рождаются дети, а не бесенята.
     - И зубы у женского пола растут там,  где положено, а не в другом месте, -
добавил Зяблик вполголоса.
     Эпопея со сверхоружием окончательно измотала Эрикса.
     Его кое-как довели до аптеки, почти не подвергшейся разгрому, но найти для
себя  достойного лекарства он  не  смог  и  ограничился все  теми же  пилюлями,
стимулирующими  организм,   но   никак  не   препятствующими  его  необратимому
разрушению.  В  мире  будущего людей  лечили специальные медицинские комплексы,
имевшиеся  в  каждой  квартире.   С  помощью  сети  датчиков,  установленных  в
постельном белье,  унитазах,  ванных и даже столовой посуде, они контролировали
здоровье хозяев,  самостоятельно ставили диагноз и, если возникала такая нужда,
добавляли в  их  пищу  необходимые снадобья.  Крах электронных систем означал и
полный крах  здравоохранения.  После того  как  отключился последний компьютер,
никто в  Будетляндии не  мог даже ссадину толком продезинфицировать,  не говоря
уже о проведении сложных операций или правильном медикаментозном лечении.
     Зяблик,   порыскав   в   окрестностях,   отыскал-таки   не   разграбленный
продовольственный склад.  Вскрыть  его,  правда,  оказалось куда  сложнее,  чем
подломить обычный райповский магазинчик. Пришлось истратить две обоймы патронов
и  сломать  последний из  трофейных мечей.  Несмотря на  самый  дотошный обыск,
никаких спиртосодержащих веществ в  складе не  обнаружилось,  да и  ассортимент
продуктов питания был весьма странный -  все вегетарианское и пресное. Не иначе
как  здесь  отоваривались какие-нибудь  фанатичные сторонники здорового  образа
жизни вроде индийских йогов или буддийских монахов.
     Решено было оставить Эрикса на попечении Лилечки,  а всем остальным идти в
поход  на  аггелов.  Как  девушка ни  артачилась,  как  ни  просила оставить за
компанию с ней еще и Верку, ничего не помогло. Верка являлась не только медиком
и бывалым бойцом,  но и талисманом ватаги. Идти без нее на опасное дело было бы
плохой приметой.  Для того чтобы хоть немного успокоить Лилечку,  всем пришлось
дать клятву во что бы то ни стало вернуться. Смыков клялся партбилетом. Чмыхало
- всем пантеоном своих варварских божков.  Зяблик делал вид,  что рвет пальцами
передний зуб и орал:  "Сукой буду!", а Цыпфу можно было и вовсе не клясться - и
так ясно, что если жив останется, то обязательно вернется.
     Остающихся обеспечили водой  и  питанием чуть  ли  не  на  месяц вперед и,
уходя,  пообещали добыть победу,  скальп подлого изменника Оськи и  много-много
бдолаха, который должен был излечить Эрикса от его непонятной болезни. Прощаясь
с ватагой, бывший нефилим сказал:
     - Помните все,  о чем я вас предупреждал. Старайтесь двигаться по открытой
местности.  Аггелов близко к  себе не  подпускайте,  шальная пуля может вывести
пушку из строя. И ни в коем случае не применяйте ее против существ или явлений,
порожденных силами Кирквуда.  Хоть и  говорится,  что клин клином вышибают,  не
стоит гасить пожар из огнемета... Вы уже наметили маршрут?
     - Вернемся к гавани, - сказал Смыков. -Штаб их где-то там располагается.
     - Правильно,  -  Эрикс кивнул. - И не только штаб, но и лаборатория. Сырой
бдолах далеко от  границ Эдема  не  унесешь.  Если  вы  меня  уже  в  живых  не
застанете,  то знайте -  все,  что я  рассказал об Эдеме,  близко к  истине.  В
ситуации,  когда над человечеством нависнет угроза неминуемой гибели,  спасение
можно будет найти только там...  И не надо обижаться на Рукосуева и его друзей.
Они еще не  настоящие нефилимы.  Эдем изменил их,  но  недостаточно радикально.
Нельзя вылепить шедевр из куска уже засохшей глины. Истинными обитателями Эдема
станут только те, кто родится там... А вам всем я желаю удачи.
     С  ажурной  башни,  представлявшей  собой  остатки  какого-то  аттракциона
наподобие  американских горок,  Смыков  разглядел  вдали  здание  казино,  косо
торчавшее среди массива других построек,  как  разрушенных,  так  и  уцелевших.
Путешествовать по Будетляндии было не сложно.  Брался визуальный пеленг на одну
из вертикальных нитей небесного невода (все они отличались чем-то друг от друга
- то  ли  пострадали во  время катастрофы,  то  ли  так  это  и  было  задумано
изначально), которая в дальнейшем и служила ориентиром, заметным в любую погоду
и с любого расстояния.
     Памятуя о наставлениях Эрикса,  они шли почти в открытую,  поначалу обходя
не только районы наиболее плотной застройки, но и отдельно стоящие здания, хотя
вполне  естественное любопытство побуждало их  к  более  близкому  знакомству с
жизнью потомков.  Да  и  не всегда удобно было иметь над головой вместо потолка
дождливое небо.
     - У этого Эрикса просто болезнь такая!  Клаустрофобией называется.  Боязнь
замкнутого пространства,  -  психовала Верка.  - Привык в Эдеме как дикий зверь
жить.  И нас с толку сбивает. Вон посмотрите, какие платьица в витрине висят! Я
бы то розовенькое себе взяла.
     - А вдруг это не платьица, - выразил сомнение Зяблик.
     - Тогда что же, интересно?
     - Шкуры.  С таких дур, как ты, ободранные! По вражеской территории идем, а
ей,  понимаешь,  платьице розовенькое приглянулось!  Ты себе еще свадебную фату
поищи!
     - Зяблик,  ты тоже болен! - с неподдельным сочувствием произнесла Верка. -
Половая слабость у тебя перешла в умственную.
     Тем  не  менее  чураться чужого жилья вскоре перестали,  что  не  могло не
обрадовать Верку.  Камуфляжный костюм,  снятый с аггела,  она заменить так и не
посмела,  но  роскошным бельем  все  же  обзавелась.  Зяблик  только  плевался,
наблюдая,  как  на  очередном привале она  примеряет ажурные лифчики,  однако в
конце  концов и  сам  не  выдержал -  присвоил легкие и  прочные сапоги,  очень
похожие на  те,  что  были  сняты  с  обнаруженного в  Хохме покойника.  Слегка
прибарахлились и другие члены ватаги -  благо в любой брошенной квартире одежды
и  обуви имелось сверх всякой меры.  От бывших владельцев уже и костей давно не
осталось,  а  их тряпки не гнили,  не прели и  насекомым не поддавались.  Умели
потомки делать вещи, да только не пошло им это на пользу.
     Толгай раскопал где-то шитый золотом алый халат,  достойный самого кагана.
В любой переделке он должен был демаскировать хозяина, как павлина - его хвост,
но  выяснилось,  что  степняк мечтал о  такой вещи всю свою сознательную жизнь.
Отбирать у  него халат было занятие не менее канительное,  чем вырывать мышь из
зубов голодной кошки.
     Цыпф  использовал каждую  свободную минуту для  поиска очков,  однако безо
всякого успеха.  То  ли  потомки не  страдали пороками зрения,  то ли поголовно
отдавали предпочтение контактным линзам. Пришлось Леве ограничиться широкополой
шляпой,  придававшей его  круглому  лицу  весьма  мужественный вид.  В  подарок
Лилечке он прихватил губную гармошку,  единственный музыкальный инструмент,  не
имевший электронной начинки.
     Один  только  Смыков  по  неясной  причине  не  опустился до  мародерства.
Возможно, он опасался заразиться от чужих вещей какой-нибудь неведомой болезнью
вроде того самого неизлечимого аидса, о котором рассказывала Верка.
     К Леве Цыпфу все теперь относились подчеркнуто уважительно. Даже речи быть
не  могло  о  его  третировании  или  использовании на  побегушках.  Как-никак,
безопасность ватаги  напрямую зависела от  его  расторопности и  самообладания.
Случись  с  Левой  какая-нибудь  беда,  -  и  пушка  превратилась  бы  в  кусок
бесполезного металла.  Да  и  он сам осознавал свою значимость и  вел себя так,
словно не был виноват ни в побеге Оськи,  ни во многих других не менее досадных
происшествиях.  Никакими тяжестями,  кроме пушки,  он  себя не утруждал,  а  за
трапезой ждал как должного, что ему подадут лучший кусок.
     Поставить Леву на место удалось только острой на язык Верке,  рассказавшей
историю о  непутевой обезьяне,  затюканной своими более  сильными и  нахальными
сородичами.  Эта  обезьяна  случайно  подобрала  на  опушке  тропического  леса
брошенную кем-то  из людей жестяную канистру и  приспособила ее вместо ударного
инструмента,  звуки  которого всякий раз  повергали стаю  в  ужас.  Очень скоро
благодаря канистре обезьяна стала вожаком и  уже сама беззастенчиво третировала
своих бывших угнетателей.
     Лева то краснел, то бледнел, ловя на себе недвусмысленные взгляды Верки, и
на  следующий день сам  нес  свой рюкзак и  по  собственной инициативе бегал на
привалах за водой к ближайшему озерцу.
     Стыдно было признаться,  но  в  бой  никто особо не  рвался,  даже отчаюга
Зяблик.   Обладание  пушкой  внушало  расслабляющее  чувство  безопасности,   и
собственная жизнь уже не казалась тягостной обязанностью, заранее обреченной на
скорый и  мучительный конец.  Кроме  того,  хотелось поскорее вернуться в  свою
пусть и нищую,  пусть и постылую, но все же родную сторонку. Если бы не бдолах,
о  котором втайне мечтал каждый,  они давно бы  махнули на аггелов рукой.  Тем,
похоже, и без них жилось здесь не сладко.
     Ватага и  так  могла  гордиться своими заслугами.  За  месяц  с  небольшим
действительно было сделано немало:  разведан путь в легендарный Эдем,  получены
все сведения о бдолахе,  выяснены источники снабжения аггелов продовольствием и
всякими экзотическими штуковинами вроде тех самых громадных сковородок, которых
ни в  Отчине,  ни в  Кастилии отродясь не производили,  исследована Нейтральная
зона и частично Будетляндия.  Впереди, правда, еще предстоял не очень близкий и
совсем небезопасный путь,  но в  душе уже затеплилась надежда на успех.  А  тут
опять надо лезть под пули,  да  вдобавок еще заниматься рискованными фокусами с
одним из основополагающих столпов бытия - принципом причинности.
     В  тот  же  день они  оказались на  расстоянии прямой видимости от  здания
казино.  Наблюдательный пункт решено было  оборудовать в  расположенном посреди
площади  бездействующем фонтане,  центром  которого  являлась  громадная фигура
Посейдона,  окруженная более  мелкими морскими божествами обоего  пола,  но  по
преимуществу хвостатыми.  Цыпф,  укрывшийся за монументальной задницей какой-то
нереиды,  поймал себя на мысли,  что громадный бетонный ящик казино, у которого
стены  и  крыша  поменялись местами,  больше всего  напоминает вставший торчком
гроб, предназначенный для погребения целого народа.
     Наблюдение показало,  что  пост аггелов по-прежнему существует и  меняется
через  неравные  промежутки  времени,  зависящие  неизвестно от  каких  причин.
Очередная смена могла длиться и час, и полсуток кряду. Немало аггелов шныряло и
в  окрестностях,  причем с  самым деловым видом.  Те,  чьи головы были прикрыты
черными колпаками,  постоянно покрикивали на других,  ни колпаков, ни рогов еще
не удостоившихся.
     Высланный на  разведку Толгай вернулся с  хорошими новостями.  Ему удалось
определить местонахождение штаба - "Сарай-башлык", как он выразился. Вот только
оставалось неизвестным, там ли находится лаборатория по очистке бдолаха.
     - Ничего страшного,  -  сказал Зяблик.  -  Надо "языка" брать. Все у него,
голубчика, выпытаем.
     Это  в  общем-то  вполне  реальное предложение вызвало у  Смыкова странную
реакцию.  Он  хрюкнул,  словно  нашатыря  понюхал,  и  произнес будто  даже  со
злорадством:
     - Боюсь, братец вы мой, как бы нас самих сейчас "языками" не взяли.
     Перестраховщик Смыков  был  известный,  но  сейчас,  судя  по  всему,  его
опасения имели под собой почву.  Площадь очень быстро опустела,  хотя аггелы не
убрались с нее куда подальше,  а сконцентрировались в боковых улочках и заранее
оборудованных по периметру укрытиях.  В  одном из самых верхних оконных проемов
казино  блеснуло стекло  бинокля.  Наступившую зловещую тишину нарушил знакомый
шепелявый голосок.
     - Вон туда их татарин мотанул!  К  фонтану!  -  с  подобострастием сообщил
кому-то Оська-Иавал, затаившийся где-то в соседних руинах. - Я его сразу засек!
Вы это, пожалуйста, не забудьте.
     Ответа не  последовало,  зато сам Оська чуть ли  не кубарем вылетел из-под
защиты стен на  открытое место.  По  выражению его лица и  наклону головы стало
ясно,  что  он  только что заработал увесистую оплеуху.  Расстояние от  него до
фонтана  было  метров  пятьдесят,  попасть  из  пистолета  можно  запросто,  но
парламентеров трогать не полагалось,  а именно такие функции,  судя по всему, и
возложили на юного предателя.
     Был Оська бос,  одет в  те  же самые заскорузлые от крови шмотки,  которые
успел напялить в казино,  морду имел синюю от фингалов и зуботычин, но старался
держаться вызывающе.
     - Ну что, попались! - злорадно поинтересовался он. - Мы знали, что вы сюда
за бдолахом вернетесь! Заранее засаду приготовили!
     - Ну и  стервец ты,  -  сказал Зяблик с сожалением.  -  А как клялся!  Как
пощады просил! Как Каина грязью поливал! Как от веры своей отрекался!
     - Я  же  понарошку!  Чтоб планы ваши вызнать.  -  Оська воровато оглянулся
назад, словно проверяя, как прореагировали на слова Зяблика хозяева его судьбы.
- Здорово я вас вокруг пальца обвел, а?
     - Ой,  здорово!  И не говори!  Молодец! - Зяблик даже в ладони захлопал. -
Через весь Эдем нас  провел.  Через границу тайный ход показал.  Стражу у  люка
продал.
     - Нет, не продал! - взвизгнул Оська.
     - Верно, это я оговорился, - согласился Зяблик. - Ты их не продал, а даром
отдал...  Да  и  потом орлом держался.  Без твоей помощи мы  бы столько аггелов
сразу не замочили.
     - А  это вы врете!  -  Оська чуть не плакал от обиды.  -  Все равно я  вас
обманул!
     - За  это  ответ  держать будешь отдельно.  -  В  голосе Зяблика появились
угрожающие нотки.  -  От  рогатых,  вижу,  тебе  крепко досталось,  но  от  нас
вдесятеро больше получишь. Обещаю. А мое слово - кремень.
     - Да вы...  Да ты...  -  Оська опешил.  -  Вас же всех сейчас на сковороду
загонят!  Мало что запляшете,  лизать ее будете! Вы уже покойники, считай! Если
мне не  верите,  у  очкарика своего спросите.  Он-то знает,  что вам давно каюк
светит.
     - Подождите,  братец вы мой,  -  Смыков тронул Зяблика за плечо.  -  Дайте
мне... Вас к нам, гражданин Иавал, с угрозами послали?
     - Ага... Нет! - торопливо поправился он. - Сказать.
     - Ну так говорите!
     - Сейчас...  -  Оська снова быстро оглянулся назад.  - Сдаться вы, значит,
должны...
     - Вот так просто взять и сдаться? - деланно удивился Смыков. - На милость,
значит, вашу? Добровольно на сковородку залезть?
     - Нет...  Не просто...  Но добровольно...  Сдаться, говорю, добровольно. -
Оська  даже  ладонь к  уху  приложил,  чтобы  лучше слышать слова укрывшегося в
развалинах суфлера.  - Такую милость вам лично Ламех предлагает, пятый в колене
Каиновом.
     - Если здесь он, то пусть сам покажется.
     - А это уже не ваше дело...  Раскомандовались тут... Сначала сдавайтесь, а
настоящий разговор уж потом будет.
     - На каких условиях предлагаете сдачу?  -  осведомился Смыков таким тоном,
словно торговался за стакан семечек.
     - На прежних... - Оська действовал по принципу испорченного телефона: хотя
и передавал текст куда следует, но половину слов перевирал или путал. - Следить
будете,  сами знаете за кем... Волю Ламеха исполнять... Заложников, само собой,
оставите.  Клятвам вашим тут никто не  поверит.  Дураков у  нас нет...  Но и  с
нефилимами  поможете  справиться...  Один  ведь  сюда  вместе  с  вами  пришел.
Доверяет, значит.
     - Условия,   откровенно  говоря,   не   из   самых  почетных.   -   Смыков
демонстративно зевнул. - Как вы считаете, товарищи?
     - Это не условия,  а издевательство!  -  патетически воскликнул Зяблик.  -
Дожили!  Ссучиться нам прямо в  глаза предлагают,  да еще и заложников требуют!
Нет, так не пойдет... У нас встречные условия имеются!
     - Ну вы,  козлы,  даете в натуре! - Оська даже подпрыгнул. - В такое говно
залезли и  еще условия диктуете!  Да вас же сейчас растопчут!  Наших тут больше
сотни! Вон уже миномет ставят!
     Действительно,  в  дальнем конце  площади целая  толпа  аггелов возилась с
ротным минометом,  похожим на  зеленую самоварную трубу,  к  которой смеха ради
приставили сошки.
     - Миномет -  это серьезно,  - согласился Зяблик. - Хотя минометчики из вас
такие же,  как и  летчики...  Ставьте миномет,  можете и  сами раком стать,  но
условия   наши   выполнить  придется.   Если,   конечно,   жизнью   дорожите...
Перво-наперво  доставьте сюда  мешок  бдолаха.  Очищенного,  по  высшему сорту.
Качество я сам лично проверю. Сам ты, пиявка болотная, поступаешь в наше полное
распоряжение. На суд и расправу. Остальных мы, так и быть, отпустим с миром. До
лучших времен.
     Аггелы,  со всех сторон окружившие площадь,  в центре которой скрывались в
пересохшем фонтане пятеро самых обыкновенных людишек,  конечно же, слышали этот
безумный монолог и  сейчас должны были давиться от смеха.  Это надо же -  мышь,
угодившая в  кошачьи лапы,  с миром отпускает своего мучителя,  да вдобавок еще
требует выкуп в виде куска сала.
     Но  почему-то  никто не  смеялся и  едких реплик не  отпускал.  Даже самые
тупоголовые аггелы  насторожились,  ощущая  в  речах  Зяблика какой-то  скрытый
подвох.   Разве  может  человек,  начисто  лишенный  всех  козырей,  так  нагло
блефовать?  Что-то здесь явно было нечисто.  Если бы шевеление мозговых извилин
могло  произвести  хоть  какой-то  звук,   то  над  площадью  стоял  бы  сейчас
оглушительный скрежет. Растерянный Оська переминался с ноги на ногу, поглядывая
то  назад,  в  сторону развалин (это  случалось чаще),  то  вперед,  в  сторону
фонтана.
     Вдруг он вздрогнул и, сказав: "Я сейчас!" - скрылся в руинах.
     - Щас или на штурм пойдут,  или безоговорочно сдадутся, - прокомментировал
это событие Зяблик.  -  Мандраж их взял.  А все потому,  что крутых начальников
поблизости нет. Непруха...
     На  прежнее место  Оська  вернулся уже  с  гораздо более  уверенным видом.
Похоже, теперь он даже карающей пули не опасался.
     - Вы ваньку валять кончайте! - заявил он безо всяких околичностей. - Никто
к вам на помощь нынче не придет,  не надейтесь даже.  Знаем мы, где этот дом...
или  дон  ваш  сраный отирается.  Пока он  сюда доберется,  даже сала вашего на
сковородках не останется. Крысы подметут.
     - Бляха-муха!  -  Зяблик почти застонал от  нахлынувших на  него печальных
чувств.  -  Ну бывали и мы сволочи на заре туманной юности!  Зачем отрицать! Но
чтобы так! Никогда... Нет уж, все! Разговоры закончены! Даю вам тридцать секунд
на размышление. Сдавайтесь! Безо всяких условий, контрибуций и репараций.
     Оська как  будто только этого и  ждал.  В  ближайшее укрытие он  юркнул со
скоростью метеорита, едва задевшего верхние слои земной атмосферы.
     Почти в тот же момент,  по-змеиному шипя, вверх взлетела желтая сигнальная
ракета.  Минометный расчет стал готовиться к выстрелу. Кто-то припал к прицелу,
кто-то  крутил механизм горизонтального наведения,  кто-то  уже  совал в  ствол
мину.
     - В  обычных условиях я бы прикончил этих субъектов безо всяких колебаний,
- сообщил Смыков.  -  Но  в  условиях применения оружия  массового поражения мы
обязаны обеспечить себе хотя бы минимальную юридическую базу...  Считаю,  что в
данном  случае  мы  руководствуемся принципом  необходимой обороны...  Что  вы,
товарищ Цыпф,  уши развесили?  Действуйте!  И впредь дополнительных указаний не
ждите!
     Лева Цыпф взгромоздил ствол пушки на бедро нереиды, направил его в сторону
колдующих над минометом врагов и произвел то,  что упрощенно можно было назвать
выстрелом,   а  на  самом  деле  являлось  грубым  вмешательством  человека  во
взаимодействие сверхъестественных сил, питающих и оберегающих мироздание.
     Проекция перестроенного или,  по выражению Зяблика, "дурного" пространства
легла на уже готовый к стрельбе миномет (его расчет,  заткнув уши, рассеялся по
сторонам).  Внешне это походило на солнечное пятно, упа