ату  и  не  сулит  мне
никаких  перемен.  Но  тут  появились  вы,  и  я  снова  почувствовала  себя
молодой... - Адмирал выпрямился и взглянул на Алисию с гордой радостью,  она
же, счастливо улыбнувшись, потрепала его по  щеке.  -  Нет,  на  ошибки  мне
просто не достанет времени,  какой  бы  юной  я  себе  ни  казалась.  Что  и
говорить, Амос, вы бываете порой несдержанны и грубоваты, но у  вас  золотое
сердце и цепкий, бойкий ум. Все ваши прошлые грехи  остались  в  прошлом,  и
нечего теперь даже поминать о них. К тому  же  вы  их  искупили  многолетней
верной службой Аруте и всей нашей стране. А внуки мои привыкли относиться  к
вам, как к своему родному деду, хотя никто из них не отважился бы  сознаться
вам в этом. Нет, сами  боги  послали  вас  всем  нам,  адмирал  Траск,  и  я
счастлива, что вы оказали мне честь, предложив стать вашей женой.
   Алисия положила голову на грудь Траску, и он снова  крепко  прижал  ее  к
себе. Принцесса с трудом сдерживала слезы радости, набежавшие ей  на  глаза.
Она знала, что столь бурное проявление чувств смутило бы ее Амоса. Связь  их
длилась долгие годы, и Алисия совсем было смирилась с  мыслью,  что  адмирал
никогда не пожелает узаконить эти отношения.  Он  был  слишком  независим  и
бесконечно дорожил своей свободой. Арута и все его домашние и в  самом  деле
относились к нему как к члену своей  семьи,  но  Амос,  ценя  их  участливое
внимание и платя им за  это  искренней  привязанностью,  всегда  с  огромной
радостью покидал берег и всех, кого любил, пускаясь  в  очередное  плавание.
Алисия, страдавшая от этих частых и долгих его отлучек, хорошо его  понимала
и со свойственными ей умом и душевным  так-том  никогда  не  позволяла  себе
упреков и жалоб, никогда не уговаривала остаться с ней подольше,  а  уж  тем
паче не требовала, чтобы он сделал решительный выбор между нею и морем.
   Амос с тяжелым вздохом разжал объятия и виновато улыбнулся.
   - Как ни хорошо мне с вами, Алисия, но служба прежде всего. Мне  придется
опять вас покинуть, чтоб выполнить одно очень важное поручение вашего зятя.
   - Но как же так, Амос? - Принцесса не верила своим ушам.  -  Возможно  ли
это, в самом деле? Ведь вы едва успели вернуться из плавания!
   - Так решил Арута. Он отправляет Николаса, а  с  ним  и  его  сквайра  на
год-другой к Мартину в Крайди, чтоб парнишка там окреп и возмужал,  а  кроме
того, надо доставить в Бэйран, что на северо-западном  побережье,  оружие  и
амуницию. Герцог Крайдийский разместил там целый гарнизон. -  Он  с  мольбой
заглянул в ее серо-зеленые глаза и добавил:
   - Но зато я обещаю Вам, бесценная моя Алисия, что это плавание станет для
меня последним! Я обернусь довольно скоро, и тогда уж выйду в отставку и  на
веки вечные останусь на берегу. Вам это еще поди надоест, и вы сами  станете
просить меня уйти в море хоть ненадолго. Алисия с улыбкой покачала головой.
   - Не надейтесь на это, друг мой. У вас здесь появится  великое  множество
новых забот. Ведь я рассчитываю на вашу деятельную помощь в управлении моими
обширными землями. Да и Арута привык во многом на вас полагаться.  Уж  он-то
вас без дела не оставит!
   Пробыв в покоях Алисии совсем недолго, Амос стал прощаться.  Вдовствующей
принцессе очень хотелось бы удержать его у себя до самого обеда, чтобы вволю
наговориться с ним о будущей совместной жизни, о приготовлениях  к  свадьбе,
которые она намерена  была  начать  незамедлительно,  но  она,  как  всегда,
принудила себя покориться неизбежному и без возражений предоставила будущего
супруга его неотложным заботам.
   Запечатлев  нежный  поцелуй  на  челе  возлюбленной,  Амос  вышел  из  ее
гостиной, миновал коридор и заторопился к выходу из дворца.  Ему  надо  было
еще так много успеть  до  завтрашнего  утра!  Он  настойчиво  гнал  от  себя
тревожные мысли о скором неизбежном конце его холостяцкой жизни  и  старался
сосредоточиться на подготовке к предстоявшему плаванию. Свернув  в  один  из
дворцовых закоулков, он едва не столкнулся с седовласым  воином-кешианцем  и
поспешно сделал шаг назад.
   Гуда Буле смущенно поклонился и пробормотал:
   - Прошу извинить меня, сэр.
   Амос с улыбкой помотал головой и ответил на кешианском языке:
   - Вам не в чем передо мной извиняться, уважаемый..
   - Гуда Буле, - подсказал старый солдат.
   - Гуда, - кивнул Амос. - Я думал о  своем  и  потому  мчался  вперед,  не
разбирая дороги. Это я перед вами виноват, потому как едва не сшиб вас.
   Гуда внимательно, с прищуром оглядел адмирала с головы до ног.
   - Простите, сэр, но сдается мне, что я вас уже где-то видел.
   Амос пожал плечами.
   - Вполне может статься. Ведь я в былые времена нередко захаживал в Кеш.
   - Империя так велика, - не без некоторого лукавства сказал Гуда, -  и  я,
как бывший охранник торговых караванов, исходил ее всю вдоль и поперек.
   Амос с охотой ответил на этот невысказанный вопрос:
   - Мы с вами могли друг друга встретить не иначе как в одном  из  портовых
городов. Ведь на континенте нам, морякам, делать почитай что нечего.  Скорее
всего, это был Дурбин.
   Гуда коротко кивнул.
   - Наверное, именно там я вас и  видел.  -  Он  огляделся  по  сторонам  и
посетовал:
   - Мой попутчик бросает меня одного, когда ему только вздумается. Вот я  и
решил от скуки побродить по этому замку,  поглядеть,  каков  он  изнутри.  -
Задумчиво покачав головой, он добавил:
   - Мне довелось однажды побывать в городе Кеше, во дворце  императрицы.  Я
тогда путешествовал по империи с сыном вашего принца. - Взгляд его скользнул
по высоким сводчатым окнам, выходившим на городскую  площадь.  -  Здесь  все
устроено совсем по-другому, но тоже очень красиво - глаз не отвести!
   Амос усмехнулся. Его позабавило наивное восхищение бывшего воина.
   - Что ж, - заключил он. - Глазей на крондорский дворец сколько пожелаешь,
чтоб было потом о чем вспомнить. Завтра  с  утренним  приливом  мы  поднимем
якорь, и поминай как звали!
   Известие это ошеломило Гуду.
   - Мы? - Недоверчиво переспросил он. - Мы?! То есть,  вы  хотите  сказать,
что и я тоже?!
   Ухмылка на лице Амоса стала еще шире.
   - Вот именно. К твоему сведению, я - адмирал Траск.  Принц  Арута  сказал
мне минувшим вечером, что вы двое тоже поплывете  со  мной  на  "Королевском
Орле".
   - Но куда? - слабым голосом спросил Гуда.
   -  Так  выходит,  этот  твой  потешный  приятель  вовсе  ничего  тебе  не
рассказал? - удивился Амос. - Ну так знай, все мы отправляемся на  запад,  в
герцогство Крайди.
   Гуда повернулся, чтобы уйти, и вполголоса пробормотал:
   - Конечно же, он ничего мне об этом  не  говорил.  Он  вообще  никогда  и
ничего мне не рассказывает.
   Амос дружески хлопнул его по спине.
   - Добро пожаловать на "Королевский Орел". Тебе придется  делить  каюту  с
этим коротышкой, но ведь вы с ним, похоже, уже друг  к  другу  притерпелись.
Вам обоим надлежит еще до рассвета выйти к воротам дворца и ждать там меня и
всех остальных.
   - Конечно же, мы там будем, - покорно  пробормотал  Гуда  и,  когда  Амос
торопливо удалился, заговорил сам с собой,  жестами  и  мимикой  подчеркивая
значение каждого слова:
   - Зачем бы это нам плыть в Крайди, Гуда? Не имею  ни  малейшего  понятия.
Гуда. А не разыскать ли нам Накора, Гуда? Именно этим мы сейчас и  займемся.
Гуда. А не задушить ли нам его. Гуда? - Наемник утвердительно кивнул:
   - С преогромным удовольствием. Гуда!

***

   Николас обошел двор, миновал просторный плац близ  гарнизонных  казарм  и
направился к парку. Принц искал своего друга Гарри.
   Оруженосец оказался именно там, где Николас рассчитывал его найти:  он  с
жадным интересом следил с одной из дощатых трибун  за  ходом  тренировочного
футбольного матча, который  вели  между  собой  команды  Крондора  и  Илита.
Футбол, до которого в молодости своей был большим охотником сам принц Арута,
с годами сделался любимейшим видом спорта во всей  обширной  западной  части
Королевства Островов. Потому-то два с лишним десятка лет тому  назад  позади
дворцового  парка  было  расчищено  небольшое  поле,  а  впоследствии  некий
зажиточный купец, большой любитель подвижных забав с мячом, выстроил там  на
свои средства настоящий стадион с  трибунами,  вмещавшими  до  сорока  тысяч
зрителей. В шестой день нынешней недели трибунам этим предстояло заполниться
до отказа, ибо "Львы Севера" из Илита намеревались в решительном поединке  с
Крондорской "Зарей" завоевать титул чемпионов Запада.
   Пока Николас поднимался по ступенькам  трибуны  туда,  где  сидел  Гарри,
крондорцы, смело атаковав ворота соперников, сумели  забить  первый  в  этой
игре гол. Гарри издал возглас одобрения и приветствовал  подошедшего  принца
словами:
   - Ты видел это, да? Вот так игра! Наши разобьют "Львов" в пух  и  прах  и
нынче, и в шестой день. Как жаль, что нам  не  доведется  увидеть  настоящий
матч!
   Николас кивнул и, мельком взглянув на поле, снова повернулся к Гарри.
   - Мне тоже хотелось бы порадоваться их победе, но что поделаешь! Зато  мы
отправимся в настоящее плавание. Скажи, неужто ты этому не рад?
   Гарри пожал плечами и теперь только обратил  свой  взор  на  принца.  Тот
светло и радостно ему улыбнулся. Гарри никогда еще не видел  Николаса  таким
счастливым и оживленным.
   - Тебе, похоже, просто не терпится поскорее ступить  на  палубу  корабля,
что увезет нас отсюда, - сказал он с оттенком удивления.
   - Разумеется, - кивнул Николас. - А ты разве этого не хочешь?
   Гарри пожал плечами:
   - Сам не знаю. Крайди как ни говори - такое унылое захолустье. Там поди и
смазливой да уступчивой девчонки не сыщешь.
   Гарри покачал головой и  тяжело  вздохнул.  Николас  нахмурился  и  отвел
взгляд.  Он  немного  завидовал  той  легкости,  с  какой  Гарри   завязывал
знакомства с девицами и женщинами любого  звания.  Знакомства  эти  зачастую
перерастали  в  весьма  тесную  дружбу,  чем  сквайр  без  всякого  смущения
похвалялся перед своим господином.  Николас,  всегда  оставаясь  в  стороне,
порой пристально наблюдал за тем, как бойкий и веселый Гарри держал  себя  с
дамами, и старался запомнить его несложные приемы в ухаживании, его слова  и
жесты, чтобы потом, когда придет время, воспользоваться этим  чужим  опытом,
ибо собственного у него не было вовсе. Но временами, когда ему казалось, что
Гарри переходит  рамки  приличий  и  Ведет  себя  слишком  уж  развязно  или
навязчиво, он считал своим долгом  вмешаться  и  оградить  очередную  жертву
любвеобилия Гарри от его нескромных притязаний.
   Помолчав, Николас назидательно проговорил:
   - Если крайдийские барышни окажут нам холодный прием, то  уж  тебе-то,  я
думаю, это пойдет только  на  пользу.  Ты  привык  здесь  к  слишком  легким
победам. - Гарри самодовольно ухмыльнулся. - А я себя  чувствую  так,  -  он
доверительно понизил голос, - будто меня  впервые  собираются  выпустить  из
клетки на волю!
   Лицо Гарри вмиг сделалось серьезным, и он с участием взглянул на друга.
   - Неужто тебе и в самом деле так плохо здесь жилось?
   Николас стал неторопливо спускаться с трибуны,  и  сквайр  последовал  за
ним.
   - Еще бы, - не оборачиваясь, сказал принц,  и  в  голосе  его  прозвучала
неподдельная горечь. - Ведь  я  всегда  был  самым  младшим,  самым  слабым,
словом... убогим калекой!
   Гарри нагнал его у выхода из стадиона, хлопнул  по  плечу  и  укоризненно
покачал головой.
   - И тебе не совестно такое говорить?! Ничего себе калека! За тот год, что
мы вместе, моя нежная кожа вся покрылась шрамами и синяками от твоих  ударов
рапирой и мечом! А ведь прежде она оставалась  невредимой,  и  я  всегда  по
праву себя считал неплохим фехтовальщиком.
   - Не преувеличивай, - вздохнул Николас. - Тебе тоже  частенько  удавалось
меня задеть.
   - Всего раз или два, возразил Гарри. Потому что мне  до  тебя  далеко.  И
если я фехтую как мало кто в Крондоре, то ты в этом просто  не  знаешь  себе
равных. А потому перестань ты, ради всех  богов,  считать  и  называть  себя
калекой!
   Но слова его не  оказали  на  помрачневшего  Николаса  никакого  видимого
воздействия. Не замедляя шага, принц спросил:
   - Скажи, у вас в Ладлэнде в обычае устраивать церемонию Представления для
новорожденных детей графа?
   Гарри помотал головой. Вопрос друга показался ему неожиданным и странным.
   - Нет, конечно. Ведь мы не принадлежим к королевской семье.
   - Прежде, в давние времена, дитя любого из высокородных  вельмож  принято
было показывать подданным его отца  на  тридцатый  день  после  рождения,  -
возразил Николас. - И во многих герцогствах и графствах Запада  этот  обычай
сохранился. Вассалы и челядь должны воочию убедиться, что тело  их  будущего
господина или госпожи не отмечено  врожденными  изъянами.  -  Теперь  только
Гарри догадался,  к  чему  клонил  Николас,  и  исподтишка  бросил  на  него
сочувственный взгляд. - Мои братья были представлены жителям Крондора,  -  с
горечью продолжал Николае, - и моя сестра тоже. Все, кроме меня.
   - И ты понапрасну ожидал этого великого события, лежа в своей колыбели? -
прыснул Гарри, решив было шуткой развеять мрачное настроение друга. Но принц
никак на это не отозвался, и Гарри сразу переменил тон. - Ну  и  что  же  из
того, что тебя не представили подданным принца Аруты? -  спросил  он.  -  Ты
думаешь, это повлияло на их отношение к тебе?
   - Конечно, и это в том числе. Все знают  о  моем  увечье,  и  я  поневоле
вынужден быть таким, каким они меня считают. Знал бы ты, как это тяжело!
   - И ты так рад возможности перебраться в Крайди, потому что там никому  и
в голову не придет относиться к тебе иначе, чем к другим  юношам,  и  делать
тебе поблажки? - спросил Гарри, проходя вслед за Николасом в ворота дворца.
   Стражи, дежурившие у ворот, отсалютовали принцу, и он,  мимоходом  кивнув
им, пожал плечами.
   - Во  всяком  случае,  я  на  это  надеюсь.  Тамошняя  жизнь  ведь  очень
отличается от здешней. Если верить отцу и маме, она гораздо проще, и строже,
и тяжелее, чем крондорская.
   У входа во дворец Гарри помешкал, церемонно раскланявшись  с  хорошенькой
фрейлиной принцессы Аниты, которую он знал весьма  коротко,  и  проводил  ее
взглядом. Фрейлина оглянулась и из-за плеча  своего  спутника,  щеголеватого
гарнизонного офицера, послала Гарри пленительнейшую улыбку.
   - Мне остается только уповать,  -  вздохнул  Гарри,  нагнав  Николаса  на
ступенях  центральной  лестницы,  -  что  строгость   тамошних   нравов   не
распространяется  на...  м-м-м...  некоторые  стороны   жизни.   -   Николас
укоризненно покачал головой, и Гарри скорчил жалобную мину:
   - Но я, так и быть, готов смириться с чем угодно, лишь бы это пошло  тебе
на пользу!

***

   Гребцы налегли на весла, и ялик  заскользил  по  волнам  к  трехмачтовому
кораблю, который стоял на рейде в Крондорском порту.  Провожавшие  -  Анита,
Арута, принцесса Алисия и несколько придворных - махали на прощание Николасу
и  Гарри,  выкрикивая  последние  напутствия  и   пожелания   благополучного
плавания. Анита едва сдерживала слезы. Она мужественно выдержала  разлуку  с
тремя старшими детьми, теперь же, когда и последний из  ее  сыновей  покидал
родительский кров, принцесса была близка к отчаянию. Она горько  сожалела  о
том,  что  позволила  ему  уехать,  и  все  доводы  Аруты  в  пользу   этого
путешествия, с которыми она еще накануне вечером горячо соглашалась,  теперь
казались  ей  неубедительными.  Она  чувствовала,  что  супруг  напряжен   и
взволнован не меньше нее, и то и дело взглядывала  на  его  хмурое,  усталое
лицо. Анита давно не видела Аруту таким  расстроенным,  таким  печальным,  и
подозрение, что он знает, но не решается поведать ей о  какой-то  опасности,
грозящей их Николасу, возродилось в  ее  душе  с  новой  силой.  Она  тяжело
вздохнула и крепко сжала руку мужа.
   Алисия не сводила глаз со своего Амоса, стоявшего на  корме  ялика  между
Николасом и Гарри и  посылавшего  ей  воздушные  поцелуи.  Все  трое  широко
улыбались ей и остальным. Поймав взгляд своей моложавой  бабушки,  брошенный
на Амоса, Николас лукаво усмехнулся и наклонился к уху адмирала:
   - Не пора ли мне начать звать тебя дедом?
   - Попробуй только, и тогда, помяни мое слово, придется тебе добираться  в
Крайди своим ходом! - отрезал Траск. - Когда мы  выйдем  из  гавани,  изволь
звать меня капитаном, ясно?! Я говорил об  этом  твоему  родителю  с  лишком
двадцать лет назад, скажу и тебе: будь ты хоть принцем крови,  хоть  даже  и
самим королем, на борту корабля есть только один  Господин  -  это  капитан.
Слово его - закон для всех без исключения. На своем судне он и император,  и
первосвященник, и судья, и бог!
   Николас переглянулся с Гарри, с трудом веря, что  старина  Амос  мог  так
внезапно превратиться из  добродушного  весельчака  и  участливого  друга  в
свирепого морского тирана. Однако выражение  лица  Траска,  его  нахмуренные
брови и воинственно  выпяченная  вперед  борода  не  оставляли  ни  малейших
сомнений в том, что дело обстояло именно так.
   Когда ялик подняли на борт "Королевского Орла", Траск  вполголоса  бросил
лоцману:
   - Ступайте к румпелю, мастер, - и зычно выкрикнул команду:
   - Поднять все топсели! Приготовить грот и бом-стеньгу!
   Когда первые три паруса были подняты, Николас и Гарри  почувствовали  под
ногами легкое дрожание палубы. "Орел" пришел в движение. Повинуясь указаниям
лоцмана, рулевой стал выводить его из гавани. Амос оставил  принца  и  Гарри
одних и прошел на корму.
   Трехмачтовик  величественно  проплыл  мимо  нескольких  небольших  судов,
стоявших  на  рейде.  Николае  со  все  возраставшим  интересом  следил   за
уверенными, слаженными действиями лоцмана, Амоса  Траска,  его  помощника  и
всей  команды.  Увидев,  как  два  встречных  тендера,  приветствуя  "Орла",
приспустили флаги  с  гербом  Королевства  на  своих  невысоких  мачтах,  он
дружелюбно помахал рукой их капитанам.
   - Вы роняете свое достоинство, принц! - хихикнул Гарри.
   Николас ткнул его локтем в бок:
   - Кому какое до этого дело теперь, когда мы на свободе? - и он счастливо,
беззаботно рассмеялся.
   У выхода в открытое море корабль лег на другой курс и на несколько секунд
замер в неподвижности. Этого времени оказалось вполне достаточно  лоцману  с
помощником, чтобы спуститься на борт небольшой гребной лодки,  подошедшей  к
борту "Орла". Теперь командование кораблем единолично принял  на  себя  Амос
Траск.
   Адмирал повернулся к своему помощнику Родесу и приказал:
   - Выровнять марсели! Поднять грот и брам-стеньгу!
   Николас ухватился обеими руками за леер, чтобы удержать  равновесие:  ему
показалось, что, когда огромные прямоугольные  и  косые  паруса  наполнились
ветром, "Орел" сделал гигантский прыжок над водой. Корабль понесся вперед со
скоростью стрелы. Гарри вцепился принцу в плечо. Николас с восторгом смотрел
вперед, на расстилавшуюся перед ним необъятную морскую гладь. Солнце  начало
уже проглядывать  сквозь  утреннюю  туманную  дымку,  и  его  неяркие  блики
вспыхивали искрами в темных, разметавшихся по ветру волосах принца.  Корабль
с  пронзительными  криками  преследовали  чайки,  рассчитывавшие  поживиться
остатками людской трапезы.
   Николас указал рукой куда-то вправо, и Гарри, взглянув  туда,  обнаружил,
что вперегонки с "Королевским Орлом" плыли несколько дельфинов, то и дело  с
шумом выныривавших  из  воды.  Их  горбатые  аспидно-черные  спины,  на  миг
мелькнув над волнами, тут же снова исчезали в пучине.
   Амос оглянулся назад,  туда,  где  еще  виднелись  смутные,  расплывчатые
очертания башен Крондора, и вполголоса сказал помощнику:
   - Курс на запад, мистер Родес. Мы идем перво-наперво к Острову Колдуна.

***

   "Королевскому Орлу"  пришлось  долго  идти  против  встречного  западного
ветра, и лишь на шестой  день  плавания  с  вахты  раздался  радостный  крик
впередсмотрящего :
   - Земля! Вижу землю!
   - Где? - крикнул с мостика Ам