распоряжению хозяина.
   А  хозяин  и  Таня,  судя  по   всему,   разгружали   "уазик".   Невнятно
переговариваясь, они пронесли что-то мимо закрытых ставнями  окон.  Судя  по
пыхтению, это было нечто тяжелое, вероятнее всего, ящик со  взрывчаткой  или
"ПКТ". Так они прошлись  мимо  окон  еще  несколько  раз,  а  потом  наконец
появились в прихожей.
   - Чайку поставить? - спросил мужик.
   - Поставь, - разрешила Таня. - Поговорить есть  о  чем.  Налей  заодно  и
Диме.
   Его мне придется кормить какое-то время.
   - Сделаем и Диме.
   Они вошли в дверь напротив, в  кухню.  Там  забрякала  посуда,  зажурчала
вода, наливаемая в чайник. Таня, видимо, опять превращалась из хладнокровной
женщины-убийцы в добрую, хлопотливую хозяюшку. То, что мужик для нее явно не
чужой, было видно невооруженным глазом. Долетали  отдельные  слова,  смешки,
видно было, что они явно радовались встрече друг с другом.
   Никак я не мог вспомнить, где видел этого труженика сельского хозяйства с
якорем на лапе. Якорь я не помнил, а вот голос где-то слышал,  и  рожа  была
настолько выразительной, что не могла не запасть  в  память.  Только  вот  в
чью?
   Памятей  у  меня  было  много:  коротковская,  брауновская,  бариновская,
негритенка Мануэля, доньи Мерседес, капитана О'Брайена... Да еще  пятнадцать
неразархивированных ячеек, в которых, может  быть,  еще  пятнадцать  человек
записано.
   Тут я с легким сожалением подумал: "А ведь  вы,  мистер  Баринов,  скорее
всего сами себя перехитрили. Не мог Чудо-юдо подложить вам  бомбу,  пока  не
узнал содержимого этих ячеек. Не его это почерк, уничтожать тайну, если  сам
ее не узнал. Он любит знать ВСЕ. А потому, не маясь дурью, надо было  срочно
бежать к родителю под крыло. Уж с потомками Джампа папочка как-нибудь  сумел
бы договориться. Ну а если бы не договорился, то жалеть  пришлось  бы  самим
джамповцам. Крепок русский мужик задним умом!"
   Да, вспомни я вовремя об этих пятнадцати секретах, которые не  распечатал
Сергей Сергеевич, и не повело бы меня хрен знает куда.  И  Джек  с  ребятами
были бы живы, и я, здоровая орясина, не  стал  бы  объектом  киднэппинга.  И
правда, самые опасные гадюки те, что похожи на ужей...  Серая  мышка-норушка
обернулась тигрицей с окровавленной мордой и во-от такими клыками. Чуть-чуть
сдавит - и все: прощай, Родина!
   Вот теперь-то мой батюшка трижды подумает, брать ли ему сынка  на  поруки
или дешевле отдать его "тигрице" на съедение... Конечно, напряги у Кармелы и
ее прежнего руководства мне уже известны, но вот ведь обнаружился  еще  один
друг...
   - Толян, - услышал я голосок Кармелы, - варенье нашему гостю класть?
   - А чего он, не человек, что ли? Клади...
   Толян... Толян... Небось каждого второго Анатолия зовут "Толяном" в кругу
друзей, и все же я почувствовал то же, что при игре в "горячо - холодно". Мы
в такую играли,  когда  я  детдомовцем  был.  Сейчас,  когда  кругом  всякие
электронные штучки, эту игру, может, уже и забыли.  Прячешь  чего-нибудь,  а
друг, которому надо это найти, ходит по комнате. Приближается к тому  месту,
где лежит  спрятка,  ты  ему  говоришь:  "Теплее...",  уходит  от  прятки  -
говоришь:  "Холоднее..."  Вот  и  я,  услышав   имя   "Толян",   словно   бы
почувствовал, что мне сказали: "Теплее..."
   Начал припоминать, какие же и где мне встречались Толяны.  В  детдоме?  В
армии?
   После армии? Стоп! Вагон электрички, Игорь, Лосенок... Афганцы! Этот  был
у них основным. Драку начал не он, но здорово долбанул Игоря, а меня  мазнул
по уху, прежде чем я вырубил его  каблуком  в  подбородок.  Потом  мы  вновь
встретились в поселке, собирались вместе подработать на шабашке у  Чудо-юда,
ходили на могилку их другана... Аж два раза: днем я был с  ними  открыто,  а
ночью следил прячась.
   Потом их забрали за надругательство над могилой и сопротивление милиции.
   "Горячо!" - угадал. Теперь надо думать, что из этого следует.
   В принципе может ничего и не следовать. Хоть мы тогда  и  помирились,  но
все же начали с мордобоя. С годами человеку становится неприятно  вспоминать
те случаи, когда его  метелили,  и  гораздо  сильнее,  чем  прежде,  хочется
отомстить.
   Бывают такие ребята, особенно среди тех, кто прошел зону. Тогда уж  лучше
не напоминать о своем знакомстве. Тем более что ходка даже в места не  столь
отдаленные иногда очень круто меняет вполне приличного человека. Сам я таких
уже немало видал, хотя меня лично от заезда на  казенную  дачу  пока  спасал
Бог, Чудо-юдо и неведомая "руководящая-направляющая".
   С другой стороны,  если  у  Толяна  остались  от  меня  не  самые  плохие
впечатления, то есть тема для беседы, общих воспоминаний,  а  заодно  и  для
смягчения режима. Правда, все это было  очень  предположительно,  как  любит
выражаться отец, "гипотетически".
   Но все-таки я был рад тому, что узнал его.  Одно  дело  -  встретиться  с
совершенно незнакомым типом, которому натравить на тебя  милых  собачек  все
равно что раз плюнуть,  а  другое  -  с  человеком,  к  которому  в  прошлом
испытывал дружеские чувства, пусть даже и после предварительной драки.  Ведь
до самого ареста этих мужиков-афганцев мы с  ними  вроде  ладили,  на  речку
ходили, за жизнь толковали. Он, этот Толян, тоже ведь из  детдома...  Братан
по жизни, можно сказать.
   Из кухни появился Толян с подносом, на  котором  стояли  кружка  с  чаем,
тарелка с мятой картошкой и открытая банка бычков в томате из НЗ Кармелы,  а
также лежало пять кусков растворимого рафинада, три ломтя  черного  хлеба  и
две ложки: столовая и чайная.
   - Кушать подано, давайте  жрать,  пожалуйста!  -  процитировал  Толян  из
"Джентльменов удачи".
   - Спасибо, гражданин начальник! - ответил я. -  А  ты  меня  не  помнишь,
Толян?
   - Пойдем на свет, - предложил он, - может, и вспомню...
   Он взял меня за локоть и вывел в прихожую - разглядывать.  Теперь  пришел
его черед гадать, на кого я похож и где мы могли видеться.
   - Вроде на зоне тебя не было... - прикинул он. - В Афгане? Нет...
   - Теплее, - подбодрил я. - После  Афгана  виделись.  Драку  в  электричке
помнишь?
   - А-а... - Толян наморщил лоб. - Было  дело...  Мы  на  могилу  к  Саньке
ездили.  -  Горячее!  Давай,  вспоминай!  Кто  тебе  каблуком  в  подбородок
залепил?
   - Колька! - воскликнул он с самой неожиданной для меня радостью в голосе,
будто я ему тогда не по роже заехал, а миллион подарил. Вот удивительно...
   - Точно, угадал! - у меня тоже появилось в голосе что-то вроде радости.
   - А почему ж ты теперь Дима? - спросил Толян, бросив взгляд на Кармелу. -
Ты, подруга, не ошиблась? Это точно Барин?
   - Точно, точно, - уверенно заявила  Татьяна.  -  Не  знаю,  кем  он  тебе
представлялся и когда, но это - Баринов Дмитрий Сергеевич, он же  Барин,  он
же Капрал и еще хрен знает кто.
   - Однако... - помрачнел Толян. - Встреча друзей  отменяется.  Получается,
что  мы  с  тобой,  как  выражаются  некоторые  умные,  "по  разные  стороны
баррикад"...
   - Оригинально, - вздохнул я, - Кольку Короткова ты  был  рад  увидеть,  а
Димку Баринова - нет? А между прочим, я не виноват, что  твой  тезка,  цыган
Анатолий Степанович, с какой-то милой девушкой по имени Груша  выкрали  меня
из коляски. И не виноват в  том,  что  двадцать  лет  прожил  как  Коротков,
мотаясь по детдомам, прежде чем у меня нашлись отец, мать и брат...
   - Может, ты еще скажешь, что вообще чистый  как  стекло?  -  презрительно
усмехнулась Кармела. - Ни в чем он, видишь ли, не виноват.
   - А вы что, из Облуправления МВД?  -  спросил  я  с  заметной  злостью  в
голосе.
   - Или из ФСК, может быть? Что-то я не слышал, Танечка, чтоб там охотничьи
лицензии выписывали! Особенно на людей. Ты только на  моих  глазах  положила
двадцать человек, вспомни! Плюс Костя Разводной и герр Адлерберг...
   - Хорошая защита, Барин! По принципу: "Сами вы, Иван Иваныч, три  дня  не
умывались!" - съехидничала Таня.
   - Какая тут защита? - проворчал я. - Я - бандит,  и  вы  -  бандиты.  Все
права человека зависят от числа и калибра стволов. У вас есть стволы, а я  -
пустой.
   Стало быть, вы  -  люди,  а  я  -  дерьмо.  Какие  тут,  к  едрене  фене,
"баррикады"? Вам бабки нужны и паспорта с визами. Даст их вам мой папашка  -
может, и отпустите меня, не даст - шлепнете, как завещал Лаврентий Палыч.
   - Дать бы тебе промеж  рог,  -  задумчиво  заметил  Толян,  -  но  как-то
неудобно. Собаки набросятся, а  потом  скажешь,  что  я  тебе  эту  драку  в
электричке не могу забыть. Классно у тебя тогда вышло, ничего  не  попишешь.
Ладно, жорево тебе выдано, хавай на здоровье. Хотел было  за  стол  с  тобой
сесть, но чего-то раздумал. С Колькой посидел бы, а с Барином - не хочу.  Мы
с Танюхой наверх пойдем.  А  ты  тут  сам  по  себе,  в  гордом  одиночестве
управляйся. Спать можешь на топчане. Сортир сразу за кухней  -  туда  собаки
пустят. На кухне ничего железного - типа ножей и вилок - не  трогай.  Собаки
все это различают. На лестницы не суйся, а на двор - тем более. Начнут рвать
- могу не успеть, понимаешь?
   - На, подсласти жизнь горькую, - добавила Кармела, ставя на стол рядом  с
чаем блюдечко с вишневым вареньем. - Не говори папочке, что  с  тобой  плохо
обращались...
   Я остался трапезничать в гордом  одиночестве.  Жрать  хотелось,  но  было
тошно.  Так  глупо  влететь!  Вот   оно,   как   говорил   товарищ   Сталин,
"головокружение от успехов". Получалось, что это не я за Кармелой  охотился,
а она за мной? В памяти начал проматываться кадр  за  кадром  весь  "фильм",
начиная с ликвидации Круглова, ибо  именно  в  эту  ночь  я  познакомился  с
Кармелой. На перекрестке стояли "КамАЗ" и "Запорожец", за нашим "Чероки" шла
"девятка" "45-38 МКМ". Я подозревал облаву, но когда увидел, что там обычное
ДТП, решил остановиться.
   Сам решил? Сам. По-моему, сам... Спросил гаишников, не нужна  ли  помощь,
мне ответили, что не нужна, и мы с Лосенком собрались ехать дальше. Вот  тут
и появилась девушка со скрипкой.  "Девятка"  прошла  мимо,  но  потом  снова
привязалась до тех пор, пока я  не  переговорил  с  отцом...  Вроде  бы  все
зависело только от меня. Не захотел бы остановиться - не остановился  бы.  А
может, меня "руководящая и направляющая" заставила?  Как  все-таки  хреново,
когда толком не знаешь, что у тебя в мозгах творится!  Биоробот  Дима!  Люди
говорят: "Черт меня дернул..." А биоробота Диму вот уже десятый год неведомо
что за мозги дергает... И хотя пока, тьфу-тьфу,  удачно  дергал,  все  равно
как-то неприятно.
   Так сам я или не сам? Если сам, то все  получилось  спонтанно,  случайно.
"Мы  странно  встретились  и  странно   разойдемся..."   А   если   все-таки
"руководящая и направляющая" дала мне команду, то выходит  очень  интересный
узелок.
   В этот узелок, получается, завязаны: а) "руководящая и направляющая";  б)
Кармела с "Запорожцем", из которого она попросилась ко мне  в  "Чероки";  в)
"девятка" с ментовским номером, посланная за мной наблюдателями  с  чердака;
г) мой отец, который эту "девятку" от нашего хвоста отцепил.
   "Руководящая и направляющая",  стало  быть,  решила  познакомить  меня  с
Кармелой. Но "45 - 38 МКМ" и наблюдательно-огневая точка на чердаке,  откуда
в конце  концов  Кармела  застрелила  Адлерберга,  -  судя  по  всему,  одна
контора... И обалденно занятная, ибо ею управляет...  Чудо-юдо.  Тот  самый,
который вроде бы очень печалился по поводу смерти Адлерберга.  Конечно,  это
может быть и что-то официально-милицейское, экс-кагэбэшное и т.д. Хотя  вряд
ли нынешние ребята в порядке простого исполнения  служебного  долга  замочат
импортного бизнесмена в столице нашей капиталистической Родины, городе-герое
Москве. Конечно, мое дело - десятое, а номер - шестнадцатый, но...  Выходит,
и Кармела, и я  работали  на  одну  фирму?  То  есть  на  Сергея  Сергеевича
Баринова? Какая ему была от всего этого выгода -  Аллах  ведает.  Ну  и  сам
Чудо-юдо, естественно...
   Тут мои размышления прервались.  Сверху  донеслись  несколько  скрипичных
аккордов.  Кармела  пробовала  инструмент,  подтягивала  струны.   А   потом
заиграла...
   Чертова баба! Те же руки, что заставляют петь смычок и струны,  всаживают
пули.
   Не знаю, что она играла. Дальше чардаша мое  музыкальное  образование  не
распространялось. Лист, Брамс - для меня темный лес.  Но  очень  уж  здорово
выходило. Мне даже стало стыдно за себя.  Высшее  образование  получил,  два
языка знаю, а в музыке - нуль, полная темень, как глухая-преглухая деревня.
   Я только слушал, не  видя,  как  она  держит  скрипку,  как  плывет  или,
наоборот, мечется по струнам смычок. Я мог видеть только то, что сохранилось
в памяти, запечатлевшись там, на даче старика Будулая, где она  единственный
раз играла для меня.
   То и дело всплывало ее лицо, одухотворенное, отрешенное  от  земного,  от
прозы, от скверны, гадости и порока. Какая  же  она  настоящая?  Ведь  всего
полсуток назад я видел грязную, истекающую похотью, бесстыжую  подстилку.  В
яви видел, не во  сне,  белым  днем,  при  ярком  солнце.  На  нее  пялилась
телекамера,  сопели  возбужденные  мужики,  глазели  бабы,   сами   донельзя
бесстыжие, но удивлявшиеся тому,  что  она  их  переплюнула...  И  еще  была
расчетливая, без сантиментов, жалости и  снисхождения  убийца.  Та,  которая
спокойно расстреливала по одному голых и безоружных мужчин и женщин, а потом
снимала их на видеопленку. Ни черта не пойму, хоть свихнись...
   Конечно, любой человек, который слушал бы Кармелу впервые, не зная ничего
о другой стороне ее  натуры,  поверил  бы  целиком  и  полностью  тому,  что
выливалось в звуки. Он вообразил  бы,  что  постиг  истину,  что  перед  ним
открываются  глубины  души,  что  Таня  выплескивает  на   него   все   свои
благородные,  высокие  страсти,   печали,   эйфорическую   радость,   экстаз
творчества и чуть ли не признается в некоей высшей,  божественной  любви,  в
которой нет ничего земного и плотского. Да и я, наверно, если б ушел с  дачи
Будулая сразу после того импровизированного концерта и не  дождался  приезда
Таниных знакомых с автоматами, наверно, считал бы, что до конца  понял  душу
ресторанной скрипачки. Хотя "руководящая и направляющая" уже открыла мне  ее
тайну...
   Стоп! Она, эта сила, подвела меня к  Тане,  она  же  разоблачила  ее  как
киллера, и все это при посредстве Чудо-юда, который  заставлял  меня  искать
убийцу Разводного даже после  того,  как  были  убиты  заказчики...  Значит,
Чудо-юдо и "руководящая-направляющая" - заодно.  И  возможно,  что  вся  эта
самая сила  генерируется  какой-нибудь  неизвестной  мне  установкой  Центра
трансцендентных методов обучения,  а  я  и  Кармела  -  подопытные  кролики,
которых эта сила заставляет действовать согласно программе эксперимента...
   То есть все, что с нами происходит, и то, что может произойти, во  многом
зависит от моего отца. Он управляет нами, заставляя то сражаться, то любить.
И никто не знает, чем он этот  эксперимент  закончит...  Вот  веселая  жизнь
пошла!
   Таня вдруг перешла с мадьяро-цыганских мелодий на канкан. Может, и это по
заказу Чудо-юда?
   Отыграв, Таня сказала Толяну:
   - Ну все, концерт окончен... Надо спать ложиться.
   - А вон, застелено, - предложил тот, - укладывайся. Вдвоем поместимся...
   Странно. До этого их  разговор  доносился  до  меня  лишь  как  невнятные
бухтящие фразы, а теперь я стал слышать все очень отчетливо,  хотя  говорили
они явно не в полный голос. Опять чье-то вмешательство?
   - Знаешь, - произнесла Таня смущенно, - я грязная, как свинья.
   - Так у меня же ванна есть, - деловито  предложил  Толян.  -  Ополоснись,
если надо. Колонка греет быстро...
   Я лег на  свой  топчан,  стараясь  не  слушать.  Мне,  в  общем-то,  было
неинтересно, как там Кармела с Толяном будут развлекаться.  Хотелось  спать,
день прошел самым сумасшедшим образом,  однако  вторая  сигнальная  работала
вовсю: против своей воли я слушал их беседу.
   - А ты мне спинку потрешь? -  нежно  спросила  Танечка  голосом  даже  не
семнадцатилетней, а десятилетней девочки.
   - Потру... - прогудел по-бугаиному Толян. - Пошли...
   Их шаги заскрипели по лестнице. Проходя мимо моей  двери,  Толян  прикрыл
ее.
   Это был хороший тест. По идее, через плотно закрытую дверь  я  не  должен
был ничего слышать, кроме шума воды, но получилось все наоборот. Шум воды не
поглощал звуки речи, а лишь служил слабым фоном. Это нельзя было списать  на
акустические  эффекты.  Теперь  я  окончательно  убедился,  что-то  повысило
чувствительность и селективность моего слуха. Причем тогда, когда я этого не
хотел.
   Не собирался я их подслушивать. Хотя, может  быть,  знать,  что  они  там
насчет меня замышляют, мне бы и не помешало. Но я-то понимал - в ванную  они
пошли не за тем, чтобы поговорить о  делах.  А  эта  дрянь,  "руководящая  и
направляющая", словно бы назло меня дразнила.
   Я услышал, как шелестит и с легким шорохом падает  майка,  как  скрежещет
"молния" джинсов, как с мягким щелчком  расстегивается  верх  купальника  и,
шурша, сползают вниз трусики. И не только услышал. Мне увиделось все это.  В
моем мозгу, во внутреннем зрении появился  образ  раздевшейся,  нагой  Тани.
Крепко сбитой, плотной, но не толстой женщины, той самой, что утром ухватила
меня  в  объятия,  так  же,  как  следом  за  мной  ныне  покойного  Кота  и
нетерпеливого Джека.
   А теперь с ней был  Толян.  Я  видел  его!  Мощного,  матерого,  обвитого
мышцами, с мохнатой грудью и синими наколками.
   - Ну-ну, - строго сказала ему Таня, когда Толян положил ей руки на талию,
- не спеши. Я же сказала, мне помыться надо...
   - Соскучился я... - виновато сказал он, и я УВИДЕЛ, как он убирает руки.
   - Месяц терпел, а тут заторопился? Уж  помучайся  еще  полчасика...  Зато
там, наверху, в чистенькой постельке... Верно?
   - Давай, голову помою. Волосы у тебя красивые...
   Нет, я не воображал эту сцену по звукам. Я ВИДЕЛ! Видел все воочию, будто
стоял за спиной Толяна или заглядывал откуда-то сбоку.
   Кармела перелезла  через  край  ванны,  осторожно  опустилась  в  горячую
зеленоватую воду, подставила свои слипшиеся, растрепанные волосы  под  струю
воды, а Толян осторожно принялся намыливать ей голову, приговаривая:
   - Подстриглась бы ты, Танюльчик. Такие волосы шикарные, но  не  по  твоей
работе. Вот, смотри, сено нашел. А вон иголка сосновая, смола...
   - Ой! - пискнула Кармела. - Осторожней...  Выдерешь  волосы,  я  плешивой
останусь. И вообще, ты мыться взялся или ласкаться... Ну  потерпи,  потерпи,
пожалуйста...
   Конечно, Толян, как видно, от избытка женской ласки  не  страдал.  Я  так
понял, что жениться он еще не успел, а фермерская жизнь к поискам подруг  не
очень располагала. Да  и  не  каждой  понравится  мужик,  не  вылезающий  из
свинарника. А тут приезжает раз в месяц такая  вот  звезда,  позволяет  себя
мыть и любить... С ума сойдешь! Конечно, ему трудно было  удержаться,  чтобы
ее не потрогать.
   Но это ведь все ТАМ, в ванной, а я нахожусь в кладовке. Бог с ним, что  я
все слышу, но как я видеть могу? Добро бы я  еще  фантазировал,  был  сильно
озабочен на сексуальную тему, тогда могло бы втемяшиться в голову,  хотя  со
мной такого не бывало. А ведь я, наоборот, стараюсь отогнать эти видения. Не
выходит. Хуже того, чем больше я противлюсь видению картинки из ванной,  тем
ярче она становится. Таня встала на колени, и Толян стал тереть ей спину, но
мочалка у  него  как-то  все  время  непроизвольно  скатывалась  с  боков  и
подъезжала к Таниным грудкам... Я бы  тоже  на  его  месте  не  стал  бы  их
обходить.
   - Несносный ты  поросенок...  -  прошептала  Кармела.  -  Ты  зачем  меня
кипятишь раньше времени?!
   - Хочется... - просопел Толян. Но Таня строго сказала:
   - Все. Иди наверх и жди. Мне надо самое главное в порядок привести...
   Топай, топай... Пять минуточек всего...
   Толян был парень исполнительный. Он пошел на второй этаж,  и  я  услышал,
как о