о чувства, повергло его в растерянность и смятение.
   Паг снова и снова припоминал подробности разговора с Каролиной и внезапно
подумал было, что девушка могла ведь и просто подшутить над ним, но раздумья
его были прерваны появлением на садовой дорожке запыхавшегося Томаса.
   Паг вскочил на ноги и подбежал к другу.
   - Что случилось?
   - Побежали! - выдохнул Томас, бросаясь к калитке и увлекая Пага за собой.
- Нас вызывает его сиятельство герцог. Раненый чужеземец только что умер.
   В кабинете герцога вновь собрались все  те,  кто  участвовал  в  утреннем
совещании, исключая лишь Кулгана. Слуга, посланный за ним, доложил, что  тот
не отозвался на стук в дверь. Герцог решил не беспокоить чародея,  наверняка
углубившегося в расшифровку таинственного свитка.
   У отца Тулли был такой удрученный и измученный вид, что Паг, взглянув  на
него, едва удержался, чтобы не вскрикнуть от изумления. С тех  пор,  как  он
видел старого священника в последний раз, миновало лишь несколько часов,  но
за это недолгое время отец Тулли так осунулся и побледнел, словно провел без
сна две-три ночи кряду. Его запавшие глаза с красными,  воспаленными  веками
были обрамлены темными кругами, лоб  покрылся  испариной,  морщинистые  руки
мелко подрагивали.
   Боуррик наполнил серебряный кубок  вином  из  высокого  графина  и  молча
протянул его священнику. Поколебавшись,  тот  взял  кубок  обеими  руками  и
осушил до  дна.  Напиток  поддержал  его  силы.  На  бледных  щеках  старика
проступил легкий румянец. Вздохнув, он перевел измученный взор на герцога.
   - Итак? - спросил тот.
   - Чужеземный воин пришел в себя лишь на несколько минут перед самой своей
кончиной, - устало, с видимым  усилием  проговорил  отец  Тулли.  -  За  это
короткое время мне удалось войти  в  мысленный  контакт  с  несчастным.  Мне
открылись его мысли и воспоминания,  а  также  его  лихорадочные  видения  и
грезы.
   Стараясь узнать о нем и его земле как можно больше, я едва успел прервать
контакт, когда он вплотную приблизился к порогу вечности.
   Паг побледнел и уставился на старика расширившимися от ужаса глазами.  Он
знал, что во время установления мысленного контакта сознание и чувства  отца
Тулли и вражеского солдата стали единым целым. И  не  успей  старик  вовремя
прервать этот контакт, он мог бы умереть вместе с  чужеземцем  или  сойти  с
ума.
   Паг ясно представил себе,  каких  мучительных  усилий  стоило  священнику
поддерживать эту связь с умиравшим, разделяя  все  его  ощущения,  страхи  и
переживая его агонию. Теперь он понял,  почему  отец  Тулли  выглядел  таким
изнуренным.
   Между тем отец Тулли отхлебнул из кубка, вновь наполненного  герцогом,  и
продолжил свой рассказ:
   - Если все то, что мне довелось ощутить и промыслить  вместе  с  ним,  не
является плодом его горячечной  фантазии,  то  боюсь,  его  появление  здесь
знаменует для нас начало тяжелых, скорбных времен. - Он поднес было кубок  к
губам, но, поморщившись, снова поставил его на стол и отодвинул в сторону. -
Имя этого человека - Ксомич. Он принадлежал к нации,  именуемой  хонсони,  и
служил солдатом в войске империи под названием Цурануани.
   Боуррик удивленно вскинул брови.
   - Я никогда не слыхал ни о нации, ни об империи с такими названиями.
   Тулли мрачно кивнул:
   - Я был бы удивлен, если б вы сказали, что они вам знакомы.
   Ведь на карте нашей Мидкемии их не сыскать. Корабль и его экипаж  явились
из другого мира.
   Паг и  Томас  молча  переглянулись.  На  лицах  обоих  мальчиков  застыли
изумление и ужас. По телу Пага пробежал холодок, сердце  его  сжала  ледяная
рука страха. Он был уверен, что то же самое  почувствовал  в  эту  минуту  и
отважный Томас.
   - Мы можем лишь строить догадки о том, каким способом пришельцы попали  к
нам на Мидкемию, - сказал Тулли. - Но я нисколько не сомневаюсь, что корабль
этот проник сюда с другой планеты, которая удалена от нашей в пространстве и
во времени.
   - Он поднял руку и, предваряя вопросы герцога и принцев, проговорил:
   - Позвольте  мне  объяснить.  Этот  Ксомич  тяжко  страдал  от  ран,  его
лихорадило, он бредил. - Тулли поморщился при воспоминании о боли и смертном
ужасе, которые ему довелось пережить,  объединив  свои  мысли  и  чувства  с
угасавшим сознанием раненого воина. - Он  принадлежал  к  почетному  караулу
какого-то важного лица, которого в мыслях своих почтительно и даже несколько
подобострастно именовал <Всемогущим>. Я не совсем уверен,  что  мне  удалось
выстроить его отрывочные воспоминания, прерывавшиеся бредовыми видениями,  в
правильной последовательности, но похоже,  что  путешествие,  в  котором  он
принимал участие, казалось ему чем-то из ряда вон выходящим.
   Странными представлялись ему  и  цель  этой  поездки,  и  присутствие  на
корабле  Всемогущего,  привыкшего,  если  я  не  ошибаюсь,  передвигаться  в
пространстве и даже во времени  каким-то  иным  способом.  Из  расплывчатых,
разрозненных образов, которые осаждали угасавшее сознание Ксомича  и  являли
собой по большей части горячечные видения, я вычленил  и  удержал  в  памяти
лишь самые яркие, имевшие наиболее отчетливые формы и  явно  относившиеся  к
реальной  жизни.  Но  воспоминания  несчастного  то  и   дело   смешивались,
наслаиваясь одно на другое. Я смог понять лишь,  что  он  думал  о  каком-то
городе, именуемом Янкора, об ужасном шторме,  разразившемся  на  море,  и  о
внезапном потоке ярчайшего света, ослепившем его. Это, конечно,  могла  быть
молния, но мне все же думается, что дело обстояло иначе.
   Капитана судна и почти всех матросов и воинов смыло за борт.
   Потом корабль разбился о скалу. - Отец Тулли на мгновение умолк и покачал
головой. - Не уверен, однако, что воспоминания Ксомича  были  хронологически
точны. Я полагаю, что команда корабля была сброшена  в  море  до  того,  как
этого беднягу ослепила вспышка яркого света.
   - Почему? - спросил Боуррик.
   - Простите, ваше сиятельство, я немного забежал вперед, - ответил  Тулли.
- Сперва я хотел бы объяснить,  почему  мне  представляется  очевидным,  что
человек этот проник сюда из другого мира.
   Этот Ксомич вырос и возмужал в  стране,  которой  правили  могущественные
военачальники. Он принадлежал к расе  воинов,  бороздивших  моря  на  боевых
галерах. Вот только что это были за моря? Что за народы населяют их  берега?
Насколько мне известно, в наших сагах и хрониках не содержится упоминаний  о
них и им подобных. Его  посещали  и  иные  видения,  которые  могут  служить
гораздо более убедительным доказательством правоты моих выводов.  Перед  его
угасавшим взором возникали огромные города, населенные бессчетными  тысячами
людей. Таких скоплений народа не сыскать даже  в  Великом  Кеше,  что  уж  и
говорить  о  нашем  Королевстве!  Он   вспоминал   о   непобедимых   армиях,
готовившихся к походам, о палаточных лагерях, раскинувшихся  на  необозримых
равнинах, он представлял себе  городские  гарнизоны,  намного  превосходящие
численностью и вооружением Западные армии нашего властителя.
   - И все же, - пробасил вдруг Элгон, - почему ты так уверен, что он явился
сюда не из-за... - Он запнулся и с видимым усилием выговорил:
   - Не из-за Безбрежного моря? - Конюший, которому данное предположение еще
так  недавно  казалось  нелепым  и   вздорным,   счел   его   однако   более
правдоподобным, чем теория Тулли о внемидкемийском происхождении чужеземца.
   Тулли бросил в его сторону раздраженный взгляд и слегка повысил голос:
   - Я рассказал вам еще далеко не все. Будь любезен, мастер Элгон, до  поры
до времени придержать язык за зубами. Я стал невольным попутчиком Ксомича  в
его мысленном путешествии в  родные  земли.  Он  отчетливо  представил  себе
животных, которые любому из нас с вами могли бы лишь пригрезиться  в  ночном
кошмаре. У них по шесть ног, и соплеменники Ксомича запрягают их в телеги  и
повозки. Есть там и другие существа,  которые  выглядят  как  нечто  среднее
между нашими насекомыми и пресмыкающимися, но при этом обладают даром  речи!
В стране, откуда он родом, похоже, почти круглый год стоит иссушающая  жара.
Перед самой своей кончиной, когда взор его уже застилала смертная пелена, он
вспомнил свое солнце,  и  оно  яркими,  жгучими  лучами  осветило  последние
мгновения его жизни. Так вот, их солнце, каким видел его Ксомич, а вместе  с
ним и я,  гораздо  больше  нашего  и  имеет  какой-то  странный  зеленоватый
оттенок.
   Нет, - заключил отец Тулли, покачав головой,  -  человек  этот  вовсе  не
житель нашей планеты.
   Присутствующие не могли не поверить в  правдивость  его  слов,  настолько
убедителен был тон, каким он произнес их. Спокойная уверенность  отца  Тулли
произвела на них гораздо более гнетущее впечатление, чем если бы он  поведал
о  воспоминаниях  чужеземца   с   надрывом,   горестными   восклицаниями   и
заламыванием рук.
   В просторном помещении воцарилось мрачное, тягостное молчание. Каждый  из
собравшихся на свой лад осмысливал услышанное. Оба мальчика, стоявшие  возле
массивных дверей, понурились и боялись даже шелохнуться.  Никто  не  решался
заговорить,  словно  опасаясь,  что  любые  вопросы  и  обсуждения  придадут
рассказу отца Тулли  угрожающе  реальные  очертания,  тогда  как  безмолвное
неприятие, напротив, поможет забыть о тревожном  известии  или  отнестись  к
нему, как к не заслуживающему  внимания  предсмертному  бреду  чужеземца  по
имени Ксомич.
   Встав из-за стола, Боуррик подошел к окну, из которого открывался вид  на
высокую стену замковой башни. Он устремил на нее  неподвижный  взор,  словно
надеясь, что трещины старинной каменной кладки сплетутся  в  слова,  которые
составят ответы на мучившие его вопросы. После долгого раздумья он обернулся
и отрывисто спросил:
   - Как они проникли к нам, Тулли?
   Священник пожал плечами:
   - Возможно, Кулган сумеет объяснить нам это.  Насколько  я  могу  судить,
события развивались в следующем порядке: корабль попал в  шторм,  капитан  и
матросы были смыты за борт огромной волной. Тогда этот Всемогущий, кем бы он
ни был, прибег к своему искусству и  произнес  заклинание,  чтобы  перенести
судно в более спокойное море, или прекратить шторм,  или  воздействовать  на
окружающее каким-то  иным  манером.  Результатом  же  этих  его  манипуляций
явилось то, что их корабль попал на нашу планету, к подножию  Грозы  моряка.
Судя по всему, за  время  этого  перемещения  он  не  потерял  той  скорости
движения, какую придали ему штормовые  волны,  а  наш  западный  ветер  лишь
увеличил ее.
   Добавьте к этому, что корабль остался без капитана и матросов, вот потому
и вышло, что он понесся прямехонько на скалы. Хотя я не удивился бы, если  б
оказалось, что его разорвало пополам во время проникновения  из  их  мира  в
наш.
   Фэннон протестующе взмахнул рукой и произнес:
   - Из другого мира... Нет, как хочешь, но это звучит не правдоподобно!
   Старый священник удрученно покачал головой и со вздохом возразил:
   - Факты говорят о другом, мастер Фэннон! У ишапианцев хранятся  старинные
свитки, которые являются копиями гораздо более древних хроник, а те  в  свою
очередь списаны с еще древнейших, восходящих ко временам Войн Хаоса.  В  них
упоминаются другие миры и другие измерения, а также некоторые понятия, смысл
коих нынче уже утрачен. Лишь одно  остается  ясным  и  непреложным:  в  этих
летописях утверждается, что некогда люди  совершали  путешествия  на  другие
планеты и что на Мидкемию являлись пришельцы из других миров. Эти сведения в
течение многих столетий считались вымыслом, и религиозные дебаты  о  природе
подобных суеверий ведутся по сей день. - Тулли помолчал и обвел внимательным
взглядом присутствующих. - Похоже, однако, что отныне нам поневоле  придется
признать их чистейшей правдой.
   Я  сам,  бывало,  смеялся  над  этими  повествованиями,  но  стоило   мне
проникнуть в мысли и чувства умиравшего Ксомича, и я невольно вспомнил  все,
о чем говорится в ишапианских манускриптах.
   Боуррик подошел к своему стулу и оперся ладонями о его высокую спинку.
   - В это трудно поверить! - проговорил он.
   - Но ведь корабль и раненый чужеземец не пригрезились всем нам,  отец!  -
возразил Лиам.
   Арута нахмурился и решительно заявил:
   - Мы должны быть готовы к тому, что подобное вторжение повторится!
   Боуррик кивнул и сказал, обращаясь к отцу Тулли:
   - Ты был прав, когда говорил,  что  это  происшествие  может  знаменовать
начало тяжелых времен для всех нас. Ведь если столь  могущественная  империя
готова бросить свои силы на завоевание Крайди и Королевства...
   Тулли покачал головой:
   - Лорд Боуррик, вы, похоже, упустили из памяти  почти  все,  чему  я  вас
учил! Вы сосредоточились на частности, игнорируя главное! - Видя, что герцог
собрался возразить  ему,  священник  вытянул  вперед  свою  узкую  ладонь  и
примирительно проговорил:
   - Простите меня,  ваше  сиятельство!  Я  стар  и  немощен  и,  забывшись,
пренебрег правилами учтивости. Но все же мы должны ясно осознавать  нависшую
над нами угрозу. Эти инопланетяне и впрямь представляют собой могущественную
нацию, вернее, огромную  империю,  в  которую  входит  множество  наций.  Мы
получили доказательства того, что они  вполне  способны  проникать  на  нашу
планету. Их вторжение может обернуться для нас большой бедой.
   Но серьезнее всего то, что этот Всемогущий, образ которого  сохранился  в
памяти Ксомича, - величайший маг или  же  священник,  наделенный  недюжинной
силой. И если в империи, откуда прибыл  к  нам  этот  корабль,  обитают  еще
несколько столь же могущественных чародеев, то  они  наверняка  способны  за
короткий срок перенести сюда целые армии, все население одного или даже всех
своих континентов.
   Все сидевшие за столом посмотрели на священника с таким недоумением,  что
он вновь, словно терпеливый наставник, имеющий дело  с  туповатыми,  хотя  и
прилежными учениками, пустился в подробные объяснения:
   - Поймите же, появление этого корабля у  наших  берегов  может  оказаться
всего лишь случайностью которая  не  повлечет  за  собой  никаких  серьезных
последствий.  Но  если  его  переместили  сюда  с  определенной  целью,  это
знаменует собой начало  тяжелых  испытаний,  это  первый  сигнал  опасности,
избежать которой нам не удастся, ибо, чтобы перенести целый корабль с  одной
планеты на другую, надо быть причастным магии столь  высокого  порядка,  что
мне страшно и помыслить о ней! И если эти люди, эти  цурани,  как  они  сами
себя называют, помышляют о захвате наших земель  и  намерены  с  этой  целью
проникнуть на Мидкемию, нам следует опасаться не только кровопролитной войны
с огромной армией, превосходящей численностью даже войска  Великого  Кеша  в
эпоху его расцвета, но противостояния тем,  кто  владеет  искусством  высшей
магии, всех возможностей которой мы не в силах даже вообразить себе!
   Боуррик кивнул и удрученно произнес:
   - Обо всем  этом  нам  надлежит  незамедлительно  поговорить  с  мастером
Кулганом.
   - Арута, - сказал отец Тулли со слабой улыбкой, - теперь я могу  ответить
на вопрос, который вы задали мне во время нашей предыдущей  встречи.  Принц,
занятый своими мыслями, вскинул голову и удивленно поднял брови. - Я  узнал,
почему Ксомич пытался убежать от вас и ваших людей.
   - В самом деле?
   - Да. В этом не может быть никаких сомнений. Он принял  вас  за  существ,
которые обитают на его планете. Цурани называют их тюнами. По-видимому,  эти
тюны, внешним видом  своим  напоминающие  кентавров,  весьма  агрессивны,  и
цурани страшатся их.
   - Почему же он принял Аруту и его воинов за этих  существ?  -  озадаченно
спросил Лиам.
   - Потому что он никогда не видел лошадей, ослов или мулов.
   Там, где он жил, похоже, и понятия не имеют о таких животных.
   Боуррик вновь занял свое место за столом.
   - Если все, что поведал нам отец Тулли,  окажется  правдой,  нам  следует
принять ряд важных решений, - веско проговорил он.
   - Появление этого судна и впрямь может оказаться случайностью.
   Хотелось бы, чтобы так оно и вышло. Но все же готовиться  надо  к  самому
худшему, а именно к тому, что корабль был послан сюда как авангард вражеской
армии,  которая  может  в  любой  момент  вторгнуться   в   пределы   нашего
Королевства. Нам следует встретить ее во всеоружии.  Прошу  учесть,  однако,
что крайдийский гарнизон - один из самых малочисленных в  Королевстве.  Если
незваные  пришельцы  начнут  свое  наступление  отсюда,  нас  ждут  нелегкие
времена. - Все, кто сидел за столом,  выразили  свое  согласие  кивками  или
невнятным бормотанием, и герцог заключил:
   - Прошу вас, однако, помнить, что все, сказанное здесь, пока  еще  являет
собой лишь догадки и предположения, хотя  лично  я  склонен  почти  во  всем
согласиться с отцом Тулли. Теперь, прежде чем сделать  окончательный  вывод,
нам надлежит узнать, что думает обо всем этом мастер Кулган. -  Он  взглянул
на застывшего у дверей Пага.
   - Сквайр, сбегай к своему учителю и попроси его присоединиться к нам.
   Кивнув,  Паг  распахнул  дверь  и  стремглав  бросился  вниз  по  широким
ступеням. Он пересек замковый двор и помчался по лестнице,  которая  вела  в
башню, перепрыгивая через две ступени.
   Возле комнаты Кулгана он остановился, и рука его, уже занесенная было для
того, чтобы постучать в дверь, замерла в воздухе, ибо им  внезапно  овладели
какое-то странное напряжение и безотчетный страх. Он  почувствовал  близость
неведомой опасности, столь грозной и неотвратимой, что волосы на его макушке
встали дыбом. Однако он поддался этой внезапной слабости лишь  на  несколько
мгновений. В следующую секунду он уже что было сил колотил по двери кулаком,
крича во все горло:
   - Мастер Кулган! Учитель, отзовитесь! Это я, Паг! Что с  вами  стряслось,
мастер Кулган?!
   Ответа не последовало. Паг нажал на дверную  ручку.  Замок  скрипнул,  но
дверь не отворилась. Она была заперта изнутри. Паг попробовал было  толкнуть
дверь плечом, но она лишь легонько содрогнулась  от  этого  удара.  Странное
чувство, которое он пережил, едва очутившись  у  двери,  прошло  без  следа,
уступив место уверенности, что с Кулганом случилось нечто ужасное, и твердой
решимости вызволить мастера из беды. Он  огляделся  по  сторонам  в  поисках
какого-либо тяжелого предмета, с помощью которого  можно  было  бы  выломать
дверь, но не найдя ничего, спустился вниз и бросился бежать по коридору.
   У входа в большой  зал,  как  всегда,  дежурили  несколько  стражников  с
оружием в руках, наряженных в парадную форму. Паг  кивком  подозвал  к  себе
двоих из них и отрывисто бросил им:
   - Следуйте за мной! С моим учителем творится что-то неладное. Вы поможете
мне войти в его комнату!
   Стражи повиновались без колебаний.  Они  быстро  помчались  по  коридору,
держась в нескольких шагах позади  Пага,  и  вскоре  их  подкованные  сапоги
застучали по ступеням лестницы, которая вела в башню.
   Когда все трое очутились у двери, Паг скомандовал:
   - Ломайте ее!
   Солдаты отложили в сторону свои щиты  и  копья  и  дружно  навалились  на
дверь. Им пришлось несколько раз повторить свои мощные  броски,  прежде  чем
медный замок выскочил из пазов и тяжелая дубовая дверь с треском отворилась.
Дюжие солдаты, с трудом удержав равновесие, отпрянули назад. На лицах  обоих
застыли растерянность и страх. Протиснувшись  между  ними,  Паг  ворвался  в
комнату Кулгана.
   Взору его представилось невероятное зрелище. Кулган распростерся на полу,
его синий атласный балахон распахнулся,  открывая  толстые  ноги,  обтянутые
черными шерстяными рейтузами, и кожаные домашние туфли с  загнутыми  носами.
Чародей был в беспамятстве. Его правая рука прикрывала лицо  так,  словно  в
последний миг перед тем, как чувства покинули его, он пытался заслониться от
надвигавшейся опасности. А в двух футах от его неподвижного тела,  там,  где
прежде стоял массивный  рабочий  стол,  зависла  странная  зияющая