к
пояснице, и на меня уставилась аппетитная попа, упакованная в узкие,  не  по
калибру, трусики.
   - А я нашел "толкушку"! - сообщил я. - Никуда она не делась! Вот она!
   Ну что мы, старые, что ли?  Небось  пока  маленькие  были,  у  нас  таких
игрушек не было...
   - Хавронья! Я тебя съем! Амм!
   - А я тебя раньше сжую...
   Бесились-бесились, растолкли с писком и визгом штук пять лягушек, а когда
распаренная  Хрюшка  все  же  загрызла  Волчищу,  я  вдруг   позволил   себе
поинтересоваться:
   - А можно, Хрюшечка, еще чуть-чуть о работе покалякать?
   - Можно. Я от этого лучше засыпаю. Что вы хотели узнать, мистер Волчара?
   - Во-первых, как наш папочка намерен соединять этих девиц перстеньками, а
во-вторых, как  он  надеется  узнать,  что  получилось  в  результате,  если
девушки, скажем, исчезнут вообще и перстеньки с собой унесут?
   - Ну, соединить их просто. И у сомалийки Зейнаб, и  у  вьетнамки  Винь  в
голове  есть  управляющие  платы.  Они  сами  возьмутся  за  руки,  соединят
перстеньки и так далее. А вот что Сергей Сергеевич будет  делать,  если  все
это пойдет не по сценарию, - не знаю.
   - Выходит, он точно не знает, что из этого получится?
   - Вообще-то, - зевнула Ленка, - в теории все подготовлено. На основе  тех
данных, которые он выудил у тебя из головы, то есть послания "Хэппи-энд  для
Брауна", он разобрался в принципах построения модели астрально-материального
взаимодействия,  придуманной  ныне  покойным  Милтоном  Роджерсом  из  НАСА.
Поскольку РНС передала тебе в башку  несколько  компьютерных  картинок,  где
Роджерс   проанализировал   отклонения   траектории   "мертвого"   спутника,
спирально-кольцевые образования в магнитосфере  Земли,  курс  "Боинга",  где
летели твои друзья, наш папочка счел необходимым еще  раз  все  проверить  с
точки   зрения   собственных   представлений.   Поскольку   Роджерс   только
предполагал, что существуют элементарные частицы разума, а Сергей  Сергеевич
и ваши покорные подстилки, то есть  мы  с  Зинаидой,  уже  достаточно  четко
знаем, что они существуют. Более того, существует особая среда,  которую  мы
называем Астралом, которая вовсе не равнозначна понятию "Космос", как думают
малограмотные люди, и не Бог, как полагают религиозные.
   - А что же?
   - По Чудо-юде Астрал -  это  производное  от  Материи,  но  не  от  всего
Космоса, а только от живой. Нечто  близкое  тому,  что  академик  Вернадский
называл "ноосферой" - сферой разума. Н