скорость и  повел  свой  видавший
виды "механизм" по просеке. Сразу же почуялся уклон. Просека не лезла  прямо
на горку, иначе и "Бураны" бы не вытянули - круто! - а шла параллельно реке,
постепенно, под небольшим углом поднимаясь вверх.
   Наконец вся наша "кавалькада" оказалась на ровном и расчищенном  от  леса
участке - немного больше двадцати соток по площади, как  мне  показалось.  В
середине этой площадки стояло основательное бревенчатое  сооружение,  чем-то
похожее на американские деревянные форты времен войн с индейцами. Во  всяком
случае такие, какие показывают в вестернах.
   Правда, высоченного частокола, как в американских фортах, не наблюдалось,
но  зато  была  трехметровая  бревенчатая  стена,  охватывавшая  не   совсем
правильный прямоугольник 20 на 30 метров. По  верху  стены  была  пристроена
колючая  проволока.  Из-за  стены  проглядывали  заметенные   снегом   крыши
деревянных строений. Вокруг внешней стены  тоже  были  наметены  здоровенные
сугробы. Кое-где на снегу были отчетливо заметны  цепочки  следов  какого-то
зверья. Четыре здоровенные лайки, чуя незнакомых, подняли лай.
   Свернув по лыжне  за  угол,  оказались  перед  массивными  двустворчатыми
деревянными воротами. К  одной  из  створок  привалило  сугроб,  к  тому  же
слежавшийся и  заледенелый.  Как  мне  представилось,  открыть  эту  створку
раньше, чем сойдет снег,  вряд  ли  удалось  бы.  Вторая  створка,  судя  по
концентрическим  бороздам  на  снегу  и  отсутствию  сугроба,   периодически
открывалась. Но не широко, ровно на столько, чтобы "Буран" смог пройти.
   Притормозив перед воротами, Лисов слез с "Бурана" и взял стоявшую у ворот
крепкую длинную рогульку. Он уложил ее на заснеженную  крышу  ворот,  поддел
одним из рогов какой-то металлический крюк, нажав на рогульку снизу, толкнул
вверх - что-то скрежетнуло-лязгнуло, и ворота со скрипом открылись.
   - Загоняйте технику! - распорядился Лисов, отодвигая створку ворот. - Вон
под тот навес ставьте. Места хватит.
   Справа и слева от ворот вдоль стены были устроены навесы для дров,  сена,
какие-то хлевушки и курятники. Где-то кто-то похрюкивал и мычал. Похрапывала
лошадь.
   - Вот тут и живу, - доложил Дмитрий  Петрович.  -  Независимости  еще  не
провозглашал, но кое-какой суверенитет имею. Вроде с районом вопрос  уладил,
насчет пользования и прочего. Если удержится власть, может, и собственностью
сделаю.
   Я в вопросы приватизации лесных угодий вникать не собирался.  Хотелось  в
тепло и пожрать, но надо было для начала разобраться со своим багажом.
   - Вот в эти две комнаты загружайтесь, - велел Лисов, подавая мне солидный
ключ от амбарного замка. - И печку затапливайте, как раз к  ночи  прогреете.
Я-то один тут, экономлю. Сыновья промышляют, а я тут на хозяйстве.  Если  не
доберут  пуха,  сам  схожу,  а  так  посмотрим...  Должны  ж  они  привыкать
помаленьку?
   - Наверно, - согласился я, - а лет им сколько?
   - Старшему двадцать пять, среднему двадцать три, младшему  двадцать.  Все
отслужили.
   Мне чего-то странно стало. Больше чем на сорок лет  Лисов  не  смотрелся,
неужели старшего в четырнадцать лет соорудил? Бывают,  конечно,  вундеркинды
вроде негритенка Мануэля, но то ж в жарких странах...
   - А вы сами с какого года? - спросил я.
   - С тридцать седьмого, - ухмыльнулся Лисов.
   - Так вам шестьдесят скоро?! - изумился я.
   - Так точно. Из Лисовых в двадцатом веке я дольше всех живу, повезло.
   Прадеда Луку в десятом году медведь заломал, отец в  сорок  первом  погиб
под Москвой. Двадцать три года всего было. Дед через год - под Сталинградом.
Тоже не старый - сорок пятый доживал. Дядя  Алексей  немного  раньше  -  под
Харьковом, дядя  Андрей  после  войны  в  сорок  девятом  умер.  Из  дедовых
братовьев четверо малыми померли, одного колчаки запороли,  другого  Чека  в
двадцать первом году расстреляла. Племянников двоих уже нет. Одного в тюрьме
зарезали - никто не знает, как и за что, а другого - в Афгане убили.
   - Невесело... - посочувствовал я вполне искренне.
   - Все оттуда! - Лисов указал пальцем в небо.

ВЕЧЕРНИЙ РАЗГОВОР

   Возня с обустройством заняла весь остаток светового дня.  Спальные  места
оборудовали на полатях,  под  потолком.  Про  полати  я  слышал,  но  об  их
устройстве понятия не  имел.  Оказалось,  это  сооружение  состоит  из  двух
толстенных и широченных досок, одним концом врубленных в стену, а другим - в
деревянный бортик печной лежанки. Поверх них укладывались короткие  досочки,
а поверх досок - тюфяки. Поверх тюфяков  мы  пристроили  спальные  мешки  со
вкладышами и запросто устроились все вшестером.
   Распаковали оружие, приборы, которые привезли Борис  и  Глеб.  Развернули
спутниковый приемно-передающий комплекс (СППК), хозяином  которого  оказался
Богдан. Я и не знал, что такие компактные ящички содержат  набор  предметов,
спокойно обеспечивающий отсюда, прямо из  сибирской  глуши,  связь  с  любой
столицей мира. Тарелка, установленная нами на внутреннем дворе, принимала  и
передавала сигналы аж через несколько спутников, на которые  ее  можно  было
соответственно настроить. Можно было, например,  посмотреть  спутниковое  ТВ
без всяких там станций "Орбита", включиться в компьютерные сети "INTERNET" и
"RELCOM",  передать  Чуду-юду  в   Москву   кодированный   доклад   в   виде
архивированного файла или отправить любимой жене в  Швейцарию  факс-модемное
любовное послание по поводу  именин  одной  из  ее  составляющих  -  Танечки
Кармелюк.
   Компьютеров у нас было три, однотипные "пентюхи-ноутбуки, со  встроенными
принтерами, CD-ROM`ами и высокоскоростными модемами.  Работало  все  это  от
аккумуляторов и мини-ГЭС, которую Чудо-юдо раздобыл на одном из  предприятий
оборонки. Ее еще  при  Горбачеве  разработали  в  порядке  конверсии,  но  в
массовое производство отчего-то не пустили. Потому,  должно  быть,  что  для
рядового обывателя была слишком дорога.
   Внешне она напоминала большой автомобильный глушитель, только трубы  были
малость пошире. Поскольку карты района заимки мы  с  Чудом-юдом  внимательно
изучили еще в Москве, то знали, что поблизости, всего в ста метрах от  дома,
протекает быстрый ручей, впадающий в Порченую. Там мы с Валетом и Ваней  под
наблюдением Лисова и пристроили эту полезную машину.
   Вообще-то у Лисова на заимке  имелся  свой  движок  -  дизель,  снятый  с
рассроченного "ДТ-75", а также пара бочек солярки, но он им больше двух-трех
часов в день не пользовался - дизтопливо экономил.
   Зато дров он не пожалел ни на отопление наших  комнат,  ни  на  баню.  Я,
видимо  из-за  своего  многонационального  происхождения  и  появившейся  за
последние годы привычки к теплым морям и ваннам,  баню  не  мог  оценить  по
достоинству.
   Валет и Ваня, в силу их полной  безэмоциональности,  тоже.  Зато  Богдан,
Борис и Глеб прямо-таки выли от восторга.
   Получив от хозяина  поздравления  с  легким  паром,  сели  за  стол,  где
получился обед, плавно переходящий в ужин. Выпили не много - две бутылки  на
семь человек. Но славно при этом закусили.  И  московскими  деликатесами,  и
хозяйской рыбой, грибками, моченой брусникой.
   Первая     половина     разговора     посвящалась     восновном     делам
глобально-политическим, о которых мы  знали  не  так  уж  и  много.  Дмитрий
Петрович, как мне показалось, знал не  меньше  нашего:  хотя  телевизора  не
имел, ежедневно слушал радио, тратя на него драгоценные ватты своего движка.
Поскольку  наша  мини-ГЭС  уже  вкалывала,  мы  настроили  СППК   на   прием
телепередач  и  даже  смогли  показать  Лисову  программу  "Время"  по  ОРТ.
Обсудили, всерьез ли болен Президент или прикидывается.
   Ну а потом, уже в приподнятом настроении, почуяв, что общий язык  найден,
заговорили о деле.
   - Мы ведь тебе, Петрович, -  в  поддатом  состоянии  я  бы  и  английскую
королеву на "ты" назвал, - один сюрприз привезли.
   И я достал  из  кейса  видеокассету,  на  которую  был  переписан  фильм,
отснятый сержантом Кулеминым.
   - Это чего? - строго спросил Лисов. - Если похабство - прятай тут же. Мне
вон свояк в Красноярске показал такую же - едва не блеванул.
   - Нет, тезка, -  я  отрицательно  мотнул  головой  и  вставил  кассету  в
приемник привезенной нами маленькой видеодвойки, - это не порнуха. Глянь, не
пожалеешь!
   Сначала на экране замелькали разные крестики, звездочки, полосы, а потом,
сразу, без титров, появился Парамон Лисов...
   - Эх ты ж, якуня-ваня! - вырвалось у внука. - Дедуня! Мать  честная,  как
живой! Пестерь-то сейчас порвался, а ведь лежит на чердаке где-то.  Лапти  я
размякал, а пестерь сохранился... Надо же... Да-а, теза! Это ж надо же!
   Я остановил кадр на том месте, где Лисов ушел лицом из  кадра  и  оставил
только руку, указывающую на трехпалый перепончатый след.
   - Видали такой камушек? - спросил я.
   - Видал, - кивнул Лисов. - Ты все прокрути, тогда поговорим.  Дед-то  еще
будет?
   - Будет, раза четыре или пять.
   Кассета  закрутилась  дальше.  Опять  появился  Парамон  Лукич,   который
показывал другой отпечаток трехпалой ноги на глубоко вросшем в почву  валуне
у кривой сосны.  Потом  в  кадр  попал  человек  в  кепке  и  белой  рубахе,
промеряющих метровой  линейкой  огромный  след.  Его  лицо  на  пару  секунд
мелькнуло в три четверти. Чудо-юдо, выражаясь по-научному, атрибутировал все
лица, запечатленные на фото-и кинокадрах, а заодно и меня заставил запомнить
в  лицо  всех  участников  той  экспедиции.  Мужик  в  кепке   был   старшим
оперуполномоченным лейтенантом ГБ Шкирдой.
   В следующем, очень плохом и прыгающем кадре впервые появлялся  тот  самый
таинственный район "Котловина",  -  Знакомое  место...  -  произнес  Дмитрий
Петрович задумчиво.
   Должно быть, Кулемин очень торопился и снимал не со  штатива,  а  с  рук,
времени на подготовку не было. То, что запечатлелось, появилось внезапно,  и
сам  момент  появления  на  пленке  не  зафиксировался.  Но  и   того,   что
зафиксировалось, вполне хватило бы для научной сенсации.
   После того как камера в руках явно  волновавшегося  Кулемина  более-менее
утряслась  и  перестала  показывать  то  небо,  то  траву,  то   размазанные
изображения деревьев, в поле ее зрения попали три черные -  пленка  была  не
цветная,  и  какими  их  на  самом  деле  видел   оператор,   неизвестно   -
человекообразные фигуры.
   В документах "Пихты" об обстоятельствах этой съемки ничего поясняющего не
нашлось. Можно было только догадаться, что сержант залег  с  кинокамерой  на
высоком обрыве, по-видимому, на краю этой самой "Котловины". Слева и  справа
в кадр попали какие-то неясные темные контуры - вероятно, двух  валунов,  за
которыми укрылся кинооператор.
   Сама по себе "Котловина" впечатляла. Когда я еще не посмотрел  фильм,  то
представлял себе некое понижение между сопками, заросшее  лесом  или,  может
быть, заполненное болотом или озером.
   На самом же деле  пленка  запечатлела  нечто  похожее  не  то  на  кратер
потухшего вулкана, не то на штатовский Большой каньон, не то на железорудные
карьеры Курской магнитной аномалии. Ни деревца, ни кустика,  ни  травинки  -
камни, камни и опять камни. Можно сравнить с лунными  пейзажами,  хотя  небо
днем светлое.
   С потухшим вулканом "Котловину" роднило то, что она располагалась  внутри
вполне нормальной сопки,  каких  поблизости  был  не  один  десяток.  Та  же
"Контрольная",  например,  стоявшая  совсем  близко  (от  ее  вершины,   где
находился наблюдательный пункт "Пихты", до дна "Котловины" было по диагонали
около километра), хоть и была намного выше, от подножия смотрелась точно так
же.
   Пологие, чуть скругленные у вершины  склоны.  Собственно,  "Котловина"  и
"Контрольная"  были  одной  сопкой  с  двумя   вершинами,   между   которыми
располагалась небольшая седловина. В профиль они смотрелись,  как  маленький
Эльбрус, только у того вершины намного остроконечней. Это мне было  известно
из других кадров "Кулемин-фильма" и компьютерных макетов местности,  которые
мы с Чудом-юдом моделировали при подготовке к экспедиции.
   Но  в  тех  кадрах,  которые  мы  смотрели   сейчас,   виднелась   только
непосредственно  "Котловина",  то  есть   глубоченный   провал,   окруженный
кольцевым обрывом, местами больше сотни метров глубиной. Дно котловины  было
неровное, бугристое, под обрывами громоздились груды валунов, щебня и песка,
полусгнившие,  замшелые  деревья,  когда-то  упавшие  с  обрыва.  На  пленке
просматривались и более свежие, рухнувшие, по тем временам, недавно.
   Очень много было каких-то неясно очерченных ям, чем-то похожих на  лунные
кратеры: почти правильной круговой формы, со слегка  вспученными  краями,  с
конической центральной горкой посреди плоского дна. Причем у многих дно было
не  совсем  плоским,  а  выглядело  как  кольцевой   желобок,   опоясывающий
центральную горку. Конечно, тут не Луна, дожди  и  ветры,  должно  быть,  за
многие годы, предшествующие съемке, порядочно  изменили  их  вид,  но  общее
впечатление оставалось именно такое: лунные кратеры.  То  что  это  были  не
бомбовые воронки - стопроцентно. Я видел и свежие, и старые. У  них  никогда
не было центральной горки, да и сами воронки были именно воронками, то  есть
коническими ямами.
   Никак не могу припомнить, чтоб в них какие-то желобки были.
   Все это так, к слову. Когда я глядел эти кадры в  первый  раз,  вместе  с
Чудом-юдом, то ни на какую геоморфологию не обращал внимания. Я  даже  тогда
не знал этого слова, потому что впервые в жизни  прочитал  учебник  геологии
буквально перед отправкой в эту экспедицию.
   Да и на черта мне было смотреть, как выглядит сама "Котловина", когда  по
ней идут эти человекообразные, но явно не люди. Всякого рода  фантастических
инопланетян я в штатовских  боевиках  навидался,  особенно  в  "Вавилоне-5",
который  мне  успел  надоесть,  пока  я  реабилитационный  период  проходил,
одновременно занимаясь изучением  материалов  "Пихты".  Да  и  еще  не  один
десяток  фильмов,  где  действовали  всякие  там  восьминогие  шестиглазы  и
головастики с лысыми  лбами,  лицезрел.  Но  то,  что  я  увидел  на  пленке
документальной, снятой взволнованным оператором, срочно залегшим за  валуны,
все-таки удивило.
   Странно, я удивился вовсе не тому, что увидел нечто  необычное  в  облике
этих фигур, а как раз наоборот, тому, что они были узнаваемы. Я уже видел их
в одном из дурацких снов несколько месяцев  назад,  ощущая  себя  подростком
Майком Атвудом. Но там был сон, которому нельзя было доверять.  Человеческое
сознание способно смоделировать и загрузить в память своего  носителя  самые
фантастические картинки.  Мало  ли  что  мог  навоображать  себе  мальчишка,
насмотревшийся боевиков и начитавшийся комиксов? Однако тут была  кинопленка
подлинная, изготовленная на Шосткинском заводе в марте 1936-го, которую надо
было проявить не позже чем через два года. Даже если представить  себе,  что
кто-то  решил  прославиться  на  фальсифицированной  сенсации,  то  он   мог
изготовить такую подделку никак не позже 1938-го, в самом крайнем случае - в
начале 1939  года.  Не  думаю,  что  кинооператор  "Пихты"  был  психом  или
самоубийцей; будучи сержантом ГБ, он не мог пойти на фальсификацию. Это дела
на "врагов народа" имело смысл фальсифицировать, а кинопленку-то зачем? Ясно
ведь, что этих человекообразных за троцкизм не привлечешь.
   Нет, конечно, это были не люди. Дело  не  только  в  том,  что  они  были
огромного роста, - в последних кадрах фильма  и  на  нескольких  фотографиях
были запечатлены минимум трехметровые тела двух мертвых "летчиков"  (так  их
назвали чекисты, не знавшие слов "астронавт" и "космонавт"). На этих  первых
кадрах они были сняты издали, и рядом не было каких-либо предметов известной
длины, с которыми можно было  сравнить  их  размеры.  Да  и  внешний  вид  у
пришельцев был необычен только для тогдашних людей.  Для  тех,  кто  еще  не
видел  аквалангистов  в  облегающих  черных  гидрокостюмах.   Это   сходство
усиливалось, если присмотреться к их походке.  Ступни  с  перепонками  очень
походили на ласты. Правда, у  аквалангистов  все-таки  имеются  лица.  Может
быть, закрытые масками, но имеются.
   У этих - не было. И баллонов за  спинами  не  просматривалось.  У  малыша
Атвуда  было  хорошее  сравнение:  манекены.   Только   движущиеся,   и   не
какой-нибудь там шарнирной походкой, а очень похожей на человеческую...
   - Я тоже таких видел... - произнес Лисов как бы нехотя. - Раза три...
   Продолжать он не стал,  потому  что  опять  увидел  деда.  Парамон  Лисов
показывал  капитану   Савельеву   большую   затвердевшую   каплю   какого-то
стекловидного вещества на поверхности валуна. По этой капле капитан  стукнул
геологическим молотком, но она не раскололась и не отвалилась от  валуна,  а
молоток как бы спружинил назад, будто бил по литой резине.
   - Тоже знакомое дело... - вымолвил Дмитрий Петрович. - Таких тут много. А
одна на сосне - почти что с блюдце размером... О, а вот и она! Дедуня небось
говорит, что ее топором не взять... А  ваш,  дурак,  не  верит.  Дед-то  зря
ничего не говорил.
   Действительно, "дурак", то есть старший лейтенант Муравьев,  вооружившись
топором, пытался вырубить стекловидный натек - он был похож на сердечко,  но
размером вправду с чайное  блюдце.  Конечно,  ничего  не  получилось.  Топор
затупился, но Муравьеву не удалось даже сделать зарубку на коре.
   - Сейчас сосну пилить будут, - сказал Лисов, хмыкнув. Так  сказал,  будто
уже смотрел фильм. Через минуту  в  кадре  появились  Омельченко  и  Шкирда,
которые с недоуменными лицами пытались хотя бы на  миллиметр  врезать  зубья
пилы в кору дерева.
   - Мне бабка рассказывала, - усмехнулся Лисов. - Как дед на фронт  ушел  в
сорок втором, я ее каждый вечер просил про него рассказывать. Пять  лет  мне
было, совсем сопля, а помню все. Вот и про  то,  как  "заколдованную  сосну"
пилили, с детства знаю, а вижу - впервые.
   - Наверно, думали, что сказка?
   - Сначала просто верил. Потом, когда уже после войны в  школе  учился,  в
поселке, думал, что ерунда, байки. А когда промышлять пошел сюда, увидел все
эти дела - понял, что правда.
   На экране показали пилу с обломанными зубьями и  то  место,  по  которому
пилили. Кора, которую, как  известно,  можно  просто  пальцем  отслоить,  не
поддалась стальным зубьям. Причем на полметра ниже "стеклянного" натека.
   - Все, что этим "стеклом" мечено, - сообщил Лисов,  -  никакая  сталь  не
возьмет.
   После этого было несколько малоинтересных  кадров.  По-видимому,  "Пихта"
обходила котловину по краю и снимала ее на кинопленку с разных точек.
   Одновременно, как я знал из полевого дневника  Савельева,  проводилась  и
топогеодезическая съемка  местности.  Кулемин  заснял  спуск  в  "Котловину"
Белкина, Калинниченко и Штихеля. Это  несколько  оживило  его  фильм-доклад.
Впрочем, какой там фильм? Просто кадры,  последовательно  отснятые  на  одну
пленку, а также несколько отдельных кусочков, которые мы переписали на видео
в том порядке, в каком  они  были  помечены  в  так  называемом  "Покадровом
описании".
   Должно быть, позже на дно "Котловины" спустился и  сам  оператор.  Потому
что  довольно  много   кадров   было   потрачено   на   съемку   "кратеров",
многочисленных стекловидных  натеков,  расплавленных  и  застывших  валунов,
почвы, превращенной в некую спекшуюся и потрескавшуюся коросту...
   До начала самых интересных кадров было еще порядочно времени, когда  СППК
издал несколько писков и Богдан объявил, что сейчас придет "Емеля" из Москвы
("E-mail" - электронная почта). Видак остановили.

"НЕОБЪЯВЛЕННЫЙ ВИЗИТ" - 1915

   Долгое время я принадлежал к той части  населения,  которая  относится  к
сообщениям о визитах НЛО весьма скептически. В наше  время,  когда  научно-и
ненаучно-фантастической  литературой  завалены  все  прилавки,  когда  почти
каждый обладатель видака имеет  у  себя  не  одну  кассету  с