вум  кандидатам  в
сенаторы от своего штата, уличив  их,  выражаясь  по-советски,  в  аморалке,
испортила репутацию нескольким конгрессменам,  законодателям,  муниципальным
советникам и несчетному числу сотрудников административно-правовых органов.
   Я бы очень удивился тому, что с ней  ничего  не  случилось,  если  бы  не
помнил о том, кем был ее добрый дядюшка Грэг Чалмерс, возглавлявший  не  Бог
весть какую мощную торговую компанию "G & К", промышлявшую вроде  бы  сбытом
пива и прохладительных напитков. Мне довелось увидеть его воочию, правда,  в
то самое время, когда Коля Коротков  уживался  в  одной  черепушке  с  Диком
Брауном, и присутствовать при похищении мистера Чалмерса ребятами  "Главного
камуфляжника".
   Потом, уже в Москве, сидя в "Волге" и слушая радио по "Маяку",  я  узнал,
что "мистер XYZ" завершил земной путь, и бренное тело Чалмерса  обнаружилось
в багажнике его собственного автомобиля. Помнил и о том, что сестры Чебаковы
в период обучения английскому по методике Чудо-юда во сне  читали  рекламные
объявления компании  "G  &  К"  из  "Нью-Йорк  тайме",  а  Сергей  Сергеевич
записывал оттуда какую-то цифирь... Ну и уж, конечно,  не  забыл  откровений
"Главного камуфляжника", рассказавшего о заговоре "серых кардиналов".
   Поэтому смелость молодой журналистки имела хорошее прикрытие. Кроме того,
она проявлялась исключительно против тех, кто чем-то  не  устраивал  мистера
Чалмерса. Мы с миссис Стюарт проглядели пару  десятков  газетных  номеров  и
путем несложного анализа пришли к совместному выводу, что молодая вдова явно
раскапывала все сплетни о дядиных недругах. Нэнси Стюарт только  скромненько
хихикала, почитывая лихие фельетончики  за  подписью  Бетти  Мэллори,  ловко
стилизованные под обывательскую болтовню,  немного  грубоватые  в  некоторых
местах, но остроумненькие.
   А вот после смерти Грэга Бетти резко заткнулась. Теперь  ее  интересовали
скандалы исключительно безобидные и ничем не чреватые. Например, супружеские
отношения и адюльтеры в среде рок-звезд или киношников. Удивить ими мир  уже
невозможно. На нее перестали подавать иски за клевету, а это для  журналиста
скандальной хроники равносильно смерти.
   Видимо понимая, что может остаться  безработной,  Бетти  решила  тряхнуть
стариной и копнуть поглубже. Это произошло примерно три  года  назад.  После
того,  как  в  газете  появилась  разоблачительная  статья  об  одном  очень
влиятельном политике, метившем в сенат, некоем Дэрке, Бетти  исчезла  вместе
со своей дочерью Вик.
   То, что некоторые люди имеют свойство исчезать, известно давно.  Особенно
часто это свойство проявляется у тех, кто слишком много  знает  или  слишком
много болтает, не говоря уже о господах, не умеющих вовремя платить долги  и
ходить по земле осмотрительно.
   Однако в случае с Бетти Мэллори было и еще одно  обстоятельство,  которое
могло способствовать внезапному исчезновению. Дотошные любители криминальных
сюжетов выудили откуда-то слух, будто Тимоти О'Брайен завещал  своей  внучке
все права на управление фондом. Якобы тот самый сейф,  упрятанный  в  недрах
неведомо какого банка и  содержащий  все  списки,  шифры,  номера  счетов  и
прочее, может быть открыт только Бетти и Вик, но не по отдельности, а только
совместно. Каким образом  это  обеспечивалось,  журналисты,  разумеется,  не
знали, но фантазировали с удовольствием. Один предположил, что у  каждой  из
них есть по ключу и они так же,  как  офицеры,  управляющие  стратегическими
ракетами, не могут порознь ими воспользоваться. Другой  считал,  что  каждая
знает свою половину шифра, которую держит в тайне от другой. Третий выдумал,
будто у каждой из двоих сняты отпечатки пальцев и доступ к сейфу открывается
только в том случае, если в банк будут предъявлены 20 идентичных отпечатков,
папилломы которых специальный компьютер сверит с контрольными.
   Все стало еще более интересным после того, как Тимоти  О'Брайен  приказал
долго жить. Это прискорбное  событие  по  странному  стечению  обстоятельств
произошло на острове Хайди, куда престарелый джентльмен  прилетел,  невзирая
на  явное  нездоровье.  Инфаркт  миокарда  был  вполне  логичным  следствием
перемещения из умеренного британского климата  в  район,  весьма  близкий  к
экватору. Вот после этого наша мечта о  поездке  на  Канары,  мягко  говоря,
накрылась. Чем - можно не конкретизировать.

БАЛДЕЖ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ

   Ленка оторвала меня от всяких там ретроспективных размышлений.
   - Мистер Браун, - соорудив  строгую  морду,  объявила  Хрюшка,  -  вы  не
находите, что следует совершить небольшую прогулку по окрестностям?
   - Нахожу, - сказал я. - Мы ж сюда не на отсидку приехали.
   - Балдеж! - Кандидата наук пробил самый что ни на есть "Дунькин" восторг.
   "Надо же! В тропики заехала!"
   Отдав ключ портье, мы вышли в парк, где к нам тут же  подскочила  девочка
Анита.
   - Вы хотите осмотреть парк? - прощебетала крошка. - Я могу проводить  вас
и показать все, что заслуживает внимания.
   Ленка только хмыкнула. А я сказал:
   - Спасибо, мисс. Подскажите, как нам спуститься к океану?
   - Вам  будет  удобнее,  если  я  провожу  вас,  -  Анита  демонстрировала
неназойливый сервис. Конечно, от пары  лишних  долларов  на  чай  мы  бы  не
разорились и, будь мы нормальными новороссийскими (в смысле из новой России)
туристами, - не устояли бы от эдакого к себе внимания. Но  во  мне  все-таки
довольно много сохранилось от Брауна.
   - Достаточно будет, если вы укажете нам направление, мисс.
   Девочка была хорошо воспитана  и,  хотя  по  линии  чаевых  у  нее  вышел
небольшой  облом,  не  стала  корчить  оскорбленной  рожицы.  Напротив,  она
изобразила приятную улыбочку, оскалив свои натуральные зубки. Правда,  после
того, как малышка указала нам, куда топать, и мы повернулись к  ней  спиной,
вслед нам  было  произнесено  несколько  приглушенных  выражений  нелестного
свойства. Анита прошипела их очень тихо, поэтому смысл ее фраз дошел  только
до меня. Ленка, если бы услышала, то, наверное, нахамила бы в  ответ,  но  я
был вовсе не обидчив.
   Образы, давно стершиеся и поблекшие в  памяти,  внезапно  стали  четче  и
ярче.
   Анита  напомнила  мне  очаровашек  Марселу  и   Соледад   со   всеми   их
достоинствами и пакостными чертами.  У  первой  достоинств  было  больше,  у
второй - вредности, но обе вспоминались с нежностью.
   Мы спускались к морю по дорожке-лестнице, выложенной плитами из мраморной
крошки.
   - Да, хорошо бы попросту приехать сюда на отдых... - с шумом  втягивая  в
себя местные ароматы, проворчала Ленка.
   - Будем совмещать приятное с полезным, - ухмыльнулся я. - В прошлый раз у
меня неплохо получалось.
   - Бахвал! - прищурилась Хрюшка. - Чего ж ты тут в прошлый  раз  полезного
наделал? Революцию, что ли?
   Товарищ Чебакова смотрела в корень. Революция  была  сделана  как-то  без
меня, опять же авианосному соединению 6-го флота пришлось ее переделывать...
   Клад пополнил федеральную казну США, доллары достались Брауну, Марселу он
тоже себе прибрал. А Коротков Коля, вволю настрелявшись, непонятным  образом
вернулся в Союз и встретил на свою голову вот это умное парнокопытное.
   Ленка, по-моему, подумала, что я обиделся, и сказала:
   - Не дуйся, Волчара! Не бери в голову. Давай лучше о делах поговорим.
   Она была права. Нам пора было обменяться кое-какой информацией. В Лондоне
мы собирали ее порознь и наматывали на  разные  дискеты.  Раз  в  неделю  мы
"забывали" эти дискеты в "бардачке"  взятого  напрокат  автомобиля,  который
брали для поездок на воскресные пикники вместе с Генри  и  Нэнси.  Прокатная
фирмочка вряд ли числилась в лидерах британского бизнеса, но  тем  не  менее
то, что мы отгружали, исправно доходило к Чудо-юду. В том же "бардачке" того
же автомобиля  мы  с  Ленкой  находили  рекламную  открыточку  с  безобидной
надписью: "Посетите нас еще  раз!"  На  титульной  стороне  открытки  имелся
выпуклый герб фирмы, существовавшей якобы с 1838 года. Наверное,  тогда  они
сдавали напрокат  коляски  агентам  Николая  I.  Герб  фирмы  имел  свойство
отклеиваться  после  смачивания  теплой  водой,  и  под  ним   обнаруживался
маленький квадратик фотопленки, для страховки запаянный в  полиэтилен.  Этот
квадратик был ультрамикрофишей, вмещавшей примерно 20  машинописных  страниц
информации. Как она добиралась до Лондона - черт ее знает. Точно так  же  мы
знать не знали, как наши дискеты  доезжают  до  Москвы.  Можно  было  только
предполагать, что где-то какая-то безвестная "радистка Кэт", спрессовав  все
килобайты с наших дискет в коротенький, секунд на 30, "би-и-п", запузыривает
его в космос,  где  пролетает  какой-нибудь  малоизвестный  широкой  публике
спутник. А уж дальше  этот  "би-и-п"  принимает  какая-нибудь  скромная,  не
любящая  шумной  известности  "обсерватория",   занимающаяся   исключительно
пульсарами или связями с внеземными цивилизациями.
   Там  "би-и-п"   пропускают   через   какой-нибудь   хитренький   декодер,
переписывают на дискету.  Разумеется,  граждане-товарищи  из  организации  с
трехбуквенным названием (СВР, ФСК или ГРУ),  которые  прогоняют  через  себя
информашку, ни сном, ни духом не сомневаются в том, что  работают  на  благо
Отечества. И уж тем более им не положено помнить содержание того, что  через
их руки проходит. Информация предназначена не для них. Очень может быть, что
идет она какому-нибудь дяде с генеральскими погонами, незримо  маячащими  на
плечах штатского пиджака, а этот дядя  тем  или  иным  способом  доводит  ее
Чудо-юде. Но это нас уже не касалось.
   Вообще-то мне вначале было не очень понятно, зачем мудрить со  всей  этой
конспирацией. Тем более что вроде бы мы ничего  секретного  не  трогали.  Во
всяком случае, за себя я ручаюсь. Все эти досье на потомков О'Брайена  можно
было, наверное, без всякого риска провозить через  таможню.  Очень  странным
представлялось и то обстоятельство, что Чудо-юдо при его-то  связях  в  мире
спецслужб поручил нам, то есть сугубым дилетантам, сбор информации,  которая
его, как видно, очень интересовала. Только  позже  я  догадался,  что  самым
главным секретом было не содержание информации, а то, по  какой  причине  ее
собирал Чудо-юдо. Даже мы с Еленой - лица, которым отец  доверял  достаточно
много, - имели весьма расплывчатые представления о его главной цели. Если бы
он обратился к услугам профессионалов, то выиграл бы в качестве информации -
она не была бы такой "сырой", как та, что приходила от нас, - но проиграл бы
в  конфиденциальности.  Профи  с  хорошими  аналитическими  навыками   легко
разобрались бы в том, какие сверхзадачи ставит перед собой Чудо-юдо, если бы
исследовали его вопросники, приходившие на микрофишах.  Поскольку  у  бывших
комитетчиков и грушников - у первых в большей степени, у вторых в меньшей  -
было  хорошо  развито  чутье  на  то,  какую  информацию   жаждет   получить
начальство,  они  стали  бы  отбирать  из  всей  кучи  лишь  факты,  которые
"вписываются", а те, что "не вписываются", задвигать под сукно.
   Не знаю, приглядывались ли к нам британские контрразведчики,  всякие  там
"МИ-5" и "МИ-6". Возможно, что и смотрели, но очень тихо  и  неназойливо.  А
может быть, их глазами и ушами были Генри и Нэнси - это вполне  реально.  Но
поскольку интересам британской короны мы с Ленкой вроде бы  не  вредили,  то
никто  нас  не  хватал,  не  пристраивался  "хвостом"  к  нашей  машине,  не
подсматривал,  что  мы  делаем  в  туалете.  Возможно,  что  спецслужбы   Ее
Величества не только  не  мешали  нам  в  наших  поисках,  но  и  перегоняли
информацию Чудо-юде по своим каналам... В нынешнем мире и  не  такие  чудеса
встречаются.
   Впрочем, все это было уже прошлым.  Здесь,  на  Хайди,  начиналась  новая
жизнь.
   - Какая у нас на сегодня  культурная  программа?  -  спросила  Хрюшка.  -
Балдеж на свежем воздухе?
   - На сегодня - да. Кроме телефонного звонка в Лондон. Доложим о прибытии,
так сказать.
   - А завтра?
   - Поедем к гадалке Эухении. Судьбу свою узнавать.
   Насчет Эухении нас проинструктировал Чудо-юдо.  В  последней,  внеурочной
ультрамикрофише, содержавшей приказ отправляться на Хайди, отец дал  нам  ее
адресок на Боливаро-Норте в Сан-Исидро. Дама эта числилась одной из  местных
достопримечательностей, и почти все туристы, склонные  к  мистике,  посещали
хайдийскую Кассандру со своими проблемами. Поэтому и наше посещение  гадалки
особых подозрений вызвать не могло. Экстрасенсиха во  времена  Лопеса  тесно
сотрудничала с ведомством  Хорхе  дель  Браво  и  была  вхожа  в  тот  самый
таинственный научный центр, который мы с Киской разнесли  в  последний  день
моего первого пребывания на Хайди.
   Тогда мы с  Лиззи  Стил  взорвали  установку  по  производству  препарата
"Зомби-7",  а  все  остальное  под  воздействием  газа,  вызывающего  буйное
помешательство, довершили сами сотрудники  центра.  Однако  уже  при  новой,
шибко демократической местной власти центр понемногу восстановили. Во всяком
случае, такие слухи ходили. Официально он  занимался  изучением  тропических
болезней и нетрадиционных методов лечения, практикуемых коренным населением.
Открытое  для  посещения  научных  делегаций  и   устройства   международных
симпозиумов здание размещалось в  Сан-Исидро  там  же,  где  и  раньше.  Его
отстроили   после   пожара,   подновили,   покрасили,   модернизировали.   В
лабораториях центра установили новейшее японское, германское и  американское
оборудование, открыли клинику на тысячу мест, куда  завозили  особо  сложных
больных  со  всего  мира.  Причем  немалое  число  -  бесплатно,   за   счет
благотворительных фондов. Естественно, что в какие-то помещения  доступ  был
ограничен   по   причине   вирусной   опасности.   У   большинства   научной
общественности это никаких возражений, а тем более подозрений не вызывало.
   Но я-то помнил, что где-то в недрах здания существовал выход в  секретную
подземную систему транспортных коммуникаций, построенную во времена  Лопеса.
Из президентского дворца, находившегося в Сан-Исидро,  можно  было  запросто
попасть и в научный центр,  и  в  американское  посольство,  и  на  авиабазу
хайдийских ВВС, и на любую из асиенд, принадлежащих диктатору.  Именно  этой
системой мы  воспользовались,  когда  совершили  налет  на  центр.  Как  мне
представлялось, новые хозяева острова вряд ли ее ликвидировали как  наследие
тоталитарного прошлого.
   Конечно, можно было продать эту  систему  какой-нибудь  корпорации,  дабы
пополнить госбюджет,  но  этого  не  сделали.  Вообще  за  все  десять  лет,
прошедших после  свержения  Лопеса  и  восстановления  демократии,  ни  одна
хайдийская газета так же, как и все иные, не поминала эту подземную  систему
ни сном, ни духом. Это было очень странно, потому что даже в нашей отнюдь не
добравшейся до вершин демократии матушке-России вовсю трепались о  секретных
подземных коммуникациях в Москве.
   А ежели так, то вполне резонно было  бы  предположить,  что  в  подземных
сооружениях  Лопеса  и  по  сей  день  что-то  происходит.  Например,   идут
исследования   по   восстановлению   технологии   производства    "Зомби-7",
содержавшейся в красных папках, которые исчезли вместе с "Боингом" и Киской.
   - Эухения  имеет  выход  на  этот  медицинский  центр,  -  сказала  Лена,
догадавшись, над чем я размышляю. - Помимо предсказания  судеб,  она  еще  и
знахарством подрабатывает. Генри показывал мне журнал, где на полном серьезе
рассматривались результаты ее лечебных экспериментов. Автор статьи -  доктор
Лусия Рохас, сотрудница Центра тропической медицины в Сан-Исидро.
   - Рохас... - Что-то мне эта фамилия напоминала.
   - Отец Лусии Рохас, профессор Хайме Рохас, был казнен  по  приказу  Хорхе
дель Браво, - напомнила Ленка то, что я запамятовал.
   Когда-то Киска упоминала об этом профессоре. Да, точно! Именно он написал
какой-то донос Лопесу на дель Браво, после чего и был шлепнут. И вроде бы  в
этом доносе что-то говорилось о перстнях с плюсами и  минусами,  об  "особой
цепи" из трех девушек с разным цветом кожи, которым этот самый Рохас  вживил
в мозг микросхемы. Возможно, точно такие же, как та, что имелась у меня.
   Со времени выезда за пределы Российской Федерации, то есть вот уже больше
месяца, никакого влияния "руководящей и направляющей силы" через  эту  самую
микросхему я не испытывал.  Может  быть,  потому,  что  не  было  подходящих
ситуаций, а может быть, потому, что эта  самая  схема  была  переключена  на
передачу. Я догадывался, наверняка этого не знал, но  похоже,  так  и  было.
Скорее всего, схема напрямую гнала к Чудо-юде всю ту информацию, которую  мы
отправляли ему на дискетах. Вероятно,  нечто  аналогичное  происходило  и  с
Ленкой. Связь через прокатную фирму могла быть  только  для  отмазки,  чтобы
английские контрразведчики и  все  остальные  интересующиеся  думали,  будто
полностью нас контролируют. Ведь мы отправляли на дискетах лишь малую  часть
прочитанного, просмотренного и услышанного.  Только  то,  что  казалось  нам
главным и существенным. А вот если микросхема в  моем  мозгу  была  способна
передать Чудо-юде - возможно, в тот же самый момент! - все увиденное мною, а
у отца была возможность все это записать, то  его  информация  была  намного
полнее, чем та, которую мы хранили у себя в памяти. Но  это  была,  еще  раз
повторю, только догадка.
   - Эухения, между прочим, была связана с наркобизнесом, - сообщила  Ленка,
когда мы уже выходили на пляж. - В 1978 году  ее  арестовали  в  Штатах,  но
отпустили за недостаточностью улик. Потом в 1981 году у  нее  было  какое-то
недоразумение в Бразилии. Ее задержали на таможне,  когда  она  вывозила  из
страны какую-то траву...
   - Но вынуждены были отпустить, поскольку трава не фигурировала  в  списке
наркотических веществ и препаратов? - продолжил я. - Верно?
   - Откуда ты знаешь? - подозрительно прищурилась Хрюшка.
   - Догадываюсь... Вспомнил своего  однополчанина  по  Вьетнаму  -  мистера
Салливэна из "Today review of  Europe".  Он  со  своим  дружком  тоже  нашел
какую-то крепкую травку, не вписанную  в  перечень  запрещенных  препаратов.
Очень может быть, что речь  об  одной  и  той  же  дряни,  которая  идет  на
производство "Зомби-7"...
   - Тогда еще один фактик, Волчище. Профессор  Рейнальдо  Мендес,  которому
приписывается изобретение "Зомби-7" - еще никто  не  доказал,  что  препарат
существует или существовал, - был любовником Эухении.
   - Очень существенно! - сказал я полушутя-полусерьезно. - По ходу траханья
они и сочинили эту заразу.
   Спустившись  с  лестницы,  мы  выбрались  на  пляж,  который  принадлежал
исключительно "Каса бланке де Лос-Панчос". Он был небольшой - не  более  ста
метров в длину и полсотни в ширину. На нем умещалось десятка три шезлонгов и
площадка для волейбола. Народу было немного. Две пары - с каждой стороны  по
парню и девке - резались в волейбол, пять-шесть человек наблюдали за игрой.
   Остальные загорали или плавали.
   Мы без проблем разделись - тут было с избытком свободных кабинок, и точно
так же без усилий нашли свободные шезлонги.
   - Окунемся? - спросил я у Хрюшки.
   - А акул  тут  нет?  -  вполне  серьезно  забеспокоилась  Ленка,  которая
пересмотрела по видаку все серии фильма "Челюсти".
   - Вон, видишь буечки? - показал я на красно-белые шарики метрах в ста  от
берега. - Там сетка из проволоки до самого дна. Акула не пролезет.
   - Откуда ты знаешь? - недоверчиво спросила Хавронья Премудрая.
   - Догадываюсь. Ну что, полезем?
   - Полезем. Но до буйков я не поплыву.
   Вода оказалась такая теплая, что освежиться в ней было  трудно.  Волны  в
лагуне были пологие и маленькие - где-нибудь на  Клязьминском  водохранилище
побольше бывают. Правда, тут, конечно, вода была попрозрачнее. Сквозь двух-,
трехметровую толщу воды дно было  видно  как  на  ладони.  Рыбешки  какие-то
плавали, крабы ползали, еще какая-то живность.
   - А крокоди