гих
дверей, выходивших на галерею, была без стекол  и  имела  кожаную  обивку  с
внешней стороны. Из кармана своего партийного жакета Эухения добыла сейфовый
ключ и сунула в замочную скважину. Затем она провернула ключ на два оборота,
нажала какую-то кнопку, и дверь с легким лязгом отворилась.
   Мы очутились в маленьком холле, где стояло несколько кресел и диванчиков.
   Кроме входной, тут было еще две  двери,  изящно  задрапированные  темными
гардинами: одна прямо напротив входной, а другая - в стене справа.
   - Я пошла готовить вам постель, сеньора... - тихонечко  доложила  Аурора,
что  меня  немного  удивило.  Как-никак   это   работа   горничной,   а   не
администратора по приему пациентов. Может, у них тут тоже  месячники  борьбы
за совмещение профессий проводятся? Я сам не помню, но  кто-то  рассказывал,
что такие бывали при советской власти. Или,  может,  у  Эухении  средств  не
хватает?
   Так или иначе, но Аурора отправилась в  дверь  направо,  а  меня  Эухения
провела прямо, отодвинув гардину и отперев дверь ключом.
   Мы  очутились  в  небольшом  помещении,  где  светилось  сразу  несколько
телеэкранов - прямо мини-аппаратная мини-телецентра.  Тихо  журчали  минимум
три видеомагнитофона.
   - Вот, - сказала Эухения, - тут я изредка занимаюсь чародейством...
   Я  присмотрелся.  Ну,  сильна  экстрасенсиха!  Всего  имелось  двенадцать
телеэкранов, на которых, наверное, при желании можно  было  подсматривать  и
подслушивать все, что творится в доме. И более того, делать  видеозаписи.  А
эта бабка-ежка среднего возраста потом начнет публике полоскать мозги насчет
своего провидческого дара.
   - Здорово, - похвалил я, - но ведь дорого,  наверное,  да  и  техника  от
постоянной работы изнашивается...
   - Ничего, не обеднею, - сказала Эухения. - Престиж дороже. А кроме  того,
видеозапись идет только в тех случаях, когда кто-то заходит в  ту  или  иную
комнату. Вот, видите: комната, где мы оставили Сесара. Мальчик спит. Но если
он вдруг свалится с кровати, я мигом прибегу и положу его на место...
   В этот момент засветился один из  экранов,  и  мы  увидели,  как  в  свою
комнату вошла очень тихая и грустная Лусия.
   - Сейчас она будет молиться, бедная девочка! - набожно вздохнула  сеньора
Дорадо. - Ну, а вам стоит посмотреть вот сюда... Вот они, ваша жена и теща!
   Супергадалка перевела изображение с малого монитора на большой и включила
громкость.
   За столиком, на фоне шикарной постели -  мне  очень  туда  захотелось!  -
сидели Бетти и Таня-Кармела-Вик, в  халатах,  с  полотенцами  на  головах  и
попивали ликер.
   - По-моему, пока надо помалкивать. - Этот отрезок фразы я услышал первым,
но поначалу не обратил внимание на то, кто его  произнес,  ибо  у  матери  и
дочери голоса были очень похожи.
   - Конечно, - согласилась Таня, и  я  понял,  что  помалкивать  предлагала
Бетти. - Эти ребята вряд ли оставят нас  в  живых,  если  догадаются  раньше
времени. Особенно младший Баринов. Очень опасный парень.
   - Чем? - спросила Бетти, и мне тоже было интересно это узнать.
   - Он классический "разумный трус". Ощущает опасность нюхом,  очень  ценит
свою шкуру, никогда не лезет на рожон, если нет  другого  выхода.  Если  его
прижали - тихонький и скромненький, но  если  чуть-чуть  расслабиться  -  не
пощадит. Малейший шанс ухватит.  При  этом  у  него  нет  никаких  моральных
сдерживающих. Это не рыцарь Круглого Стола. Его нельзя  пристыдить,  у  него
нет стыда. Знаешь, как он меня кулаком двинул? Пол-лица потом опухло...
   "Ой-ой, какие мы нежные! - обиделся я про себя, слушая эту нелицеприятную
характеристику. - А что мне, дожидаться было, пока  ты  вытащишь  "дрель"  и
начнешь во мне дырки сверлить? Или ждать, пока Толяновы собаки мне  отгрызут
кой-чего? Во, стерва-то!"
   - Он убивает, не задумываясь, - произнесла Таня  с  явной  ненавистью.  -
Если кто-то вызывает опасения, - а ему почти все люди кажутся потенциальными
врагами, - и эти опасения чем-то подтверждаются, то ему плевать,  кто  перед
ним.
   "А ты-то, сучка, много задумываешься?  -  Я  опять  не  раскрыл  рта,  но
возражения прямо-таки рвались наружу. - Я, что ли, восемь  трупов  на  лежке
Джека оставил? А шестерых  джамповцев  в  маковой  соломке  кто  изжарил?  А
Разводному и Адлербергу в лобешник? А  здешним  коммандос  в  спины?  Святая
нашлась! А в  Приднестровье  ты  сколько  зарубок  нарезала?  Великомученица
Татьяна!"
   Эухения как-то незаметно вышла, должно быть, не желая меня  смущать.  Все
пакостные речуги Кармелы она могла послушать позже, в записи.
   - Странно, странно, - задумчиво сказала на экране Бетти,  вертя  в  руках
незажженную сигарету, - он не выглядит таким уж негодяем... Обычный  парень,
хотя, как мне кажется, немножко скучный.
   - Нет, мамочка, скучать он не даст. Ты  бы  слышала  его  юмор!  Сплошной
цинизм и презрение к людям. Чудовище!
   "Во ведьма! - Я аж весь кипел. - А ты, паскуда, когда  одновременно  и  с
Котом, и с Джеком - не цинично? На глазах у  баб?  Путанкам  и  то  за  тебя
стыдно стало..."
   - Я  тебя  очень  прошу,  Вик,  -  сказала  Бетти,  -  не  делай  никаких
опрометчивых поступков. И если он к тебе  придет...  Постарайся,  чтобы  все
было без эксцессов.
   - Конечно, конечно... - Ведьма потянулась к своей  мамаше  губками.  -  Я
постараюсь, чтобы он ничего не заметил.
   "Да, - подумалось мне, - ну, ты  мне,  папаня,  и  подсуропил!  К  эдакой
змеюке не только  в  постель  лечь,  к  ней  ближе  чем  на  пятьсот  метров
приближаться опасно, чтоб из "винтореза" не достала. Жена, мать ее туда же!"
   "Теща" расцеловалась с доченькой и пошла покурить на  галерею,  а  Танька
уселась причесываться. Смотреть на нее было не очень  интересно.  Наговорила
гадостей про меня и довольна. А я уж думал, что после совместной пробежки по
туннелям и перестрелок с "тиграми" у нас отношения потеплее стали...
   Поскольку я начал смотреть их диалог не сначала, то решил  разобраться  в
пульте управления всей этой системой слежения (суперзамочной скважиной,  так
сказать). Мне хотелось перемотать видеокассету  в  начало  разговора,  чтобы
узнать хотя бы то, о чем эти гнусные бабы собирались помалкивать.
   Но тут мое внимание  привлек  другой  светившийся  экран.  Там  до  этого
просматривалась  Лусия,  которая  вопреки  утверждениям  Эухении  вовсе   не
молилась, а просто читала  книжку,  сидя  в  кресле  около  настенного  бра.
Внимание мое привлекло, естественно, то обстоятельство, что Лусия  встала  с
кресла, отложила  книжку  и  начала  расхаживать  по  комнате  без  какой-то
определенной цели. Что-то сильно донимало научную мышку. Сперва  я  подумал,
что у нее в  голове  родилась  какая-то  гениальная  идея.  Это  впору  было
подумать после того, как она сняла очки и,  почесывая  правой  дужкой  левую
щеку, задумчиво произнесла, как бы полемизируя со своими мыслями:
   - Нет... Нет, нет и нет. Это совсем не то. Я не должна этого делать.
   Лусия положила очки на стол, еще раз прошлась по комнате,  провела  рукой
по лбу, зачем-то похлопала себя правой ладонью по кисти  левой  руки,  потом
левой по кисти правой, затем крепко сцепила пальцы, стукнула ими по столу  и
сказала:
   - Я дура, дура, дура...
   Теперь я подумал, что она ругает  себя  за  то,  что,  несмотря  на  свою
докторскую степень и обширные познания, не смогла  расшифровать  информацию,
записанную в мозгу Сесара Мендеса, а какая-то московская Хавронья  с  мордой
деревенской доярки смогла, и всего за сутки, если не  меньше.  Честолюбивая,
выходит, сеньорита доктор!
   Разобравшись в кнопках и переключателях, я  перемотал  пленку  с  записью
беседы Бетти и Вик в обратном направлении.
   Началось, оказывается, с того, что дамы по очереди отправились в  душ.  К
делу это отношения не имело, но посмотреть я не отказался. Потом они уселись
за стол, раскупорили ликер и начали беседу. Большая часть этой беседы  имела
самую отдаленную связь с теми проблемами, которые меня интересовали.  Бетти,
видимо, уже успела рассказать любимой дочери о том, как ей жилось под крылом
у Дэрка и каким образом ее из-под этого крыла вытащили.  Со  своей  стороны,
Таня-Кармела-Вик тоже, должно быть, рассказала о своих приключениях  еще  во
время  коктейля.  Поэтому  примерно  сорок  пять   минут   они   предавались
ностальгическим воспоминаниям о каком-то Гордон-вилледж, где они обитали  до
этого. Меня в этой части разговора поражало только то, насколько  неожиданно
было видеть Кармелу в ипостаси нежно любящей дочери.  И  это  при  том,  что
Танечка-виртуальная обозвала  Бетти  Мэллори  "матерью  своей  биологической
основы". То ли Чудо-юдо, организовывавший для нас эти откровения, был  не  в
курсе дела, то ли та самая ужасная Кармела, сидевшая в шкуре Вик, была очень
хитрой стервой.
   Во всяком случае, если бы  я  не  имел  сведений  о  том,  чем  наполнена
телесная оболочка Вик, от виртуальной Тани, я наверняка подумал бы, что уж в
этом-то семействе нет проблемы "отцов и детей", точнее - "матери и  дочери".
Правда, в этом  диалоге  я  нашел  несколько  косвенных  подтверждений,  что
Кармела О'Брайен, которая, по данным дурацких снов, должна была  быть  почти
ровесницей своей нынешней матушки,  возможно,  действительно  существует.  В
трех-четырех,  а  может,  в  одном-двух  местах   дочь   выглядела   слишком
рассудочной, не по возрасту, так сказать. Но это  замечал  я,  человек,  уже
специально настроенный на то, чтобы искать такие нюансы.  А  кто-либо  иной,
тем более Бетти Мэллори, наверняка ничего бы не заметил. Мамочка  видела  то
тело, которое родила на свет двадцать с лишним лет назад и привыкла называть
своей дочерью, наперечет зная все внешние данные и  особые  приметы,  как-то
ямочки, оспинки, шрамики, родинки и прочие детали. В совокупности с фигурой,
формой и цветом глаз, волос, звуками голоса и его тембром все это составляло
для Бетти понятие "дочь". Мне даже показалось, что для миссис Мэллори  самое
главное - видеть это тело живым и здоровым, говорящим и пьющим ликер,  а  не
знать, какие мысли прячутся под оболочкой этого тела.
   Возможно, так оно и было.  Есть  такие  родители,  которые  рассматривают
произведенное  ими  потомство  как   некое   движимое   имущество,   частную
собственность, которую надо беречь, холить и вовремя реализовать  на  рынке,
пока не утратила потребительной стоимости... (Слава А. Смиту и К. Марксу!  Я
их помню.) Именно об этом я подумал, когда разговор матери и дочери  наконец
стал приближаться к интересующей меня теме. Таня-Кармела-Вик припомнила, что
у ее школьного друга Мэлвина Робертса был костюм из материала точно такой же
расцветки, как у меня. Именно после этого мама  заинтересовалась  семейством
Бариновых.
   - Все, что сегодня произошло, кажется мне  страшным  сном,  -  призналась
Бетти. - Я ожидала чего угодно, только не появления этого русского медведя.
   Перед ним ходили на цыпочках все хайдийские генералы. Он командовал,  как
у себя дома, представляешь? Я понимаю, если бы он так вел себя на  Кубе,  но
здесь, в свободной стране? Такое  впечатление,  что  он  представляет  здесь
Мировое Правительство. Я, конечно, как рациональный человек  ни  в  грош  не
верю в его грандиозные планы, но не знаю, как от  него  отделаться...  Может
быть, нам стоит сбежать отсюда?
   - Ничего не выйдет. Здесь все просматривается  и  прослушивается.  Поверь
мне, я в этих делах понимаю. Вот там, видишь? (Таня показала пальцем чуть ли
не  прямо  в  объектив)  видна  маленькая  дырочка,  а  за  ней  может  быть
телекамера. Я уж не говорю, что микрофоны могут быть ввинчены в люстру,  под
которой мы сидим.
   Нас обязательно остановят, если мы двинемся к выходу.
   - И ты так спокойно говоришь об этом? - ужаснулась Бетти.
   - Волноваться незачем. Мы нужны им абсолютно живыми и здоровыми. Без  нас
они не войдут в "Бронированный труп", не возьмут компьютер и не доберутся до
его памяти. Мы можем говорить все что угодно, называть их самыми  нехорошими
словами и придумывать им самые страшные  казни,  но  нас  никто  пальцем  не
тронет.
   Вот после того, как мы достанем компьютер, мистер  Баринов-младший  очень
быстро, в два счета, овдовеет и потеряет любимую  тещу.  Он  будет  законным
наследником, потому что я уже написала завещание на его имя.
   - Как ты могла? - воскликнула Бетти.
   - Я была под воздействием психотропного препарата. Это было давно. Еще  в
Москве.
   - Но теперь мы с тобой обречены! Ты понимаешь это?!
   - Ну, не все так плохо... - ответила Таня. -  Баринов-старший  -  это  не
прежний русский времен коммунизма. Он не экспортирует революции и не  меняет
социальный строй. Он  делает  свое  дело,  лично  свое,  а  не  дело  своего
государства. Почувствуй разницу!
   - Не очень я чувствую разницу, - проворчала Бетти.
   - Тогда вспомни хотя бы то, что...
   - Я помню, но, по-моему, пока надо  помалкивать,  -  опасливо  произнесла
миссис Мэллори, и дальше уже пошло известное мне  заочное  перемывание  моих
костей.
   Пока я прослушивал и просматривал то, о  чем  говорилось  полчаса  назад,
обстановка на экране изменилась. Таня залезла на кровать и потушила свет.
   В  общем,  та  версия  дальнейшего  развития  событий,  которую  изложила
Кармела-Вик, была вполне правдоподобной,  и  наш  разговор  с  Чудо-юдом  на
галерее кое-какие намеки на подобный исход  давал.  Вполне  по-чудо-юдовски:
"Кашку - слопал, чашку - об пол!" Зачем они  нужны,  эти  бабы,  к  тому  же
американские...
   Ничего необыкновенного для нашего  семейства  не  будет.  Все  по  старой
традиции, заведенной еще прапрапра... в  энной  степени  дедом  -  капитаном
Майклом О'Брайеном. А там девиз известный: "Все надо делать вовремя".  Вроде
бы и нейтральный, и безопасный, и неоспоримый, но вот поди  ж  ты,  немалому
числу  народа  стоил  жизни.  И  хотя  начинался  русский  род  Бариновых  с
бунтовского отродья, даже не ведавшего, к какой нации принадлежал  Шон-Иван,
они выслужили себе и чины, и дворянство. Перемахнули вовремя к большевикам -
и не пропали на том, давнишнем, переломе.  И  на  этом,  нынешнем,  тоже  не
опоздали. Правда, цену этого не подсчитать.  Турки  в  Измаиле  и  поляки  в
Праге, французы, наверно, немцы и  прочие  на  иных  войнах  умирали,  чтобы
Бариновы выжили и потомство дать успели.
   Но это как у всех.  А  вот  насчет  "выявления  врагов  народа  в  тылу",
подставки "афганцев", кочегарочки моей родной - как? Не совестно?
   А все эта стерва. Танечка-Кармелочка-Викуся или как ее там. Она  все  это
зацепила когтями. Может, даже надеясь на то, что я все это услышу.  Прямо  в
рожу сказала то, что я о себе сам давно знаю. Когда все это о  себе  знаешь,
но другие тебе об этом не говорят - это  ничего,  вроде  все  в  порядке.  А
скажут - отчего-то обидно.
   Ну и ладно. Как говорил в подобном случае один царь: "Буду  таким,  каким
вы меня нарекаете! Грозным буду!" У  меня,  если  поглядеть  трезво,  других
шансов жить не имеется. Только по команде, только  под  мудрым  руководством
товарища Баринова Сергея Сергеевича! (Бурные, продолжительные  аплодисменты,
переходящие в овацию. Все встают.) А куда денешься? Разве что на  тот  свет,
да и то найдет он меня и там.
   Сейчас все будет по железному графику. По расчету. Чудо-юдо наобум ничего
не делает. Добудет 37 миллиардов, поставит  на  поток  "Зомби-7".  Начнет  с
развивающихся стран, потом внедрит это дело в СНГ, затем в Восточной Европе,
в Западной, в Японии, в Штатах.  У  него  все  заработает.  И  демократия  с
рекламой,  модой,  прибылями   и   свободой   выбора,   и   тоталитаризм   с
внеэкономическим принуждением, лагерями, расстрелами...  Все  кому  надо  по
семь  доз  получат  и  будут  счастливы.  А  остальным   Чудо-юдо   попросту
управляющие микросхемы вклеит.
   Такие, как у меня и Тани. И будет сидеть  где-нибудь  тут,  на  Хайди,  в
окружении детей, внуков  и  правнуков,  отправляя  команды  на  какой-нибудь
Всемирный центр управления  Человечеством,  построенный  где-нибудь  в  зоне
"Зеро". Например:
   "Построить   плотину   через   Берингов   пролив,    провести    сплошной
железнодорожный путь  по  трассе  Лабытнанги-Уэлен-Ном!"  И  построят.  Или:
"Запустить космический корабль к Альфе Центавра!" И запустят.  Или:  "Начать
заселение Марса!" И заселят. Сдохнут, но заселят. "И увидит Господь, что это
хорошо"...
   Едва я это подумал, как в моей голове щелкнуло, скорее всего не в черепе,
а где-то в мозгах. И я сразу увидел все как бы совсем с  другой  стороны.  А
почему, собственно, железная дорога от Лабытнанги до Нома - это плохо? И кто
сказал, что летать на Альфу Центавра нельзя? И почему, например, для родимой
Земли будет хреново, если на Марсе будут яблони цвести? И кто тебе,  товарищ
Коротков и так далее, вдолбил в башку мысль о том, что ты уникален,  что  ты
сам распоряжаешься своей жизнью? Во-первых, по некоторым данным,  есть  Бог,
которому  все  -  рабы.  Во-вторых,  Россия,  твоя  Родина-мать,  опять-таки
находится,  по  непроверенным   сведениям,   под   личным   покровительством
Богоматери,  и  соответственно  если  бы   эти   вышестоящие   товарищи   не
санкционировали, то ты бы, товарищ Баринов и так далее, вовсе бы не родился.
   В общем, в голове у меня началась полная  каша,  полный  абсурд  и  сбоку
бантик. В конце концов, я капитально заснул. Без снов.

1000 МЕТРОВ ПОД ВОДОЙ

   Утром меня поднял Чудо-юдо.
   - Подъем! Тридцать пять секунд! Последнего убиваю! - проорал он почти так
же, как незабвенный прапорщик Кузяев из учебки,  где  я  сшивался  в  начале
военной службы. Когда-то, еще в первые дни моего проживания в родной  семье,
я рассказал Чудо-юде об этом прапорщике и его любимом приколе.
   - Который час? - спросил я, зевая.
   - "Че" плюс один, - ответил он по-военному. - Бегом на "Дороти"! Все  уже
готово. Только тебя, оболтуса, ждут.
   Бежать, а точнее, все-таки идти пришлось недолго. Спустились вниз, прошли
через вестибюль, выходящий на набережную, выбрались на пирс и дошли до яхты.
   Едва мы взбежали по трапу на палубу, как капитан Каэтано  приказал  своим
ленивым мореманам по местам стоять и со швартовов сниматься. Прямо от  трапа
отец потащил меня  в  кормовой  гараж-ангар,  туда,  где  раньше  находились
вертолет и три автомобиля. Вертолет был на  месте,  а  вот  в  автомобильных
боксах находилось нечто иное. Там лежали десять аквалангов  примерно  такого
же типа, как были у  тех  "джикеевцев",  что  доставали  нас  с  потопленной
"Маркизы", четыре подводных буксировщика, бухты линя, фонари и еще что-то. В
это "что-то" входило и оружие - уже знакомые мне по  трансформаторной  будке
автоматы подводной стрельбы. Кроме них, имелось кое-что и для наземного  боя
- ПП-90, запаянные в полиэтилен, с парой запасных магазинов.
   - Ты вообще-то ходил под воду за сорок метров? - спросил Чудо-юдо.
   - Ходил, - сказал я мрачно, - совсем недавно, вместе с  "Маркизой".  Меня
оттуда "джикеевские" водолазы выводили в таком же приборе и увозили на таком
же буксировщике.
   - А это все, кстати, "джикеевское" оборудование, - сказал отец. - Вчера к
ночи "тигры" полностью очистили от них зону  "Зеро",  во  всяком  случае  до
уровня моря.
   - Интересно, - спросил я, - акваланги у них родные, штатовские, а  стволы
наши... С чего бы это?
   - Скажи спасибо Сорокину с Брауном, - мрачно сказал Чудо-юдо. -  Они  тут
такую "контору Никанора" организовали - только держись.  Уже  до  вертолетов
дошло...
   - Я видел...
   - Видел! - проворчал отец. - Коммерсанты, может,  и  неплохие  вышли,  но
часть оружия "джикеи" перекупили. Удобно: русский ствол - русский след.  Они
ведь не случайно приложили Хименеса из нашего АПС. И полиция взялась  искать
Андрея Чижова, потому что в военном министерстве Хайди - с  подсказки  "G  &
К", конечно - дали приметы того парня, который им  на  закрытой  презентации
показывал АПС. У Андрюхи шрам, бандитская морда - готовый киллер.
   - В общем, - ре