погибли.  Камень вроде жижи
стал, а когда скотина в нем по самые рога увязла, опять отвердел.
     - Земелька-то  ого-го-го!   -   Зяблик  растер  в  пальцах  комок  грунта,
взрыхленного ножами погибающих аггелов. - Вера Ивановна, как, по-вашему, отчего
наступила смерть?
     - Так вам сразу и сказать? Без вскрытия? - Верка обошла вокруг мертвецов.
     - Вы хотя бы примерно...
     - Скорее всего отек легких...  Как следствие ухудшения их вентиляции.  Так
всегда бывает,  когда дыхание по какой-нибудь причине затруднено. Птички их уже
потом клевали.
     Смыков  при  содействии Зяблика  попытался  выдернуть  одного  из  аггелов
наружу,  да  не получилось -  сидел он в  земле плотно,  словно успел там корни
пустить.
     - Да ладно,  оставляй его так, - сказал Зяблик недовольно. - Зачем он тебе
сдался?
     - Патронов не мешало бы позаимствовать. Наши то уже на исходе.
     - Хватит.  Стрелять тут  пока вроде не  в  кого.  А  когда до  Гиблой Дыры
доберемся, нашу миссию разыщем.
     - Эй,  осторожнее!  - крикнула Верка, успевшая отойти чуть вперед. - Прямо
сюда, кажется, идет...
     Смыков и Зяблик разом выпустили руки аггела,  тут же плетями упавшие вниз,
и прислушались.
     Издалека в  самом деле быстро приближался грохот -  словно бочка с камнями
быстро катилась по лестнице.
     - В натуре,  сюда рулит...  -  покачал головой Зяблик. - Надо сваливать от
греха подальше.
     - Давайте-ка вниз спустимся! - быстренько предложил Смыков. - Умные люди в
момент опасности по ямам хоронятся, а не торчат на открытом месте.
     Однако он не успел сделать в сторону дороги и пяти шагов, как из зарослей,
перемалывая  их  на  пути  в  труху,   вылетело  что-то  серое,   шарообразное,
стремительное. Трудно было даже определенно сказать, катится оно или летит, раз
за разом отскакивая от земли, наподобие брошенного ловкой рукой камня-голыша.
     К  счастью,  уже почти вся ватага находилась возле спускающегося к  дороге
обрыва.  На пути шара оказались только три торчащих из земли человеческих торса
с поникшими головами да замешкавшийся Зяблик.
     Мертвые  аггелы,  естественно,  уже  не  могли  уклониться от  неизбежного
столкновения.  Зато Зяблик,  совершив феноменальный прыжок (несомненно, ставший
бы  чемпионским,  если бы  только в  спорте фиксировались рекорды по  прыжкам в
сторону),  сумел избежать смертельной опасности.  Конечно,  благодарить за  это
нужно было бдолах,  который он,  не откладывая в долгий ящик,  отведал сразу же
после получения.
     Шар  уже  давно исчез из  глаз (вместе с  ним исчезли и  три уполовиненных
аггела),  а  в  воздухе,  в  точности повторяя его путь,  мерцало что-то  вроде
призрачного туннеля.  Цыпф осторожно сунул руку в  этот иллюзорный шлейф и,  не
ощутив ничего необычного, сказал:
     - А  если мы по этому следу и  пойдем?  Снаряды,  говорят,  в одно и то же
место дважды не попадают. Так и тут...
     - Это снаряд,  по-вашему?  -  Смыков сделал страдальческое лицо. - А вдруг
это  трамвай,  который туда-сюда  только  одним  маршрутом ходит?  Здесь  вашей
хваленой логике грош цена!
     - Ша,  засохли!  -  из кустов выбрался исцарапанный Зяблик.  -  Если такой
бардак повсюду творится,  мы  помрем не  от  скуки.  Как бы  не пришлось добрым
словом Бушлык вспоминать.  Еще неизвестно, что хуже: сгореть живьем или в землю
провалиться. Линять надо отсюда. И в темпе.
     Однако ни  бежать,  ни даже быстро идти не позволяла поклажа,  отягощавшая
всех без исключения членов ватаги. Предложение Зяблика бросить лишний груз было
встречено в  штыки.  Даже  Толгай не  хотел  расставаться с  богатыми трофеями,
взятыми в Будетляндии, а что уж тогда говорить о женщинах.
     Вскоре заросли,  ветви и листья которых осыпались от легких порывов ветра,
окончились и ватага оказалась на городской окраине,  откуда до черного яйца уже
рукой подать.  Зрелище,  открывшееся перед ними,  было  даже не  удручающим,  а
скорее  безысходным.  У  жабы,  наверное,  больше  шансов  пересечь в  час  пик
многорядное шоссе, чем у этих шестерых - благополучно преодолеть то, что совсем
недавно являлось городскими улицами, площадями и скверами.
     Дома, ушедшие под землю на несколько этажей, торчали вкривь и вкось. Стены
их бороздили трещины, а в окнах не осталось ни одного целого стекла. Постамент,
на  котором было установлено черное яйцо,  как  бы  в  трясину канул.  Фонтаны,
беседки,  лестницы,  брусчатка  мостовой,  плиты  тротуаров  и  бетон  площадей
превратились в щебень.
     Все,  что изначально не  принадлежало к  миру дикой стихии,  все созданное
руками человека - было осуждено неведомыми силами на погибель, на полный распад
и на возвращение в первобытное состояние.
     Повсюду,  как страшные орудия возмездия,  носились массивные серые шары, и
производимый ими  шум  можно было сравнить только с  шумом рушащегося на  землю
каменного неба.  Шары  то  и  дело  сталкивались между  собой,  таранили  дома,
прорубали в  садах и  парках целые аллеи,  сокрушали все,  что  еще  оставалось
несокрушенным.  Каждый шар оставлял за собой слабо светящийся след,  исчезавший
только спустя несколько минут, и весь город мерцал сетью призрачных узоров.
     Спасаться было некуда - примерно то же самое творилось повсюду.
     - Не  сладко,  наверное,  приходится  таракану  на  биллиардном  столе,  -
пробормотал Цыпф, косясь на несущиеся мимо шары.
     - Лева...  а  это что...  та  самая древняя жизнь,  о  которой ты говорил?
Истинные хозяева земли пробуждаются от спячки? - спросила Лилечка.
     - Скорее всего. Других гипотез у меня нет.
     - А почему эти хозяева такие разные?  И ведут себя по-разному. Вспомни тот
несчастный городок в Кастилии... Или Нейтральную зону. Там одно, а здесь совсем
другое.
     - Любой тип жизни многообразен.  Рядом с людьми живут слоны,  кошки, жабы,
губки,  микробы...  В  Сан-Хуан-де-Артеза мы столкнулись с одной формой древней
жизни,  а  здесь с  другой.  Первыми просыпаются от спячки наиболее примитивные
существа.  Сравнимые, скажем, с нашими амебами или уховертками. Потом проснутся
улитки и слизни.  Еще позже -  волки и буйволы.  Я,  конечно,  утрирую.  Ничего
общего между нашим волком...  и  хищником,  жившим четыре миллиарда лет  назад,
быть не  может.  Не  исключено,  что  напоследок из  огня и  камня встанут даже
разумные существа,  рассыпавшиеся в прах еще до возникновения Луны...  Подумать
жутко, что это будут за чудовища...
     - Поберегись! - крикнул Смыков.
     Совсем рядом с ними, подпрыгивая на неровностях почвы, прогрохотал один из
шаров.  Поднятый им  горячий вихрь шевельнул волосы на  головах отшатнувшихся в
стороны людей.  Над землей повис мерцающий шлейф, конец которого терялся где-то
вдали.
     - Ну  что стоять-то без толку!  Пошли!  -  заявила вдруг Верка.  -  Просто
уворачиваться надо вовремя.  Есть такая детская игра,  "выбивала" называется. В
тебя мячом бросают, а ты уворачиваешься.
     - Мяч резиновый, - вздохнула Лилечка. - И маленький совсем.
     - Принимайте бдолах,  кто еще не успел, и вперед! - распорядился Смыков. -
Даст  Бог,  проскочим...  Только всем  слушать мои  команды.  Глазомер меня еще
никогда не подводил.
     Пробираться по  разрушенному городу было так же  трудно,  как преодолевать
арктические торосы.  Шары свистели и грохотали то слева, то справа, то впереди.
Наибольшую опасность  представляли те  из  них,  которые,  столкнувшись друг  с
другом, резко меняли направление движения.
     Впрочем,  как  вскоре выяснилось,  этот кошмарный бильярд был  опасен лишь
относительно,  тут Верка оказалась права. Доказательством этому служило хотя бы
черное яйцо, на поверхности которого шары не оставили пока ни единой отметины.
     Спустя  полчаса  ватага  миновала  монумент.  Слева  от  себя  они  видели
загадочное  светящееся пятно,  совсем  недавно  поглотившее мертвого  Эрикса  и
живого Барсика,  а впереди расстилались городские кварталы, как будто бы еще не
затронутые бедствием.  Если верить схеме Эрикса, идти им нужно было именно в ту
сторону. Однако как раз оттуда навстречу ватаге спешили люди в черных колпаках.
     - Мать честная,  только этого еще не хватало! - Зяблик выхватил пистолет с
прытью, редкой даже для него.
     Пуля хоть и не задела никого из аггелов, но заставила их остановиться.
     - Не  стреляйте!  -  из  толпы  каинистов раздался зычный голос Ламеха.  -
Зяблик,  давай хоть на  пару часов забудем прошлое!  Общая беда объединяет даже
непримиримых врагов!  Помоги мне выбраться отсюда!  Я знаю,  что ты это можешь!
Пускай в ход свое хваленое оружие!  Зови на подмогу варнаков! Но только помоги!
И я обещаю, что покажу тебе дорогу в Гиблую Дыру! Никаким другим путем покинуть
эту проклятую страну нельзя!
     - А  ведь мы и в самом деле забыли про варнаков,  -  шепнул на ухо Лилечке
Смыков. - Не сыграть ли вам что-нибудь душевное?
     - Нет, - Лилечка отрицательно мотнула головой. - Сыграть я, конечно, могу,
но  это вряд ли  поможет.  Варнаки в  такую мясорубку не полезут.  Тут даже они
бессильны.  Вспомните, во время всех подобных катастроф они находились как бы в
стороне.
     - Зяблик!  -  вновь заорал Ламех. - Ты почему молчишь? Испугался? Или тебе
не подходят мои условия?
     - Далеко... - вполголоса сказал Зяблик.
     - Что - далеко? - разом переспросили и Цыпф, и Смыков.
     - Далеко,  -  повторил Зяблик.  -  Боюсь,  что не попаду. А патрон впустую
жалко тратить... Что мне этому гаду ответить?
     - Ну это уж,  братец мой,  вы сами решайте...  -  развел руками Смыков.  -
Осторожнее!
     Шар невиданных доселе размеров,  промчавшись мимо, врезался в стену одного
из уцелевших зданий и обрушил на себя сразу несколько десятков этажей.
     - Ты что, оглох? - не унимался Ламех. - Не слышишь меня?
     - Слышу, - замогильным голосом ответил Зяблик.
     - Как насчет того, чтобы договориться? Мои условия тебя устраивают?
     - Нет, Песик, не устраивают.
     - Звякало-то  свое не  распускай,  -  голос главаря аггелов сразу приобрел
зловещий оттенок. - Меня Ламехом зовут. Забыл разве?
     - Для шестерок своих ты, может, и Ламех. А для меня как был Песиком, так и
остался.  Не со мной тебе, шкирла позорная, права качать, - Зяблик говорил так,
словно собирался единым духом растратить весь запас своего презрения.
     - Фасон, значит, держишь, - недобро усмехнулся Ламех. - Ну-ну...
     Осталось неизвестным,  что  он  хотел  сказать еще,  поскольку между  двух
отрядов  промчался шар  и  его  грохот  на  какое-то  время  сделал  переговоры
невозможными.
     Воспользовавшись этим, Зяблик полушепотом обратился к товарищам:
     - Гоняться за нами они вряд ли будут.  Не та ситуация.  Но и  мимо себя не
пропустят...  Надо в обход пробираться,  -  он кивнул туда,  где среди развалин
города мирно сияло неподвластное силам хаоса загадочное световое пятно.
     Ламех  между  тем  времени даром  не  терял.  Едва  пыль,  поднятая шаром,
улеглась, сквозь повисшую мерцающую завесу стало видно, что аггелы уже не стоят
кучей, как раньше, а рассыпаются в цепь.
     - А вы говорили,  не будут гоняться... - покачал головой Смыков. - Знаете,
какая самая жадная и подлая рыба?  Не щука,  а окунь.  Он и на крючке сидя,  за
карасями охотится.
     - Но в уху все равно попадает...  - Зяблик внимательно следил за аггелами,
и  любой из  них,  кто,  пусть даже случайно,  пересек бы некую условную линию,
позволявшую вести прицельную стрельбу, сам неминуемо превратился бы в мишень.
     - Попадают,  -  вздохнул Смыков.  - Но карасям, которые у него в брюхе, от
этого не легче.
     Наконец досталось и  черному яйцу.  Оно  величаво осело набок,  но  еще до
этого  по  всей  округе такой  звон  пошел,  какого бы  и  от  царь-колокола не
дождались, окажись тот вдруг исправным.
     Едва  только  гулкое эхо  этого  удара  затихло в  развалинах,  как  вновь
раздался голос Ламеха:
     - Зяблик,  я никогда ничего дважды не повторяю. Хотя для тебя, так и быть,
сделаю исключение! Как-никак, в одной зоне чалились...
     - Вот про это ты лучше не вякай!  - перебил его Зяблик. - В зоне я бы тебе
даже свои портянки стирать не доверил.  Чалились-то мы действительно вместе, да
за разные дела. Со мной судьба злую шутку сыграла, а ты, паскудник, девок душил
и, пока они еще теплые были, пользовался...
     - Замолчи, шкура барабанная! - не выдержал, наконец Ламех.
     - А ты мне рот не затыкай! Пусть знают твои шестерки, какое ты есть дерьмо
на самом деле! И как ты только подумать мог, что я стану тебя спасать! Подыхай,
падла!  А  сам  не  подохнешь,  могу  помочь!  Дырку тебе промеж рогов с  нашим
удовольствием сделаю! Я как знал, что тебя встречу, и специально пули подпилил!
До самой Гиблой Дыры твои мозги полетят! Никакой бдолах не поможет!
     Зяблик так разошелся,  что Смыкову пришлось за руку оттаскивать его с пути
шара, рикошетом едва не угодившего в ватагу.
     - Хватит попусту разоряться!  -  прикрикнул он  на вышедшего из равновесия
приятеля.  -  Поберегите свои лагерные воспоминания для следующего раза.  Не до
этого сейчас...
     - Ты,  Смыков,  прав,  как всегда, - Зяблик, по-прежнему не спуская глаз с
аггелов, похлопал его по плечу. - Пора и в самом деле отсюда хилять.
     Лишь только они повернулись в сторону площади, каждый камень которой сиял,
словно осколок зеркала, как сзади загрохотали выстрелы, а Ламех, едва не срывая
голос,заорал:
     - Куда это вы,  интересно?  Никак уходить собрались? Да еще надеетесь, что
мы вот так просто отпустим вас? Нет уж, дудки! Если подыхать, то вместе!
     Пули пока или  чиркали высоко над головами,  или звонко клацали по  камням
развороченной мостовой -  полторы сотни метров были отнюдь не той дистанцией, с
которой можно легко поразить из пистолета движущуюся цель. И тем не менее такой
аккомпанемент  порядочно  действовал  на  нервы,  заставляя  при  каждом  новом
выстреле втягивать голову в плечи.
     Лучшие стрелки ватаги -  Зяблик и Смыков -  двигались в арьергарде,  но на
огонь аггелов не отвечали,  берегли патроны.  Тут и без стрельбы нужно было все
время держать ушки  на  макушке -  вокруг со  скоростью гоночных машин носились
серые  шары,   словно  паутиной  затягивая  гибнущий  город  своими  мерцающими
шлейфами. Вне зоны их досягаемости оставалось только загадочное световое пятно,
как бы еще раз доказывая этим свою принадлежность совсем к другому миру.
     Цепь  аггелов тем  временем изогнулась подковой,  охватывая ватагу с  трех
сторон.  Шары уже  несколько раз  делали в  этой цепи прорехи,  но  их  тут  же
заполняли аггелы из свиты Ламеха.
     - В клещи нас хотят взять, - нахмурился Смыков. - Любимый их приемчик.
     - Пусть  попробуют,  -  отозвался Зяблик.  -  В  маслятах у  нас  нужда не
ощущается. На всех рогатых хватит. А кончатся маслята, бомбы в дело пойдут.
     - Эх,  сейчас бы  симоновский карабин с  оптикой,  -  мечтательно произнес
Смыков.
     - Или кирквудовскую пушку, - добавил Цыпф.
     - Это ведь по  твоей милости мы  ее  на  слом пустили!  -  сказал Зяблик с
досадой. - Как бы она сейчас пригодилась! Я бы этого Ламеха долбаного обратно в
допотопные времена загнал!
     - Разве тебе  одного раза  мало  оказалось?  Ведь мы  сами тогда еле  ноги
унесли,  - напомнил Цыпф. - Недаром покойный Эрикс предупреждал, что это оружие
нельзя  применять вблизи  объектов,  имеющим хоть  какое-то  отношение к  силам
Кирквуда.
     - Где ты, интересно, такие объекты здесь видишь?
     - А это что такое, по-твоему? - Цыпф указал в сторону светящегося диска. -
Даю голову на отсечение, что этот феномен имеет неземное происхождение.
     - Ой! - воскликнула вдруг Лилечка, на пару с Цыпфом шагавшая впереди всех.
- Вы только посмотрите, что там делается!
     Здание,  на  которое она  указывала пальчиком,  было,  наверное,  одним из
наиболее  сохранившихся  в   округе,   хотя  странствовавшие  шары  уже  успели
основательно попортить его  фасад.  Сейчас оно  тонуло,  совсем как вставший на
попа океанский лайнер -  медленно и бесшумно,  чуть кренясь на одну сторону.  В
землю ушел  один  этаж,  второй,  третий...  Затем движение резко прекратилось,
словно фундамент здания напоролся на какую-то преграду. И сразу раздался грохот
- это на стены и межэтажные перекрытия навалилась сила инерции.
     Пятерых или шестерых аггелов,  оказавшихся по  соседству,  постигла та  же
участь -  грунт,  ставший на минуту вязким,  как кисель,  засосал их по колено.
Теперь они  вели себя совсем как  попавшие в  капкан звери -  выли,  дергались,
извивались, разве что своих конечностей не грызли. Никто из аггелов, шагавших в
цепи, а тем более окружавших Ламеха, даже и не подумал прийти своим единоверцам
на помощь.
     Их  истошные  крики,  очень  нервировавшие  Лилечку,  прекратились  только
благодаря шару,  вывернувшемуся откуда-то,  как по заказу.  По вросшим в  землю
аггелам он прошелся, словно трактор-корчеватель по болотному кустарнику.
     Заметив,  что  левый  фланг противника понес невосполнимые потери,  Смыков
толкнул Зяблика.
     - А  что,  если  так  рвануть?  -  рубящим движением ладони  он  указал  в
промежуток между краем светящегося пятна и торчащими наружу обломками бедренных
костей (самих аггелов отсюда видно не  было,  не  то  шар сплющил их до толщины
газетного листа, не то унес с собой).
     - Ну уж нет!  -  заартачился Зяблик.  -  Ты сам как хочешь,  а  я  туда не
полезу. Поздно уже меня вместо картофелины или репки в землю сажать. Всходов не
дам.
     Правое  крыло  аггелов загибалось все  круче,  отрезая ватаге единственный
более  или  менее  безопасный путь  отступления.  Зяблику удалось-таки  срезать
одного каиниста,  неосмотрительно вырвавшегося вперед,  но  его единомышленники
залегли в  развалинах и  открыли ну  просто ураганную стрельбу.  Теперь их пули
ложились  значительно точнее,  и  ватаге  пришлось хорониться за  всякого  рода
естественными укрытиями,  благо  вокруг  их  хватало с  лихвой.  Тем  не  менее
какой-то наиболее меткой пуле удалось зацепить Смыкова за плечо.
     - Что же это такое!  - возмущался он. - Форменная несправедливость! Другим
хоть  бы  что,  а  я  в  Будетляндии  получаю  уже  второе  ранение!  -  Смыков
непроизвольно потрогал совсем недавно заживший кончик носа.  -  Хотя я вроде не
шире и не выше других!
     - Пуля своих ищет,  -  сказала Верка не то шутя,  не то серьезно. - Она же
дура... А дурак дурака видит издалека.
     Слова  эти  так  уязвили Смыкова,  что  он  даже  отказался от  перевязки,
предложенной ему все той же Веркой.
     - Смех смехом,  -  озабоченно произнес Цыпф,  - но, похоже, нас загоняют в
тупик.
     И  в  самом  деле  ватаге  для  отступления оставалось только два  пути  -
площадь,  такая мирная на  вид,  но безвозвратно поглощающая всех,  кто рискнул
ступить  на  нее,  и  прилегающее  к  ней  пространство,  совсем  недавно  тоже
проявившее склонность к весьма зловещим метаморфозам. Тактика аггелов как раз и
состояла в том,  чтобы загнать ватагу или в пятно неземного света, или на кусок
земной тверди, ежесекундно грозящей превратиться в непроходимую топь.
     - Направо пойдешь,  под  пулю попадешь,  -  сказал Зяблик,  оглядываясь на
упорно продвигающуюся вперед цепь аггелов.
     - Прямо пойдешь, костей не соберешь, - подхватила Верка.
     - Налево пойдешь, в землю врастешь, - со вздохом закончил Цыпф.
     - И тем не менее придется идти именно налево,  - сказал Смыков так твердо,
как только мог. - Шанс нам только там светит.
     - Не боишься,  значит, в землю, как Святогор-богатырь, уйти? - осведомился
Зяблик, как всегда в минуты опасности бледный и сосредоточенный.
     - Все мы  там будем,  -  заметил Смыков философски.  -  Но если говорить о
текущем моменте,  надежда моя на то,  что такая хреновина с землей не поминутно
происходит. Авось и проскочим.
     - Каргыш!  -  вскричал вдруг Толгай и  присел,  вцепившись в щиколотку.  -
Проклятие!
     - Что там у тебя? - рядом