▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      . ═р ёє°х ш эр ьюЁх. ╤сюЁэшъ яЁшъы■ўхэшщ ш ЇрэЄрёЄшъш. -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  -
н знал им цену. Но сейчас Глен не мирился с мыслью, что Гарри пошел на эксперимент ради денег. Во всяком случае, он, Глен Эмин, никогда бы не согласился на такой опыт. 2 Гарри вывели в море после четырехдневных испытаний в вольере. Операция и приживление мозга прошли успешно. Баттли радовался удаче: центры нервной системы функционировали нормально. - Гарри, - шутил он, - теперь вы настоящий Нептун. Подводное царство - ваше. Плывите! Но вольер - не то, что открытое море. Из тихой заводи Гарри попал в бушующий ураган, который оглушил и опрокинул его. Человек на суше видит и слышит, обоняет запахи, осязает тепло и холод. Увеличьте стократно каждое ощущение, и вы приближенно представите себе мир дельфина. "Подвижный в подвижном" - таков был девиз "Наутилуса" в прошлом веке, когда считали, что океан нем, лишен цвета и запахов. "Подвижный в подвижном" правильно и сегодня, а все остальное обернулось своей противоположностью: кваканье, карканье, клохтанье, хрюканье, блеянье обрушились на Гарри со всех сторон. Стонами, вскриками были полны глубины. - Гарри! Гарри! - надрывался приемник в его мозгу. - Где вы?.. - Я ничего не слышу, - растерянно отозвался Гарри. Бесшумный электробот сопровождал его в первый выход. На борту не поняли, почему Гарри не слышит. Судно шло на аккумуляторах, обороты винта были почти бесшумными. С электробота ответили: - Держитесь прежнего курса - право по борту! Океан надвигался на Гарри, как разъяренный зверь; что-то ухало, ахало в нем, верещало, кудахтало, вздыхало и умирало. Позади гремел камнями прибой, впереди басовитым утробным рокотом извещал о своем приближении находившийся где-то за тысячу миль отсюда шторм. - Почему вы молчите, Гарри? - взывали с электробота. - Разве вы можете меня слышать?.. - В чем дело? У нас полная тишина! - Мне постоянно мешает шум. - Опуститесь на глубину! - последовала команда. Гарри пошел в глубину. С каждым метром все вокруг изменялось. Мелькали огненные штрихи, зигзаги - будто проносились пороховые ракеты; глубже ракеты превратились в светильники - голубые, зеленые, - висевшие точно луны. А потом вместо ожидаемой тьмы глубоко внизу появилось багровое с желтым отливом зарево - светился придонный ил... Там и тут колыхались синие или рыжие гривы мерцающих водорослей, негаснущими полянами рдели колонии голотурий; камни светились красным, между ними шуршали, мерцали морские ежи, креветки; молниями проносились мурены, а звезды так и оставались звездами, только опрокинутыми в глубину... Это было удивительное, зачаровывающее зрелище, доступное глазам только обитателей моря. Оно было бы даже красивым, не окажись с первого взгляда жестоким. Это был мир с предельно обнаженной жестокостью, где сильный пожирает слабого открыто и беспощадно. Зубы и широкие пасти господствовали здесь над слабым и беззащитным, и, чтобы слабому не быть сожранным без следа, ему надо было размножаться, как планктону - в миллиардах себе подобных. Гарри был потрясен беспрерывной охотой всех за всеми, хрустом и хлопаньем челюстей, вскриками, визгами, пронизывающими толщу вод... Почувствовав потребность вздохнуть, он вынырнул на поверхность. С бота его спросили, что он видел в глубине. Гарри ответил: - Ужас... Человек хочет знать тайны океана и космоса, стремится заглянуть в мир дельфина, тигра, амебы. Открытия, которые его ждут, будут более потрясающими, чем некогда были открытия материков и полярных стран. Совершенно новая область, которой пока еще нет названия. Может быть, человек назовет ее зоопсихикой?.. Что она принесет с собой? Готов ли человек к путешествию по этой неизвестной стране? Вооружившись психикой неведомых нам существ, их в тысячу раз обостренными чувствами, не станет ли человек их пленником и жертвой?.. Завоевание природы не обходилось без жертв с обеих сторон. Человек вырубал леса, распахивал большие пространства и получал эрозию почвы, пыльные бури. Ставил заводы, и дым разъедал ему легкие и глаза. И все-таки... все-таки! Человек не был бы человеком, если бы не стремился вперед. Даже ценою жертв. Познание - вот что нужно ему и что делает его подлинно Человеком. На пространствах вырубленных лесов выросла цивилизация, давшая миру Коперника и Эйнштейна. Заводы усилили мощь человека, развили технику - пришли Дизель, Гагарин. А потом - мы еще очень молоды на Земле. Мы знаем немногое и хотим знать больше. И будем знать больше! Если не остановимся и если силы, которые мы вызвали в мир, не отбросят нас. Может быть, Гарри Польман оказался неспособным вынести новый мир? Столкновение с неизвестным далось ему слишком трудно. Дважды пришлось спасаться от акул под защиту электробота; сородичи-дельфины почувствовали в нем что-то не свойственное им, отвергали его, угрожая зубами; невидимая морская мелочь рвала ему плавники, заставляя метаться и выпрыгивать из воды. - Мистер Баттли, - просил он, когда его возвращали в спокойный вольер, - я не могу этого вынести. - Терпение, Гарри, - отвечал шеф. - Привыкайте. - Я хотел бы прекратить опыты, - настаивал Гарри. - Это мне не по силам. - Впереди еще главное. - Что именно, мистер Баттли? - На это свой день, Гарри, и свой час. - Но я не могу! - Привыкнете. - Мистер Баттли... - Контракт, Гарри, вы же согласились... - напоминал Баттли. Это смиряло подопытного. - Дайте мне отдохнуть, - просил он. - Не забывайте, что времени у нас месяц. Испытания - впереди. - Что впереди?.. - со страхом спрашивал Гарри. Шеф пожимал плечами. Похоже, что он не знал, какие испытания будут, или ожидал на этот счет указаний от руководителей института. В конце концов успех опыта был успехом не одного только Баттли. Выше его стоял ученый совет. А еще выше - дирекция, связанная с государственным аппаратом. Достижения института становились достижением государства. И чем значительнее было достижение, тем больше возможностей предоставляло оно государству и тем крепче брало государство это достижение в свои руки. Баттли, Глен Эмин, Гарри?.. Для государственной машины все они были безличны и безразличны. Важен результат их работы, и государство пользовалось результатом, как ему было угодно. Поэтому Баттли, доложив об успехе опыта, не был уже хозяином своего дела, он становился винтиком в машине, которая и его, Баттли, могла теперь повернуть в любом направлении. - Не знаю, - признавался он Глену, - что будет дальше. Наверху человека-дельфина встретили аплодисментами. Теперь надо ждать испытаний. Наших нервов - в первую очередь. О характере испытаний Глен узнал совершенно случайно. Он был у шефа с утра. Кабинет, выходивший окнами на террасу, выглядел празднично светлым. Голубой и светло-зеленый пластик панелей и стен сочетался с блеском моря, сверкавшего в гигантском - от потолка до пола - окне. Это делало кабинет похожим на светлый аквариум, стоящий на солнечном подоконнике. Настроение у шефа было тоже светлым, он увлеченно фантазировал. - Биометилтоналу предстоит в будущем немаловажная роль. Дельфины - только начало, Глен. На третьем месте по развитию после дельфинов и обезьян стоят слоны. Нам удалось заглянуть в океан, но впереди - джунгли, Глен, с запахами листвы, земли, африканская саванна... Легкое гудение зуммера и вспыхнувшее табло "Неотложно!" прервали разговор. - Один момент, Глен, это из хирургического, - сказал он, поднимаясь из-за стола. - Посидите, я вернусь через минуту. Подумайте о нашем разговоре, о перспективах... Минута проходила за минутой, а Баттли не возвращался. Два раза позвонил телефон. Глен не осмелился поднять трубку. Раздался третий звонок. "Может, мне звонит шеф?" - подумал Глен и поднял с рычага трубку. - Генерал Биддмен, - заговорили в трубке, видимо, продолжая разговор с кем-то, - предлагает провести испытания в среду. Для участия выделим два эсминца... - Простите, - ответил Глен, - вы звоните не по адресу. - Это кабинет мистера Грэви? - В трубке назвали директора института. - Кто говорит? - Телефон директора 22-72-17, - ответил Глен и положил трубку. Профессор задерживался. Надо было идти. Разговор об эсминцах и генерале в эту минуту Глен не связал ни с чем. Не успел связать: в кабинет стремительно вошел Баттли. - Несчастье, Глен, - сказал он, проходя к своему столу. - Умер Гарри. - Гарри?.. - не понял Глен. - Дельфин? - Польман! - Баттли барабанил пальцами по столу. - Его тело - безмозглый футляр... - Шеф повысил голос, ругая ассистентов: - Как они посмели недосмотреть? Институт здесь, черт возьми, или ресторанная судомойка?! Не довели нити до полной стерильности. Швы загноились, Глен. Ведь он не мог ни сказать, ни пожаловаться!.. Трагедия начала доходить до сознания Глена. - Слишком я доверился олухам-ассистентам, - продолжал Баттли. - За неделю они довели воспаление до гангрены. Скоты! - Что же теперь делать? - прошептал Глен. - Гарри останется дельфином. Навсегда! - Но захочет ли он?.. - Захочет или не захочет, - Баттли сделал неопределенный жест, - будет разыскивать жемчуг и подводные клады. - А как же семья? У Гарри жена, ребенок! - Что я могу поделать? - Баттли поднял голову, у него было расстроенное лицо. - Что я могу поделать, Глен?.. О том, что в испытаниях будут участвовать военные корабли, Глен вспомнил позже, когда оправился от потрясения в связи с гибелью Гарри. Институт, насколько он знал, не связан с военным ведомством. Но сейчас, вспоминая разговор по телефону, - тон, прозвучавший в словах о генерале и эсминцах, был сердечный, каким на уикэндах говорят уважающие друг друга партнеры, - Глен был встревожен. Видимо, институт, Баттли и сам Глен служат не тем целям, которые рекламируются: развитие медицины, победа над барьером несовместимости... Эксперимент "Меркури" тоже задуман для иной цели... Подозрения Глена подтвердились. Он был вызван для участия в испытаниях в качестве помощника шефа. Глен окончательно убедился, что институт работает в контакте с военными. Тайное стало явным - очевидно, Гарри был крупной ставкой в игре, чтобы скрывать от Глена и от профессора такие мелочи, как связь института с военным ведомством. Гарри заставили плавать с различной скоростью, прикрепляли ему на кожу датчики, снимали электрограммы, динамограммы, пускали наперегонки с торпедами, - обыкновенной и с покрытием "ломинфло", эрзацем дельфиньей кожи. В тех и других гонках выигрывал Гарри. Но, судя по разговору во время гонок, у Гарри что-то не ладилось. - Как работают мышцы, кожа? Понимаете - кожа?.. - спрашивал профессор. - Как вы добиваетесь скорости? Чувствуете ли завихрения? Гарри отвечал, что плавать для него так же естественно, как для человека - ходить, - ведь человек не чувствует сокращения мускулов, когда ходит. - Поймите, Гарри, нас интересует кожа, секрет ее приспособляемости к движению, - вмешивался в разговор генерал Биддмен. - Всю эту музыку мы затеяли, чтобы разгадать секрет быстрого плавания дельфина. Вы нам сообщаете меньше того, что мы уже знаем! Разделите каждое движение на составные, передайте нам элементы, анализ!.. У Гарри не получалось. Он неохотно поворачивал от одного эсминца к другому, чаще выныривал, чтобы вздохнуть, реже откликался на окрики. - Бестолочь! - сердился генерал, прикрывая рукой микрофон. - Гарри! - опять обращался он к подопытному. - Как вам удается преодолевать сопротивление среды? Не помогает ли вам вода - не толкает ли, смыкаясь за вами? Как получается ваша скорость? Гарри перестал отвечать, испытания закончились безрезультатно. - Да-а... - нервно кусал сигару генерал Биддмен. - Или он, - генерал в разговоре с профессором намеренно избегал называть дельфина человеческим именем, - не осознает полученной силы, или настолько глуп, что не хочет понять ее. - Вас это злит? - спрашивал Баттли. В глубине души он был на стороне подопытного. Профессора интересовала физиологическая, даже философская сторона эксперимента. Но прежде чем заняться энцефалограммами Гарри-дельфина, изучением его ощущений, директорат института настоял провести опыты по программе генерала Бидмена. Определенные круги интересовались загадкой движения дельфина в воде, - это дало бы невиданные возможности увеличить скорость подводных лодок!.. И еще в глубине души Баттли чувствовал свою вину перед подопытным. То, что Гарри-человек умер и остался дельфин, потрясло Баттли не меньше, чем Глена. Последствия этого трудно предвидеть и трудно назвать. Совесть Баттли встревожена. В пылу работы профессор отвлекался от этих мыслей, но ведь придет момент, когда со своей совестью останешься с глазу на глаз. "У Гарри жена и ребенок!.." - вспоминал Баттли слова своего молодого помощника. Глен прав: как сказать о смерти Гарри его семье?.. Но помимо правоты, Глен молод и экспансивен. Он глубже переживает трагедию. Чем все это кончится? - Испытания надо продолжить, - настаивал генерал. - А если Гарри не выдержит? - Ваше дело, - не без иронии ответил Биддмен, - найти общий язык с владыкой моря... Баттли не нашел, что сказать. - А еще, - фыркал генерал, - дельфинам приписывают чуть ли не человеческий интеллект... Однако повторные испытания не состоялись. Гарри отказался от опытов, потребовал возвращения в человеческий облик. Уговоры профессора, ссылки на срок контракта не помогали. Гарри настаивал на своем. В окно лаборатории Глен видел, как шеф крупными шагами шел от вольера. "Ко мне", - подумал он. Дверь открылась, Баттли подошел к Глену. - Образумьте его! Докажите Гарри, что выход у него в беспрекословном повиновении. Поставьте перед совершившимся фактом. Вы его друг, вам это сделать легче. - Но, мистер Баттли... - Глен в это утро не был настроен мирно, предложение шефа показалось ему бесстыдным, и он тут же решил воспользоваться советом профессора - оперировать фактами. - Гарри посчитает нас преступниками! - Как вы сказали? - Баттли посмотрел ассистенту в глаза. - Убийцами. - Глен... У вас рискованный выбор слов. - Ну, а если? - настаивал Глен. - И ради чего? Чтобы экспериментом воспользовались военные? Эти гонки с торпедами, мистер Баттли!.. - Не будьте наивны, Глен, - попытался успокоить его профессор. - Нам подсунули эту программу. Поймите: вы и я находимся в услужении. Ради долларов, Глен. И Гарри погиб из-за денег. Чистой науки нет, Глен, запомните. Впервые шеф заговорил о деньгах, и, как показалось Глену, он понял профессора: Баттли так же ничтожен, как и он, Глен Эмин, находится в тех же руках, что и Глен и все в институте. Пожалуй, Баттли не так уж презирает деньги, потому что делал за деньги и делает все, что от него требуют. Это были путы, золотая цепь, которую ни разорвать, ни сбросить с себя. Профессор жалок в такой же мере, как Глен и как Гарри Польман. Но Глен не дал увлечь себя жалости. Главное в том, - и это Глен видел с необычайной ясностью, - что они оба преступники. Наука? - говорит Баттли. Наука не должна идти по трупам людей. Они с профессором убили Гарри, совершили преступление. Это уничтожало Глена, вышибало у него почву из-под ног. - Идите! - настаивал Баттли. Глен молча пошел к вольеру. В голове его была пустота. Что он скажет Гарри? Что может сказать? - Старина... - начал он фамильярно, склонившись к дельфину. Маленькие круглые глазки животного немигающе глядели в его зрачки, плавники шевелились, поддерживая голову дельфина над поверхностью. Голос Глена осекся. Ему вдруг почудилось, что перед ним нет Гарри, нет давнего друга - ничего нет человеческого, и его "старина" нелепо, чудовищно перед дельфином. - Гарри... - попробовал он назвать животное человеческим именем. Но и это было плохо: дельфин разжал челюсти, унизанные сотней зубов. Все же Глен пересилил себя: - Гарри, - сказал он, - надо продолжать опыт. - Нет, - передал Гарри отказ азбукой Морзе. - Почему? - спросил Глен, чувствуя, что голос его выравнивается, но по-прежнему ощущая холод в душе: ничего человеческого не было в их разговоре. - С меня довольно, - ответил Гарри. - Плавать вперегонки с торпедами - с меня хватит... - Но ведь не в этом главное. - В этом! - ожесточенно сказал Гарри. - Больше я не хочу. Верните мне мое тело. - Гарри... - Глен почувствовал, что ему трудно лгать. - Я не все сказал, Глен, - перебил Гарри. - Может, я согласился бы еще плавать, обгонять торпедные катера и делать все, что они там придумают. Но причина в другом, пойми меня, Глен. Я боюсь. Я в постоянном ужасе. Я исчезаю, Глен. Может быть, не могу объяснить тебе это, но я исчезаю, растворяюсь в дельфине - мое человеческое сознание гаснет. Вчера я укусил Лисси... Лисси - один из пяти дельфинов, приручавшихся в океанариуме. - Лисси мне ничего не сделал, - продолжал Гарри. - Я не должен был кусать Лисси!.. Теперь я думаю над этим и меня берет страх. Я становлюсь животным. Вот и сейчас не могу припомнить имя своей дочурки... Верните мне тело, Глен. Я погибаю!.. - Гарри... - Ужас сковал Глена настолько, что он еле шевелил языком. - У тебя нет тела, Гарри, оно погибло. Ассистенты плохо сделали швы... - Глен чувствовал, что не надо говорить об ужасных подробностях, но уже не мог остановиться, его подхлестывал страх, передающийся от чудовища, шевелившего плавниками и глядевшего на него парой пустых, точно дыры, глаз. - Гангрена сделала остальное, Гарри, у тебя нет тела... Нет тела, - повторял Глен, завороженный пустотой и ужасом глядевших на него глаз. - Нет тела, Гарри. Нет тела!.. Четыре часа спинной плавник Гарри резал воду океанариума. Бассейн был круглый, и Глену, все это время остававшемуся на берегу, казалось, что Гарри закручивает невидимую спираль, и в какую-то секунду спираль разомкнется, произойдет что-то непоправимое. - Гарри, Гарри! - звал он по гидрофону, но ответом была лишь белая вспененная полоска, там и тут мелькавшая на поверхности. Глен был в отчаянии. Может быть, вызвать Баттли? А что Баттли мог сделать? Но вот Глену показалось, что круговое движение нарушилось. Человек-дельфин приближался к нему. Глен поднялся со скамьи, надеясь опять поговорить с Гарри. Но дельфин вдруг резко переменил направление. На глазах убыстряя ход, он разрезал океанариум по диаметру, как пуля, вырвался из воды и, перемахнув через сетку, исчез в океане. 3 Глен остановил машину на улице Вознесения. Боже мой, кто и почему придумал название этой улице? Может быть, потому, что она вползала на холм и дома возносились один над другим, как ступени гигантской лестницы?.. Все жилые меблированные дома, переполненные людьми, словно улья пчелами. Глен приехал сюда по поручению директора института. В кармане у него чек на двадцать тысяч долларов - часть недовыполненного контракта, выписанный на имя Анны Амади Польман, вдовы погибшего Гарри. Глен должен передать чек в руки Анны и выразить ей соболезнование по поводу гибели мужа от кровоизлияния в мозг. Таковы инструкции, данные Глену. Где же дом сто пять? Глен заметил, что идет по четной стороне улицы, перешел на другую сторону. Улица подбиралась к вершине холма. Грязи чуточку меньше, а дома - выше. Дом сто пятый он нашел в глубине двора - семиэтажную коробку с неопрятными маршами лестниц. Он взобрался на шестой этаж, отыскал семьдесят вторую квартиру; долго стоял у двери, стараясь унять колотившееся сердце. Лестница выжала из него больше сил, чем напряженная работа в лаборатории. Темные туннели коридора уходили вправо и влево, ряд дверей по обе стороны скрывал странную муравьиную жизнь: когда Глен проходил мимо, он слышал за дверьми шуршание, смутные голоса, звон посуды. Отерев со лба пот, Глен постучал в дверь. На стук никто не ответил. Глен постучал второй раз. Детский высокий голос ответил: - Войдите! Открыв дверь, Глен увидел комнату с двумя кроватями по обе стороны от окна, столом посередине, старым буфетом и ширмой, отгородившей раковину водопровода. Несмотря на внешнюю чистоту, занавес на окне, комната имела

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє