╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
ика
станции было невозможно, тем более что разрешение на беседу с Вороновым
Мареев получил косвенным путем, через Институт сейсмологии, которому была
подчинена "Горная". И у него не было уверенности в том, что это разрешение
согласовано со Слюсаренко. При таких обстоятельствах действовать через его
голову означало прежде всего повредить Воронову.
Думая об этом, Мареев подошел к калитке в массивной каменной стене,
которой, неизвестно зачем, со всех сторон была обнесена станция. Его
ждали. Вероятно, о предстоящем посещении "Горной" московским
корреспондентом из института все-таки сообщили, да и прилет вертолета вряд
ли мог остаться незамеченным.
Мареева тут же провели в кабинет начальника. Вопреки ожиданию Слюсаренко
встретил его приветливо.
- Опять Воронов, - ворчливо, но без тени раздражения сказал он, оценивающе
поглядывая на Мареева. - "Генератор идей" - так вы, кажется, его
называете? Вот он где у меня - этот ваш генератор. - Начальник станции
выразительно рубанул рукой по затылку. Но глаза его при этом добродушно
усмехались. - Что ж, побеседуйте. У нас тут за последнее время немало
интересного.
Его угрюмое лицо с крупными чертами, словно вырубленными топором,
осветилось неожиданно мягкой улыбкой, и Мареев невольно подумал о том, как
опасно судить о людях и взаимоотношениях между ними на расстоянии,
основываясь на отрывочных суждениях малознакомых людей и собственных
отвлеченных симпатиях и антипатиях.
Как ни странно, сам Воронов встретил Мареева куда менее радушно. Когда
журналист появился в его рабочем кабинете, он, склонившись над столом,
что-то быстро писал и на приветствие ответил не сразу. Потом он все-таки
поднялся из-за стола и протянул вошедшему руку, но весь его вид выражал
явное неудовольствие. Мареев, однако, не обиделся, понимая, что отрывает
хозяина кабинета от дела, к тому же от любимого дела...
Сперва беседа складывалась трудно: Мареев спрашивал, Воронов отвечал
подчеркнуто односложно, как бы давая понять заезжему корреспонденту, что
их встреча не вызывает у него особого энтузиазма. Но, встретив
внимательного и понимающего собеседника - Мареев по образованию был
физиком, - к тому же доброжелательно настроенного, Воронов постепенно
разговорился и даже увлекся. Мареев именно на это и рассчитывал.
- Как вы, вероятно, знаете, - говорил Воронов, - электрические свойства
горных пород - электропроводность и некоторые другие характеристики
зависят от распределения напряжений. Это давно было замечено. А изменение
картины распределения напряжений способно дать информацию о надвигающемся
землетрясении. Вот нам и удалось в последние годы эту скрытую информацию
расшифровать. Мы создали обширную сеть датчиков на разных глубинах, все
сведения сходятся сюда на станцию, обработка идет по специальной программе
на компьютере.
- А прогнозировать подобным методом вы пытались? - поинтересовался Мареев.
- Да, у нас тут вполне подходящий естественный полигон - землетрясения
происходят довольно часто, правда, в последние пятнадцать - двадцать лет
не очень сильные. И наши прогнозы неплохо оправдываются - процентов на
восемьдесят.
- Но это же грандиозно! - восхитился Мареев. - Такое еще никому не
удавалось.
- Многое еще предстоит проверить, - возразил Воронов. - К тому же
программа для вычислений составлена с учетом специфики нашего района. В
общем виде мы эту задачу решать еще не научились.
- Ну, а что... в портфеле? - осторожно поинтересовался Мареев, впрочем,
без особой надежды на сколько-нибудь определенный ответ - он не забыл, что
Воронов не любит преждевременно делиться своими идеями с журналистами.
Но Воронов неожиданно засмеялся и многозначительно постучал себя по лбу:
- В этом?.. Есть кое-что. - Он лукаво взглянул на Мареева. - Не знаю
только, стоит ли говорить? Ведь вы об этом сейчас же напишете.
- Обязательно, - в тон ему произнес Мареев. - Обязательно напишу, если,
разумеется, идея того заслуживает.
- Заслуживает, заслуживает, - без ложной скромности отозвался Воронов. -
Но идея - это идея...
- Что-нибудь из области активного воздействия на возможные землетрясения?
- предположил Мареев.
- Да, есть такая вполне реальная возможность, - заговорил Воронов, вновь
увлекаясь. - И я убежден, что человек в силах решить эту задачу.
Он вдруг замолчал.
- Так в чем же дело? - осторожно спросил Мареев, когда молчание затянулось.
- Мне говорят: нельзя разбрасываться, сперва надо закончить с
прогнозированием, а уж потом заниматься активными методами. Тем более они
весьма проблематичны. А я считаю, что вопрос нужно решать комплексно -
прогнозирование и активное воздействие - это две стороны одной и той же
геофизической проблемы.
Он вопросительно посмотрел на Мареева, как бы приглашая его высказать свое
мнение.
- Мне трудно судить, - сказал Мареев. - Подход как будто бы верный,
диалектический. Но я ведь не знаю, о чем конкретно идет речь.
- Конкретно? Ну хорошо. - Воронов вскочил и быстро заходил из угла в угол.
- Это два противоположных процесса: напряжения изменяют электрические
свойства горных пород, а изменяя электрические свойства, можно вызывать
направленные деформации вещества земной коры.
- Что-то вроде пьезоэлектрического эффекта?
- Именно. Весь фокус в том, чтобы в определенных точках приложить к горным
породам некоторую разность потенциалов, соответствующую сложившейся
картине напряжений.
- И эта картина изменится?
- Да, таким путем можно снять угрожающие напряжения и тем самым разрядить
"сейсмическую бомбу", подготовленную природой к очередному "взрыву".
- Грандиозно! - вновь не выдержал Мареев. - Так за чем же дело стало?
Воронов улыбнулся - снисходительно и в то же время немного грустно.
- К сожалению, - сказал он, усаживаясь на прежнее место, - пока что все
это в основном из области идей.
- И ничего не сделано?
- Я сказал: можно снять напряжения... Можно. В принципе. Впрочем,
техническая возможность создания необходимых разностей потенциалов у нас
уже есть. Мы заложили на довольно обширном полигоне большое число
электродов. Подвели кабели. Смонтирована система управления с выходом на
ЭВМ. Но нет главного - программы для "руководства" всем этим хозяйством.
Воронов надолго замолчал. Мареев терпеливо ждал, когда он заговорит снова,
чувствуя, что сказано еще не все.
И действительно, спустя несколько минут хозяин кабинета снова вскочил и,
принявшись быстро ходить по комнате, продолжил:
- Понимаете, система очень сложная, с множеством обратных связей...
Теоретические принципы как будто бы ясны, но, так сказать, качественно.
Эти принципы еще не воплотились в точные математические формулы, которые
можно было бы заложить в машину.
- Но вы, должно быть, проводили какие-то эксперименты?
- Кое-что... Но вот тут-то мы и подошли к главному препятствию.
- Нет соответствующего математического обеспечения? - предположил Мареев.
- Или необходимой вычислительной техники?
- Да нет, препятствие это не технического и не вычислительного свойства...
а скорее, так сказать, философского.
Мареев удивленно посмотрел на Воронова.
- Да, да, именно так, - подтвердил сейсмолог. - Дело в том, что в основе
моей работы лежат довольно общие соображения, которые далеко не все
разделяют... Мы любим повторять: человек - часть природы. Но при этом не
всегда отдаем себе отчет в том, что это значит.
- Что же тут неясного? - несколько удивленно переспросил Мареев. - Человек
- часть природы, по-моему, этим все сказано.
- Не совсем! - возразил Воронов. - Не просто часть, а часть,
взаимосогласованная с целым! С природой. Взаимосогласованная!.. Природа
породила человека, но он не оторвался от нее. Среда и организм - это
единая система.
- Не совсем понимаю, - сказал Мареев, - какое отношение...
- Имеет, - перебил Воронов. - У нас нет программы, которая могла бы,
учитывая распределение напряжений, управлять подачей электрических
потенциалов к горным породам. Но есть "устройство", способное решать
подобную задачу без программы. Точнее, по программе, вложенной в него
природой. Это человеческий мозг.
- Мозг? - удивился Мареев.
- Именно... Именно мозг. Мозг способен воспринимать угрожающее
распределение напряжений как нарушение того естественного равновесия,
которое должно существовать между средой и организмом. Такова моя точка
зрения. Но с ней не все согласны.
- Что ж, - сказал Мареев, подумав, - с этим, разумеется, можно соглашаться
или не соглашаться, но, честно говоря, не вижу, как эта ваша точка зрения
может быть использована практически.
- Распределение напряжений, так сказать их общая картина, с помощью
соответствующих электрических сигналов подводится не к вычислительным
устройствам, а непосредственно к мозгу оператора. А мозг в это время
вырабатывает необходимые команды.
- И вы пробовали?
- На тренажере.
- А на местности?
- Пока нет. Дело в том, что в пределах территории нашего полигона
находится Синегорск. И мы не имеем права на ошибки, сами понимаете. Тут
надо действовать с огромной осторожностью и только наверняка.
- А что - может случиться, что, разряжая четырехбалльное землетрясение, вы
вызовете девятибалльное?
- Ну, вероятно, это несколько преувеличено, - поморщился Воронов, - но,
повторяю, ошибаться нельзя.
- Понимаю... А эти ваши эксперименты на тренажере... Что вы при этом
ощущали?
- Что я чувствовал? Ничего конкретного. Как бы это лучше объяснить...
Какой-то, что ли, дискомфорт. Некое общее беспокойство, тем более
значительное, чем сильнее распределение напряжений отклонялось от нормы.
- И каким же образом, исходя из столь расплывчатых ощущений, вы находили
нужные команды?
- Это происходит подсознательно. Точнее, я усилием воли стараюсь
преодолеть, погасить это беспокойство. А подсознание само анализирует
поступающую информацию и выбирает оптимальный вариант. - Он помолчал... -
Думаю, имеет значение и то обстоятельство, что я вырос именно в этой
местности и составляю с ней, так сказать, единое целое.
- Вы говорите об этом так, будто все проще простого.
Сейсмолог пожал плечами.
- А ведь, наверное, - продолжал Мареев, - подобные действия требуют
огромных нервных усилий, колоссального напряжения?
Воронов мягко улыбнулся и вновь пожал плечами, но ничего не сказал.
- Слушая вас, невольно вспоминаешь арабские сказки о могущественных
джиннах. Или легенды о волшебниках, которые силой мысли могли управлять
явлениями природы. С помощью психической энергии.
- Психическая энергия? - рассмеялся Воронов. - Скажем лучше - сознание.
Увы, сознание не способно непосредственно изменять объективную реальность.
Тем более в больших масштабах. Только с помощью техники...
В этот момент динамик, висевший над рабочим столом Воронова, неожиданно
щелкнул, и взволнованный голос сообщил:
- Приборы показывают массовую перестройку напряжений!
Воронов на мгновение замер, а затем стремительно выбежал из комнаты.
Секунду поколебавшись, Мареев последовал за ним. По винтовой лестнице они
спустились в подземную часть станции, в аппаратную. Здесь уже собралось
несколько человек. Они обступили пульт, где на большом табло отражались
показания приборов, суммирующих информацию, поступающую от многочисленных
датчиков. По выражению лиц Мареев понял, что происходит нечто угрожающее.
И словно близким взрывом сознание опалило предупреждение, вспыхнувшее на
экране: сила землетрясения - 11 баллов, момент первого толчка - 21 час 47
минут.
Мареев бросил взгляд на часы - до начала катастрофы оставался ровно час...
Он вдруг ощутил режущую боль в пояснице, с. ним всегда так случалось в
минуты острого волнения. Одиннадцать баллов из двенадцати возможных!..
В памяти всплыли сообщения о катастрофических землетрясениях: Ашхабад,
Скопле, Марокко, Агадир... Рушатся до основания даже самые крепкие здания,
грохот, ужас, крики людей, стоны раненых, хаос, развалины. И все это за
какие-нибудь несколько секунд.
Но может быть, - у Мареева мелькнула надежда - ведь Синегорcк - молодой
город, он строился совсем недавно и, конечно, с учетом сейсмической
опасности. Журналист тронул за локоть сотрудника станции, стоявшего ближе
других:
- А Синегорск... - начал он.
- Рассчитан на девять баллов, - мгновенно ответил тот, даже не дослушав
Мареева до конца.
Мареев уже не раз замечал, что в моменты высокого напряжения люди, не
потерявшие головы, приобретают удивительную способность понимать друг
друга с полуслова.
- Здесь сильнее семи баллов никогда не бывало, - добавил сотрудник.
Мареев взглянул на Воронова. Сейсмолог стоял возле пульта и, сняв трубку
телефонного аппарата, нетерпеливо постукивал по рычажку.
В аппаратную вошел Слюсаренко.
- Что вы собираетесь делать? - с ходу спросил он у Воронова.
- Передать предупреждение в Синегорск! - не поворачивая головы и продолжая
терзать телефонный аппарат, резко ответил сейсмолог.
- Паникуете? - глухо произнес начальник станции. - Одиннадцати баллов
здесь не бывает - ваша система что-то напутала. Это же очевидно. А вы
хотите поднять панику. В городе двести тысяч человек!..
- Вот именно - двести тысяч! - горячась, возразил Воронов. - Люди успеют
выйти на открытые места... А что касается одиннадцати баллов, то все в
жизни когда-нибудь случается в первый раз.
- А если тревога окажется ложной?
- Тем лучше... А если - нет? - Воронов еще раз ожесточенно постучал по
рычажку и бросил трубку. - Связь отсутствует. Вы понимаете, что это
значит? Нарушен кабель. Видимо, уже начались подвижки пластов.
- Ну что ж, - согласился Слюсаренко. - Береженого бог бережет. - Он
положил руку на плечо радиста "Горной":
- Давай! По радио...
- Мы и так уже потеряли целых четыре минуты, - добавил Воронов.
- Четыре минуты? - удивился Мареев и, не веря, бросил быстрый взгляд на
часы. В самом деле - только четыре минуты. А ему показалось, что с того
момента, когда на дисплее вспыхнуло предупреждение о грозящем
землетрясении, прошло по меньшей мере минут двадцать...
В аппаратной стало вдруг неожиданно тихо. Казалось, время остановилось.
Ничего не менялось и на экране дисплея. Тревожная точка рядом с
Синегорском продолжала угрожающе мерцать, предвещая надвигающуюся
катастрофу. Светились и две единицы на табло, складываясь в фантастические
одиннадцать баллов.
Вернулся радист.
- Связи нет!.. - сообщил он, волнуясь. Таких сильных помех никогда еще не
было.
- Видимо, мощная электризация воздуха, - заметил кто-то из сотрудников.
- Кстати, тоже один из возможных предвестников сильного землетрясения, -
добавил другой.
Мареев снова взглянул на Воронова. Сейсмолог стоял бледный, схватившись
рукой за край пульта словно для того, чтобы не упасть.
Слюсаренко, наклонившись к Марееву, шепнул:
- У него в Синегорске...
- Жена? - отозвался Мареев.
- Будущая... Лена. Наш врач. Вчера уехала в город и вернется только завтра.
Мареев содрогнулся. Какие простые и обыденные слова: уехала, вернется
завтра... Он сказал - вернется. Но если верить приборам - скорее всего не
вернется. Одиннадцать баллов! Никто не вернется!.. И ничего нельзя сделать
- стихия. Даже предупредить невозможно.
Напряжение в аппаратной достигло предела.
- Может быть, на машине? - неуверенно предложил радист. Ему тотчас
возразили:
- Сто восемьдесят километров горной дороги! Не успеть!
Словно по команде, взгляды всех, кто находился в аппаратной, обратились к
Слюсаренко. Как будто начальник станции мог что-то сделать. Но он угрюмо
молчал...
Вот когда пригодилось бы то, о чем только что рассказывал мне Воронов,
подумал Мареев. И словно в ответ в наступившей тишине прозвучал голос
Воронова:
- Готовьте систему активного предупреждения!
Слюсаренко удивленно поднял свои густые, сросшиеся на переносице брови:
- Но...
- Это единственный выход. К тому же эксперимент был удачным.
- На тренажере. И в течение всего лишь одной минуты. А потом мы целый час
приводили вас в сознание.
Вот как, подумал Мареев. Вот почему он не ответил на мой вопрос.
- Повторяю - другого выхода нет, - твердо сказал Воронов.
- Но это же верная смерть!
- Возможно... Но для меня одного...
- Вы даже не успеете ничего сделать. У вас просто не хватит времени.
- Должно хватить. Должно! - Воронов резко повернулся к сотрудникам, молча
ожидавшим, чем закончится этот спор. - Готовьте!
В аппаратной все пришло в движение - одни, заняв места за пультами,
склонились над приборами, выводя аппаратуру в рабочий режим, другие
извлекли из стенного шкафа шлем энцефалоскопа с многочисленными проводами
и стали подключать его к системе контроля напряжений и системе управления.
И только один Воронов продолжал стоять неподвижно с отсутствующим
взглядом. Возможно, он уже сейчас проигрывал в уме разнообразные варианты
той необычной игры, в которую ему предстояло включиться через несколько
минут. Игры, в которой его противником должна была выступить сама природа,
а ставкой была жизнь тысяч людей.
Слюсаренко подошел к Воронову и с неожиданной мягкостью положил руку ему
на плечо:
- Еще не поздно отказаться... Михаил, никто не вправе требовать от тебя
этого. Тем более что система активного воздействия - это пока скорее...
научная фантастика.
Воронов никогда не был в фамильярных отношениях со своим шефом, и,
вероятно, именно это слюсаренковское "ты" на мгновение вернуло его к
действительности. И он ответил в том же духе:
- А ты хотел бы, чтобы я мог попытаться и не попытался?
И это взаимное "ты" сблизило их теснее, чем долгие годы совместной работы.
Слюсаренко сильнее сжал плечо своего ближайшего сотрудника:
- Я понимаю... там Лена.
- Лена?.. Лена, - отрешенно повторил Воронов. - Там люди.
Слюсаренко нервно повел плечами и как-то странно посмотрел на Мареева,
словно обращаясь к нему за помощью. Мареев выразительно развел руками: да
и как он, совершенно новый здесь человек, мог судить о том, что верно и
что неверно и как должны поступить эти люди в столь неожиданно сложившейся
критической ситуации. Это могли решать только они, они сами. Однако
Слюсаренко продолжал почему-то в упор смотреть на него. И чтобы избавиться
от этого требовательного взгляда, Мареев отвел глаза и посмотрел на часы -
из отпущенных природой шестидесяти минут оставалось только пятьдесят.
- Вот такая... ситуация, - прозвучал рядом тихий бас Слюсаренко.
Мареев уже понял, что сейчас подлинным начальником "Горной" стал не
Слюсаренко, а Воронов. В критические моменты бывает, что реальным
руководителем оказывается не тот, кто облечен официальной властью, а тот,
кто способен найти правильное решение и повести за собой людей. Видимо,
почувствовал это и сам Слюсаренко. Именно это, должно быть, и потянуло его
к Марееву - постороннему человеку, также оказавшемуся в роли наблюдателя...
- Приступим! - распорядился Воронов и опустился во вращающееся кресло
перед пультом. - А вы, - обратился он к радисту, - идите и все же
старайтесь пробиться и передать предупреждение.
Двое сотрудников со шлемом энцефалоскопа в руках, уже подключенным к
системам оповещения и предупреждения, приблизились к Воронову и по его
знаку стали осторожно прилаживать шлем.
В этот момент в аппаратную стремительно вошла молодая женщина.
- Что случилось? - тревожно спросила она, видимо сразу уловив
напряженность обстановки.
Сотрудники, колдовавшие над Вороновым, застыли со шлемом в руках.
Сейсмолог приподнялся в своем кресле. Лицо его преобразилось:
- Ты... Сегодня.
"Лена" - понял Мареев.
- Так, что тут все-таки происходит? - требовательно повторила девушка.
Кто-то молча показал на экран дисплея. Должно быть, она сразу все поняла,
так как, на мгновение оцепенев, рванулась к Воронову и схватила его руку:
- Что ты хочешь сделать?
Он виновато улыбнулся. Молча...
- Нет! Нет! - вскрикнула она. - Я не хочу... Нет!
Он взял ее за руку.
- Лена...
Их глаза встретились.
И больше она не произнесла ни слова. Т