довольно долго.
   Валет и Ваня сидели на своих местах с невозмутимыми рожами. Других у них,
впрочем, и быть не могло. Тем не менее, биороботы вели себя так, как будто в
точности и без помех выполнили поставленную задачу.  Рядом  с  машиной  были
знакомые все лица: Гребешок, Луза, Налим,  ветеран  блатного  движения  дядя
Саня,  а  разбудил  меня  Агафон,  очень  удивленный  таким   "необъявленным
визитом".
   - Здорово, крестный! - сказал он. - Сморило?
   - Привет, Агафоша! -  ответил  я,  вылезая  из  "шестерки".  -  Заснул  с
устатку.
   А эти бойцы меня к тебе привезли.
   - Хорошо, конечно, приятно свидеться. Только чего ж не предупредили?
   - Может, в доме потолкуем?
   - Как скажешь...
   - Чемоданы в дом! - приказал я Ване и  Валету.  Те  поняли,  вытащили  из
машины весь груз, за исключением того, что лежал в багажнике.
   За год без малого  Агафон  с  ребятами  привели  обиталище  дяди  Сани  в
более-менее пригодный для жилья вид. На дачу  вернулось  электричество,  все
окна обзавелись стеклами и ставнями, крыша обрела новое  шиферное  покрытие,
пол в комнате покрасили, приобрели стол, стулья, установили телик и  видачок
AKAI.
   Печку переложили и зимой топили без дыма.  Впрочем,  газовую  плиту  тоже
купили.
   Соорудили гараж на три машины из досок и жести.  В  одном  боксе  держали
хорошо памятную мне серую  "Волгу",  в  другом  -  иномарку  -  "Запорожец",
принадлежавший дяде Сане. Третий бокс  с  радостью  отдали  нашей  трофейной
"шестерке".
   Вообще-то этот третий бокс предназначался для других целей. В нем  Агафон
с ребятами иногда прятали угнанные машины. За это им платили деньги те,  кто
угонял. За парковку брали по твердой таксе, за устранение повреждений,  типа
выбитых стекол и сломанных замков, перекраску  кузова,  замену  и  перебивку
номеров - соответственно объему работы. Подолгу машины здесь  не  держали  -
если пригоняли днем, то ночью она уже отсюда уезжала, если пригоняли  ночью,
то уезжала днем. Что  и  как,  ребята,  конечно,  не  знали,  это  мне  было
известно, что они  суть  филиал  бывшего  заведения  покойного  Джека,  ныне
возглавляемого господином по кличке Морфлот. Точно так же их не просвещали и
относительно судьбы автомобилей. Одни из них - чаще всего  дорогие  иномарки
коммерсантов - угоняли на  продажу,  другие  -  в  основном  наши,  те,  что
поскромнее и неприметнее, -  брали  на  киллерские  и  прочие  боевые  цели.
Сработав по клиенту, киллер отходил на угнанной машине, а потом, отъехав  за
несколько кварталов, оставлял  свой  "прокатный"  автомобиль  где-нибудь  во
дворе или даже на улице и, прогулявшись пешочком еще пару кварталов, садился
в приличную машину, которая увозила его на базу.
   Мысль создать загородный филиал "автосервиса" появилась у Чуда-юда где-то
в августе прошлого года, то есть еще задолго до моего второго возвращения  в
Москву. Именно  тогда  он  решал  вопрос  о  том,  что  делать  с  четверкой
провинциалов, которые, по  словам  самого  Сергея  Сергеевича,  оказали  ему
значительную услугу. Какую -  он  не  рассказывал,  но  я  догадывался,  что
действительно ценную - Чудо-юдо никогда и никого не перехваливал.
   Гиперболизировать чью-то вину - это он мог, но превознести кого-то  сверх
меры - черта с два.
   Сложность ситуации состояла  в  том,  что  по  ходу  дела  ребята  сильно
нагадили  одному  из  старых  "друзей-соперников"  отца,  господину  А.   Б.
Соловьеву. Сам Соловьев, понимая, что при таких отношениях с  Чудом-юдом  он
будет ощущать себя мишенью, даже сидя  на  толчке,  благоразумно  выехал  на
Запад, где и пребывал поныне. Но при этом  нельзя  было  исключать,  что  он
начнет  разбираться  с  ребятами,  которых  пригрел  Чудо-юдо.  Кроме  того,
северяне - область, откуда они прибыли, лежала к северу  от  столицы  -  при
оказании  услуги  Чуду-юду  чисто  случайно  узнали  много   интересного   и
необычного. Судя по всему, перед  отцом  тогда  стояло  несколько  вариантов
решения. Первый - вернуть ребят на прежнее место, то есть в родную  область.
Второй - наглухо засмолить их в ЦТМО, превратить в спецсубъектов.  Третий  -
самый печальный -  ликвидировать,  невзирая  на  заслуги,  как  шибко  много
знающих.  Он  выбрал  четвертый  вариант,  оказавшийся,   на   мой   взгляд,
оптимальным: прошелся ГВЭПом по их мозгам, стер все лишнее из памяти, но  не
превратил в кретинов, не помнящих, кто они такие. Для страховки, правда,  он
зарядил в них побольше  исполнительности  и  трудолюбия,  загрузил  табу  на
несанкционированный  отъезд  в  родные  места  и  всякую   иную   нездоровую
самодеятельность. Организовать им паспорта  на  подмосковную  прописку  было
вообще делом простым.
   Почему Чудо-юдо приспособил их именно к тому  делу,  которым  они  сейчас
занимались, а не к какому-то  иному  -  мальчики  вообще-то  были  неплохими
боевиками, - мне не объясняли.  Я,  как  и  положено,  не  старался  в  этом
разобраться. Мои нерегулярные наезды  сюда  были  своего  рода  инспекциями,
призванными  определить,  насколько  точно  северяне  выполняют  задачи,  не
появляется ли соблазн что-нибудь отчебучить, нет ли вокруг лишних  людей,  и
как постояльцев дяди Сани воспринимает посторонняя публика, живущая в дачном
поселке. Приезжал я сюда, как правило, в сопровождении одного или двух ребят
Морфлота, тех, которые пригоняли сюда тачки и увозили их по назначению.
   Конечно, самым памятным был первый визит.
   Он состоялся вскоре после моего  второго  возвращения,  но  я  уже  успел
рассказать отцу о том, что пережил в первый раз.  Причем  упомянул  в  своем
рассказе и о том,  как  меня  захватили  в  заложники  "майор  Агафонов"  со
товарищи.
   Перечислил ему по кличкам почти всех, кроме Гребешка, который в  тот  раз
мне не представился. Более того, я сообщил ему, что вторично  мельком  видел
серую "Волгу" со знакомыми пассажирами уже в этом потоке  времени.  Чудо-юдо
все выслушал, высказал предположение, что  всю  эту  фигню  засунули  мне  в
память некие недоброжелатели, потом, как уже говорилось, кое-что проверил...
Но  примерно  через  неделю,   отправляя   меня   к   Морфлоту   с   задачей
проинспектировать его подмосковный "филиал", даже  не  предупредил,  что  от
Морфлота придется ехать к людям, которых я уже однажды убивал.
   Конечно, если б я к тому времени не знал, что они живы, то мог бы изрядно
поволноваться.  Дружески  встречаться  с  людьми,  одному  из   которых   ты
раскромсал горло  битой  бутылкой,  одного  подставил  под  выстрел  его  же
товарищей, а прочих завалил из трофейного "глока",  согласитесь,  не  так-то
легко. Насчет того, что мне все время мерещился шрам на горле Агафона, я уже
упоминал. Да и воспоминания о том, как они засадили меня в подвал с крысами,
о том, что угрожали со мной разделаться, если выкупа не  привезут,  были  не
самыми приятными. Поэтому при той, условно говоря, "новой первой встрече"  с
"гостями столицы" мирно и по-деловому беседовать было очень сложно. Конечно,
я усерднейшим образом старался не показывать  неприязни,  но  при  этом  все
время ощущал боязнь какого-то подвоха, подставы, облома. Несмотря на то, что
Агафон  и  все  остальные  держались  самым  корректным   и   даже   немного
подобострастным образом, понимая, что имеют дело с не самой простой фигурой,
я никак не мог расслабиться и поверить в  то,  что  разговариваю  с  людьми,
которые со мной раньше не встречались и в  мыслях  не  имеют  ничего  против
меня. Постоянно чудилось, будто Агафон или  Луза,  выбрав  момент,  когда  я
утрачу бдительность, начнут сводить со мной счеты. Говорил я  с  ними  очень
осторожно, не забывая поглядывать по сторонам, и слава Богу, что они эту мою
подозрительность восприняли лишь как необходимый элемент первого  знакомства
"начальника" с подчиненными.
   Впоследствии все эти сложности сошли на нет.  Я  притерпелся,  постепенно
перестал воспринимать их как оживших покойников, а затем стал  испытывать  к
этим ребятам почти те же  приятельские  чувства,  какие  испытывал  к  давно
знакомым командам. Даже, пожалуй, более теплые, чем  к  некоторым  отдельным
личностям в этих  "старых"  бригадах.  Допустим,  в  команде  Морфлота  было
несколько мужиков, которые явно стремились настучать на своего босса, желая,
должно быть, подняться повыше. С чисто деловой точки зрения это  было  очень
полезно, потому что инспектору необходимо  пользоваться  и  конфиденциальной
информацией, а не  только  слушать  то,  что  исходит  от  бригадира.  Иначе
перестанут бояться, а значит, уважать. Подшефный должен быть убежден, что ни
один его шаг не останется без внимания и ни  одно  отклонение  по  жизни  не
сойдет с рук. Поэтому я не только не засвечивал перед бригадирами  стукачей,
но и, наоборот, стремился поощрить  их  благополезную  деятельность.  Однако
благодаря  оставшейся  с  детдомовских   времен   врожденной   неприязни   к
осведомителям за людей я  этих  "дятлов"  не  считал.  Были  такие,  которые
работали слишком жестко при проведении силовых мероприятий, были натуральные
садюги, которым хотелось не столько добыть нужные сведения,  сколько  просто
помучить беззащитного. Опять же в некоторых случаях они были очень  полезны,
поскольку могли даже мертвого разговорить, но подспудное чувство омерзения и
брезгливости я все-таки испытывал.
   А вот среди северян и примкнувшего к ним дяди Сани я отдыхал  душой.  Они
всегда и все говорили друг другу в лицо, иногда не шибко вежливо, но  всегда
по делу. Ничего в принципе от меня не  утаивали,  но  при  этом  были  очень
осмотрительны с окружающими. Они не заводили опасных и непродуманных шашней,
не пытались изображать из себя крутых и наводить  свой  порядок  в  поселке.
Напротив, они строго следовали доброй традиции  не  высовываться.  Охотно  и
бесплатно помогали разным дачникам: кому машину  ремонтировали,  кому  крышу
чинили или стекла вставляли,  кому  дрова  кололи,  прямо  как  гайдаровские
тимуровцы. При этом они - не без помощи бутылки, конечно, но тем не менее  -
произвели очень хорошее впечатление на местного  участкового,  нашли  с  ним
общий язык  и  зимой  патрулировали  поселок,  дабы  какие-нибудь  бомжи  не
забрались на пустующие дачи  и  не  подожгли  их  по  пьяни.  Возможно,  что
налаживание контактов с ментом удалось еще и потому, что двое из четверых  -
Агафон и Гребешок - в прошлом сами служили в милиции.
   Обычно Чудо-юдо посылал меня на эту точку не чаще двух раз в  месяц.  Как
правило, без каких бы то ни  было  конкретных  указаний,  просто  так,  чтоб
служба медом не  казалась.  Все  конкретное  доходило  до  них  через  людей
Морфлота, и лишь в некоторых  случаях  я  доводил  до  них  какие-то  прямые
указания Чуда-юда, но,  конечно,  без  ссылки  на  источник.  Они,  конечно,
понимали, что я стою где-то посередине между  ними  и  Богом,  но  не  имели
представления ни о Морфлоте, ни о Чуде-юде.
   Да, теперь  я  считал  свои  отношения  с  Агафоном  и  компанией  вполне
приятельскими. Тем не менее, мне  все  еще  было  непонятно,  зачем  я  сюда
приехал.
   С напряжением перебирая  в  памяти  все,  что  предшествовало  отъезду  с
Кириной дачи, я никак не мог вспомнить, когда мог  отдать  команду  ехать  к
Агафону. Тем более что Ваня, сидевший за баранкой,  как  и  Валет,  впрочем,
дороги туда не знали.
   Когда мы вошли в дом, Агафон поинтересовался:
   - Пожрать не хотите, братки?
   - Есть такое мнение... - кивнул я, вспомнив,  что  Чудо-юдо  мне  сегодня
даже позавтракать не позволил.
   - Как раз к ужину поспели,  -  просиял  Агафон,  -  мы  как  раз  ужинать
собирались, картошки с мясцом нажарили. Сто грамм примем?
   - Можно... - ответил я задумчивым  тоном,  хотя  выпить  почему-то  очень
хотел. И не сто граммов, а гораздо больше.  Во  всяком  случае,  после  всех
приключений прошедшего дня, в течение  которого  у  меня  было  минимум  три
возможности отправиться на тот свет  (могли  застрелить  равалпиндевцы,  мог
деструктировать Богдан, и мог задохнуться в тайнике), мне  надо  было  снять
стресс.
   - А вы чего стоите? - обратился Агафон к Валету  и  Ване.  -  Неужели  не
узнаете?
   - Могли и забыть, за два года-то... - заметил Луза, устанавливая на  стол
огромную чугунную сковородку,  заполненную  жаренной  на  сале  картошкой  с
зеленым луком, густо перемешанной с говяжьей тушенкой.
   Я как-то не вспомнил о том, что биороботы были знакомы с северянами.
   - Вы знакомы? - спросил я у Вани. - Бывали здесь раньше?
   - Нет, - ответил Ваня, - мы здесь не бывали. Но с ними знакомы.
   - Может,  заочно,  по  переписке?  -  пошутил,  даже  скорее  съехидничал
Гребешок.
   - Почему? - возразил Ваня, причем почти человеческим голосом.  -  Мы  вас
лично знаем по кличкам,  вы  из  "Белой  Куропатки".  Два  года  назад  вами
командовал Фрол.
   - Ну, молодцы. А  я  уж  думал,  загордитесь,  не  вспомните,  -  хмыкнул
Гребешок. - Да поставьте вы чемоданы, у них ног нет, не сбегут...
   Я сообразил, что бойцы без моей команды не сядут, и постарался как  можно
естественнее произнести фразу:
   - Ваня, Валет - садитесь. Будем принимать пищу.
   - Куда чемоданы поставить? - спросил Валет. Только тут я вспомнил, что он
несколько часов назад был ранен  в  плечо.  Темные  пятна  бурого  цвета  на
камуфляжке  были  не  очень  заметны.  Но  через  пробоину  виднелся   бинт,
наложенный Ваней. Значит, мне его ранение не во сне  приснилось,  тем  более
что он меня из-под этой пули вытолкнул. Башку, правда,  крепко  ушиб,  шишку
набил, но шишка - это лучше, чем мозги по стенке. А вполне могло быть и так.
   - Вон туда, к дивану, в угол, - показал Агафон. "Зомбики" не  подчинились
бы, но я сделал разрешающий кивок головой, и они направились  к  дивану.  По
идее, Валет после  такого  ранения  должен  был  несколько  дней  ничего  не
поднимать левой рукой. Даже пошевелить ею нормальный раненый мог  бы  только
ценой скрежета зубовного. А Валет запросто ухватился левой за вьюк-чемодан и
без напряжения дотащил его до места.
   После этого они вернулись к столу и чинно сели.
   - Совсем вояки стали, - заметил Агафон. - Все у Вики тренируетесь?
   - Отвечать? - спросил у меня Валет. Я разрешительно кивнул.
   Валет сказал:
   - Да.
   - Службу знают, - покачал головой Гребешок. Налим  принес  рюмки,  Агафон
достал бутылку. На восемь рюмок хватило впритирочку, и бутылку поставили под
стол.
   - Ну, со свиданьицем! - ощерился дядя Саня. Ваня  и  Валет  вопросительно
посмотрели на меня. Без всякого ГВЭПа я  прочитал  их  мысли,  точнее,  одну
общую мысль: "А разве нам можно?"
   - Пейте, не нюхайте! - сказал я. Конечно, в  этот  момент  я  был  вполне
трезв и, наверно, мог бы хотя бы задуматься, что имею  дело  не  с  обычными
пареньками.
   У меня даже шевельнулось в голове что-то похожее на  сомнение.  Однако  я
его быстро отогнал от себя: мол, в рюмке чуть больше полсотни граммов,  чего
им сделается? Все  чокнулись,  выпили.  Водка  оказалась  вполне  приличной,
нежной, явно натуральной, а не фальсифицированной.
   Потом разложили картошку с мясом по тарелкам, добавили соленых огурчиков,
укропу, лучку и принялись метать пищу.
   - Молодец, Луза! - похвалил Агафон, поднимая вверх большой палец. -  Пора
тебе присвоить звание "заслуженного кашевара Российской Федерации".
   - А что, на "народного" уже не потяну? - ухмыльнулся повар.
   - Ты сколько весишь? - скромно спросил Агафон.
   - Сто двадцать кило примерно.
   - Рано, рано тебе еще "народного" присваивать. Вот когда наберешь  больше
полтораста - тогда можно подумать.
   - Между первой и второй - перерывчик небольшой,  -  нетерпеливо  произнес
дядя Саня традиционную присказку и достал из холодильника второй "пузырь".
   Мне очень хотелось поскорее заполнить голодный желудок, и  я  без  особых
церемоний орудовал ложкой. К тому же первая стопка шибко хорошо разошлась по
телу, попала в кайф и стала греть душу.  Именно  поэтому  я  вовсе  не  стал
задумываться над тем, можно ли продолжать поить биороботов. А они, поскольку
прецедент уже был, с готовностью взялись за рюмки.
   Хлопнули по второй. Стало еще лучше. Тарелку очистил, сытость появилась и
благодушие.
   - Бог любит Троицу! - заторопился дядя Саня, и ему никто не возразил.
   После третьей закурили. Агафон спросил:
   - Так какое у тебя дело, Барин?
   Я не был  настолько  пьян,  чтоб  не  помнить,  что  меня  сюда  случайно
привезли.
   И одновременно состояние легкого кайфа вполне позволило  бы  мне  в  этом
признаться. Тем более что об этом я уже  с  самого  начала  сообщил,  только
Агафон принял мою откровенность  за  шутку.  Клянусь  бородой  Чуда-юда  (за
неимением собственной), что именно это я и  хотел  сказать,  когда  открывал
рот. Но с языка у меня слетели совсем другие слова:
   - Предстоит работа. Выпили малость, закусили - и добро. Сейчас дядя  Саня
пойдет баиньки,  а  вы,  молодые-здоровые,  заводите  "Волгу".  Поедете  нас
сопровождать. Идти за "шестеркой" в полсотне метров, не  дальше.  Если  Ваня
высунет руку в  окно  -  обгоняйте  и  становитесь  впереди  нас  на  ту  же
дистанцию.
   Всем все ясно?
   - Всем, - вздохнул Агафон. - Надолго едем? Бензина хватит? Вообще-то  бак
полный, но "Волга" жрет много. Может, прихватим пару канистр?
   Черт меня побери, если я знал, куда мы собираемся ехать. Конечно, мне это
было не впервой - служить ретранслятором чужих речей  и  команд.  Так  было,
когда я на острове  Хайди  толкал  речь  во  время  переговоров  с  тамошним
президентом доном Хосе Соррильей. Чудо-юдо,  не  разжимая  собственных  губ,
заставлял меня говорить те  фразы,  которые  транслировал  мне  в  башку.  В
прошлом году, когда я толковал в Афгане с Латифом, а потом с Ахмад-ханом, он
меня вообще  заставил  произносить  пуштунские  слова  и  воспринимать  речь
собеседников как русскую. В общем, РНС есть РНС - руководящая и направляющая
сила.
   - Возьми, - разрешил мой "внутренний голос", что я немедленно и  озвучил.
- На сборы - десять минут.
   Самое любопытное, что Ваня и Валет, которые обычно  исполняли  только  те
команды, которые были обращены непосредственно к ним, тут  же  встали  из-за
стола. Еще более любопытным было то, что они без команды - по крайней  мере,
без моей! - сразу же отправились к вьюку и чемоданам. Но я, то ли от  общего
обалдения, то ли от алкогольной заторможенности, не обратил на это внимания.
   Тем более что задуматься мне не дали. РНС приказала: "Иди к машине!"
   Ровно через десять минут "шестерка" и "Волга" выехали за ворота дачи.
   Ваня, сидевший за рулем, уверенно повернул баранку и  покатил  по  темной
улице поселка, хотя наверняка ни разу здесь не был. Я молча сидел  сзади,  у
чемоданов и вьюка, не задавая вопросов. То есть, наверно, я должен был  хотя
бы спросить у Вани, куда он рулит, но почему-то этого не делал. А уж о  том,
чтоб отдать какую-то самостоятельную команду,  я  и  вовсе  не  мечтал.  РНС
начисто подавила мою волю.
   "Волга" следовала за нами, как пришитая. За рулем сидел Гребешок, который
строго выдерживал дистанцию, которую я указал. Точнее,  которую  указали  за
меня.
   Некоторое время я просто не задумывался над тем, что происходит. Но когда
"Волга" выехала из поселка и выбралась на большую трассу, мне вдруг - именно
так, вдруг и никак иначе! - стало ясно: мной руководит Чудо-юдо, волноваться
нечего, я выполняю его приказы, а он знает, куда мы едем и зачем.
   По трассе мы ехали довольно  быстро,  но  проехали  по  ней  относительно
немного - сколько именно, я не отметил, но не больше  20  километров.  После
этого Ваня решительно повернул вправо, на некую бетонку. Я  успел  заметить,
что при въезде мелькнул "кирпич". "Волга" тоже  проигнорировала  запрещающий
знак и послушно свернула за нами.
   Прокатили с километр - и уперлись в  закрытые  ворота.  Впечатление  было
такое, что мы подъехали к КПП какой-то войсковой части. Ваня погудел, но  не
просто пробибикал, а изобразил нечто вроде