- А мы и не напрашиваемся.
     - Как хотите,  -  Ламех отступил к камню, за которым скрывался до этого. -
Думал, вы своего дружка спасти хотите...
     - А вы нам,  никак, помощь предлагаете? - Пистолет в руке Смыкова вел себя
как живое существо, реагирующее на малейшее движение цели.
     - Почему  бы  и  нет.  Помогло  ему  это?  -  Ламех  вытащил из-за  пазухи
подвешенный на  шнурке  бархатный кисет,  в  точности такой  же,  какой  был  у
Гильермо.
     - Помогло, да не совсем...
     - Верно.  Это ведь разовая порция. Ему таких еще штук пять надо... Ну как,
будем говорить?
     - Попробуем, - Смыков еще раз пошарил взглядом вокруг.
     - Тогда уберите оружие... Так. Руки держите на виду. А ты, девка, чего там
копаешься? - этот оклик относился к Верке.
     - Я врач, - ответила она. - У меня больной на руках. Ему укол пора делать.
     - Подождет пару минут... Ну!
     Пять пар  рук  высунулось из  машины наружу.  Аггел осторожно приблизился,
пихнул Лилечку в плечо:  "К тебе это не относится" - и покосился на Зяблика, от
злобы пускавшего изо рта пену.
     - Как он?
     - Без сознания, - ответила Верка, прикрывая лицо Зяблика ладонью. - Только
на обезболивающем и держится.
     Пятясь задом, Ламех вернулся на прежнее место.
     - Предупреждаю заранее,  причинить мне  вред  вы  вряд ли  сможете,  -  он
вытряхнул на  ладонь немного серого порошка и  слизнул его  жадно,  как  редкое
лакомство. - Действие этого вещества вам понятно?
     Поскольку Смыков промолчал, ответил Цыпф:
     - Приблизительно.  Оно  влияет на  самые глубинные структуры человеческого
организма, позволяя... э-э... позволяя осуществлять некоторые самые сокровенные
желания. Так?
     - В самую точку!  - Ламех ухмыльнулся. - Между собой мы называем это зелье
бдолахом.  Только детям Каина известен секрет его приготовления.  Бдолах делает
неуязвимым того,  кто умеет управлять своими желаниями. Естественно, умирать от
ваших пуль  я  не  собираюсь и  поэтому буду  изворачиваться всеми доступными и
недоступными способами.  Смогу уйти даже с простреленным сердцем.  Впрочем,  до
моего сердца вам не  добраться,  -  он  стукнул кулаком по груди,  добыв глухой
деревянный звук. - Отправляясь на встречу с вами, я не забыл бронежилет.
     - Похвальная предусмотрительность,  -  Смыков изобразил кислую улыбочку. -
Но вы все же,  пожалуйста, ближе к делу... Как я понимаю, вы можете ссудить нам
необходимое количество этого медикамента?
     - Правильно понимаете.
     - Естественно, не даром?
     - Естественно.
     - Какова же будет цена? И учтите, мы люди небогатые.
     - Сиротки,  известное дело...  -  понимающе кивнул Ламех и  тут же  быстро
спросил: - А где этот ваш... дон Бутадеус?
     - Кто же его знает,  -  Смыков скорчил постную рожу.  - Не отчитывается он
перед нами.
     - Ты дурака не валяй!  -  Ламех вдруг зло ощерился. - Слышали люди, как он
вам свидание назначил.  Встретимся,  мол,  в скором времени.  Где он сейчас?  К
варнакам ушел? Отвечай!
     - Исчез,  как чудное видение,  -  скорбно потупился Смыков.  -  А если вы,
братец мой,  на меня еще раз голос повысите, то и бронежилет вам не поможет. На
четыре разные стороны полетите.  Голова отдельно, руки отдельно, ноги отдельно,
жопа тоже отдельно.
     - Не обижайтесь...  Нервишки подводят. - Ламех перевел дух. - Я ведь давно
заметил,  что у вашего косоглазого граната в рукаве спрятана... Значит, условие
мое будет такое. Сейчас заедем в одно местечко, и вы расскажете все, что знаете
о доне Бутадеусе. Расскажете очень подробно. Но только, чур, не врать. Допросят
вас каждого в  отдельности,  а  потом показания сравнят.  Не мне вам объяснять,
гражданин начальник,  для чего это нужно... Ну а впоследствии о всех его делах,
тайных и явных, будете составлять отчеты. До тех пор, пока он эту землю топтать
не перестанет. Ясно?
     - Ясно, - Смыков кивнул. - Это взамен на порошочек ваш, значит?
     - Взамен на жизнь боевого товарища, - сказал Ламех со значением.
     - А не боитесь,  что мы вас обманем? Как только Зяблик на ноги встанет, мы
вам от ворот поворот сделаем.
     - Конечно,  обманете, кто же в этом сомневается! - широко улыбнулся Ламех.
- Чтобы такая беда не случилась,  парочка из вас с нами останется. Любая из баб
и любой из мужиков.
     - Предложение  интересное,   -   Смыков  сплюнул  за  борт  драндулета.  -
Гостеприимством вы славитесь... Скажите, а инвалида этого вы зачем прирезали?
     - Какого инвалида?  Ах, вы про Гильермо... Как бы это лучше объяснить... -
Ламех прищурил один глаз,  словно хотел рассмотреть что-то вдали.  - Он ведь не
был аггелом и  даже сочувствующим.  Так,  рвань подзаборная.  Кормился от наших
щедрот.  Подворовывал.  Вы бы его в два счета раскололи. Или на испуг бы взяли,
или на деньги. А у нас болтунов не уважают. Да и зажился он...
     - Вам, конечно, виднее. Только так живого человека кромсать?
      - Я  не  в  курсе.  К  Гильермо новички ходили,  а  у  них  руки чешутся.
Разберемся и накажем...  Кстати,  а куда это вы путь держите?  -  Ламех перевел
разговор на другую тему. - Отчина вроде бы в противоположной стороне.
     - Вот решили прокатиться по свежему воздуху.  Очень уж пыльно было вчера в
городе.
     - Освежиться,  значит,  захотели, - сочувственно кивнул Ламех. - Не в Эдем
ли?
     - Все может быть.
     - Ну-ну... Дорога, правда, туда не близкая.
     - Одолеем как-нибудь.
     - Не советовал бы.  Через Гиблую Дыру всего одна дорога ведет, и ту каждый
день приходится восстанавливать.  А  в  Трехградье дорог много,  да  все  они у
перевала Аспид сходятся.  Закупорочка может случиться.  -  Значит,  один только
путь у  нас?  К вам в объятия.  -  Если друга спасти хотите -  да.  А если нет,
валите обратно.  В Отчину. В Степь. В Лимпопо. Туда вам путь не заказан. Арапы,
говорят,  ожоги коровьим навозом лечат,  а нехристи -  жидким тестом.  Вдруг да
поможет.  -  Ламех открыто глумился над ними.  -  Коровьим навозом, говорите? -
Смыков с невозмутимом видом принялся ковырять в ухе. - Надо попробовать...
     - Как я понимаю,  мое предложение вы отвергаете?  -  Ламех уперся руками в
бока.
     - Почему же...  Только сначала нужно у  пострадавшего поинтересоваться:  а
вдруг он  лечиться не хочет?  Зачем тогда добро зря переводить...  Эй,  Зяблик!
Слыхал, что нам рогатый дядя предлагает?
     - Слыхал, - слабым голосом ответил Зяблик. - Девки, поднимите меня.
     Верка, уже успевшая незаметно передать Зяблику заряженный пистолет, крепко
ухватила его  за  ноги  повыше колен.  Застонав,  Зяблик резко приподнял корпус
(Лилечка тут же  уперлась ему плечом в  спину) и  пальнул несколько раз подряд,
сжимая пистолет обеими руками.
     Первая пуля перебила шнурок кисета и расплющилась о бронежилет -  звук был
такой,  словно молотком по свинцовой плите тюкнули.  Вторая была еще в  полете,
когда Ламех со сверхъестественной быстротой метнулся за камень.
     Смыков перехватил руку Толгая,  уже собравшегося бросить гранату, и вместе
с ним вылетел из драндулета.  К камню они подскочили с разных сторон, но за ним
уже  никого  не  было,  только в  земле  зиял  узкий  лаз,  обложенный старыми,
замшелыми камнями.
     Пару минут оба  тяжело сопели,  успокаивая дыхание и  унимая сердцебиение.
Потом Смыков сказал:
     - Ирригация, братец вы мой...
     - Что такое? - не понял Толгай.
     - Оросительная система,  говорю,  -  он указал стволом пистолета на дыру в
земле. - От мавров осталась.
     Подобрав  кисет,  утерянный Ламехом  при  отступлении,  Смыков  вернулся к
драндулету.
     - Не понимаю вашей логики,  - сказал он, передавая трофей Зяблику. - В лоб
его надо было бить, наповал.
     - Наповал,  как же! - огрызнулся Зяблик. - Он ведь своего зелья только что
нажрался. Мог с пулей во лбу до самого Агбишера бежать. Ищи его потом.
     - Кушай,  зайчик,  быстрее,  -  Верка помогла Зяблику развязать кисет. - Я
тебе сейчас винца дам запить.
     - Вы,  братец мой,  хотеть не забывайте,  - посоветовал Смыков. - А то без
хотения - не поможет.
     - Чтоб ты так всю жизнь хотел, инквизитор! - ответил Зяблик, давясь вином.
- В следующий раз ты сам на сковородке плясать будешь.
     - А знаете, откуда аггелы такое слово взяли - "бдолах"? - внезапно спросил
Цыпф.
     - Ну?
     - Среди  сокровищ,  которыми славится земной рай,  в  Библии упоминается и
загадочный бдолах. До сих пор никто не смог объяснить, что это такое.
     - И что дальше?
     - Это еще один довод в пользу эдемского происхождения снадобья.
     - Аггелы -  народ назывчивый,  -  сказал Зябдик.  -  Всякую вещь по-своему
кличут. У них своя феня, не хуже, чем у блатных.
     Драндулет уже резво катил в сторону Гиблой Дыры,  места хоть и обитаемого,
но  для  спокойного житья вряд  ли  приспособленного.  Нельзя было  даже  точно
сказать,  что это такое на самом деле:  необъятная песчаная отмель,  которая то
затопляется неизвестно откуда подступающими водами,  то вновь высыхает,  или же
это  -  долина  огромной  реки,  постоянно меняющей свое  русло  и  направление
течения.  Одни  ее  потоки были  солеными,  другие пресными,  рядом с  ледяными
родниками били  горячие гейзеры,  великолепный пляж  в  течение считанных минут
превращался в  зыбучие пески  или  бездонный провал,  а  более-менее  безопасно
существовать здесь можно было только на плавучих островах, представляющих собой
сложный симбиоз водных, полуводных и сухопутных растений.
     Некогда этот мир был населен рыбаками, корабелами и мореходами, но все они
куда-то сгинули,  оставив на память о  себе лишь камышовые парусные суда,  ныне
догнивающие на мелях или странствующие в  полузатопленном виде от одного берега
к другому.
     Тут в  изобилии водилась рыба,  крабы,  съедобные моллюски,  но  с  лихвой
хватало и всякой вредоносной живности:  водяных змей, ядовитых медуз, жутких на
вид,  каких-то  прямо  доисторических крокодилов и  морских гиен  -  ластоногих
хищников,  свирепых и прожорливых,  как пираньи, чьи стаи, случалось, не только
переворачивали лодки,  но  даже  разносили на  части заселенные людьми плавучие
острова.
     В  Гиблой Дыре  находили себе  прибежище разноплеменные бродяги,  изгои  и
авантюристы, предпочитавшие общество крокодилов и змей человеческому окружению.
Избегая вступать с кем-либо из соседей в союзы, они тем не менее поддерживали в
исправном состоянии дорогу,  в  свое  время  проложенную кастильцами по  узкому
каменистому гребню, как бы делившему Гиблую Дыру на две части, за что регулярно
получали вознаграждение мукой, порохом, свинцом и текстилем.
     (Гиблодырская  дорога   позволяла  кастильским  войскам  кратчайшим  путем
проникать в Трехградье,  а оттуда наносить удары в тыл Отчине. После подписания
Талашевского трактата она утратила свое стратегическое значение,  тем более что
христолюбивые кастильцы в  пух и  прах рассорились с рыжими горцами-язычниками,
владевшими лучшими землями Трехградья.)
     Граница между двумя странами,  по воле неведомых сил ставших соседями,  до
сих  пор  просматривалась  очень  ясно  -   скудное  влагой  и  растительностью
известковое плато круто обрывалось к  необозримой низменности,  где  плескалась
вода, квакали огромные амфибии и шумел на ветру тростник. С кастильской стороны
хорошо  просматривалась узкая  полоска  тверди,  рассекавшей  эти  дикие  хляби
наподобие иззубренного клинка.  Да  и  название у  перешейка было  подходящее -
Сиерра-де-Дьябло, Дьявольская пила.
     Одинокий кастильский стражник движению по дороге не препятствовал,  однако
вступать в  контакт с  путниками категорически отказывался.  Развязать ему язык
удалось  с  помощью  доброй  пригоршни  реалов.  Подозрительно  оглядываясь  по
сторонам,  он  сообщил,  что знать ничего не знает,  видеть ничего не видел,  а
слышать -  тем  более.  И  вообще,  рисковать своей  жизнью за  столь  мизерное
жалованье он в дальнейшем не собирается и бросит эту собачью службу сразу после
того, как из Сан-Хуан-де-Артеза ему пришлют смену.
     Залезая обратно в драндулет, Смыков сказал:
     - Долго же ему, бедолаге, этой смены придется дожидаться.
     Зяблик,  после  приема  снадобья  сразу  воспрянувший духовно  и  телесно,
заметил:
     - Напуган он чем-то.  За алебарду двумя руками держится,  а трясется,  как
припадочный.
     Дорога,  и  без того неширокая,  превратилась чуть ли  не в  козью тропу и
резко пошла под уклон. Потянуло прохладой и сыростью.
     - А  не  заскочить ли  нам по  пути в  нашу миссию?  -  предложил Цыпф.  -
Еременко человек надежный. В помощи никогда не откажет.
     - Хрен знает,  где их искать,  - сказал Зяблик, которому уже несколько раз
сподобилось побывать в этих местах.  - Странствуют себе по воле волн... Осетров
ловят, омаров... Вот у кого житуха.
     - Что-то не идут им на пользу эти омары, - возразил Смыков. - За последний
год тут чуть ли  не половина личного состава поменялась.  Про кого ни спросишь,
ответ один: пропал без вести.
     Слева от перешейка расстилалось мелководье, по которому бродили голенастые
цапли,  справа в  берег  била  крутая волна.  Чем  дальше драндулет удалялся от
кастильских пределов,  тем сумрачней становилось вокруг.  Горизонты подернулись
туманом,  заморосил противный дождик.  С  обеих сторон к  узенькой полоске суши
подступал уже настоящий океан.  Гряда постепенно превратилась в цепь островков,
соединенных  между  собой  ветхими  наплавными  мостами,   бревенчатые  настилы
которых, покрытые пеной и водорослями, буквально гуляли под ударами волн.
     - Что-то  высоко  нынче  вода  стоит,  -  сказал  Зяблик,  оглядываясь  по
сторонам. - Один раз я всю Гиблую Дыру посуху прошел. Правда, не в этом месте.
     - Да, заехали. - Смыков вытер платком мокрое от водяной пыли лицо. - Такая
уж наша удача... У бедного Ванюшки и в подушке камушки.
     Драндулет въехал на очередной мост, такой длинный, что его конец терялся в
туманной мгле.  Он не имел перил и был всего в полтора раза шире машины.  Когда
очередная  волна  захлестывала  его,   из-под  колес  не  сбавлявшего  скорости
драндулета вздымались фонтаны воды.
     - Ты, Чмыхало, плавать умеешь? - поинтересовался Зяблик.
     - Не-е,  -  беззаботно ответил Толгай. - Зачем? Я лучше на дно пойду. А ты
крокодилу в зубы плыви.
     - Эх, зря мы через Трехградье не поехали! - с досадой сказал Смыков.
     - Ты что!  -  возразил Зяблик.  - Такой крюк давать. Да там и в самом деле
только один перевал в  горах.  Засаду очень просто организовать.  Пять неслабых
мужиков могут целую армию остановить.
     Толгай,  большую часть  жизни  проведший в  степи  и  никогда не  видевший
больших водных пространств,  возможно,  просто не осознавал опасность ситуации.
Зяблик,  как всегда,  хорохорился.  Смыков своих чувств не выдавал. Зато другие
путешественники подавленно притихли - мутная и глубокая вода бесновалась совсем
рядом с ними.
     Зяблик, желая ободрить спутников, привел им пару примеров своего чудесного
спасения от утопления:  первый раз - из навозоотстойника свинофермы, а второй -
из  цистерны с  гидролизным спиртом.  Убедившись,  что  эти  истории  произвели
эффект,  обратный ожидаемому,  Зяблик обиделся и  стал  донимать всех  довольно
мрачными советами.
     - Что тонущего человека спасает?  -  вещал он.  -  Выдержка!  Ты, Лилечка,
когда в  воде  окажешься,  пошире гармошку растягивай.  Будешь на  ней  как  на
спасательном кругу держаться.  За Смыкова я вообще не боюсь.  Такие, как он, не
тонут.  Верку я лично на себя беру.  Нельзя,  чтобы такое тело рыбам досталось.
Толгай сам  свою судьбу выбрал.  Да  и  не  нужен он  нам будет без драндулета.
Остается Лева  Цыпф.  Но  уж  он-то  что-нибудь в  последний момент обязательно
придумает. Человек с головой никогда не пропадет.
     - Слушай,  как  хорошо,  когда  ты  спал,  -  сказала  Верка.  -  Если  не
угомонишься, я тебя чем-нибудь таким кольну, от чего язык отнимется.
     Когда мост наконец кончился и драндулет выскочил на островок -  маленький,
низкий,  насквозь продуваемый ветром,  - люди вздохнули с облегчением. Впрочем,
радоваться было рано, и первым это осознал Толгай, вовремя нажавший на тормоза.
     Дорога  не  имела  продолжения  -  от  переправы,  ранее  соединявшей этот
островок с другим,  смутно видневшимся на горизонте,  осталось только несколько
бревенчатых звеньев,  похожих на  мостки,  с  которых деревенские бабы  полощут
белье,
     - Приехали, - хладнокровно констатировал Смыков.
     - Сзади парус!  - воскликнул Цыпф, чей взор помимо воли обратился назад, к
берегам хоть и негостеприимной, зато сухопутной Кастилии.
     Действительно,  сквозь завесу моросящего дождя  была  видна лодка с  косым
парусом, державшая курс перпендикулярно уже невидимому отсюда мосту.
     - Кто бы  это мог быть?  -  пробормотал Смыков,  внимательно вглядываясь в
даль.
     - А ты не догадываешься?  -  Зяблик хотел выругаться,  но,  покосившись на
Лилечку,  передумал.  - Рыбу вентерем никогда не ловил? Снасть такая есть - два
входа  и   ни  одного  выхода.   Вот  нам  сейчас  и   устроят  такой  вентерь.
Разворачивайтесь быстрее! Авось успеем вернуться!
     Однако это оказалось не таким уж и простым делом.  Едва драндулет съехал с
дороги,   предназначенной  исключительно  для  груженого  транспорта,  как  его
передние   колеса    глубоко    увязли    в    песке,    имевшем   консистенцию
свежеприготовленного цементного раствора. Мотор жалобно взвыл и умолк.
     Пришлось всем пассажирам, исключая Зяблика, покинуть драндулет и надрывать
пупки в  напрасных потугах вернуть его на дорогу.  Удалось это лишь после того,
как Толгай со Смыковым откопали все четыре колеса.  А Лилечка с Веркой засыпали
развороченную колею  тростниковыми охапками.  Цыпф,  взобравшись  на  ближайшую
дюну, комментировал действия неизвестных мореплавателей:
     - Спускают парус...  Причалили к мосту...  Вылазят...  Человек десять,  не
меньше... Начинают разбирать настил... Торопятся... Один упал в воду... Поплыли
бревна... Дыра уже метров десять шириной... Эх, не успеем...
     К тому времени,  когда драндулет был приведен в рабочее состояние, нужда в
нем  отпала.  Деревянные  плашкоуты,  составлявшие  опоры  моста,  были  пущены
неизвестными злодеями вниз  по  течению,  а  настил разобран по  бревнышку.  До
ближайшей суши теперь стало не меньше полукилометра чистой воды.
     - Не беда,  -  сказал Смыков. - Как-нибудь выберемся. Вон сколько плавника
кругом. Сейчас плот свяжем.
     Между тем лодка,  на веслах огибавшая остров,  поравнялась со сгрудившейся
на  берегу ватагой.  Рассмотреть,  кто в  ней сидит,  с  такого расстояния было
просто невозможно. Зяблик потянулся за пистолетом, но Смыков остановил его:
     - Далеко. Побереги патроны.
     Рулевой лег грудью на корму и обрезал канат,  косо уходивший в воду. После
этого  лодка  сразу  изменила курс  и  вскоре исчезла в  тумане.  Продолговатый
предмет,  который она  до  этого  тащила за  собой на  буксире,  всплыл и  стал
медленно приближаться к берегу, пока не застрял на мелководье.
     Толгай  разулся,  закатал  штанины  выше  колен  и  отправился осматривать
загадочный  подарок.   Вернулся  он  довольно  скоро  с  выражением  нехорошего
удивления на лице.
     - Улек, - обронил он. - Труп.
     - Свежий? - спросил из машины Зяблик.
     - Ага...  Здесь чик-чирик. - Толгай провел ребром ладони по горлу. - Кровь
мало-мало идет.
     Все невольно глянули туда, где очередная волна, Приподняв мертвеца, тащила
его поближе к берегу.
     - А  ведь вода поднимается,  -  задумчиво сказал Смыков,  почему-то  вдруг
утративший интерес к сооружению плота.
     - Поднимается,  -  подтвердил Зяблик зловещим голосом. - Только не суждено
нам утопнуть.
     Далеко-далеко,  в  той  стороне,  откуда появилась лодка,  море вспенилось
бурунами,  как  это  бывает,  когда стая  дельфинов гонит к  берегу косяк рыбы.
Вскоре уже можно было различить, как из воды вылетают