з  нагрудного кармана  свой
растрепанный самодельный блокнот, завернутый в несколько слоев целлофана.
     Смыков глянул на указанную страничку и поморщился.
     - Белиберда...  Вы  уж  сами  эту  головоломку решайте.  Хотя подождите...
Слова-то вроде знакомые...
     - В том-то и дело!  - неизвестно чему обрадовался Цыпф. - Тут и англицизм,
и славянские корни,  и правильная латынь.  Похоже на универсальный язык,  вроде
нашего пиджика.
     - Ох,  чувствую,  не  со всеми своими соседушками мы уже познакомились!  -
Смыков  многозначительно помахал  пальцем.  -  Нарвемся  еще  на  товарищей  по
несчастью.  Хорошо,  если они людьми спокойными окажутся,  вроде этих чукчей. А
если мракобесы какие-нибудь? Мало нам инквизиция крови попортила...
     Тут  в  разговор  вмешалась  Верка,  только  что  закончившая  возиться  с
Зябликом:
     - Хватит болтать, философы доморощенные! Уж если решили куда-то идти, надо
двигаться.  Снадобья этого приема на три осталось,  не больше.  Так что полного
исцеления я не гарантирую.
     - А как сейчас чувствует себя ваш пациент?  - живо поинтересовался Смыков.
- Здесь его с кем-нибудь оставим или с собой потащим?
     - Пусть лучше с нами идет.
     - А не повредит это ему?
     - Не должно... Боль, конечно, он будет испытывать жуткую, тут уж ничего не
поделаешь, но это ему только на пользу пойдет. Сильнее исцеления хотеть станет.
Сами знаете, здесь все от степени желания зависит.
     - Это точно,  -  кивнул Зяблик задумчиво,  словно прислушиваясь к  чему-то
внутри себя. - Очень деликатное лекарство. Если чего захочется - амба! Никакого
спасения.  Про вино подумаю,  сразу начинает в голове мутить. На бабу гляну - и
того хуже.  Даже рассказывать неудобно.  Так что,  кореша, попрошу меня всякими
глупостями не отвлекать.
     Разобрав  поклажу,   двинулись  по  грязи  вперед.   Зяблик,  опираясь  на
самодельные костыли, ковылял в середине колонны.
     - То,  что аггелы передвигаются здесь беспрепятственно, внушает надежду, -
сказал Цыпф.
     - Насчет беспрепятственности это еще вопрос,  -  Смыков был настроен,  как
всегда,  критически.  - С нами они своими проблемами поделиться не успели. Да и
точный маршрут их нам неизвестен. Это как в море бывает: будь капитан хоть семи
пядей во лбу, а без лоцмана дорогу между рифов не найдет.
     Километра через три они наткнулись на мертвую птицу, похожую на ком грязи,
из  которого беспомощно торчали вверх две  перепончатые лапки.  Толгай подцепил
птицу саблей,  и стало видно,  что это ушастая поганка, каких в Хохме буквально
тучи.
     - Впечатление такое,  что здесь и микробы не водятся,  - сказал Цыпф. - Из
птички ни одно перышко не выпало.
     - Целебное место,  -  буркнул Смыков.  -  Курорт... Микробы, между прочим,
только в  ядерных реакторах не  водятся да еще в  баках,  где синильную кислоту
варят.
     Местность то повышалась,  то понижалась, но была удивительно однообразной.
Скоро  даже  дохлые  птицы  перестали  попадаться.  Несколько раз  устраивались
привалы,  главным  образом  для  того,  чтобы  дать  передохнуть Зяблику.  Воду
вскипятить было не на чем,  и ее пили,  наполовину разбавив вином. Все с тоской
вспоминали о драндулете, столько раз выручавшем ватагу.
     В  начале  второго дня  пути  Зяблик принял предпоследнюю порцию снадобья.
Передвигался  он  уже  довольно  сносно  -  Веркин  прогноз  оправдался,  -  но
уверенности в том, что процесс выздоровления стал необратимым, пока не было.
     - Мне бы еще хотя бы горсть этой ерундовины,  -  говорил он.  -  И  вполне
хватило бы. Мог бы и опять на сковородке сплясать.
     - Молчи уж, инвалид, - оборвала его Верка. - Силы береги.
     Теперь  на  привалах Цыпф  покидал компанию и  бродил окрест,  ковыряясь в
синеватой жидкой грязи.
     - Ищет что-то,  - комментировал его действия Зяблик. - Умнейшая голова. Ее
бы да на мой плечи...? Ты бы, Лиля, сходила повыспрашивала его.
     - А почему я? - Лилечкины наивные глаза округлились.
     - Он тебе симпатизирует, - Зяблик понизил голос.
     - Вам кажется! - зарделась она.
     - Никогда,  -  заверил ее Зяблик.  - Я в душонках человеческих разбираюсь,
как мулла в своем Коране. Хочешь убедиться?
     - Ой, вы меня разыгрываете...
     - Ничего подобного... Эй, Верка, ты чего глазки закатила? Кого-то из своих
мужиков вспоминаешь?
     - Тьфу, черт! - вздрогнула Верка. - Ну и вспоминаю! А тебе какое дело?
     - Да  так...  -  отмахнулся Зяблик,  отыскивая взглядом  новую  жертву.  -
Смыков,  ты  зачем  в  мешок  полез?  Сколько раз  можно патроны пересчитывать?
Думаешь, их прибавится от этого?
     - Чисто  машинально,   знаете  ли,   братец  вы  мой,   -  Смыков  стал  с
подозрительной  поспешностью  завязывать  горловину  мешка.   -  Процесс  счета
благотворно действует на нервы.
     - Баранов считай.  Или ворон.  - Зяблик наклонился к уху Лилечки. - Хотел,
собака, горсть патронов затырить. Теперь веришь мне?
     - Ага, - она захлопала ресницами.
     - Тогда ступай.  -  Зяблик легонько шлепнул ее по монументальному заду.  -
Разузнай, что там за открытия готовятся.
     Цыпф к  этому времени успел отойти шагов на триста и,  присев на корточки,
ковырялся ножом в каком-то холмике.
     - Я вам, Лева, не помешаю? - тоном светской дамы осведомилась Лилечка.
     - Конечно, нет...
     Неизвестно, кто из них был смущен в большей степени.
     - А что вы здесь нашли?
     - Как раз ничего и не нашел. Вот это и странно.
     - А что вы искали?
     - Гумус.
     - А-а-а,   -   разочарованно  протянула  Лилечка,   принявшая  "гумус"  за
неприличное слово.
     - Впрочем,   отсутствие  гумуса  еще   можно  объяснить,   это  совсем  не
обязательный компонент почвы,  -  заторопился Лева;  -  Но я  не обнаружил даже
признака  вторичных минералов,  образующихся за  счет  разложения магматических
пород...
     - А  зачем  они  вам?  -  с  детской  непосредственностью поинтересовалась
Лилечка.
     - Мне они,  собственно говоря, ни к чему... - смешался Лева. - Я, конечно,
в  геологии профан,  но  типы почв определять умею.  Здесь же что-то совершенно
непонятное...  Нет  гумуса,  нет вторичных минералов...  Более того,  почти нет
следов и первичных минералов, хотя бы обыкновенного песка...
     - А что есть?
     - Не знаю...  -  Лева опять ковырнул ножом в грязи. - Глей какой-то... Или
пропитанный водой вулканический пепел.  Просто я  хочу сказать,  что  эта почва
выглядит совсем-совсем молодой.  Находящиеся под ней граниты и  базальты еще не
начали разрушаться.  Сейчас у нас под ногами,  так сказать, древнейшая оболочка
Земли. Такой она была миллиарды лет назад.
     - Что вы говорите! А это не опасно? Мы не провалимся?
     - Думаю,  нет...  Впрочем,  это не главное...  Мы попали в мир, который до
того  развивался в  весьма экзотических условиях,  без  доступа кислорода,  под
ливнем жесткого космического излучения...  Понимаете,  для  нас все это,  -  он
сделал  руками  жест,  словно  хотел  заключить все  окрестности болота в  свои
объятия, - как кусочек Марса. Я даже не представляю себе, каких сюрпризов можно
ожидать в таком месте...
     - Ой,  Лева,  не пугайте меня! - Лилечка прижала ладони к сердцу. - Вы мне
про  такие ужасы лучше не  рассказывайте.  Правильно ведь говорят:  чем  меньше
знаешь,  тем проще жить.  Давайте лучше о чем-нибудь другом побеседуем... О чем
вы обычно с девушками беседуете?
     - С девушками? - замялся Лева. - Я, признаться, с девушками никогда близко
знаком не был...
     - Вы,   наверное,   все  время  книжки  читали?   -  вздохнула  Лилечка  с
сочувствием.
     - Читал, - признался Лева с таким видом, словно речь шла о каком-то грехе.
- Так уж вышло... Мне тогда казалось, что читать интереснее, чем жить.
     - А сейчас вам так уже не кажется?
     - Как бы это лучше сказать...  -  он задумался. - Книги, конечно, не могут
заменить жизнь, но я не жалею, что потратил на них столько времени.
     - И вы все-все знаете?
     - Куда там!  - махнул рукой Цыпф. - Нахватался вершков. Я же самоучка. Что
попадалось, то и читал. Беллетристику, учебники, справочники, словари...
     - И все поняли? - ужаснулась Лилечка.
     - Почти.
     - А вот меня бабушка пробовала в детстве алгебре учить,  так я ни бум-бум,
- она постучала себя кулачком по лбу.
     - Алгебра нам еще не скоро понадобится,  Я бы сейчас лучше "Наставление по
стрелковому делу" почитал.
     - А я бы что-нибудь про любовь, - мечтательно произнесла Лилечка.
     - Когда домой вернемся,  я  вам  что-нибудь достану.  "Ромео и  Джульетту"
читали?
     - Это как она под поезд бросилась?
     - Нет, она закололась кинжалом.
     - Вот этого, ради бога, не надо! У любви должен быть счастливый конец.
     - Счастливым бывает только начало.  А  конец  всегда печальный.  Ведь  это
конец... Разлука, смерть...
     - Печального мне и в жизни хватает, - решительно возразила Лилечка. - Буду
я еще над книжкой страдать!
     - Тогда даже не знаю, что вам посоветовать... "Золушку" разве что.
     - "Золушку" я  читала.  Это сказка.  А  я хочу,  чтобы счастье не только в
сказках было.
     Наступило неловкое молчание. Лилечка томно смотрела в пустынную даль. Цыпф
сопел,  продолжая бесцельно тыкать ножом в грязь.  Он заговорил первым,  словно
пересилив себя:
     - Если бы вы позволили...  - Зубы его явственно клацнули, - я бы попытался
сделать вас счастливой...  Хотя не  уверен,  получится ли  у  меня...  Но  хочу
признаться, что вы мне давно нравитесь...
     Лилечкин взгляд из  неведомых просторов переместился на  Цыпфа.  Казалось,
она только сейчас заметила своего собеседника.
     - Вы верите только в счастливое начало,  -  прошептала она.  -  А я так не
могу...  И не хочу... Это вроде как человеку дать одну-единственную конфетку...
А мне нужен целый килограмм. Я хочу наесться досыта. Чтоб на всю жизнь хватило.
До самого конца. Понимаете? Любовь до гроба.
     - Я  постараюсь...  Обещаю вам,  -  обычное Левкино красноречие как  рукой
сняло. - Если вы, конечно, позволите... Может, у нас и получится...
     В это время с той стороны, где осталась ватага, донесся Веркин голос:
     - Лева! Лилечка! Ау! Хватит любезничать! Пора в путь-дорогу.
     - Пойдемте, - сказала она, опустив глаза. - Нас зовут.
     - Мы еще поговорим на эту тему,  хорошо?  -  спросил Лева как будто даже с
облегчением.
     - Хорошо...   -  Лилечка  повернулась,  чтобы  идти  на  зов,  и  едва  не
поскользнулась в грязи.
     Следующий переход дался всем с заметным трудом. Верка жаловалась на ломоту
в пояснице.  Смыков хромал,  неутомимого прежде Толгая вдруг одолела одышка,  у
Лилечки и Цыпфа симптомы оказались сходными - слабость и головокружение.
     Один Зяблик держался молодцом.  Забрав у  притомившейся Верки поклажу,  он
проворно ковылял теперь уже впереди всех.
     Местность вокруг постепенно менялась -  появились холмистые гряды, участки
твердой,   глухо  постукивающей  под  ногами  почвы,  каменистые  пирамидальные
выросты,  похожие на  торчащие к  небу сучьи соски.  Пространства мерзкой грязи
встречались все реже, и теперь их всегда можно было обойти стороной. Вот только
никаких признаков растительности по-прежнему не замечалось.
     Привал  сделали раньше обычного -  у  всех  буквально ноги  подкашивались.
Верка сходила за ближайший холм и вернулась еще более бледная, чем всегда.
     - Зайчики,  меня вырвало,  -  сообщила она упавшим голосом.  - И, кажется,
даже с кровью.
     - Может, съела что-нибудь не то? - высказал свое предположение Зяблик.
     - Что вы ели, то и я. Тайных запасов не имею.
     - Водичка болотная могла послабить.
     - Тебя же, чурбана, не послабила! Ты целое ведро выдул.
     - Вода тут ни при чем, - Смыков сплюнул тягучей слюной. - Даже если она на
треть вином разбавлена,  -  все бациллы в ней погибают.  Давно проверено.  А мы
пополам разбавляли... Тут другое что-то.
     - Хелден таю,  - пробормотал Толгай. - Совсем из сил выбился... Аверлык...
Тяжко...
     На дальнейшие разговоры не было ни мочи, ни желания. Легли там, где стояли
- благо земля оказалась сухой и  даже теплой,  -  и  сразу впали в  оцепенение,
совсем как сурки,  почуявшие приближение зимы.  Ничего не хотелось,  даже жить.
Зяблик,  полежав  немного  вместе  со  всеми,  встал  и  отправился  на  осмотр
окрестностей,  где и обнаружил вскоре родник с чистой водой, шипевшей в кружке,
как газировка.
     - Ну  что  вы  все  приуныли,  как  импотенты  в  борделе,  -  сказал  он,
возвратившись.  -  До Эдема уже,  наверное,  рукой подать.  Завтра будем нектар
глушить и амброзией закусывать.
     - До  Эдема один ты  дойдешь,  -  тихо сказала Верка и  протянула ему свои
руки. - На, посмотри...
     Ее  кисти  распухли,  а  на  косточках пальцев  появились багровые  пятна.
Зяблик,   за   годы  скитаний  по  разным  зонам  повидавший  немало  болезней,
порожденных человеческим неблагополучием, каторжным трудом и скотским питанием,
помял ее пальцы в ладонях и неуверенно сказал:
     - Авитаминоз, похоже...
     - Сразу у всех?
     - Почему бы  и  нет...  Считай,  с  самой Кастилии ничего свежего не  ели.
Сухари да солонина. В лагерях под Сыктывкаром весной у нас всех зубы шатались и
шкура шелушилась.
     - То  цинга была или пелагра...  А  это совсем другое.  Мы же всего третий
день здесь.  Так быстро даже лучевая болезнь не развивается. Чувствую, долго не
протянем...
     У Зяблика аж рожу перекосило.
     - Нар-р-рвались!  -  заскрежетал он зубами.  -  И  все из-за меня!  Что за
судьба проклятая! Одно зло от меня людям!
     - Ладно,  не убивайся.  Чего уж тут...  - Она села, прислонившись спиной к
самому  большому  мешку,   нести  который  выпало  Толгаю.   -   Эй,   зайчики,
просыпайтесь! Разговор будет...
     Никто,  собственно говоря, и не спал, но побороть эту странную, неодолимую
апатию было труднее,  чем вырваться из объятий самого глубокого сна. На Смыкова
даже пришлось побрызгать водой.
     - Ну что там еще стряслось? - пробормотал он, не открывая глаза.
     - А стряслось то,  что все мы,  за одним исключением,  больны,  -  сказала
Верка  без  всякого выражения,  словно лекцию по  борьбе с  вредными привычками
читала.  -  Это не  инфекция,  не авитаминоз и  не малокровие...  Затронуты все
органы и  системы наших организмов,  и  вы  сами это чувствуете.  У  кого-то  в
большей степени пострадала нервная система, у кого-то желудочно-кишечный тракт,
у  кого-то  органы  дыхания...  Клиническая картина  напоминает острую  лучевую
болезнь, но есть и существенные отличия...
     - Во-во!  -  подхватил Смыков.  -  Не  зря  я  тогда  про  атомный реактор
вспомнил.  Как в  воду глядел.  Радиоактивное это место.  Потому и живности нет
никакой. А мы влезли, как свиньи в синагогу.
     Цыпф,  осмелевший перед лицом этой новой напасти,  возразил ему,  стараясь
формулировать свои мысли с предельной корректностью:
     - Ионизирующее излучение,  безусловно,  влияет на  живые организмы,  но не
столь радикально,  как это имеет место здесь. Обычно это выражается в появлении
новых жизненных форм, или уродливых, угнетенных, или, наоборот, гигантских.
     - Вы,  братец мой,  мне букварь не читайте!  -  огрызнулся Смыков.  -  Я в
ракетных войсках стратегического назначения служил!  С  какой  стати  мы  тогда
загибаемся, объясните?
     - Я  уже  говорил  Лиле...  Нейтральная  зона  -  уникальное  образование,
возникшее еще до появления на Земле органической жизни.  В  этой почве и в этом
воздухе   могут   присутствовать  самые   невероятные   биологические  факторы.
Анаэробные бактерии,  например.  Или  какие-нибудь жизненные формы,  устроенные
совсем по иному принципу, чем существующие ныне.
     - Анаэробные!  - вышел из себя Смыков. - Вы на каком языке выражаетесь? На
эскимосском? Или на иврите? Забыли, на какой земле родились и чей хлеб ели?
     - А ну завязали!  -  прикрикнул на них Зяблик.  -  На фига нам сейчас ваша
дискуссия?  Все и  так яснее ясного.  Верка суть дела доходчиво объяснила.  Кто
ухом слушал,  а не брюхом,  тот понял. Хочу от себя кое-что добавить. Вы больны
опасной болезнью.  Причины ее пока значения не имеют.  Я здоров. Здоров потому,
что принимаю этот эдемский эликсир, ни дна ему ни покрышки. Теперь понятно, как
это аггелы безо всякого вреда для себя по Нейтральной зоне шастают. Выход у нас
один.  Делим мою последнюю дозу на пять частей, быстренько глотаем и ползем что
есть сил к Эдему. А там уже как кому повезет.
     - Почему на пять частей?  -  вяло поинтересовалась Лилечка.  - Нас же ведь
шестеро...
     - Я  на  старых дрожжах постараюсь протянуть,  -  ответил Зяблик.  -  Если
других вопросов нет, на этом хочу закончить... Верка, приступай к дележке.
     - Почему я? - осоловело спросила Верка. - Дайте отдохнуть.
     - Потому что ты медик. Хоть и хреновый...
     На  стоянке бросили все,  кроме самого необходимого -  оружия и  кое-какой
пищи.  Дальше  двинулись парами  -  Зяблик поддерживал совершенно обезножевшего
Смыкова,  Верка,  едва  не  выблевавшая все  свои  внутренности,  опиралась  на
задыхающегося Толгая, Лилечка и Цыпф опекали друг друга взаимно.
     Действие бдолаха пока  явно  не  проявлялось,  за  исключением разве  того
факта,  что и сутки спустя все они были живы, хоть и передвигались со скоростью
каторжан-колодников.
     Путь  их  теперь пролегал через совершенно фантастический мир,  похожий на
огромную изложницу,  в  которую совсем  недавно выплеснули ковш  расплавленного
камня, объемом сопоставимый с небесным куполом. Этот океан камня застыл в самых
причудливых формах -  повсюду торчали серые колонны,  пирамиды и  башенки,  под
ногами похрустывали серые снежинки, серые арки нависали над неподвижными серыми
потоками,  серые скалы были изрыты порами,  как губки,  и  в  каждой такой поре
могло без труда разместиться племя троглодитов.
     Силы,  породившие этот мир,  еще  не  освоили многообразную палитру чистых
природных   красок,   но   при   внимательном  рассмотрении  оказывалось,   что
господствующий вокруг серый цвет имеет массу оттенков, от темно-бурого до почти
сизого.
     Кроме камня,  здесь в  достатке имелась и  вода -  чистая,  незамутненная,
первозданная  вода.   Впрочем,   на  фоне  громадных  озер  и  широких  трещин,
переполненных бурлящей,  голубовато-серой массой,  издававшей едкое, вышибающее
слезу зловоние,  здешние источники воды выглядели явлением чужеродным,  еще  не
набравшим ту силу,  с  которой вынуждены считаться другие стихии,  чем-то вроде
шустрого мышонка, едва только начавшего осваивать страну динозавров.
     Почва под  ногами беспрерывно содрогалась,  словно была всего лишь крышкой
огромного котла.  Временами все вокруг заволакивалось горячим паром,  а однажды
мимо путников что-то стремительно пронеслось - не то вулканическая бомба, не то
оживший булыжник.
     - Если  где-то  существуют владения Снежной Королевы,  то  здесь  владения
Каменного Короля, - сказал Цыпф на очередном привале.
     - Да только король попался дерьмовый,  - пробурчал Зяблик. - Тунеядец. Мог
бы и дорожные указатели поставить...  До Хохмы столько-то километров,  до Эдема
столько-то.
     - Как  же,  пошел  бы  ты  дальше,  если  бы  знал,  что  до  Эдема тысяча
километров, - скривилась Верка.
     - Парадокс,  -  вздохнул Цыпф.  - К дальней цели легче всего идти вслед за
близким миражом.
     - Только не забывайте,  что та дорога вымощена костями дураков, поверивших
миражу, - не преминул вставить свою реплику Смыков.
     - Это вы про нас? - поинтересовалась Верка.
     - Про кого же еще... Умные люди ходят по компасу и карте.
     - Но ведь когда-то ни компасов, ни карт не было, - возразила Лилечка.
     Смыков промолчал, но ему на помощь неожиданно пришел Цыпф:
     - В  те  времена далеко и  не  ходили.  Нашел  удобное место близ  речки и
поселился там.  А сын твой до следующей речки дойдет. И так через весь материк.
Я  читал,  что  от  Аляски