асителя на спину, однако не преуспел в этом деле - пряжка брючного
ремня  покойника накрепко  застряла в  стыке  между  двумя  плитами  пешеходной
дорожки.
     Затем внимание Эрикса привлекли крики, раздававшиеся из дыры, край которой
послужил исходной точкой  его  спасительного прыжка.  Эрикса  просили отойти  в
сторону,  чтобы освободить место для очередного смельчака. Первой полетела вниз
девушка, которую сначала раскачали, а потом с силой вышвырнули наружу. Она даже
не  смогла дотянуться до  трубы,  и  Эрикс  успел заметить тоску в  ее  больших
зеленых  глазах,  которым  суждено  было  через  несколько секунд  выскочить от
страшного удара о мостовую.
     Теперь в  дыру  лез  стройный темноволосый парень,  даже не  удосужившийся
ослабить узел  своего галстука.  Эрикс  хотел  крикнуть,  чтобы он  цеплялся за
мертвеца,  но  не  успел -  парень уже  летел вниз,  как заправский парашютист,
раскинув в стороны руки и ноги.  Он не дотянулся до пешеходной дорожки всего на
какую-нибудь пару сантиметров,  но,  как и девушка,  успел обменяться с Эриксом
прощальным взглядом. После этого никто уже не рискнул высунуться из дыры.
     Убедившись, что его помощь больше никому не понадобится, Эрикс стал искать
способ спуститься на  землю.  Ближайшая станция надземки находилась в  пяти или
шести кварталах к  югу от  этого места,  но в  той стороне тоже что-то горело и
труба тонула в завесе смрадного дыма. Оставался единственный путь - на север, к
центру города, которым и воспользовался Эрикс.
     Вскоре выяснилось,  что  труба не  является цельной конструкцией,  как это
казалось издали,  а  состоит из сегментов,  длиною приблизительно в  сто метров
каждый.  В  некоторых сегментах имелись люки,  дающие доступ внутрь,  но  Эрикс
предпочитал балансировать на узкой,  ничем не огороженной дорожке,  чем лезть в
какую-то трубу - хоть горизонтальную, хоть вертикальную. Замкнутые пространства
отныне стали для него кошмаром.
     Удалившись  от   горевшего  дома  на   безопасное  расстояние  и   немного
успокоившись, Эрике попытался оценить сложившуюся ситуацию. Сейчас он находился
на  уровне двенадцатого этажа и  мог  видеть только полоску неба  над  головой,
провал улицы внизу и громады зданий по обе стороны от нее.
     Небо,  еще недавно довольно-таки ясное,  выглядело так, словно над городом
собирался дождь.  Исчезли все летательные аппараты,  в  обычное время роившиеся
над  крышами,   как  мухи  над  выгребной  ямой.  Машины  на  улице  сбились  в
беспорядочные стада  и  замерли,  словно узревшие опасность парнокопытные.  Еще
пытались как-то  двигаться только  те  из  них,  которые имели  гироскопические
аккумуляторы,  но  даже они  не  могли выбраться из  столь безнадежных заторов.
Погасли все  рекламы,  исчезли созданные светом иллюзии,  так украшавшие фасады
домов, затихли фонтаны. Город приобрел дикий и незнакомый вид.
     Характерный  рев   набирающего  силу   огня   и   густое   дымное   марево
свидетельствовали о  том,  что поблизости горят сразу несколько зданий,  однако
сирены пожарных машин молчали,  а  это  означало,  что  пожары никто не  тушит.
Случилось что-то  страшное,  в  самый короткий срок  лишившее город всего,  что
раньше обеспечивало его процветание и безопасность.  Привычный порядок сменился
разнузданным хаосом,  в жерновах которого оказались миллионы невинных людей,  в
том числе и  семья Эрикса.  Ее  нужно было во  что бы  то  ни  стало отыскать -
сначала детей, потом жену.
     Вскоре Эрикс оказался прямо над вагончиком надземки,  застрявшем в  трубе.
Сквозь два  прозрачных слоя  -  оболочки трубы  и  стекла кабины -  были  видны
пассажиры,  отчаянно махавшие руками  и  немо  разевавшие рты.  Помочь им  было
невозможно.  Вагончик сидел в  трубе так  же  плотно,  как  пуля в  винтовочном
стволе,  и  гнать его вручную до станции,  где только и  могли открыться двери,
было делом заведомо безнадежным.
     Достигнув  ближайшего  пересечения двух  линий  надземки,  Эрикс  повернул
налево,  в сторону прибрежного района,  где находилась школа,  которую посещали
его дети.  В принципе, туда можно было добраться и по трубам, особенно учитывая
то, что творилось сейчас на улицах.
     Однако этот  путь довольно скоро прервался.  Очередного пересечения просто
не  существовало -  два  столкнувшихся на  полной  скорости  вагончика разнесли
вдребезги не  только друг друга,  но и  магистраль.  Сразу четыре исковерканные
трубы клонились к земле, составляя как бы крест, лишенный центра. Издали каждая
из труб была похожа на лишенную головы лебединую шею.
     По мере того как уклон пешеходной дорожки становился круче, Эрикс двигался
все  осторожнее,  а  потом  и  вообще вынужден был  опуститься на  четвереньки.
Цепляясь за стыки плит,  он добрался до оплавленного взрывом края трубы и по ее
крутому боку соскользнул вниз.
     Вся  улица под местом катастрофы была усеяна изувеченными телами случайных
прохожих,  и Эрикс видел это, но другого места для спуска выбрать не мог. Мягко
приземлившись на  кучу трупов,  он  едва не  взвыл от  ужаса -  лежавшая сверху
смуглая женщина была очень похожа на  его жену.  Только стерев с  лица погибшей
кровь, Эрикс убедился, что это совершенно незнакомая ему китаянка или японка.
     Дальнейший его путь напоминал бег по пересеченной местности наперегонки со
смертью.  Улицы были забиты заглохшими машинами, завалены обломками рухнувших с
неба  аэрокаров,  заполнены толпами  мечущихся в  панике  людей.  Верхние этажи
многих зданий, пострадавшие от таранов гибнущего воздушного транспорта, горели,
извергая на тротуары огненный ливень.
     Кое-где уже появились полицейские,  санитары и пожарные, однако они ничего
толком не могли сделать без специального оборудования.  Повсеместное отключение
электроснабжения и  выход из  строя компьютерной сети  потянули за  собой целую
цепочку  бед,  начиная  от  отсутствия  воды  в  водопроводе  и  кончая  полным
информационным параличом.  Никто ничего не  понимал,  никто не  мог связаться с
родными,  никто не знал,  как вести себя в столь немилосердных обстоятельствах.
Люди,  еще  недавно  крепко  державшие  в  руках  все,  до  чего  только  могли
дотянуться,  начиная от мельчайших вирусов и кончая огромными планетами,  вдруг
оказались перед лицом природы еще более беспомощными,  чем их не знавшие огня и
топора косматые предки.  Они не  только не могли защитить самих себя,  но еще и
впали в грех самоубийственной трусости. Оставалось только надеяться, что пожары
прекратятся  сами   собой,   усталость   заставит   угомониться  паникеров,   а
расстилающийся  вокруг  богатый  и  доброжелательный  мир  не  оставит  в  беде
несчастную страну.
     Эрикс  тем  временем  выбрался  из  лабиринта тесных  улиц  и  оказался на
просторной площади,  за  которой начинался пологий склон,  тянувшийся до самого
берега  и  застроенный уже  не  многоэтажными башнями,  а  виллами,  дорогими и
изысканными,  как  океанские яхты.  Отсюда до  школы,  где его дети не  столько
учились, сколько забавлялись в свое удовольствие, было уже рукой подать.
     Однако панорама,  распахнувшаяся перед Эриксом, была настолько грандиозной
и устрашающей, что он, несмотря на все свои заботы, буквально оцепенел.
     Невозможно было даже сказать,  что выглядит более ужасно - океан или небо.
Повсюду, куда только доставал взгляд, океанское дно обнажилось. И если вблизи у
среза вод  все  выглядело довольно занятно -  десятки прогулочных лодок,  вдруг
оказавшихся на  суше,  бьющиеся на  песке  дельфины,  заросшие ракушками остовы
затонувших кораблей,  луга водорослей и рощи кораллов, - то по мере удаления от
берега  опустевшее  океанское  ложе  казалось  уже   адской  бездной,   готовой
немедленно поглотить все  на  свете  человеческие души.  В  той  стороне,  куда
отступала вода,  что-то тяжело гудело,  а  у самого горизонта стеной вздымалась
волна, истинные размеры которой отсюда оценить было просто невозможно.
     Волны ходили и  по  небу -  тяжкие,  мутные,  готовые,  казалось,  вот-вот
обратиться в  камень.  Среди них  изредка мигало бледное,  перекошенное солнце,
больше  похожее на  полную  луну.  И  едва  оно  погасло окончательно,  как  на
противоположной  стороне  небосклона  возникло  другое   солнце   -   огромное,
зеленоватое,  косматое,  как голова Медузы, - солнце иного мира. Но и оно сияло
недолго, постепенно растворившись в сумрачной дымке, сплошь затянувшей небо.
     Доведенный всеми  этими  мрачными  чудесами до  состояния ступора,  Эрикс,
возможно, так и остался бы стоять столбом, переводя взгляд с грозного горизонта
на еще более грозное небо, если бы рядом не раздался крик чайки, так похожий на
детский плач.  Словно подстегнутый,  Эрикс сорвался с места,  перепрыгнул через
мраморную балюстраду,  отделяющую площадь от  идущего к  берегу склона,  и,  не
разбирая дороги, помчался вниз сквозь заросли цветущих эремурусов.
     Вычурная крыша школы, похожая на панцирь стегозавра, сразу исчезла из поля
зрения, точно так же, как и несущаяся к городу волна. Впрочем, даже не видя ее,
он  всем  нутром  ощущал  стремительно  надвигающуюся опасность  -  так  собаки
чувствуют приближение землетрясения, а птицы бурю.
     Уже через сотню шагов он  разминулся с  первым бегущим человеком.  Это был
босой мужчина в  купальном халате,  похоже,  только что  выскочивший из  ванны.
Затем  люди  -  одетые,  полуодетые  и  совсем  голые  (невдалеке  располагался
нудистский пляж) -  повалили толпами. Эрикс был единственный, кто бежал к морю,
а не от него.
     Внезапно земля  под  его  ногами  задрожала,  и  Эрикс  понял,  что  волна
достигнет берега намного быстрее, чем это ему показалось сначала. Над вершинами
королевских пальм,  скрывавших горизонт,  внезапно  вознеслась зеленовато-сизая
стена грандиозной высоты,  лишь по самому гребню окантованная пеной. Все лодки,
которые он до этого видел лежащими на отмели,  взлетели вверх и  пропали в этой
пене.
     В  следующую  секунду  глухой  рокот  наступающей  воды  сменился  резким,
стреляющим грохотом рушащихся построек.  Волна словно стучалась в дома,  но под
ударами ее могучих кулаков слетали с  петель двери,  крошились оконные стекла и
разваливались крыши.
     Эрикс не  успел и  глазом моргнуть,  как  оказался под  обвалом холодной и
соленой  воды.  Волна,  к  счастью,  уже  утратившая свою  первоначальную мощь,
оглушила его и поволокла вверх по склону,  где в конце концов и оставила висеть
в развилке какого-то потерявшего крону дерева.
     Очнувшись спустя  несколько минут,  Эрикс  увидел,  что  вода  отхлынула и
отмель снова обнажилась на  многие сотни метров,  однако на  ней уже не было ни
лодок,  ни дельфинов, ни даже обломков давным-давно затонувших кораблей. Океан,
как заправский налетчик, утащил с собой все, что только мог осилить.
     Местность  вокруг  разительно  изменилась.   Некоторые  деревья,   правда,
устояли, но дома превратились в сплошные развалины. Исчезла и крыша, похожая на
панцирь стегозавра.
     Еле  передвигая ноги,  Эрикс двинулся к  берегу.  Волна-злодейка больше не
возвращалась.  Океан обмелел и  утих.  Вокруг не раздавалось ни единого звука -
никто не  молил о  помощи,  никто не  пытался организовать спасательные работы,
даже чайки почему-то приумолкли.
     Обходя стороной развалины домов,  в которых еще журчали последние ручейки,
он  медленно приближался к  школе.  Знаменитая крыша  и  в  самом деле  куда-то
исчезла -  океан или разбил ее  вдребезги,  или утащил в  свои глубины.  Здание
теперь представляло собой обширное нагромождение больших и малых обломков,  а о
том,  что  совсем недавно оно  было  трехэтажным,  можно было  судить только по
торчащим кое-где вертикальным опорам.
     Ничего  еще  не  было  окончательно  известно,  детей  могли  своевременно
эвакуировать, но у Эрикса уже начали непроизвольно постукивать зубы.
     Взобраться на руины Эрикс не посмел,  это было таким же святотатством, как
попирать ногами могильный камень.  Поэтому разборку завалов он  начал  с  края.
Сначала ему попадались не  очень массивные обломки,  но вскоре под грудой щебня
открылась треснувшая вдоль и поперек неподъемная плита межэтажного перекрытия.
     Тогда  Эрикс,  вооружившись куском жести,  стал  рыть  с  другой стороны и
вскоре обнаружил новенькую девичью туфельку.  Если детей и эвакуировали,  то не
всех.  Впрочем,  для его дочери туфелька была великовата,  и это оставляло хоть
какую-то надежду. Думать о чужом горе он уже не мог.
     Работать в одиночку ему пришлось недолго. Один за другим начали появляться
заплаканные и  растерянные родители.  Потом на помощь им пришли местные жители,
которым уже  все  равно  было  нечего спасать,  кроме  фундаментов своих домов.
Последними прибыли спасатели из гавани, но у них не оказалось при себе никакого
инструмента, кроме десятка лопат и нескольких наспех изготовленных ломов.
     Из-под развалин еще не извлекли ни единого трупа, но то, что они там, было
известно достоверно.  Эрикс,  без передышки таскавший камни уже несколько часов
кряду,   перестал  что-либо  соображать  и  действовал  как  машина  -  тупо  и
размеренно.  Он  даже  не  сразу осознал,  что  женщина,  настойчиво пытающаяся
отвлечь его от работы,  очень похожа на его жену.  Она что-то кричала, но он не
понимал.
     - Это ты? - вымолвил наконец Эрике. - А я вот, видишь...
     - Пойдем домой! - кричала она сквозь слезы. - Тебя дети ждут! Да очнись же
ты!
     - Дети дома?  -  Эта простая истина никак не могла пробиться сквозь корку,
которой уже успела покрыться его душа. - Правда?
     - Я уже давно чувствовала, что они частенько прогуливают, - рыдала жена, -
вот и  сегодня вместо школы пошли в  парк.  Говорят,  что давно не  катались на
каруселях.
     - Лентяями растут... - сказал Эрикс рассеянно. - Только в кого бы это...
     То, что произошло сейчас, было как грянувший в упор выстрел. Но пуля чудом
миновала его сердце.
     Добираясь домой по улицам парализованного и  изувеченного города,  а потом
поднимаясь пешком на двенадцатый этаж,  они совершенно выбились из сил. По пути
Эрикс,  стыдясь  самого  себя,  подобрал брошенную кем-то  трехлитровую бутылку
минеральной воды. Она оказалась как нельзя кстати - водопровод бездействовал, а
дети хотели пить.  В холодильнике нашлась еда,  но разогреть ее было не на чем.
Пришлось перекусить всухомятку.
     - Мама,  -  сказал мальчик после ужина.  - Я спать хочу. Почему вы меня не
укладываете?
     Узнать время  было  неоткуда,  механические часы  сохранились разве что  в
музеях,  но Эрикс и сам чувствовал, что нынешний день выдался каким-то уж очень
длинным. За окном стояла все та же серая полумгла, что и много часов назад.
     Они уложили детей (дочку едва ли не силой) и  остались сидеть в столовой у
неубранного стола.
     - Скорее бы все это закончилось,  -  вздохнула жена.  - Я так хочу принять
душ.
     - А я сегодня чуть не погиб, - сообщил Эрикс. - Два раза... Нет, даже три.
     - У  меня тоже были неприятности,  -  как бы  оправдываясь,  сказала жена,
работавшая в косметическом салоне.  -  Я подтягивала кожу одной даме, а тут вся
аппаратура отказала.  Представляешь?  Пришлось делать швы вручную. Хорошо хоть,
она была под наркозом. Представляю, какой поднялся шум, когда она очнулась.
     - Шума сейчас достаточно и без вашей дамы... Подумай хотя бы о разрушенной
школе.   Ее  посещало  несколько  сотен  детей.  И  не  все  из  них  оказались
прогульщиками.
     - Да,  печально...  -  Жена открыла дверцу холодильника,  но, не обнаружив
ничего такого,  что возбудило бы ее аппетит,  снова захлопнула.  -  Боюсь,  что
занятия начнутся не скоро. Куда бы на это время пристроить детей?
     - Сама будешь с ними сидеть.
     - Ты считаешь,  что я должна бросить работу?  -  насторожилась жена, очень
дорожившая своим местом.
     - Уверен, что завтра ваш салон не откроется. И послезавтра тоже.
     - Надеюсь, ты шутишь? - Она вновь лязгнула дверцей холодильника.
     - Не надо открывать его без необходимости,  -  поморщился Эрике.  -  Иначе
продукты испортятся гораздо раньше, чем мы съедим их.
     - Что ты хочешь этим сказать? - обиделась жена.
     - Я хочу сказать,  что надо беречь все,  что у нас осталось.  Понимаю, что
могу показаться тебе брюзгой, но у меня очень плохие предчувствия.
     - По-твоему,  это безобразие,  - она махнула рукой в сторону окна, - может
затянуться?
     - Кто знает...
     - Но  ведь это не средние века!  Нам должны прийти на помощь,  -  ее голос
дрогнул.
     - Должны,  - кивнул Эрике. - Давно должны. Но почему-то не приходят. У нас
нет никакой связи с внешним миром. Она пропала еще раньше, чем электроэнергия.
     - При  чем  здесь  связь?  Над  нами  летают стратолайнеры.  Нас  видят со
спутников... И вообще...
     - Знать бы,  где  сейчас эти спутники.  -  Эрикс поскреб ногтем по  крышке
стола,  еще  недавно выполнявшего множество операций,  начиная от  сервировки и
кончая мытьем посуды, а теперь превратившегося в бесполезный хлам. - Посмотрим,
что творится на небе... Нас как будто в шкатулку заперли.
     - Ты издеваешься надо мной.  - На ее глаза опять навернулись слезы. - Тебе
нравится меня пугать...
     - Совсем нет.  Мне и самому страшно. В особенности за детей... Давай лучше
ляжем  спать.   Представляешь,  проснемся  завтра,  а  все  уже  наладилось.  И
электричество есть, и вода, и все остальное.
     - В самом деле! - Она просияла. - Так оно, наверное, и будет.
     Обнявшись,  они  отправились  в  свою  спальню  и  улеглись  на  вчерашние
простыни,  которые постель так и  не  успела заменить.  В  их распоряжении было
много всяких хитроумных приспособлений,  умевших доставить и  мужчине и женщине
такое наслаждение, какое редко испытываешь при обычных формах половой близости,
но ныне сам Бог велел супругам заняться взаимными ласками.
     - Ты  знаешь,  я  почти  не  помню,  как  это  делается,  -  сказала  жена
извиняющимся тоном,  когда  возбужденный Эрикс  уже  был  готов овладеть ею.  -
Надеюсь, ты не забыл о мерах предосторожности?
     - Нет. А почему ты спрашиваешь?
     - Ты изменился за этот день... Я иногда не узнаю тебя.
     - Изменились мы все... К сожалению.
     Несмотря на усталость,  уснуть они смогли только после того,  как завесили
окно  простыней.   (Обычно  стекло  само  меняло  свои  оптические  свойства  в
зависимости от времени суток и поры года.)
     Эрикс всегда спал очень чутко и, когда в дверь постучали, сразу проснулся.
Сначала он  никак не  мог  взять в  толк,  что случилось и  чего от  него хотят
(каждая квартира в  их доме была оборудована электронным привратником,  и такое
понятие,  как "стук в  дверь",  давно вышло из  употребления),  но потом все же
вылез из постели и босиком прошлепал в прихожую.
     Сакраментальная фраза:  "Кто  там?"  -  стала уже  анахронизмом,  и  Эрикс
попросту распахнул дверь,  ни  один из замков которой толком не действовал.  На
пороге стоял его сосед по этажу, немолодой и одинокий, но еще весьма энергичный
человек,  имя которого как-то не удержалось в  памяти Эрикса.  Одет он был так,
словно собирался в дальнюю и нелегкую дорогу, а в руках держал бутылку с весьма
привлекательными этикетками.
     - Добрый день,  -  сказал он,  похоже,  ничуть не смущаясь,  -  а может, и
доброе утро.  Вопрос этот,  конечно, проблематичный, но обсуждать его сейчас мы
не будем. Ведь не будем?
     - Не  будем,  -  растерянно кивнул Эрике  и  только сейчас сообразил,  что
держать гостя  на  пороге неприлично.  Поспешно отступив в  глубь прихожей,  он
сказал: - Проходите, прошу вас.
     Сосед как  будто бы  только этого и  ждал.  Уже  без  всякого специального
приглашения он прямиком направился в столовую,  уселся на стул,  который обычно
занимал сам Эрикс, и водрузил в центр стола свою бутылку.
     - Этому коньяку,  -  объявил он не без гордости,  -  не менее восьмидесяти
лет.   Он   купажирован  более  чем  из  дв