но закивал, и Эрланд взъерошил ему волосы.
   Арута кивком головы отозвал Джеймса в сторонку,  к  ним  присоединился  и
герцог Гардан.
   - Завтра я обо всем с тобой поговорю, - сказал Арута Джеймсу, - но,  судя
по донесениям, ты заслужил нашу величайшую благодарность.
   - Мы сделали  только  то,  что  было  необходимо,  -  ответил  Джеймс.  -
Наибольшей благодарности заслуживают мальчики. Если бы  Боуррик  вернулся  в
Крондор вместо того, чтобы, рискуя жизнью, догонять нас или если  бы  Эрланд
не понял бы все так быстро... кто знает, что могло бы произойти?
   Арута положил руку на плечо Джеймса.
   - Твое желание стать герцогом Крондорским  стало  нашей  любимой  шуткой,
верно?
   - Я еще надеюсь получить этот пост, - улыбнулся Джеймс.
   - После того что тебе пришлось пережить, ты все равно  хочешь  сидеть  по
правую руку от правителя? - с недоверием спросил Гардан.
   - И нигде больше, - ответил Джеймс, глядя на счастливые  лица  окружавших
его людей.
   - Вот и хорошо, - сказал Арута. - У меня есть что  тебе  сказать.  Гардан
уходит на покой.
   - Значит... - начал Джеймс.
   - Нет, - ответил Арута. - Я  предложу  пост  герцога  Крондорского  графу
Джефри Равенсвуду,  который  служит  вместе  с  первым  советником  Лиама  в
Рилланоне.
   - Что ты такое говоришь, Арута? - прищурился Джеймс.
   Принц улыбнулся своей однобокой улыбкой, и Джеймс похолодел.
   - Когда закончатся празднования по случаю твоей  свадьбы,  Джимми,  ты  с
женой отправишься  в  Рилланон  и  займешь  место  Джефри  при  герцоге  Гае
Рилланонском. - Он усмехнулся. - И, кто знает,  может  быть,  Боуррик,  став
королем, предложит тебе титул герцога Рилланона.
   Джеймс, обняв жену за талию, весьма спокойно сказал принцу:
   - Знаешь, Амос Траск был прав. С тобой и впрямь не повеселишься.



    Раймонд ФЕЙСТ
    ВРАТА ВОЙНЫ VI:  ПИРАТ КОРОЛЯ


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


ЧАСТЬ 1

Пролог
ВСТРЕЧА

   Гуда поднялся, вздохнул и сладко потянулся. Сквозь полурастворенную дверь
откуда-то из глубин дома до слуха его донесся визгливый женский возглас:
   - Убирайся отсюда!
   Бывший наемный охранник торговых караванов снова уселся в удобное кресло,
стоявшее на крохотной открытой веранде трактира у самого порога, и  водрузил
ноги на перила. Тем временем перебранка в зале для  посетителей,  начавшаяся
несколько минут назад, грозила перерасти в  нешуточную  потасовку.  Подобное
повторялось из вечера в вечер. Клиенты побогаче, как  правило,  предпочитали
останавливаться в уютных и просторных городских гостиницах, проезжие средней
руки - в многочисленных постоялых дворах на побережье. И лишь самые бедные и
незнатные из путников - возчики, наемные солдаты, крестьяне  из  близлежащих
селений - искали приюта в "Зубчатом Гребне", трактире, которым  владел  Гуда
Буле. Подвыпив, они нередко затевали между собой шумные ссоры и драки.
   - Ты что же, хочешь, чтоб я позвала на помощь городскую стражу?! -  вновь
послышалось из зала.
   Обычно дородной сожительнице Гуды без особого труда удавалось утихомирить
буянящих постояльцев и лишь изредка  ему  самому  -  высокому,  жилистому  и
сухощавому бывшему вояке,  не  утратившему  за  годы  оседлой  жизни  боевой
сноровки и недюжинной силы, случалось вышвыривать вон из "Гребня" одного или
нескольких драчунов.
   Больше всего на свете он любил смотреть  на  закаты.  Неподвижно  сидя  в
своем уютном кресле у порога трактира, он мог подолгу  любоваться  солнечным
диском, который, плавно скользя  по  небосводу  к  линии  горизонта,  озарял
багровыми отсветами воды Элариальского залива и окрашивал белоснежные  стены
городских строений в  золотисто-оранжевые  тона.  Лишь  в  эти  быстротечные
мгновения, предшествующие ужину, Гуда позволял себе полностью отрешиться  от
своих  многочисленных  забот  и  обязанностей  и  погрузиться  в  созерцание
великолепного зрелища, что открывалось его  взору.  Он  никогда  не  уставал
дивиться тому, что финал любого из дней,  проходивших  по  большей  части  в
бестолковой суете и мелочных расчетах, неизменно оказывался таким роскошным,
таким торжественным и сказочно  прекрасным.  Поэтому,  услыхав  позади  себя
оглушительный грохот, он  лишь  досадливо  повел  плечами,  но  с  места  не
сдвинулся. Если сожительница не справится с буянами в одиночку, она  кликнет
его на подмогу.
   - А ну-ка выметайтесь отсюда оба подобру-поздорову! У нас здесь не  место
для драк!
   Пояс Гуды украшала пара кожаных ножен  с  торчавшими  из  них  рукоятками
кинжалов. Вынув один из них, он рассеянно провел большим пальцем по  острому
лезвию. Лицо Гуды, давно разменявшего шестой десяток лет, с  загрубевшей  от
солнца и изборожденной глубокими морщинами кожей, походило на географическую
карту, которую чья-то нетвердая  рука  Бог  весть  когда  нанесла  на  кусок
старого, потрескавшегося пергамента. На этом лице  без  труда  читалась  вся
долгая и затейливая, изобиловавшая опасностями и приключениями  история  его
жизни. Отразились на нем и лишения,  которые  Гуде  довелось  претерпеть  на
своем веку: жара и холод, непосильная работа, скверная, скудная  еда  и  еще
более скверное питье. Нос бывшего наемника был  сломан  и  расплющен  ударом
чьего-то дюжего кулака, его крупную голову  с  обширной  лысиной  посередине
обрамлял венчик тонких и прямых седых волос, закрывавших уши и  спускавшихся
до самых плеч. Никто даже много лет тому назад не назвал бы  его  красавцем,
теперь же дряблая, морщинистая  старческая  кожа  самым  невыгодным  образом
обрисовывала его не правильные, изуродованные черты, но При  всем  том  лицо
хозяина трактира  вовсе  не  было  отталкивающим.  В  пристальном,  открытом
взгляде светло-голубых, выцветших на солнце глаз  бывшего  наемного  солдата
читались  недюжинный  ум,  прямота  и  честность,   отвага,   дружелюбие   и
жизнерадостная  веселость,  что  поневоле  вызывало  приязнь  и   мгновенное
расположение у всякого, кто встречался и заговаривал с ним.
   Гуда в который уже раз окинул восхищенным взором ясный горизонт в розовых
отблесках вечерней зари, золотистые гребни волн и белоснежных чаек,  которые
с пронзительными криками носились над морской гладью. Жара спала, сменившись
легкой предвечерней прохладой. Одноэтажное здание  трактира  отбрасывало  на
ярко-желтый песок косую продолговатую тень. Из груди Гуды  вырвался  долгий,
счастливый вздох. Поистине, он ныне обладал всем, о чем только  мог  мечтать
человек его звания. Он не дерзнул бы даже помышлять о большем.  Напротив,  у
него были все основания считать, что  судьба  обошлась  с  ним  на  редкость
милостиво, одарив на склоне  лет  пусть  скромным,  но  надежным  достатком,
подругой жизни, покоем и уютом, а также возможностью каждый вечер любоваться
солнечными закатами.
   Внезапно у самого края горизонта появилась темная точка.  Стоило  ей  там
возникнуть,  и  в  сердце  Гуды  закралось  тревожное  предчувствие,  сродни
безотчетному страху, от которого по коже  старого  воина  пробежал  озноб  и
которое все росло и росло по мере того, как точка увеличивалась в  размерах.
От  былого  благодушия  трактирщика  не  осталось  и  следа.  Он  напряженно
вглядывался  вдаль  блеклыми  голубыми  глазами,  нисколько,   впрочем,   не
утратившими былой зоркости, и вскоре ему уже удалось рассмотреть  неведомого
путника, фигурка которого лишь поначалу являла собой некое подобие крошечной
черной точки, и убедиться, что незнакомец быстрым шагом следовал как раз  по
той дороге, которая вела к порогу "Зубчатого Гребня". Путник был мал ростом,
тщедушен и настолько  кривоног,  что  издали  казалось,  будто  он  каким-то
немыслимым  образом  передвигается  верхом  на  огромном  прозрачном   мяче,
обхватив его хилыми, тонкими  ножонками.  Теперь  Гуда  без  труда  мог  уже
различить заплаты  на  грязном  и  надорванном  у  подола  голубом  балахоне
нежданного гостя, а  также  безошибочно  угадать  в  нем  исалани  -  жителя
небольшого государства, именуемого Исаланом и находящегося у  южной  окраины
Империи  Великого  Кеша.  Левое  плечо   странного   путника,   при   ходьбе
опиравшегося на длинный деревянный посох, было стянуто черным кожаным ремнем
заплечного мешка.
   Гуда, который еще не мог ясно разглядеть черты лица исалани, но уже узнал
его и понял, что мрачное предчувствие его не обмануло, пробормотал,  однако,
краткую молитву, надеясь  с  ее  помощью  хотя  бы  ненадолго  оттянуть  миг
неизбежной встречи:
   - Милосердные боги, сжальтесь надо мной и сделайте так, чтоб это оказался
не он или чтобы он прошел мимо!
   Когда он поднялся навстречу гостю, из недр дома в очередной  раз  донесся
душераздирающий вопль. Гуда вздохнул и поморщился. Тем временем путник легко
взбежал наверх по деревянным ступеням крыльца и, остановившись перед  Гудой,
скинул с плеча лямку потертого  кожаного  мешка  и  поставил  его  у  перил.
Выпрямившись, он  воззрился  на  хозяина  трактира  с  нарочитой  и  строгой
торжественностью, которая нисколько не шла  к  его  маленькому,  сморщенному
плутоватому личику, чертами и выражением напоминавшему не то мордочку хорька
или лисенка, не то голову птенца-подлетыша какой-нибудь хищной  птицы  вроде
ястреба или грифа. В довершение этого сходства лысую голову  гостя  обрамлял
на уровне ушей  и  затылка  венчик  легкого  и  редкого  светлого  пуха.  Он
испытующе оглядел Гуду с ног до головы своими  узкими,  как  щелки,  черными
глазами, затем, широко улыбнувшись и кивнув, наклонился к мешку и  распустил
стягивавшие его веревки.
   - Апельсин хочешь? - спросил он вместо приветствия.
   Не дожидаясь ответа, путник пошарил рукой в мешке  и  извлек  оттуда  два
крупных ярко-оранжевых апельсина. Гуда поймал на лету  плод,  который  гость
небрежно ему бросил, покачал головой и обреченно вздохнул.
   - Скажи мне, Накор, волею которого из семи  низших  демонов  ты  очутился
здесь?
   Исалани, прозывавшийся Накором, этот в высшей степени странный и  нелепый
маленький человечек, которого многие почитали за  мудреца  и  волшебника,  а
Гуда - за отчаянного безумца, был некогда спутником бывшего наемного солдата
в одном весьма опасном путешествии, о котором сам Гуда предпочел  бы  забыть
раз и навсегда. Это ему почти удалось, и  лишь  изредка,  при  полной  луне,
подробности тех страшных приключений и чудовищного риска возвращались к нему
в ночных кошмарах. Девять лет тому  назад  молодой,  беззаботный  и  веселый
бродяга уговорил Гуду (убеждать Накора не было нужды, он был заведомо на все
согласен) сопровождать его в город Кеш, в результате чего все трое оказались
вовлечены в политические интриги, заговоры  и  кровопролития  и  лишь  чудом
остались живы. По телу Гуды прошла дрожь, едва  он  вспомнил  о  тех  давних
днях. Зато потом оказалось, что под личиной безродного бродяги скрывался сам
юный Боуррик, наследный принц Королевства Островов.  За  верную  службу  его
высочеству Гуда получил более чем щедрое вознаграждение, что и позволило ему
после недолгих поисков обрести наконец свое покойное,  скромное  и  надежное
земное прибежище. Он прибился к вдове трактирщика и осел близ  Элариальского
залива,  в  "Зубчатом  Гребне",  с   веранды   которого   открывался   такой
восхитительный вид на окрестности. Гуда был убежден,  что  нигде  больше  не
увидит он таких красивых закатов, и ни за что  на  свете  не  согласился  бы
покинуть эти места. Он молил богов лишь  о  том,  чтобы  минута  его  мирной
кончины пришлась на пору заката, и чтобы встретил он ее вот здесь, у  порога
своего  трактира,  любуясь  оранжево-багровым   солнечным   диском.   Однако
появление Накора, похоже, знаменовало собой, что боги остались равнодушны  к
его мольбам и готовили ему совсем иную участь.
   Словно в подтверждение  его  мыслей  кривоногий  коротышка  снова  широко
осклабился и кивнул:
   - Я за тобой.
   Над лысой макушкой Гуды, со свистом рассекая  воздух,  пролетел  жестяной
кубок для эля, который чья-то крепкая рука метнула  из  полуоткрытой  двери.
Скатившись  по  ступеням,  кубок  замер  на  песке  у  крыльца.   Трактирщик
инстинктивно втянул голову в плечи.
   - Постояльцы донимают? -  сочувственно  осведомился  исалани.  -  Небось,
погонщики мулов воюют меж собой?
   Гуда покачал головой:
   -  Гостей  нынче  немного.  Сдается  гене,  это  семеро  отпрысков   моей
благоверной резвятся в обеденном зале.
   Накор, легко спружинив короткими ногами, подпрыгнул и  уселся  на  перила
веранды.
   - Ладно, дай-ка мне чего-нибудь перекусить и пошли отсюда.  Нам  с  тобой
лучше не мешкать.
   Гуда задумчиво взглянул на свой кинжал и снова провел по  лезвию  большим
пальцем.
   - Куда на этот раз?
   - В Крондор, - охотно отозвался Накор.
   Бывший  наемник  прикрыл  глаза,  не  торопясь  с  ответом.  Единственным
человеком, кого они оба знали в Крондоре, был принц Боуррик,  И  никакие  на
свете силы не заставили бы Гуду снова искать с ним встречи.
   -  Я  не  назвал  бы  свою  жизнь  в  "Зубчатом  гребне"  ни  легкой,  ни
безмятежной, - пробормотал он наконец. - Но желания все это бросить  у  меня
не было и нет. Я никуда отсюда не уйду, Накор. Так и знай.
   Коротышка вонзил зубы в апельсин  и,  откусив  изрядный  кусок,  выплюнул
кожуру и  принялся  с  аппетитом  прожевывать  мякоть.  Он  тщательно  вытер
подбородок тыльной стороной руки, с насмешливым прищуром взглянул на Гуду  и
кивнул в сторону двери, из-за которой теперь слышался громкий плач  ребенка,
перекрывавший не только прочие шумы, но  даже  и  визгливый  женский  голос,
сердито выговаривавший то ли одному из  старших  детей,  то  ли  кому-то  из
постояльцев.
   - Только не говори мне, что тебя все это устраивает. Я ведь все равно  не
поверю.
   - Что ж, мне и вправду приходится нелегко,  -  согласился  Гуда.  -  Зато
жизни моей здесь ничто не угрожает, я ем горячую, сытную и  свежую  пищу  по
три раза в день, в одно и то же время, а как настанет ночь.  отправляюсь  на
боковую. Притом, заметь, в одну и ту же постель  -  собственную,  удобную  и
мягкую. И всякий раз рядом со мной оказывается  моя  хозяйка,  к  которой  я
успел попривыкнуть, а что до ее ребят... - В это мгновение речь его  прервал
новый  оглушительный  вопль  одного  из  участников  ежевечерней  потасовки.
Помолчав, Гуда искоса  взглянул  на  Накора  и  после  некоторого  колебания
спросил:
   - Скажи, а зачем бы это нам с тобой тащиться теперь в Крондор,  в  этакую
даль?
   Накор  пожал  плечами  и,  пряча  улыбку,  ответил   со   своей   обычной
невозмутимостью:
   - Чтобы  встретиться  там  кое  с  кем.  -  Он  покачнулся  и,  удерживая
равновесие, обвил ногой столбик перил.
   Подмигнув ему, Гуда с усмешкой заметил:
   -  Ты,  как  и  прежде,  не  склонен   утомлять   собеседника   ненужными
подробностями. Так с кем же нам надлежит встретиться в Крондоре?
   - Сам не знаю. Но мы это выясним, когда туда доберемся.
   Гуда окинул своего гостя с ног до головы придирчивым  взором,  таившим  в
себе насмешку и осуждение.
   - Помнится, когда мы с тобой виделись в последний раз, ты  направлялся  к
северу от Кеша, на остров чародеев.  Звездная  Пристань,  кажется?  Ты  ехал
верхом на породистом вороном жеребце. Боги,  надо  целый  год  работать,  не
разгибая спины, и во всем себе отказывать, чтобы такого  купить.  На  плечах
твоих  красовался  богатый  плащ,  а  под  ним,  как   сейчас   помню,   был
небесно-голубой балахон, какие носят волшебники, - новехонький, с  расшитыми
золотом подолом и рукавами. А в поясном ремне  у  тебя  позвякивали  золотые
монеты императрицы. - Гуда умолк и вопросительно воззрился на исалани.
   Тот равнодушно пояснил:
   - Лошадь пощипала худой травы и сдохла от колик. Полы моего  плаща  то  и
дело цеплялись за придорожные кусты, ну я его и  выкинул,  осердясь.  Рукава
балахона оказались слишком широки. Они мне изрядно мешали, и я их оторвал, а
подол пришлось обрезать кинжалом - уж больно он был длинен.  Таким  мне  мой
балахон больше  нравится.  -  И  Накор  любовно  провел  ладонью  по  груди,
обтянутой грязной и вылинявшей голубой тканью.
   Гуда,  снова  оглядев  оборванное  одеяние  исалани,  осуждающе  покачал,
головой:
   - Ты мог бы доверить свой драгоценный наряд самому лучшему портному.  Тот
бы его перекроил по твоему вкусу.
   - Недосуг было, - невозмутимо отозвался Накор. Он сощурился и взглянул на
небо,  по  которому,   гонимые   легким   бризом,   неторопливо   проплывали
фиолетово-серые облака,  края  которых  золотили  последние  лучи  закатного
солнца. - А к тому же я порастряс все свои деньги, да и в Звездной  Пристани
мне наскучило. Вот и решил, что неплохо бы побывать в Крондоре.
   Гуда с усмешкой погрозил своему гостю пальцем.
   - Только не пытайся меня убедить, что путь из Звездной Пристани в Крондор
лежит через Элариал. Я ведь в свое время заглядывал в карту и  потому  знаю,
что тебе, чтобы сюда попасть, пришлось сделать преизрядный крюк.
   Против ожидания трактирщика слова его нисколько не смутили Накора. Кивнув
и обезоруживающе улыбнувшись, тот спокойно пояснил:
   - Я искал тебя. Гуда. Сперва я двинулся в Кеш, а оттуда - в Джандовай. Ты
ведь говорил, что, может, осядешь там.  Но  мне  сказали,  что  ты  уехал  в
Фарафру, и я пустился по твоему следу. Он меня привел из Фарафры в  Дракони,
Каралиен, а потом и сюда.
   - Выходит, я нужен тебе просто позарез, - подытожил польщенный Гуда.
   Накор подался вперед. Лицо его вмиг утратило  прежнее  лукаво-насмешливое
выражение и стало серьезным, даже как будто бы  скорбным.  В  черных  глазах
горела тревога. При  виде  этой  перемены  Гуда  поневоле  напрягся  и  весь
обратился в слух.
   - Речь идет о вещах очень  и  очень  важных,  Гуда,  -  веско  проговорил
исалани и зачем-то оглянулся через плечо. - Уж ты мне поверь. Не  спрашивай,
в чем именно обстоит дело. Я и сам этого толком не знаю. Но предчувствия еще
никогда меня не обманывали, и теперь я голову даю на отсечение, что мы стоим
на пороге большой беды, которую надобно отвести от тех, кому она грозит.  Ты
обязательно должен пойти со мной,  Гуда.  И  путь  приведет  нас  туда,  где
доводилось бывать мало кому из кешианцев.  Поэтому  приготовь-ка  не  мешкая
свой верный меч и дорожную суму. Завтра поутру в Дурбин отправляется большой
караван. Я уже уговорился с хозяином, он тебя наймет охранником.  Здесь  еще
хорошо помнят бравого вояку Гуду Буле. А из Дурбина мы поплывем  в  Крондор.
Нам ведь надо прибыть туда как можно скорее.
   Гуда больше уже не надеялся, что ему  удастся  отделаться  от  нежданного
посетителя. А кроме того, ему теперь  хотелось  этого  гораздо  меньше,  чем
несколько минут тому назад, когда он распознал в бредущем к трактиру путнике
исалани Накора. Он с тоской  оглядел  темневший  вдали  горизонт,  спокойную
гладь моря и носившихся над ней чаек испросил, чтобы только выиграть время и
собраться с мыслями:
   - С чего бы это я стал тебе верить?
   Накор расхохотался и покачал плешивой головой. Рукой со все еще зажатым в
ней надкусанным апельсином он указал в сторону двери трактира.
   - Да хотя бы потому, что тебе до смерти  надоело  все  это.  Разве  я  не
угадал?
   Гуда невольно прислушался к раздававшимся изнутри воплям одного из  своих
приемных отпрысков, судя по всему, атакуемого  шестью  остальными,  и  пожал
плечами.
   - Да как тебе сказать. Моя жизнь здесь, конечно же, не  богата  событиями
и, что греха таить, скучновата и однообразна. - Слова его прервал  неистовый
визг, и Гуда поморщился, борясь с желанием зажать уши руками.  Он  кивнул  в
сторону полураскрытой двери и, когда крик ребенка стих, вполголоса добавил:
   - Но и вполне мирной ее тоже не назовешь.
   - Пошли-ка отсюда поскорей. Простись со своими домашними и-вперед!
   Гуда встал с кресла, расправил плечи и снова оглядел горизонт.  Выражение
его  лица  в  эту  минуту  представляло  собой  странную  смесь   сожаления,
растерянности и решимости. Повернувшись к. сво