ексуалкой,  а  потому  не  очень  любила,
когда ей вкручивали такую фишку. Правда, она довольно быстро спросила:
   - Вы партнершу ищете? Извините, я - нормальная...
   - Странно... - деланно удивилась Кармела. - А мне показалось, что вы меня
жаждете раздетой увидеть... Разве нормальной женщине это интересно?
   Джейн, хоть и поднаторела в бабьих дрязгах, но что ответить - не нашлась.
   И хорошо сделала, потому что Таня могла взбеситься, а оружие у  нее  было
под рукой. Поэтому я был даже очень удовлетворен  таким  исходом  диалога  и
тем, что мы благополучно вышли на свежий воздух.
   Гулять здесь можно было вокруг озера или по лесочку вдоль  проволоки.  За
проволокой  начиналось  гнуснейшее  болото  с  комарами,  которые  не  очень
вдохновляли на мудрые мысли, особенно человека в плавках.  Гораздо  приятнее
было описывать полукруг вдоль озера. На другой  его  стороне  были  камыш  и
топкий берег, переходящий все в то же болото. Но на самом озере и поблизости
от барака комары не донимали так сильно, как в лесу.
   К сожалению, у озера  нельзя  было  говорить  о  том,  что  нас  с  Таней
волновало. Если б нам надо было о любви поговорить, то это не  привлекло  бы
внимания, но требовалось побеседовать о более серьезных вещах,  а  потому  я
скрепя сердце двинулся на съедение комарам.
   - Таня, - сказал я, - вы, конечно, не обязаны отвечать мне откровенностью
на откровенность, но лучше будет,  если  вы  на  это  пойдете.  У  нас  есть
мизерный шанс выпутаться. Но есть! Вы позавчера  по  заказу  своих  знакомых
пристрелили одного весьма важного немца, и после этого я  мило  беседовал  с
вами в скверике, где вы совершенно сразили меня чтением  Тютчева.  Я  просто
преклоняюсь перед вашей  выдержкой  и  хладнокровием,  но  мне  они,  строго
говоря, уже дорого обошлись. У меня очень строгий и небезопасный отец.  Могу
вам сообщить, что я уже довольно долго  ищу  того  мастера  спорта,  который
приложился из  "винтореза"  по  такому  не  очень  приятному  человеку,  как
Константин Малышев по кличке Разводной. Ищу не по линии милиции или  ФСК,  а
частным образом. Поскольку это были вы, то я,  можно  сказать,  задачу  свою
выполнил. Однако мой  отец,  родной,  заметьте,  а  не  крестный  пахан,  по
какой-то причине на меня обиделся. Взял да и подложил мне бомбу в  ту  самую
"Волгу", на которой отправил меня искать вас...
   Конечно, не совсем вас,  а  того  киллера,  что  пострелял  Разводного  и
Адлерберга.
   Не знаю, отчего папа так дурно поступил, но мне от этого,  прямо  скажем,
не легче. К тому же по случайности эта самая "Волга",  взорвавшись,  прибила
до  смерти  крутого-прекрутого  дядю  по  прозвищу  Джамп.  И   теперь   его
наследнички очень хочут сделать со мной что-нибудь ужасное.  Например,  ноги
из задницы выдернуть и спички вставить. И в  довершение  всего  я  умудрился
поиметь конфликт с вашими бывшими друзьями, которых, правда, тоже искал,  но
вовсе не  при  таком  раскладе.  Хотя  я  только  одного  пришиб,  и  то  по
необходимости, но, согласитесь, они ведь моих доводов не примут.  Точно  так
же, как и ваших. Тем более что вы еще и заказ не пожелали выполнить, а  это,
знаете  ли,  чревато.   Трудовая   дисциплина   везде   пошатнулась,   кроме
криминального сектора. Здесь по-прежнему круто спрашивают, по-большевистски.
В общем, по логике событий, нам с вами крышка. Вы это  осознаете,  наверное,
оттого и жизнь вам не мила?
   - Нет, - сказала Таня. - Насчет "крышки" вы правы,  это  я  осознала.  Но
жизнь мне не мила по  другой  причине.  Поймете  или  нет,  не  знаю.  Вроде
неглупый парень... Вы в Бога верите?
   - Пытаюсь. Крест ношу, как видите.
   - Как комсомольский билет,  на  всякий  случай?  А  вдруг  поможет,  если
прижмут? Не верите вы в Бога, и я не верю. Я вообще ни во что  не  верю,  от
этого и злюсь. И жить не хочу по той же причине, и умирать тошно, и  убивать
не могу... Я ведь знаю, что вы мне предложите. Это у вас, извините, на морде
написано: "Давай сдадимся моему папочке,  он  добрый,  отходчивый,  глядишь,
помилует, если возьмешься на него работать..." Это хотел сказать?
   - Почти. Понимаешь, я просто не знаю, точнее,  не  уверен,  что  он  меня
собирался взорвать. Я просто пытаюсь себе прикинуть: ну чем я мог не угодить
ему? Он ведь меня двадцать лет искал. Неужели вот так, просто  "ради  дела",
сына родного убить? Я ведь очень на него похож, между прочим.
   - То-то и оно, - прищурилась Кармела. - Не удивлюсь, что  он  тебя  хотел
пришибить, если вы и характерами схожи. Всегда цари и  короли  больше  всего
боялись родных детей, братьев, даже жен. Возможно, почуял,  что  ты  на  его
место хочешь сесть.
   - Да я даже повода не давал. Я ему как собака предан.
   - Ну это ты можешь мне  рассказывать  -  глядишь,  и  поверю...  А  он-то
наверняка знает, что такие, как ты, преданы только себе и никому больше.  По
себе судит...
   - Короче, - вздохнул я, - мне от тебя доверия не дождаться, потому что я,
по-твоему, подонок и сын подонка. Кстати, мы уже окончательно  на  "ты"  или
как?
   - На "ты" проще. В конце концов, я не тургеневская барышня.  Мы  с  тобой
уже немало времени знакомы, даже спали вместе...
   - Скорее отсыпались.
   - Ну, зато все окружающие убеждены,  что  мы  трахались.  Ты  целый  день
принимаешь поздравления с трудовой победой...
   - А ты?
   - А мне предлагают сменить  партнера.  Правда,  обидно  отпускать  такого
орла, как ты...
   - Слушай, меня здесь уже комары заели. Пошли лучше к озеру!
   - А ты вуайерист или эксгибиционист?
   - Не понял...
   - Я спросила: ты любишь смотреть секс или показывать его другим?
   - А-а! - протянул я. - Смотреть приятнее, чем самому показывать.
   - Значит, вуайерист.
   И тут я заметил, что Танин взор нет-нет  да  скользнет  мимо  меня.  Само
собой, мне стало интересно, что же она там такое увидела.
   - За нами следят, - очень тихо произнесла Кармела. - Там шевелятся кусты,
и один твой хороший знакомый, действительно  очень  похожий  на  кота,  идет
примерно в тридцати метрах за нами.
   - По-моему, он тоже, этот самый... которого мне не выговорить. Он  просто
хочет посмотреть, как мы трахаться будем, вот и все.
   - Может быть, он и видеокамеру для этого прихватил?
   - Конечно. Забесплатно порнуху хочет отснять. Для души, так сказать.
   - Ах, ему желательно порнуху! - это было сказано таким тоном, что я  ждал
всего, чего угодно: выстрела в Кота, выстрела в меня, даже ее  самоубийства.
Но не ждал я того, что произошло на самом деле...
   Кармела вдруг порывисто упала на колени, сцапала меня  руками  за  бедра,
резко дернула вниз мои плавки и... Я  обалдел.  Она  стала  делать  то,  что
далеко не каждая любящая женщина может сделать для любимого мужа, во  всяком
случае, дамы легкого поведения за  такую  услугу  спрашивают  дополнительную
оплату.
   Я не то что о сексе не думал - он для меня был сейчас так же  нужен,  как
пятое колесо в телеге или пятая нога собаке. Все мои мысли вертелись  вокруг
отношений с Чудо-юдом и всеми теми, которые сейчас рыскали по всей Москве  и
вокруг, разыскивая меня и Таню-Кармелу, чтобы повесить наши скальпы  у  себя
над камином. Ну вот ни на чуточку мне никаких любовных безумств не хотелось!
Тем  более  с  Кармелой.  Каждый  взгляд  у  нее  давил  нормальные  мужские
инстинкты. Даже вчера ночью, во время секс-шоу, которое она организовала для
слушателей за стенами нашей бытовки, мне никоим образом не  хотелось,  чтобы
эта имитация перешла в реальность. И это притом, что было темно,  в  воздухе
прямо-таки веяло соблазном, а по ходу имитации Танечка  и  впрямь  чуть-чуть
возбудилась. Я спать хотел, да и знал на сто процентов, что только сунься  я
к ней - и "дрель" просверлит меня насквозь.
   А сейчас ни с того ни с сего Танечка, которую одни  считали  фригидой,  а
другие - девственницей, устраивает сеанс орального секса! Я выпал в  осадок,
даже в тираж. Неужели ради того, чтобы утереть нос кому-то?  Или  просто  от
злости? А зубы-то у нее острые... Я вспомнил давние дела Брауна  и  Соледад,
которые творились на яхте "Дороти", в лагуне острова  Сан-Фернандо,  веселые
кулинарные россказни насчет  приготовления  кровяных  колбасок.  Врала  она,
интересно,  или  действительно  была  каннибалкой?  Теперь  у   Соледад   не
спросишь...
   Но Таня - это что-то!
   Из  кустов  между  тем  высунулся  Кот.  Он  действительно   приперся   с
видеокамерой и писал нас на кассету. Наверно, я выглядел  полным  идиотом  и
даже более того, потому что глядел  на  Танин  затылок,  даже  не  порываясь
каким-то образом ответить  на  то,  что  она  делала.  Стоял,  как  манекен,
опасаясь сделать лишнее движение...
   -  Ну  что  ты  стоишь,  как  столб?  -  прошипела  Кармела,  на  секунду
прервавшись. - Мне, что ли, все за тебя делать? Раздевай меня хотя бы!
   - Тут комары, - пробормотал я совершенно обалдело, но подчинился,  стянул
с Тани майку, а затем и верх купальника. Остальное она  сама  расстегнула  -
причем куда делся пистолет я и углядеть не успел, - а затем, ухватив меня за
руки, опрокинула на себя...
   Хотя "до того" все у меня висело на "полшестого". Но ротик ее  губками  и
зубками привел все  в  боевое  положение,  а  потому  мне  ничего  иного  не
оставалось, как занять привычную  супружескую  позицию,  правда,  на  другом
участке местности и объекте...
   - Господи, да что ты возишься, коз-зел?! - зло прошипела она, потому  что
я как-то уж очень неуверенно себя вел. - Дай сюда!
   И  точно,  словно  патрон  в  патронник,  пристроила  себе  то,  что  мне
принадлежало. Да уж, девочкой  она  была  давненько...  Но  бабой  оказалась
отчаянной и жадной. Пружинистая, крепкая, совершенно бесстыжая, ибо  Кот  со
своей камерой подошел метров на пять и снимал нас через  большущий  телевик,
стремясь поймать в объектив самые крутые подробности. Я все  время  старался
увести лицо от камеры, а оно как назло попадало в  кадр.  Суки-комары  то  и
дело впивались в разные беззащитные места, мне было стыдно и  неприятно,  но
Кармеле - хоть бы хрен! Она  не  отдавалась,  а  брала.  В  ней  была  сила,
инициатива, азарт - то есть  мужицкие  активы.  Даром,  что  она  подо  мной
лежала, а не я на ней...
   - Ы-ы-х-х... - выстонала она, выплескивая горячее и  скользкое,  а  затем
отпихнула меня и торопливо сунула мне в руку упаковку.
   - Надевай...
   - Раньше надо было СПИДа бояться! - заметил я.
   -  От  СПИДа  мы  умереть  не  успеем,  а  вот  налетать  от  тебя  я  не
подряжалась...
   Презерватив у нее был  приятный,  голландский,  тоненький  и  в  какой-то
ароматной смазке, чуть ли не с апельсиновым запахом. Гонять  его  по  нутрям
было весело, тем более что я все больше приходил в себя и постепенно начинал
соображать.  Правда,  не  совсем  в  том  направлении,  какое   требовалось.
Соображения мои не шли дальше того, что  Кармела,  устав  от  смертоубийств,
решила разрядиться и таким образом прийти в состояние душевного  равновесия.
А потому я принялся выкладывать  на  нее  все,  что  мог  применить  в  этой
позиции, по части ласк. Краем глаза  я  заметил,  что  у  Кота,  подошедшего
вообще вплотную и снимавшего нас в упор, аж нос сопит и шишка на подъеме.  А
где-то на заднем плане из кустов выходили  Джек,  Джейн  и  Эми.  Все  стало
напоминать показательные выступления.
   Странно, но никто ничего не комментировал. Напротив, стояла относительная
тишина, нарушавшаяся только моим  пыхтением,  шорохом  рук  по  голой  коже,
шлепаньем живота о живот, бесстыдно-возбужденными стонами Кармелы да дружным
сопением созерцателей, которые явно ничего похожего от нас не ожидали.
   Впечатление было такое, что две наблюдающие пары  никогда  не  видели  ни
одного порнофильма и всю жизнь с младенчества провели в монастырях:  Джек  с
Котом в мужском, а Джейн  и  Эми  -  в  женском.  Конечно,  мне  присутствие
зрителей не доставляло комфорта, но зато добавляло злости и желания поскорее
со  всем  этим  позорищем  покончить.  А  Таня,  напротив,  была,  судя   по
физиономии, не только не смущена, но даже в восторге  от  того,  что  четыре
посторонних человека смотрят на то, как ее трахают.
   Не помню, сколько раз она кончала - не считал. Но мне лично потребовалось
порядочно напрячься, чтобы выйти из игры с честью. Я давно уже  был  мирным,
домашним животным в области секса и сверх Ленки, Зинки и, изредка,  Марьяшки
больше ни в чем  не  нуждался.  Возможности,  которыми  некогда  пользовался
Коротков-Браун, ушли  в  невозвратную  даль.  К  тому  же  комары  меня  так
искусали, что можно было подумать, СПИД начинается...
   Я  прямо-таки  сполз  с  этой  психованной  скрипачки.  А  она,  донельзя
недовольная, чуть приоткрыв глаза, по-кошачьи потянулась,  распахнув  пошире
ножки, и поманила пальчиком Кота... Того упрашивать не потребовалось,  благо
он был в полной боевой.
   - Противогаз  надень,  -  притормозила  Таня,  доставая  точно  такую  же
упаковочку, какой снабдила и меня.
   - На, подержи! - прорычал Кот, и Джек,  немного  обалдело,  взял  у  Кота
камеру. Я,  смирно  подтянув  плавки,  уселся  на  травку,  словно  форвард,
которого заменили в середине  матча:  "Вместо  выбывшего  из  игры  Баринова
(номер седьмой) играет Котов (номер шестнадцатый)..."
   Нельзя ревновать женщину, которую не любишь. Да я и не ревновал, наверно,
тем более что глупо говорить о ревности в условиях такого коммунизма.
   Кот, аж кипя от вожделения, облапил Таню, тяжело ввалился между  ее  ног,
дернул на себя... Я не снимал на видак, но все увидел со стороны: куда,  что
и  как  вошло.  Мне  было  вроде  бы  все  равно.  Раз  она  просто  скрытая
сучка-нимфоманка, пусть ее дрючит кто хочет. Я  сейчас  оклемаюсь,  приду  в
себя и засажу по самый помидор какой-нибудь из этих коров. Вон, Эми  злится.
Да она вдвое симпатяжней тебя, стервы драной!
   - Жми!  Еще!  Сильней,  гад!  -  выкрикивала  Кармела  с  яростью,  ловко
крутанула Кота и, повалив на обе лопатки, оседлала... В ней бес  сидел,  это
точно!
   Кот вел себя со всей присущей ему беспардонностью. Его волосатые  лапы  с
настырностью лазили по Таниному телу, тискали ее  беспощадно,  мяли,  рвали,
теребили... Я ничего такого и  близко  не  допускал.  А  ей  это  нравилось!
Оседлав Кота,  она  откинула  голову  назад,  зажмурилась  и  раскачивалась,
раскачивалась, в полном упоении от собственной  бесстыжести.  Она,  конечно,
видела, что я на нее смотрю, не столь уж плотно были сомкнуты ее веки, но ни
капельки, ни миллиграмма смущения не испытывала.
   - Я - шлюха, от души скажу, - заметила Эми вполне  серьезно,  -  но  чтоб
так... Она, по-моему, сбрендила на этом деле.
   - Похоже, - согласилась Джейн, -  бешенство  матки...  Бывает.  Джек,  ты
следующий, наверно...
   - А почему бы и нет? - целясь видеокамерой туда, где соприкасались животы
Кота и Кармелы, и возбужденно сопя в обе ноздри, бросил Джек. - Им можно,  а
мне нельзя?
   - Одна кобыла всех заманила... - хмыкнула Джейн. - Чего вы в  ней  нашли,
не пойму? За свеженькую приняли?
   - Ты не поймешь, - сказал Джек, - интеллекта не хватит. На! Держи  камеру
и снимай! Сейчас уж я первым буду!
   - Как эти? - не поняла Джейн, но камеру у него взяла.
   Джек встал в ногах у Кота, за спиной у Кармелы, схватил  ее  за  плечи  и
пригнул Таню к животу своего зама...
   Дальше я смотреть не  стал.  Мне  стало  противно.  Это  мне-то,  который
чего-чего, а похабных и бесстыжих баб навидался на десять лет вперед. Думал,
есть  еще  скромненькие,  не  утратившие  целомудрия,  не  превратившиеся  в
средоточие  похоти  бабы...  Углядел,  называется,  одну  такую,  а   она...
Скрипачка двух-смычковая!
   Я ушел. К озеру. Там было еще несколько человек, но в основном  нормально
загорали. Загорать мне не хотелось, но поплавать и остудить свою  душу  надо
было. Потому что у меня вдруг пробежала по мозгам  весьма  отчетливая  мысль
взять "Калашникова" и от души  пострелять  по  всем,  кто  на  этой  "лежке"
сшивается.
   Кроме парня в дзоте, вряд ли кто успеет ухватиться за оружие.  Разнежился
здесь, в подмосковной тайге, товарищ Джек... Правда, ключа у меня от комнаты
не имелось. Ключ был у Тани. А автомат лежал именно там  в  сумке,  рядом  с
коричневой  тетрадкой  и  адресами  тех,  кто  увез  с   собой   пресловутые
перстеньки...
   Не пойдешь обратно и не попросишь: "Танечка,  одолжи  ключик,  я  автомат
принесу и шлепну тебя вместе с двумя кобелями!"
   В общем, я полез в воду. Мне сразу стало легче,  даже  зуд  от  комариных
укусов стал послабее. Поплыл не спеша, успокаивая себя тем, что детей мне  с
Кармелой явно не крестить,  а  среди  нашей  компании  я  все-таки  оказался
первым, кто ее поимел. Джек мог утешать себя тем, что он нашел к  Тане  свой
подход, но мое у меня не отнимешь. Великая вещь - чистая и прохладная  вода!
Свершил омовение - и вроде бы ничего тяжелого на душе не осталось. Выплыв на
бережок, я растянулся на песке, положил голову в  тень  какого-то  куста,  а
остальное подставил солнцу. Сперва поворачивался с живота на спину, а  потом
как-то незаметно задремал...
   Пробуждение было неожиданное и даже очень.
   Меня пнули кроссовкой в пятку. Не очень  сильно,  но  достаточно  больно,
чтобы я, еще не успев открыть глаза, выругался. Впрочем, я успел это сделать
всего один раз, поскольку, когда мои  глаза  открылись,  я  увидел  Кармелу,
одетую, вооруженную и очень опасную. Прямо на меня, можно сказать,  в  упор,
смотрел пистолет "дрель" с навинченным на ствол глушителем.

"О ПОЛЕ, ПОЛЕ, КТО ТЕБЯ УСЕЯЛ..."

   - Вставай! -  приказала  она.  От  пистолета  тухленько  попахивало.  Он,
несомненно, стрелял и совсем недавно. Успокаивало  только  то,  что  Кармеле
намного проще было бы продолбить мне дыру в сонном состоянии. Если она  меня
предварительно разбудила, значит, имелись на то соображения, и  просто  так,
без разговора, она меня на тот свет отправлять не хотела.
   То, что она вполне могла это сделать, я понял, встав на ноги и глянув  по
сторонам.
   В десяти шагах от меня лежали двое, парень и девка, разумеется, голышом.
   Издали можно было подумать, что они продолжают загорать, но это был всего
лишь оптический обман. Песок под  неестественно  свернутыми  набок  головами
побурел, всосав кровь, вытекшую из этих голов, пробитых от  виска  до  виска
калибром 5,45.
   - Ты что, - спросил я, спросонок еще не очень врубившись, - сдурела,  что
ли?
   - Вперед! - резко приказала она. - Не оборачиваться!
   Возможно, мои замедленные со сна реакции меня и спасли.  Если  б  я  стал
чего-то  предпринимать,  рыпаться,  ругаться  и  так   далее,   то   Танечка
пристрелила бы меня  без  долгих  рассуждений  и,  как  писал  один  великий
пролетарский поэт, "пошла бы от вражьего тела с песнею". Потому что, пока  я
спал, успокоенный прохладой озера и согретый солнечными лучами, ситуация  на
"лежке" Джека изменилась кардинальным образом. То, что  я  был  оставлен  на
этом свете, а не отправлен на  тот  в  порядке  общей  очереди,  объяснялось
исключительно тем, что моя скромная персона зачем-то понадобилась девушке со
скрипкой.
   Третий труп я увидел, когда Кармела подтолкнула  меня  пистолетом  и  тем
самым указала направление движения. Около баньки,  распластавшись  и  скосив
голову набок, лежала полная темноволосая девица. Входное отверстие  в  спине
издали и разглядеть было трудно, а вблизи оно походило на  родинку.  Но  вот
что у этой бедняжки творилось внутри, я и думать не хотел...
   На крыльце лежал мужик, измаравший  кровью  деревянные  ступени.  Кармела
поставила ему на лоб, точно между глазами, маленькое  пятнышко,  а  вылетела
пуля через шею, и попутно порвала бедолаге сонную артерию.
   - Ты с ума сошла... - пробормотал я. - Тебя же Джек на вертеле зажарит...
   - Поздно, - с презрением сказала  она,  -  он  уже  меня  сажал  сегодня.
Правда, первый и последний раз я своей жизни...
   - Ты его... - во рту у меня даже челюсти плохо ворочались.