на на гитаре.
   Почти каждый житель больших городов хоть раз  в  жизни,  но  застревал  в
лифте. Особенно на Руси, где многие лифты даже в мирное время выглядят,  как
после артобстрела. Впрочем, и на благополучном Западе бывали  случаи,  когда
отрубалось электроснабжение какого-нибудь небоскреба, и пассажиры лифтов  по
несколько часов проводили в неосвещенной кабине, висящей в шахте  где-нибудь
на  уровне  54-го  этажа.  Да  и  сейчас  такое  бывает,  только  теперешней
российской прессе об этом писать неудобно.
   В общем-то, застрять в любом лифте, советском или  зарубежном,  одинаково
фигово. В советском лифте  застревать  противно  прежде  всего  потому,  что
знаешь почти  наверняка:  страдать  приходится  из-за  какой-нибудь  ерунды.
Например, потому, что электрик Федя после совместного распития  со  слесарем
Гошей и дворником Васей чего-нибудь не туда  подключил.  Или  подключил,  но
только одним проводом, потому что в глазах двоилось. А может, экскаваторщику
Вове пообещали премию за перевыполнение плана, и он заместо одной канавы  за
тот же рабочий день выкопал две, причем обе поперек силового кабеля.  А  ты,
допустим, на работу опаздываешь  или  на  свидание  с  любимой  девушкой.  В
результате на работе получаешь втык, а любимая девушка посылает  тебя  туда,
куда ей самой очень  хотелось.  Между  тем  проспавшийся  Федя  совместно  с
похмеленным на премиальные Вовой, рискуя жизнью и здоровьем, ударным  трудом
и героическими усилиями устраняют повреждения, которые сами же и  сотворили,
жизнь постепенно входит в нормальную колею, однако моральная обида остается.
   Что же касается западного лифта,  то,  застревая  в  нем,  народ  уже  не
досадует, а попросту пугается. Это что ж такое? Здесь ведь  не  должно  быть
вроде ни электрика Феди,  ни  экскаваторщика  Вовы.  Стало  быть,  произошло
что-то ужасное. Например, мексиканцы при поддержке  30  миллионов  китайских
народных добровольцев  перешли  Рио-Гранде  и  захватили  офис  "Тексако"  в
Далласе. Или палестинские партизаны  из  "Хезболлах"  взорвали  Нью-Йоркскую
фондовую биржу. А может  быть,  компьютерный  магнат  Билл  Гейтс,  которого
допекли русские  "пираты"  -  хакеры,  сдувающие  его  новейшие  программные
разработки  еще  до  начала  продажи,  запустил  в   INTERNET   какой-нибудь
супервирус, направленный специально против "взломщиков". Но русские  хакеры,
допустим, этот вирус "отфильтровали", изучили, перепрограммировали и  отдали
обратно.  Теперь  лицензионные  программы  "виснут",   а   работают   только
"пиратские". Кошмар!
   К тому же даже в нынешней некоммунистической России время  еще  не  стало
по-настоящему "деньгами". Солидное число россиян  в  период  реформ  хоть  и
приходит на работу аккуратненько к началу  рабочего  дня,  но  ни  хрена  не
делает.
   Немалое - вообще не является на работу  за  ненадобностью,  а  остальные,
хоть и приходят, и работают, и даже какую-то полезную продукцию  делают,  ни
шиша за это не получают. Ни за необходимое рабочее время, ни за прибавочное.
Какое уж тут "time is money"...  Правда,  от  этого  жить,  конечно,  легче.
Застрял в лифте - и всем по фигу, придешь ты на  работу  или  будешь  ждать,
пока электрик Федя с экскаваторщиком Вовой выкопают и отрежут  еще  километр
силового кабеля, чтоб загнать его скупщикам  цветного  металла,  которые,  в
свою очередь, продадут его эстонцам, а те - еще дальше.
   Иное дело,  допустим,  у  штатников.  Сидишь  ты  в  лифте  в  темноте  и
мучаешься.
   "Неужели, - думаешь, - мексиканцы с китайцами Техас захватили и "Тексаку"
национализировали?! То-то у нее  небось  акции  упали!  Надо,  блин,  срочно
брокерам звонить, чтоб скупали, пока морская пехота не подошла, а  то  опять
подорожают. А сотовый в офисе забыл,  на  105-м  этаже!"  Тут  такой  стресс
хватануть можно, что и до инфаркта недалеко! Конечно,  если  себя  успокоить
мыслью, что Нью-Йоркскую фондовую палестинцы взорвали, а потому никто раньше
тебя "Тексаку" не скупит, еще выжить можно...
   Примерно в таком же положении оказались мы с  Ваней  и  Валетом.  У  нас,
правда, денежного интереса не было, но выжить мне очень хотелось. Тем  более
что перспектива сидения в кабине ничего хорошего не предполагала.
   Сарториус наверняка не зря приказывал тем, кто уехал первым рейсом, ждать
его в течение часа, а потом  сматываться.  Потому  что  раз  они  с  Ахмедом
беспокоились насчет каких-то  зарядов,  то  заряды  эти,  скорее  всего  уже
тикают.
   Сейчас, пока я думаю, а биороботы торчат, как шпалы,  в  ожидании  умного
приказа, Сарториус уже вылезает из кабины на "горизонте 100".  Минут  десять
он подождет, может быть, заглянет в шахту, убедится в том, что мы капитально
застряли, поймет, что до взрыва  ему  никак  нас  не  вытащить.  После  чего
посадит всех остальных в вагончик и повезет туда, куда ему  нужно,  даже  не
спев над нами "Интернационал". А петь что-то надо, ибо,  как  мне  казалось,
Сарториус должен был обязательно заминировать лифтовую шахту,  чтоб  "тигры"
не прорвались за ним по горячим следам. Я  бы  лично  навертел  перфоратором
бурок  в  стенках   шахтного   ствола,   израсходовал   килограммов   десять
цилиндрических полукилошных шашек тола, соединил их все красным детонирующим
шнуром и маханул одним разом от часового  механизма.  Сколько  тонн  породы,
бетона и иной всякой всячины полетело бы вниз, я подсчитать не взялся бы. Но
думаю, что туда, где висела наша кабина,  они,  согласно  закону  всемирного
тяготения, долетели бы в полном объеме и раздавили бы ее так же  легко,  как
танк - консервную банку. Конечно, мне очень не хотелось  находиться  в  этот
момент ни в самой кабине, ни просто в шахте.
   - Фонарь у кого-нибудь есть? - спросил я у темноты,  в  которой  ровно  и
невозмутимо дышали биороботы. В данный момент я больше всего боялся  не  тех
зарядов, которые где-то тикали, а того, что Ваня  и  Валет,  настроенные  на
исполнение  приказов  Сорокина,  откажутся  мне  подчиняться.  Тогда  их  ни
говорить не заставишь, ни из кабины вылезать. А между тем вовсе не известно,
сумею ли я без их помощи отсюда выбраться.
   Но, как ни странно, они стали подчиняться. Возможно, по аналогии.
   Отправляя кабины "первого рейса", Сарториус приказал  управлять  кабинами
старшим. Перебегая из нашей кабины в другую - будто знал, сукин сын, что она
застрянет! - Сорокин скомандовал мне: "Нажимай против цифры 100!",  то  есть
приказал управлять кабиной. Соответственно, это оказалось в  глазах  Вани  и
Валета равнозначным назначению меня старшим, и биороботы стали выполнять мои
распоряжения.
   - Есть, - ответили они в один голос.
   - Включайте.
   Загорелись сразу два фонарика.
   - Ваня, освети дверь, Валет - потолок.
   Сам я посмотрел и туда, и туда,  но  в  обоих  случаях  не  нашел  ничего
утешительного.
   Чуть-чуть разжать дверь мне удалось, и я даже обрадовался,  увидев  через
щелку, что кабина стоит прямо напротив двери, перекрывающей вход на такую же
площадку, как та, где мы садились в лифт. Судя по аккуратным цифрам, которые
мне удалось высветить через щель, мы находились на горизонте 54.
   - Раздвинуть двери кабины! - приказал я Валету и Ване. Не без напряга, но
они сделали это. Однако каким образом открыть внешнюю дверь, я не  знал.  На
ней не просматривалось ни защелок, ни замков. Похоже,  что  ее  открывали  с
помощью номерных штатных пультов, наподобие того, который был у  Сарториуса.
У меня такого не было.
   На потолке кабины не удалось обнаружить ни люка, ни каких-либо винтов или
болтов, отвинтив которые можно было бы снять с кабины крышу. Все на  сварке,
все глухо, как в танке. Пришлось еще раз поглядеть дверь, нет ли  шансов  ее
все-таки откупорить.
   В общем и целом, эта дверь была не  толстой.  Рама  была  сварена  скорее
всего из относительно тонких швеллеров, поверх с двух сторон наварили  листы
трехмиллиметровой стали. Автогеном раскромсали бы ее за пять минут, если  не
меньше. Но автогена не было.
   Правда, изучая дверь  и  ее  окрестности,  я  понял,  благодаря  чему  мы
остались живы.
   Попав в кабину, я нажал, как приказано, кнопку напротив цифры 100, но так
суетился,  что  не  заметил  ниже  ее  другую,  красного  цвета  с  надписью
"Extra-stop". Зато ее заметил Валет, который,  едва  скорость  спуска  стала
"нерасчетной" и опасной для жизни "биообъектов", нажал ее без  приказа.  При
этом где-то под полом кабины  отстрелились  шпонки,  удерживавшие  в  трубах
толстые  стальные  штыри  с  мощными  пружинами.  Пружины  разжались,  штыри
притиснуло к вертикальным направляющим, по которым опускалась - точнее,  уже
падала - кабина.
   За счет трения закаленных головок стержней по  направляющим  -  отсюда  и
запах  окалины  -  кабина  затормозилась.  Когда  она  оказалась  на  уровне
горизонта 54,  стержни  под  действием  пружин  вошли  в  четыре  отверстия,
сделанных в направляющих, и намертво остановили падение.
   В общем, это было хорошо. По  идее,  такая  система  аварийной  остановки
должна предусматривать, что люди из кабины будут вылезать  через  дверь,  не
через люк в потолке или в полу. Но дверь шахты была  плотно  закрыта,  и  не
было никаких видимых признаков, что ее можно открыть из кабины. Мы могли  бы
провисеть тут и сутки, и десять, так и  не  сумев  ее  открыть.  Потому  что
единственным инструментом, которым мы располагали, был нож с пилкой, который
имелся у Вани.
   Но им удобно было распиливать решетки, тросы, болты, а не плоские  листы,
к тому же вдоль вертикальной плоскости. Вот если б удалось пробить  стальной
лист, просунуть в него нож и запилиться, держа  нож  горизонтально  или  под
небольшим  наклоном...  Но,  несмотря  на  всю  свою  крепость  и   закалку,
трехмиллиметровую сталь нож пропороть не смог бы.
   Конечно, у нас в кабине имелось много всякой  всячины  покрепче,  которой
можно было разнести не только эту дверь, но  и  всю  кабину.  Старый  добрый
американский гранатомет "М-79" времен вьетнамской войны, советские "РПГ-9" и
"РПГ-18" "муха", два подствольника "ГП-25" "Костер" на автоматах "АКС-74"  у
Вани и Валета, а также "М-203" на моей "М-16А2". Боезапаса тоже  имелось  до
фига: две гранаты к "М-79", два выстрела к "РПГ-9", аж двадцать  "ВОГ-25"  к
"Кострам", распиханных в четыре брезентовые кассеты (все  это,  естественно,
висело на Ване и Валете). Впрочем, и на мне было немало:  десяток  гранат  к
"М-203"    (три    осколочные,     две     прыгающие     осколочные,     две
кумулятивно-осколочные, фугасная, фугасная объемного взрыва  и  дымовая)  да
еще три картечных патрона.
   Имелось еще несколько ручных гранат. В том  числе  та  самая,  фосфорная,
которая едва меня не сожгла. Живи да радуйся.
   Но ничегошеньки из этого применить было невозможно. Потому что я лично  в
данный момент не ощущал себя биороботом и не собирался взрываться  вместе  с
кабиной. Выпалив из гранатомета в дверь, мы, возможно, и пробили ее, но вряд
ли выжили бы здесь, внутри.
   Нет, гранатами не поработаешь. Из автоматов, что ли, попробовать?  Но  ни
5,45 из "АКС-74", ни 5,56 из "М-16А2" не вызывали доверия. Нет, в  том,  что
они провернут три  миллиметра  относительно  мягкой  стали,  можно  было  не
сомневаться.
   И то, что следующие три миллиметра прорвут -  это  точно.  Но  они  легко
меняют направление - слишком легкие... Да  и  дырочки  будут  мелкие.  Чтобы
сделать такую "прорезь", чтоб можно было начать пилить, придется полмагазина
расстрелять.
   Но тут я увидел стоящий на полу "ПК". Тот самый, с которым Валет оборонял
лестницу.
   Это мощная, старой закваски пуля 7,62, которая убойную силу не  теряет  и
за полтора километра. Дырки она проворачивает  очень  солидные,  особенно  в
металле, который не имеет свойства стягиваться над раной,  как  человеческая
кожа.  Из-под  крышки  ствольной  коробки,  справа,  там,  откуда  выползает
отстрелянная лента, торчал совсем короткий "хвостик" с железкой. Из полутора
сотен патронов Валет потратил не больше десятка. И потратит полсотни на  то,
чтоб прострочить круг диаметром в  полметра  сразу  в  обоих  листах  стали,
которые сейчас мешают нашей жизни. Правда, делать это придется в  темноте...
Но тут я подумал, что электрический фонарь, если немного сузить конус света,
может дать как раз то, что нам нужно.
   - Ваня! - приказал я. - Встань вот здесь, у  стенки  кабины,  наведи  луч
фонаря на внешнюю дверь и держи его строго на одном и том же месте!
   - Принято, - ответил Ваня и выполнил приказ.  Конечно,  получился  скорее
эллипс, чем круг, но мне было не до геометрических тонкостей.
   - Валет! - объявил я. - Взять пулемет и прострелить дверь точно по  линии
светового круга, с максимальным приближением одной пробоины к другой.
   Бу-бу-бу-бу! Ду-ду-ду-ду!  Я  сам  был  не  рад,  что  решился  на  такой
эксперимент. Грохот был такой, будто я попал в клепальный  цех  Путиловского
завода времен первой русской революции. Аж уши  заболели.  Хорошо  еще,  что
Валет стрелял недолго, чуть больше двух минут. Почти в упор, так, что  ствол
находился сантиметрах в пяти от двери. Но держал пулемет так, будто это была
не тяжеленная бандура, а рейсфедер  или  циркуль  какой-то.  Точно  по  краю
эллипса.
   Все это время Ваня ни на миллиметр не изменил положения светового  круга.
Просто застыл на месте сам, и  пятно  застыло,  будто  фонарь  был  зажат  в
тисках,  установленных  на  станине  весом  в  тонну.  Меня,   обыкновенного
человека, одни лишь звуки выстрелов и грохот  пробиваемой  стали  заставляли
трястись, не говоря уже о вибрации кабины, а эти  мальчики  точно  исполняли
приказ...
   Когда пулемет умолк, и я перестал бояться, что в один  прекрасный  момент
услышу визг рикошета (а может, и не услышу, сразу получив в лоб  отскочившую
пулю), мои глаза  отказались  верить  тому,  что  увидели.  В  общем,  я  не
надеялся, что получится так клево.

***

   Правда, Валет расстрелял не полсотни патронов, а все,  что  оставалось  в
коробке, то есть больше 100.  Но  зато  получилась  замкнутая  цепь  впритык
пробитых дырок, в огромном большинстве соединявшихся краешками.
   - Ударь по ней ногой! - распорядился я.
   - С какой силой? - уточнил задание Валет.
   - С максимальной! - сказал я, зная, что на дураков не обижаются.
   Валет чуть подпрыгнул и наподдал каблуком. Думаю, что я, если бы мне  так
попали в грудь, наверняка не смог бы ходить, да и  вообще  коньки  отбросил.
Обе высверленные пулями железяки вылетели из двери, открыв приличную дыру  с
зубчатыми краями. А юный "зомби" даже не почесался.
   - В пулемете что-нибудь осталось? - спросил я, все  еще  не  веря  глазам
своим.
   - Лента израсходована полностью, - доложил Валет. - Можно вскрыть цинк  и
снарядить ленту.
   Только теперь я обнаружил, что у  Валета  за  спиной  висит  рюкзачок,  в
котором явно прощупываются контуры цинковой укупорки. Как  же  они  все  это
таскают, блин? Ну, здор-ровые!
   - Сейчас я выхожу на площадку и начинаю  вас  прикрывать.  Потом  выходит
Валет и начинает принимать от Вани оружие и снаряжение. После того, как  все
будет выгружено, выходит Ваня.
   - Принято, - доложили биороботы.
   Самым  приятным  открытием,  которое  я  сделал,  изучая  площадку  54-го
горизонта - один к одному такую же, как та, с которой мы начинали  спуск,  -
было то, что бронированная дверь,  выводящая  в  50-метровый  бетонированный
коридор, оказалась незадвинутой. Если б она была закрыта, не знаю, сумели бы
мы с ней справиться так же легко, как с дверью шахты.
   Посветив фонарем в глубь коридора, я убедился, что он прямой, пустой и по
длине примерно такой же, как тот, что наверху.
   Выгрузка прошла благополучно. Ваня совершенно спокойно, не ощущая никакой
нервозности оттого, что остается  в  кабине  в  то  время,  как  другие  уже
вылезли, передал Валету всю ту  кучу  оружия,  которую  их  заставил  тащить
Сарториус. Потом невозмутимо вылез сам. Я все это время лежал с автоматом  у
выхода с площадки, посматривая в инфракрасный прицел и прислушиваясь.
   Никто, слава Аллаху,  в  коридоре  не  появился,  да  и  шумов  сюда,  на
54-метровую глубину, долетало не так-то много. И сверху,  и  снизу.  Наверху
шумели побольше. Даже, кажется, разговаривали, но разобрать, о  чем  именно,
не удавалось. Наверно, если б народ говорил по-русски, Ваня или Валет сумели
бы расслышать, но испанского они не знали, а "тигры", поди-ка, беседовали на
родном языке. Внизу шума почти не  было,  только  шорохи  какие-то,  которые
могли происходить либо от крыс, либо просто от передвижения воздуха.
   Между тем к тому моменту, когда мы все вылезли из  лифта,  еще  не  истек
срок ожидания, назначенный Сорокиным. Правда, успеть к этому сроку мы смогли
бы лишь в том случае, если б  сумели  выбить  дно  кабины  и  спуститься  по
веревке до дна шахты, то есть еще на 46 метров. Однако веревки такой длины у
нас не было.
   Парашютов тоже,  хотя  я  лично  не  помню  случаев,  чтоб  они  успевали
раскрыться при падении с  такой  высоты.  Конечно,  более  реально  было  бы
спуститься по  направляющим  рельсам  лифта,  но  у  меня  не  было  желания
заниматься воздушной  акробатикой  забесплатно.  Тем  более  что,  спускаясь
слишком быстро, можно было свернуть себе шею, если лезть не спеша, то  можно
было не успеть до взрыва, запланированного Сарториусом.
   В общем, мы решили попробовать спуститься пешком, не торопясь. Валет даже
успел снарядить пулеметную ленту очередными 150 патронами. Его мы  поставили
в голову колонны и двинулись вперед по узкому туннелю-коридору. Сам я  пошел
сзади, метрах в десяти, а Ваню оставил позади себя на той же дистанции.  При
этом мне несколько раз приходила в голову шальная мысль вернуться и  все  же
попробовать ускорить наш спуск. Все время думалось о том,  что  будет,  если
впереди нас ждет непроходимый тупик или, например,  засада  коммандос,  если
они, допустим, как следует заглянули в шахту и толково вычислили,  на  каком
горизонте мы находимся. Но мне удалось отогнать от  себя  назойливые  позывы
вернуться к шахте.  Так  мы  все-таки  прошли  туннель-коридор  и  вышли  на
лестницу.
   По идее, эта лестница была прямым продолжением той, которая начиналась  в
отеле.  Но  тогда,  наверно,  мы  бы  уже  сейчас  слышали  топот  и  ругань
спускающихся по ней коммандос. За то время,  что  мы  валандались  в  лифте,
"тигры" вряд ли успели бы пройти всю лестницу, но находились бы в  двух-трех
маршах от нас.
   Однако их не было,  и  даже  отзвуков  их  голосов  на  эту  лестницу  не
доносилось.
   Скорее всего она либо была перерезана какой-то заслонкой,  которую  можно
было отодвинуть, имея штатный пульт управления,  либо  попросту  замурована.
Надо попробовать добежать до отметки 100 метров раньше, чем  "тигры"  найдут
способ отодвинуть или взорвать эту заслонку или перегородку, - такая  идейка
меня посетила.  Но  при  этом,  как  ни  странно,  опять  появилось  желание
попробовать спуск через ствол шахты. Правда, на сей  раз  лишь  на  короткое
время и относительно слабое.
   Но все же я остался очень доволен тем, что не поддался этому искушению  -
взорвать пол кабины и спускаться по направляющим.  Потому  что  в  то  самое
время, когда мы все-таки двинулись по лестнице,  ступени  изрядно  дрогнули,
послышался сперва отдаленный грохот и глухой треск, а затем нарастающий гул.
Спустя несколько секунд по ушам ударил лязг и скрежет, туча пыли, песчинок и
мелких камешков вылетела из хода,  ведущего  к  шахте  лифта,  а  затем  гул
удалился вниз, откуда еще через несколько секунд долетел  тяжкий  удар,  еще
раз сотрясший подземелье.

ПЕШИЙ КОННОМУ НЕ ТОВАРИЩ

   Хотя мы не стали возвращаться и в шахту я не заглядывал,  можно  было  не
сомневаться, что все случилось  именно  так,  как  я  предполагал.  То  есть
заряды, заложенные "сорокинцами", обрушили в шахту  многие  тонны  породы  и
железобетона.
   Эта лавина в  лепешку  расплющила  кабину  лифта,  обломала  стопоры,