днялась
и вся палуба. Николас,  отфыркиваясь  и  отплевываясь,  с  жадностью  вдыхал
свежий, чистый воздух. Он дышал полной грудью и никак не мог им  надышаться.
Но  тут  "Стервятник"  качнулся,  и  принц,  все  еще  стоявший  на  коленях
посередине палубы, свалился на бок. Волна, что перехлестнулась  через  борт,
потащила его за собой и едва не смыла в море.  В  последнюю  минуту  Николас
успел схватиться обеими руками за переборку, и это его спасло.  Трехмачтовик
завалился на левый борт. Сквозь  пробоину  в  днище  трюм  его  стал  быстро
заполняться водой.
   Николас закашлялся и выплюнул воду,  залившуюся  в  рот,  прочистил  нос,
отвел ладонью  волосы  со  лба  и  огляделся  по  сторонам.  Все  три  мачты
"Стервятника" были сломаны. На палубе валялись оборванные снасти  вперемежку
с телами погибших матросов, длинными зелеными прядями водорослей и  наносами
песка.
   Маркус и Калис неподвижно стояли неподалеку от Николаса, держась за чудом
уцелевший штормовой канат, что  был  укреплен  вдоль  палубы.  Бриза  обеими
руками вцепилась в поясной ремень Маркуса. Гуда по-прежнему прижимал к  себе
бесчувственного чародея, а свободной рукой держался за кабестан. Кожа на его
лысой макушке была рассечена, и по морщинистому лицу струилась кровь.  Накор
каким-то непостижимым образом  угодил  в  самую  середину  спутанного  мотка
тросов у главной мачты и отчаянно вопил, требуя,  чтоб  кто-нибудь  поскорее
освободил его от этих пут.
   Николас тщетно искал глазами своего сквайра.
   - Гарри! - крикнул он в надежде, что тот все же остался жив  и  находится
где-нибудь  поблизости.  Но  сквайр  не  откликался.  Тут   желудок   принца
конвульсивно, мучительно сжался, и изо рта и носа  потоком  хлынула  морская
вода.
   Корабль с протяжным  скрипом  качнулся  влево,  и  из-под  обломка  мачты
ползком выбрался Амос Траск. Он тотчас же вскочил на ноги  и  заторопился  к
принцу, горестно покачивая головой и всплескивая руками.
   - Какой разгром, Ники! Бедная, несчастная моя посудина! -  Не  дождавшись
от принца ответа, Амос повернулся к корме и проревел:
   - Мистер Родес!
   Однако помощник не отозвался, и Амос бросился на корму, а затем  в  трюм,
чтобы выяснить, какие повреждения получил его корабль. Вернувшись на главную
палубу, он снова направился к Николасу и отрывисто приказал:
   - Пусть все немедленно соберутся на палубе у правого борта. Надо взять  с
корабля все, что удастся спасти.  В  баркасы  погрузить  сколько  поместится
мехов и фляг с пресной водой, а также провизию. Мы идем ко дну, и  нам  надо
успеть отчалить прежде чем "Орел" потонет. Нам дорога каждая минута!
   - Разве ничего нельзя сделать, чтоб спасти  корабль?  -  упавшим  голосом
спросил Николас.
   Амос молча покачал головой и побрел на корму. Николас подошел  к  Калису,
который охотничьим ножом разрезал веревки, опутавшие хилое тело  исалани,  и
негромко проговорил:
   - Капитан приказал всем собраться на главной  палубе.  "Орел"  тонет.  Мы
должны будем пересесть на баркасы.
   Калис быстро передал приказ Амоса и принца  всем,  кто  остался  в  живых
после шторма и двух погружений трехмачтовика. Николас и Маркус  заторопились
в свои каюты, пол которых успела  уже  покрыть  все  прибывавшая  вода.  Они
поспешно взяли все, что считали самым для себя ценным  и  дорогим,  и  снова
поднялись наверх, на палубу. Калису удалось не  только  сохранить  при  себе
свой лук и колчан со стрелами, но и защитить оружие от  воздействия  морской
воды с помощью промасленной кожи. Лук Маркуса  унесло  в  безбрежную  пучину
одной из огромных волн. Николае  со  свойственным  ему  в  минуты  опасности
необыкновенным присутствием духа бросился к каюте Амоса,  перешагивая  через
тела утопленников, валявшуюся в беспорядке поломанную судовую мебель и доски
переборок. Он непременно желал спасти самое ценное из всего, что  находилось
на корабле. Войдя в капитанскую каюту, он открыл  маленький  люк  в  полу  и
вытащил мешок с золотыми монетами, тот самый, который  Амос  посулил  отдать
Бризе, если окажется, что она  говорила  им  правду.  Николас  понимал,  что
деньги  эти  очень  им  пригодятся,  когда  они  доберутся  на  баркасах  до
неведомого берега и отправятся на поиски пленников. Он сунул мешок под мышку
и пустился  было  в  обратный  путь,  но,  добравшись  до  трапа,  осененный
внезапной мыслью, резко развернулся и помчался назад. Вода  теперь  доходила
ему почти до колен. Принц снова пробрался в капитанскую каюту и стал один за
другим открывать ящики массивного письменного стола Амоса. К  счастью,  вода
еще не успела повредить то, что он  искал.  Николас  радостно  улыбнулся  и,
зажав в свободной руке судовой журнал в красном кожаном переплете,  выбежал.
из каюты, миновал захламленный коридор и поднялся по трапу на палубу.
   "Стервятник" стремительно погружался в океан. За те несколько минут,  что
Николас провел внизу, крен его стал еще заметнее. Корабль почти  уже  черпал
воду бортом. Матросы один за  другим  прыгали  с  палубы  в  баркасы.  Амос,
стоявший возле сломанной главной мачты, поманил принца к себе.
   Николас протянул ему судовой журнал.
   - Я решил, что надо его обязательно прихватить  с  собой.  Он  нам  может
очень пригодиться.
   - Да благословят тебя боги, малыш, за то что  ты  один  из  всех  нас  не
растерялся в час такого ужасного испытания и  мозги  у  тебя  не  выпятились
набекрень от страха! - с чувством воскликнул Амос, бережно  принимая  журнал
из рук Николаса. - Ведь с помощью этой многоценной книги  мы  сможем,  когда
придет время, возвратиться домой!
   Николас подошел к борту и свесился вниз. В  каких-нибудь  пяти  футах  от
него на волнах покачивался один из баркасов. Он обернулся к Траску. В глазах
у старого морского волка стояли слезы.
   - Амос, нам дорога каждая минута, - нарочито строгим голосом напомнил ему
Николас, чувствуя при этом, как у него самого защипало в носу.
   - Я сейчас, Ники, - отозвался адмирал. - Я ведь должен последним сойти со
своей несчастной посудины.
   Николас спрыгнул в баркас, а через несколько мгновений  рядом  с  ним  на
скамью опустился и Амос. Гуда и один из матросов дружно  налегли  на  весла,
чтобы поскорее увести утлое суденышко от  тонувшего  корабля,  иначе  баркас
могло затянуть в водоворот, который неизбежно должен был возникнуть на месте
погружения "Стервятника".
   Когда баркас отдалился от корабля всего на  каких-нибудь  четверть  мили,
"Стервятник", бывший  "Королевский  Орел",  краса  и  гордость  крондорского
флота, вздрогнул всем корпусом и скрылся в морской пучине.
   Амос, все это время не сводивший глаз  со  своего  трехмачтовика,  горько
посетовал:
   - Боги, как тяжело с ним расставаться! Точно любимое дитя теряешь! И ведь
перед этим последним плаванием мы его, бедолагу, так гнусно изуродовали  под
стать пиратскому бригу, да еще и обозвали богомерзким именем! И  тонуть  ему
пришлось под позорным черным флагом! - Отчаянию Амоса не  было  пределов.  -
Прости уж нас, старина! - крикнул он, махнув рукой в  ту  сторону,  где  еще
минуту назад виднелись обломки мачт "Стервятника".
   Эта надгробная речь паруснику вконец расстроенного адмирала оказала самое
неожиданное воздействие на возбужденные  нервы  Николаса.  Ему  вдруг  стало
необыкновенно смешно. Он как мог старался подавить  этот  внезапный  приступ
веселья и почти уже в этом преуспел, но тут взор его нечаянно упал на Бризу.
Девушка сдавленно  хихикала,  прикрывая  рот  ладонью.  Тут  уж  Николас  не
выдержал и расхохотался во весь голос. Ему вторили Гуда, и матрос, что сидел
на веслах, и Накор, и даже неулыбчивый Маркус. Из всех пассажиров баркаса не
смеялись только Амос и Энтони, который все еще не пришел в сознание.
   - Проклятье! Чему это вы все так радуетесь?! - взревел Траск,  на  глазах
которого еще не успели обсохнуть слезы.
   - Сами не знаем, - извиняющимся тоном ответил за всех Гуда. - Не серчайте
на нас, адмирал. Наверно, это от пережитого. У всех у нас,  я  думаю,  чуток
помутилось в головах.
   Сидевшие в ялике отозвались на это замечание новым взрывом смеха. На  сей
раз даже и сам Амос не удержался от улыбки. Еще через несколько мгновений он
уже весело хохотал вместе с остальными.
   Вдруг откуда-то сбоку послышался недовольный хриплый голос,  показавшийся
Николасу смутно знакомым:
   - Простите, что мешаю вашему веселью. Но не соблаговолит ли кто-нибудь из
вас протянуть мне руку?
   Принц повернул голову на звук этого голоса и к неописуемой своей  радости
разглядел над волнами голову Гарри с прилипшими ко  лбу  и  потемневшими  от
воды рыжими кудрями. Сквайр медленно плыл к баркасу,  гребя  одной  рукой  и
придерживаясь другой за обломок мачты.
   - Гарри! Так ты жив! - крикнул Николас и  перегнулся  через  борт,  чтобы
помочь другу забраться в перегруженный баркас. - А я уж было подумал, что ты
утонул!
   Гарри втиснулся на скамью между Николасом  и  Гудой  и  потер  ушибленное
плечо.
   - И очень этим опечалился, как я вижу.
   Николас смущенно опустил глаза.
   - Прости, Гарри. Похоже, мы все просто немного не в  себе.  Знаешь,  ведь
никто из нас, наверное, не сомневался, что мы потонем вместе с "Орлом".  Это
просто чудо, что нам удалось спастись.
   Гарри задумчиво кивнул.
   - А меня смыло за борт. Я видел, как "Стервятник" ткнулся носом в  дно  и
решил уж было, что всем вам настал конец.
   - Немногие из моих ребят  его  избежали,  -  печально  вздохнул  Амос.  -
Глядите-ка! - и он  обернулся  и  указал  на  два  других  баркаса,  которые
старались их нагнать. - Эй! В шлюпках! - крикнул он матросам. - Мистер Родес
с вами?
   - Никак нет, капитан, - ответили ему. - Его убило мачтой.
   - Сколько вас на баркасах?
   - Двадцать семь на большом, да еще девятнадцать на малом, сэр.
   - Есть у вас что-нибудь из провизии?
   - Нет, сэр. На большом баркасе ничего.
   Один из матросов с малого баркаса весело крикнул:
   - А мы прихватили бочонок солонины, да еще другой  с  сушеными  яблоками,
капитан! Больше тут ничего не поместилось!
   Амос с протяжным вздохом огляделся по сторонам и подытожил:
   - Что ж, нам остается только благодарить богов за спасение и  грести  изо
всех сил, чтоб добраться до берега  засветло.  Ведь  через  несколько  часов
стемнеет. - Он махнул рукой экипажам других баркасов. - Держитесь за нами!
   Гуда и дюжий матрос налегли на весла. Амос повернулся к Калису.
   - Ты у нас самый зоркий, эльф. Гляди теперь в оба, чтоб нам чего  доброго
не напороться на риф.  Тут,  поблизости  от  берега,  они  могут  быть  едва
прикрыты водой. Следи за волнами. Ежели они в каком-нибудь месте  расходятся
надвое, то там наверняка будет торчать обломок треклятой скалы.  Мы  все  их
должны обойти, чтоб остаться в живых.
   Калис молча кивнул. Впереди над каменистым берегом устрашающей необъятной
глыбой высилась каменная стена.
   - Интересно, что там, позади нее? - пробормотал  Николас,  вглядываясь  в
очертания скалы.
   Калис пожал плечами.
   - Колючие кустарники. А  быть  может,  лес.  Или  равнина.  Надеюсь,  там
достанет дичи, на которую можно поохотиться.
   - Или город, где мы могли бы нанять комнату в  трактире  и  обсушиться  у
огня, - стуча зубами, проговорил Гарри. Николас покосился на него и не  смог
сдержать улыбки: бойкий сквайр больше  всего  на  свете  походил  сейчас  на
мокрую крысу.
   - И где я могла бы купить себе новую одежду, - поддержала его Бриза.
   - И раздобыться какой-никакой едой, - с ухмылкой прибавил Накор.
   Баркас уверенно продвигался вперед, минуя на  своем  пути  многочисленные
рифы и мели. Небольшие волны легонько его покачивали и подгоняли к берегу.
   Калис, сидевший на носу, внезапно насторожился и привстал со скамьи.
   - Осторожнее! Поверните вправо! Здесь подводные скалы! -  предупредил  он
гребцов.
   Гуда, который сидел с  левой  стороны  баркаса,  стал  усиленно  работать
веслом, матрос, занимавший место  у  правого  борта,  прекратил  грести,  но
перегруженная лодка не успела еще сколько-нибудь  значительно  сместиться  в
сторону, как  набежавшая  сзади  волна  подтолкнула  ее  вперед.  Послышался
скрежет, и баркас резко  остановился,  словно  упершись  носом  в  невидимую
стену. Калис и Маркус перелетели  через  борт  и  очутились  в  воде.  Бриза
расплакалась навзрыд.
   Днище баркаса было пробито острой  верхушкой  подводной  скалы.  Пробоина
оказалась совсем небольшой, но заделать  ее  было  нечем,  и  вода  стала  с
удивительной скоростью просачиваться сквозь нее в лодку.
   - Баркас тонет! - вскричал Амос. -Возьмите из него все, что только можно,
и добирайтесь до берега вплавь! - Он обернулся назад и  предупредил  экипажи
двух других баркасов:
   - Мы напоролись на риф! Ложитесь на другой курс!
   Впередсмотрящий на ближайшей из лодок кивнул и махнул рукой в знак  того,
что приказ капитана будет выполнен. Баркас  отвернул  налево,  чтобы  отойти
подальше от того места, где получила пробоину лодка Амоса и его спутников.
   Николас подхватил со дна тонувшего баркаса два  меха  с  водой,  поспешно
приторочил их к поясу и прыгнул за борт. Мехи тянули его вниз, и плыть  было
очень тяжело. Напрягая последние силы, он добрался до  суши  и  выбрался  на
каменистый берег. Все его спутники так же благополучно достигли побережья.
   Второй баркас не избежал участи первого и наткнулся на риф неподалеку  от
суши. Матросы, выкрикивая ругательства, поспешили перебраться через борт. До
берега было  совсем  близко,  и  вскоре  они  присоединились  к  Николасу  и
остальным. Лишь последняя лодка, резко забрав влево,  благополучно  достигла
суши и была вытащена на берег.
   Амос приказал дюжине матросов  вернуться  вплавь  ко  второму  баркасу  и
попытаться столкнуть его с рифа.
   - Иначе ведь волны разобьют его в щепы, а нам он еще может на  что-нибудь
сгодиться, - прокричал он им вслед.
   Матросы, на помощь к которым вскоре поспешили еще несколько их товарищей,
изо всех сил пытались сдвинуть с места большой тяжелый баркас, но тот прочно
застрял меж двух скальных выступов, один из которых к  тому  же  пробил  его
днище, и высвободить его из этих каменных объятий было невозможно.
   Амос принужден был подать матросам знак к возвращению на берег.
   - Посудина набрала уже порядком воды, сэр, и здорово отяжелела, -  сказал
в свое оправдание один из вернувшихся. - Да и эти проклятые рифы вцепились в
нее, словно коршун в дохлятину.
   Траск угрюмо кивнул:
   - Выходит, придется ей оставаться там,  и  волны  разнесут  ее  в  мелкие
щепки. - Он взглянул на прибрежные скалы. Тень от  них  успела  уже  достичь
кромки воды.  В  воздухе  повеяло  вечерней  прохладой.  Амос  повернулся  к
Николасу, Калису, Маркусу и Бризе. - Отыщите  на  берегу  как  можно  больше
веток, досок и щепок, в  общем,  всего,  из  чего  можно  соорудить  большой
костер. Скоро похолодает, а мы все вымокли до нитки, и у нас с собой нет  ни
единого одеяла.
   Он быстро пересчитал оставшихся в живых матросов и воинов из  Крайди.  Их
оказалось сорок девять. Когда "Стервятник" отплывал из  Фрипорта,  на  борту
его насчитывалось более двух сотен человек. И лишь пятьдесят восемь из  них,
считая  Николаса,  остальных  пассажиров,  а  также  его  самого,   пережили
крушение. Амос обратился с краткой молитвой  к  Киллиан,  богине  мореходов,
прося ее упокоить с миром души погибших.  Он  не  мог  не  чувствовать  себя
виновным в их смерти. А  каково-то  будет  их  близким,  когда  они  получат
печальную весть, их вдовам и малым детишкам?
   Амос с сокрушенным видом покачал головой и приказал матросам:
   - А вы постарайтесь-ка разыскать и собрать в одну кучу все то, что  волны
вынесут на берег. Ведь на бедолаге "Орле" оставалось столько добра!
   Матросы повиновались и цепочкой  растянулись  вдоль  каменистого  берега.
Одни двинулись на северо-запад, другие - к юго-востоку. Лишь те, кто получил
серьезные увечья, остались лежать на нагретых солнцем камнях.
   Траск подошел к Гуде и Накору. Воин и коротышка чародей о чем-то негромко
переговаривались, склонившись над неподвижным телом Энтони.
   - Приведите его в чувство, ежели вам это под силу, а нет, так ступайте на
поиски корабельных обломков вместе с мальчишками и девицей.  Иначе  ведь  их
унесет отсюда приливом. А нам теперь дорога  каждая  щепка,  каждый  обрывок
парусины. Дела наши - хуже некуда!
   Гуда легонько потряс крайдийского чародея за плечи, но тот по-прежнему не
шевелился и не открывал глаз. Воин вздохнул, поднялся с колен и побрел вдоль
берега,  внимательно  глядя  себе  под  ноги.  Накор,   прежде   чем   уйти,
сочувственно улыбнулся Амосу.
   - Мне жаль, что все так обернулось, капитан. Бедняга  "Орел"!  Он  служил
нам верой и правдой и погиб как герой. А я ведь уж успел к нему  привыкнуть.
И я хорошо понимаю, как вам-то все это должно быть тяжело.
   - Спасибо, друг исалани, за твои добрые  слова,  -  с  печальной  улыбкой
кивнул Траск.
   Накор запустил руку в свой заплечный мешок и тотчас же выдернул ее оттуда
с такой  поспешностью,  словно  его  ужалила  притаившаяся  там  пчела.  Его
уродливое лицо при этом покривилось от досады.
   - Вот ведь какая скверная штука приключилась!
   - Деньги, что ли, у тебя пропали? - участливо предположил Траск.
   Накор мотнул головой и лукаво улыбнулся.
   - Да нет, просто кое-кто в далеком городе Ашанте понес большие убытки.  -
Амос, услыхав из уст маленького колдуна  столь  нелепое  утверждение,  молча
вытаращил на него глаза, Накор же, улыбнувшись еще шире, как  ни  в  чем  не
бывало продолжал:
   - Хозяин фруктового склада наверняка очень  огорчится,  когда  обнаружит,
что морская вода попортила весь его  товар.  -  Покачивая  головой,  чародей
удалился от вконец озадаченного его словами Траска и  побрел  вдоль  берега,
вглядываясь в нагромождения камней в поисках обломков кораблекрушения.
   Амос устремил глаза на то место, где не более часа тому назад затонул его
"Орел". При мысли о флагмане военного флота, обреченном гнить на дне морском
близ чужих берегов, и о полутора сотнях погибших матросов на  глаза  бравого
адмирала навернулись слезы.

ЧАСТЬ 2

Глава 1
СКАЛА

   Костер медленно затухал. Бриза придвинулась поближе  к  умиравшему  огню,
чтобы обогреть озябшие  руки  последними  волнами  тепла,  которые  от  него
исходили. Остальные, подобно ей, протягивали руки  к  едва  тлевшим  угольям
нескольких  маленьких  костерков  и  подбирались  к  ним  как  можно  ближе.
Несколько человек в тщетной попытке хоть как-то  согреться  быстрыми  шагами
бродили взад и вперед по берегу, перескакивая с камня на камень и спотыкаясь
о скальные выступы. Каменистый берег был обследован ими еще  минувшим  днем.
Он тянулся на много миль в обе стороны от того места, где они высадились,  и
сплошь состоял из песка и камней. Нигде не видно  было  ни  малейших  следов
какой-либо растительности. Впереди  них  плескалось  море,  позади  высилась
каменная стена, тянувшаяся вдоль всего побережья,  насколько  хватало  глаз.
Щепок и досок, чтобы поддерживать огонь, у них больше  не  осталось.  Дни  в
этих южных широтах стояли жаркие, ночи - холодные. Из вынесенных волнами  на
берег обрывков парусины путники соорудили некое подобие убежища от  дождя  и
ветра. Опорами ему служили  обломки  мачт  и  рей.  Мокрая  древесина,  едва
занявшись огнем, начинала чадить, и костры,  которые  они  жгли  нынешним  и
минувшим вечерами, едва тлели и  давали  гораздо  больше  дыма,  чем  тепла.
Солонина была безнадежно попорчена морской водой.  Сушеные  яблоки  остались
невредимы, а с помощью нехитрых приспособлений из тонких бечевок и  железной
проволоки матросам удалось наловить немало съедобной морской рыбы.  Но  есть
ее им приходилось полусырой, поскольку посуды, чтоб сварить ее или зажарить,
у них  не  было.  Выпотрошенных  рыбин  укладывали  на  уголья  и  терпеливо
дожидались, пока они хоть немного пропекутся с обеих сторон. За полтора дня,
проведенных н