анной  под  жестяным
навесом, к двери, ведущей в полуподвал восьмиэтажки. Ключик от  нее  у  меня
был.  Щелчок!  -  и  я  внутри.  Включив  фонарик,  я  спустился  в   бывшее
бомбоубежище. Должно быть, при товарище Сталине думали,  что  тут  можно  от
атомной бомбы отсидеться. Какие-то нары даже имелись. Плакаты на стенах  еще
не выцвели:  "Оповещение  населения...",  "Действия  по  сигналу  о  ядерном
нападении"...
   Я миновал все эти реликты "холодной войны" и толкнул маленькую незапертую
железную дверцу. За ней было еще помещение, с нарами и плакатами, а в  одной
из его стен - квадратный люк-лаз. На тот случай,  ежели  супостатская  бомба
завалит шедевр архитектуры эпохи сталинизма, и он, грохнувшись, засыплет тот
самый вход в убежище, через который я  сюда  вошел.  Лаз  представлял  собой
длинную и довольно извилистую бетонную  трубу  квадратного  сечения.  Метров
пятьдесят я прошел по нему на коленях, пока  не  нащупал  справа,  в  стенке
трубы, еще один лючок.
   Этого  лючка  сталинские   конструкторы   не   предусматривали.   Я   его
предусмотрел, на  всякий  случай.  Лаз  за  "моим"  лючком  был  поуже,  чем
сталинский, Но зато он вел туда точно, куда мне  было  нужно.  Еще  тридцать
метров, снова лючок. Открыв его, я очутился в  сухом  подземном  колодце  со
скобами. По скобам наверх - и вот я в подвале.
   Подвал  этот  располагался  в   одном   из   недавно   отреставрированных
особнячков, располагавшемся довольно далеко от дома,  во  дворе  которого  я
простился с  Фрицем.  А  особнячок  принадлежал  теперь  на  правах  частной
собственности фирме "Барма", генеральным  директором  и  владельцем  которой
являлся господин Михаил Баринов, мой младший братец. Я у  него  числился  на
должности "референта по специальным вопросам" с окладом  в  400  "гринов"  в
месяц и свободным графиком посещения.
   Тут горела только слабая дежурная лампочка, освещавшая  представительский
"Кадиллак", на котором мистер Майкл Баринофф выкатывал на сборища фирмачей и
прочей  шушеры.  Подвал  был  гаражом  и  мастерской  для  текущего  ремонта
заокеанской тачки.
   Я  потопал  к  дверце   шкафа,   встроенного   в   стену   подвала.   Там
механик-водитель "Кадиллака" держал свою спецуру. Он и понятия не имел,  что
если как следует надавить на верхнюю, потолочную часть  стенного  шкафа,  то
выяснится, что она не бетонная, а из папье-маше... Я вошел в шкаф, запер  за
собой дверь, надавил - и крышка поднялась, открыв мне дорогу наверх, еще раз
по скобам.
   Доску из папье-маше я задвинул на место, а  скобы  вывели  меня  в  узкую
клетушку на уровне первого этажа. Почти такой же шкаф, как в подвале, только
вовсе без дверей и чуточку пошире. Сюда можно было попасть  лишь  через  люк
сверху или через люк снизу. Узкий, замаскированный под каменную плитку пола.
   Закрыв его за собой, я разделся и спрятал в пластиковый мешок всю одежду,
кроме трусов и майки, а также пистолет с кобурой.
   С мешком под мышкой я полез выше и поднял головой  верхний  лючок.  Через
него я попал  в  ванную  комнату,  располагавшуюся  позади  кабинета  нашего
генерального. В эту ванную мистер Майкл Баринофф  водил  трахать  секретаршу
Люсю.
   Наверно, можно было раздеться и здесь, но  в  клетушке  под  ванной  было
спокойнее.
   Не хотелось, чтобы какая-нибудь лишняя ниточка от куртки или  тряпичка  с
каплей  крови  остались  на  полу  и  привели  к   каким-нибудь   неприятным
последствиям. Скорее всего ничего страшного бы не произошло, в  этой  ванной
бывал лишь ограниченный круг  лиц,  но...  береженого  Бог  бережет!  -  как
сказала одна монашка, надевая презерватив на свечку.
   Трусы и майку я запихнул в пакет, влез  в  ванну  и  пустил  воду.  Долго
париться времени не было, но ополоснуться требовалось. Все-таки от  ползанья
по подвалам и котельной аромата не прибавилось. У Мишки тут  шикарный  набор
всего, что нужно: шампуни, дезодоранты, фен, одноразовые станки...  А  смену
чистого я прихватил с собой и оставил в предбаннике, в  толстом  чемоданчике
типа "президент".  Здесь  же  висит  двубортный  пиджак  делового  человека,
темно-синий в белую полоску  галстук.  А  бандитскую  курточку,  рэкетирские
штаны  линяло-зеленого  цвета  и  пушку  в  кобуре  джентльмен   положит   в
"президент"...
   В кабинете генерального светился экран компьютера и работал магнитофон  с
закольцованной кассетой, на которой был  записан  звук  щелчков  клавиатуры,
невнятное бормотание мистера референта "со  свободным  графиком  посещения".
Это должно было убедить охранников Валю и Вову, что  любезный  брат  хозяина
пашет как проклятый во благо фирмы "Барма" аж до двух часов ночи. Думаю, что
и компетентные органы вполне удовлетворились  бы.  Топтунишка,  которого  мы
запеленговали  достаточно  быстро,  еще  в  прошлую  пятницу  обежал  вокруг
особняка и убедился, что, кроме выхода через парадное крыльцо  и  выезда  из
подземного гаража, никаких других  выходов  из  нашего  заведения  нет.  Они
поставили  наблюдателей   с   оптикой   на   чердаке   небольшого   домишки,
располагавшегося напротив угла нашего особнячка, и решили, что все держат на
контроле. Они видели, что я вошел в офис, появился на втором этаже и опустил
защитные  шторы,  за  которыми,  однако,  просматривался  свет  и   мерцание
компьютерного экрана. Теперь  я  просто  обязан  был  выключить  магнитофон,
убрать из него кассету кольцовку и запихнуть вместо нее любимый Мишкин  "Лед
дзеппелин" - он от него в восьмом классе сходил с ума и по сей день  слушает
не отрываясь. После этого убрать  кассетник  в  стол,  выключить  компьютер,
верхний свет и спуститься в фойе к Вале и Вове...
   -  Ну,  Дмитрий  Сергеевич,  вы  -  трудоголик!  -  подивился  Вова.   Он
бодрствовал, а Валя похрапывал на топчане в вахтерской.
   - Работа такая, - развел я руками, и Вова выпустил меня на улицу, где  за
рулем джипа "Чероки" дремал мой давний знакомый Юра Лосенок.
   Я постучал в стекло, украдкой бросив взгляд на слуховое окно того  самого
чердака. Да, они смотрели. Я словно бы чуял их,  этих  гляделок  паршивых...
Нате, убеждайтесь, я только-только работу закончил! Пашу,  как  папа  Карло!
Хоть и на брата-эксплуататора, но за баксы. Все,  интервью  закончено.  Пора
лезть в машину.
   - Ну и здоров ты вкалывать, - проворчал Лосенок. - Миллиард, что  ли,  по
рублю пересчитывал? Никак с тобой не угадаешь, когда домой вернешься.
   - Лосенок, - сказал я строго, но очень внятно, - тебя на фирме  никто  не
держит. В свободной стране живем, капитализм строим.  Хошь  -  покупай  себе
трейлер, как Леня Голубков, и зарабатывай деньги. Не могешь  -  сиди  здесь,
дрыхни по полдня и получай тыщу баксов ни за хрен собачий.
   - Да я разве против? - сказал Лосенок. - Жена, понимаешь, ревнует...
   - Драть тебе ее нужно, - посоветовал я, - и лучше - в переносном  смысле.
А то ты сейчас придешь домой, засосешь стакан - и храпака до утра. Вот  жена
и ревнует. Нет бы вернуться, впиндюрить  ей  как  следует  -  вот  сердце  и
успокоишь.
   - Она уже спит сейчас... - пробубнил Лосенок.
   - Разбудишь! Еще спасибо скажет.
   - Ладно. Куда едем?
   - Домой, куда ж еще?
   "Чероки" зафырчал, словно бы ругаясь на этих русских  обормотов,  которые
заставляют его ездить  по  избитому  асфальту,  а  то  и  вовсе  без  оного,
ополаскивают из ведра и заливают в баки  неведомо  какой  бензин.  Меня  его
фырчание не волновало. Беспокоило другое - не пошлют ли "гляделки"  за  мной
"хвоста". Конечно, это не божий день, когда в четырехрядном потоке не  сразу
углядишь, кто к тебе прицепился: вон те "Жигули"  или  какой-нибудь  "мерс".
Улицы пустые, за километр видно, кто впереди, кто сзади.
   Конечно, там, на чердаке, не дураки сидели. Они имели  рацию  и  доложили
тем, кто ждал своего  часа  в  машине,  припаркованной  на  боковой  улочке,
примерно в километре по курсу нашего джипа. Расчет простой: я,  простачишко,
буду глядеть назад, успокоюсь, что не увижу никакой  тачки,  отъезжающей  от
дома со слуховым окном, а на ту, что появится  после,  могу  и  внимания  не
обратить. Поэтому я все поглядывал то назад, то вбок.
   - Да вот они, - радуясь,  что  увидел  "хвостов"  раньше  меня,  хихикнул
Лосенок. - У обочины, в моторе копаются. Сейчас отпустят метров на пятьсот и
пойдут за нами. Спорим?
   - Нормально, - сказал я. Мы миновали стоящую у обочины белую "девятку". У
нее был открыт капот, но остроглазый Лосенок по-шоферски углядел,  что  они,
то есть два плотных мужичка у "девятки", не столько смотрят  на  то,  что  в
кишках у машины, сколько на улицу в нашу сторону.
   Они действительно пошли за нами. Не приближались, но и не отставали.
   Решили домой проводить? Зачем? Я и так доеду.
   - Прибавить? - спросил Лосенок.
   - Не надо. Там впереди, по-моему, гаишники...
   Что-то  уж  очень  спокойно  я  это  отметил.  Впереди  помигивало  синее
пятнышко, виднелись силуэты нескольких машин. А может, меня брать собрались?
Сейчас выйдет какой-нибудь хрен с жезлом,  махнет:  "К  обочине!"  Дернешься
вперед - кинут поперек "крокодила" с зубками или поставят трейлер. Дальше  -
по известному сценарию:  "АКС-74у"  к  спине:  "Руки  на  капот,  ноги  шире
плеч..." А что у вас, гражданин, в чемодане? Ах, пушечка! Да  со  свеженьким
нагарчиком! Как интересно! А на  рукаве  у  вас,  господин-товарищ,  чего-то
красненькое! Замочили, наверно, кого-нибудь? Ай-яй-яй! Что ж вы,  гражданин,
так неаккуратненько!"
   Точно, балда я, гражданин  начальник.  Надо  мне  было  не  рисковать,  а
оставить пушку вместе с бандитской курточкой  и  прочей  труниной  там,  под
ванной, в секретной клетушке. После забрал бы. А  теперь  трясись,  господин
Баринов Дмитрий Сергеевич.
   Зря трясся. Авария впереди была - всего и делов-то. Дальнобойный "КамАЗ"
   "жигуленка" в  багажник  поцеловал.  Гаишники  чего-то  меряют,  щоферюги
ругаются.
   "Скорой" нет, значит, все нормально.
   - Притормози, - велел я Лосенку. Тот глянул на меня,  как  на  психа,  но
остановился.
   - Товарищ капитан! - спросил я, выходя из машины уверенным шагом  хозяина
новой жизни, честного совете... то есть, тьфу ты, российского бизнесмена.  -
Помощь не нужна?
   - Спасибо, - вежливо ответил гаишник, - все целы, все в порядке.
   Интересно! То ли у меня рожа на  какого-нибудь  депутата  похожа,  то  ли
гаишник интеллигентный попался...
   Я уже собрался садиться в машину,  бросив  косой  взглядик  назад,  туда,
откуда должен был подъехать наш "хвостик", но тут от  битого  "жигуленка"  к
нашему "Чероки" подбежала, цокая каблуками,  черноволосая  девушка  в  белом
плаще.
   В руке она тащила скрипичный футляр.
   - Простите, - сказала она, немного запинаясь от волнения, -  вы  меня  не
подвезете?
   - И не боитесь? - спросил я. - Везде предупреждают: не садитесь в  машину
к незнакомому мужчине.
   - А тем более - к двум, - поддакнул Лосенок, нервно глянув назад.
   "Девятка", не сбавляя хода, промчалась мимо  нас  и  ушла  вперед.  Глаза
словно бы сфотографировали  ее  номер:  "45-38  МКМ".  Ментовский,  выходит:
"Московская Краснознаменная милиция". Неужели оперы пошли такие дурные,  что
не могли что-нибудь другое повесить?
   - Знаете, - сказала девушка до ужаса наивным тоном,  -  вам  я  почему-то
верю.
   - Садитесь, - сказал я, - сегодня как раз тот единственный вечер, когда я
не насилую случайных попутчиц. Куда вам?
   Она назвала адрес, и я вспомнил, как десять лет назад  отец,  которого  я
тогда звал в глаза Сергеем Сергеевичем, а  за  глаза  -  Чудо-юдом,  впервые
привез меня на "Волге" на эту самую улицу. Там за Николаем Коротковым до сих
пор числилась однокомнатная квартира.  В  том  самом  доме,  номер  которого
назвала наша пассажирка.
   - Вам, случайно, не в тридцать девятую квартиру? - поинтересовался я.
   - Нет, в сороковую, - хлопнув глазками, удивилась скрипачка. - А что?
   Голосок у нее был почти как  у  семнадцатилетней,  но  личико  смотрелось
минимум на двадцать пять. Не маленькая - за метр семьдесят, не  худенькая  -
килограммов на шестьдесят потянет. Плащ скрывал фигуру, но вряд ли это  было
что-то экстра-класса. Нет, она могла быть за себя совершенно спокойна.
   - С концерта? - спросил я.
   - Да нет, - потупилась девушка, - я в ресторане играю...
   - И где же?
   - В "Чавэле", знаете? - девушка опять смутилась.
   - Понятия не имею, к сожалению. Я нынче в рестораны не хожу -  все  дела,
дела... "Чавэла", как я понимаю, что-то связанное с цыганами?
   - Ага, - кивнула пассажирка, - ресторан с цыганами. Я у них в ансамбле на
скрипке играю.
   - Так вы цыганка? - удивился я. И даже вроде бы  обрадовался.  Я  ведь  в
детстве немного цыганского молока попробовал...
   - Нет, - девушка мотнула своими черными, поблескивавшими при свете ночных
фонарей волосами. - Я - украинка. Меня зовут Таня Кармелюк. А когда  я  соло
играю, объявляют: "Кармела!"
   - Почти Кармен, - заметил я. - Очень цыганское имя. Но красивое.
   Представляться ей я не  собирался.  Какая  ей  собачья  разница,  кто  ее
подвозил? Баринов,  Коротков,  Браун,  Родригес...  Можно  было  как  угодно
назваться, но не хотелось. Тем более что пронырливая "девятка" "45-38  МКМ",
видно, хорошо знавшая, как прятаться,  опять  вынырнула  откуда-то  сбоку  и
пошла за нами.
   - Тупые какие-то! - пробормотал под нос  Лосенок.  Кармела-Таня  вскинула
свои густые, нещипаные брови, но ничего не сказала. Я тоже, хотя  в  отличие
от нее догадывался, чем недоволен Лосенок. Ребята не просто "пасли" нас, они
мозолили нам глаза. Зачем? Что, они не знают, где  живет  господин  референт
фирмы "Барма"? Знают. Я человек легальный, семейный, женатый, с пропиской...
Правда, в двух местах и на разные фамилии, но не в этом же дело! Они  хорошо
осведомлены, что товарищ Юрий Андреевич  Лосев,  он  же  Лосенок,  честно  и
благородно работает в "Барме" с окладом в 1000 баксов и  в  его  обязанность
входит развозить  по  домам  горящих  на  работе  сотрудников  фирмы,  вроде
вышеупомянутого  референта  с  ненормированным  рабочим  днем  и   свободным
графиком посещения. Какие проблемы?
   Если вы, товарищи менты, комитетчики-контрразведчики  или  кто  там  еще,
хотите   узнать,   что   гражданин   Баринов   Дмитрий   Сергеевич    делает
предосудительного, возвращаясь с работы домой,  то  не  маячьте.  Привлеките
пару-тройку машин, расставьте их на маршруте и меняйте помаленьку... Не могу
же я на эту вашу "девятку" так долго любоваться.
   - Приехали, - сказал Лосенок, притормаживая. Умный парень, остановился не
у самого дома, а не доезжая.
   - Сколько я вам должна? - спросила Таня.
   - Бог с вами, не разоримся! - отмахнулся я и захлопнул дверцу за Таней.
   Она зацокала вперед, а мы поехали дальше. Упрямые обладатели  ментовского
номера все на той же дистанции перлись за нами.
   - А может, это не контора? - прикинул Лосенок.
   - А кто? "Лига защиты животных"?
   - Вот влепят  они  нам  где-нибудь  за  городом  пару  очередей  -  тогда
посмеешься! - зло сказал Лосенок. Он всерьез это  сказал,  и  мне  чуть-чуть
поплохело. А почему бы и нет? Все люди, все человеки. Конечно, это не  из-за
Круглова. Но ведь до того был еще  не  один  клиент,  и  кое-где  оставались
ниточки, за которые могли потянуть, особенно  -  по  самым  ранним  делам...
Опыта было мало.
   То, что для ментов - отмазка, для крутых ничего не значит. Конечно,  мало
шансов, что выкопали эти хвостики, но все бывает... Тогда "МКМ" - просто для
успокоения. Сейчас мы пойдем по Можайке - там вряд ли. Борзеть и строчить на
улице или большой дороге захочет только  самоубийца.  Это  менты  не  найдут
свидетелей, а наши - найдут. И тогда у многих  кишки  повиснут  сушиться  на
проводах. Прежде всего у заказчиков. А  заказчикам,  если  таковые  имеются,
есть что терять, кроме своих цепей... Могут, конечно,  подставить  дурачков,
какую-нибудь шпану, решившую поиграть в  киллеров.  По  поведению  -  вполне
похоже, но я их все-таки немного разглядел, и впечатления  такого,  что  это
мальчики-хулиганчики,  не  сложилось.  Плотные  мужички  выглядели  довольно
солидно и профессионально. Такие, если б уж собрались нас делать, то  довели
бы до поворота на лесную бетонку, по которой в  это  время  суток  никто  не
ездит. Почти десять верст -  и  все  лесом.  Правда,  на  "девятке"  догнать
"Чероки" им вряд ли удастся. А если там, в лесу, на каком-то  километре  нас
ждут? Эта прилипчивая "девятка" может  быть  только  наводчицей.  А  там,  в
лесу... Блин, да что ж я такой мнительный стал?
   Тем не менее  я  выдернул  из  специального  ящичка,  укрытого  в  спинке
сиденья, радиотелефон. Такой я стал  экипированный  нынче!  В  телефон  этот
можно было говорить все, что угодно. Ни один посторонний товарищ не  услышал
бы ничего, кроме длинного и нудного "пии-и-и". Зато нужный мне товарищ  -  в
данном случае отец - услышал бы все, что нужно, в радиусе 100 километров.
   - Алло, - сказал динамик. - Слушаю.
   - Это я. За мной идет "45-38 МКМ". От самого офиса.
   - Белая "девятка"? - переспросил Чудо-юдо. - Два парня?
   - Так точно.
   - Плюнь и разотри, - отец уверенно отключил связь.
   На душе полегчало. "Девятка" держалась еще  три-четыре  минуты,  а  затем
круто развернулась и дунула в  противоположную  сторону.  Больше  мы  ее  не
видели.
   Мы спокойно доехали, бесхвостыми до нужного поворота в  лес,  без  всяких
приключений прокатились по лесной бетонке  и  уперлись  в  высокие  железные
ворота, преграждавшие въезд в закрытый поселок, где обитала теперь вся  наша
большая и дружная совет... тьфу! р-русская семья.
   Автоматчики в бронежилетах и касках-сферах осветили нас и машину, глянули
пропуска, открыли багажник и убедились, что лишних людей в машине нет.
   - Проезжайте, - сказал старщий.  Створка  ворот  ушла  вбок,  и  "Чероки"
пересек заветную линию, отделяющую нас от родного дома.
   - Уф-ф... - выдохнул Лосенок. - Ну и работа!
   Я только хмыкнул. Да, вот такая теперь у меня была работа. Прямо,  как  у
барина...

ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

   Лосенок покатил по улице,  напоминавшей  все  ту  же  лесную  дорогу,  по
которой мы приехали в поселок. Отличие было только в том,  что  вдоль  улицы
тянулись высокие  и  глухие  бетонные  заборы.  Огоньки  домов,  стоявших  в
окружении высоченных деревьев  за  этими  заборами,  были  почти  не  видны.
Светились только фонари у наглухо закрытых ворот. Впрочем, очень может быть,
что окна вообще не светились, так как был уже четвертый час  утра.  Почивали
мирные жители.
   Готовились к трудовым свершениям.
   Вот и наши ворота. Лосенок бибикнул. С лязгом  открылась  калитка,  вышел
парень в камуфляжной куртке, по-моему, Толя. Позевывая, открыл ворота, и  мы
въехали во двор.
   - Спокойной ночи, - сказал я, хлопнув Лосенка по ладони, - не забудь жену
оттрахать, чтоб не ревновала. Спи, пока не  выспишься.  Завтра  я  без  тебя
обойдусь.
   Лосенок покатил машину в гараж, а я забежал  по  гранитным  ступенькам  в
новую усадьбу отца родного. Это, конечно,  была  уже  не  та  дача,  где  мы
когда-то размечали бассейн и сауну.  Ту  дачу  теперь  приобрел  за  кровные
полтораста лимонов Игорь Чебаков. Он так раскрутился, что не остановишь,  но
сказать откровенно, хоромы его, по сравнению с дворцом Сергея Сергеевича,  -
просто фигня на постном масле. Флигель, куда мы поселили Лосенка с  супругой
и ребенком, лишь чуть-чуть  похуже.  Сколько  стоит  то,  что  для  Чудо-юдо
соорудили турки, я даже не прикидывал. Сюда можно президентов  приглашать  и
даже на постой ставить. По нормальной  советской  раскладке  можно  впихнуть
семей с полста, и еще место останется. Однако  проживают  тут  с  постоянной
пропиской всего три семьи.
   Отец и мать, я с Ленкой и Мишка с Зинкой,  плюс  четверо  детей:  наши  с
Ленкой Колька и Катька и Мишкино-Зинкины Сережка с Иркой. Родители обитают в
центральной части дома, в правом крыле я с семьей, а  в  левом  -  Мишка  со
своими.
   На мою личную жизнь