е зная, куда идти.
   - Сюда, - сказала молодая женщина, словно прочитав мысли принца, и  увела
их.
   Перед Эрландом остановилась еще одна девушка,  с  глазами  цвета  черного
дерева.
   - Если будет угодно господину, ванна готова, -  Эрланд  заметил,  что  на
девушке был красный пояс с золотой пряжкой, и решил, что она здесь главная.
   Принц внезапно ощутил, какой он грязный после дороги и как на  нем  много
надето - воздух во дворце был жарким и влажным; он кивнул  и  последовал  за
девушкой в соседнюю комнату. Там оказался бассейн футов тридцать  длиной.  В
дальнем конце золотая статуя, наверное, изображающая  богиню  воды,  держала
вазу, из которой в бассейн наливалась вода. Эрланд огляделся  -  в  бассейне
его ждали пять молодых женщин, одежды не было ни на одной.
   Еще две встали по бокам, а та, которая привела его,  повернула  принца  к
себе и стала расстегивать на нем тунику.
   - Э-э, - произнес Эрланд, отступая назад.
   - Мы что-то упустили, господин мой?  -  спросила  девушка.  Эрланд  вдруг
осознал, что ее темная кожа имела несколько  оттенков  -  красноватый  загар
покрывал кожу оливкового цвета. Заплетенные  в  тугую  косу,  густые  черные
волосы открывали длинную шею.
   Эрланд хотел что-то сказать, но не знал,  что  именно  следует  говорить.
Будь с ним Боуррик, подумал принц, они бы уже плескались в бассейне  вдвоем,
пробуя узнать, каковы их права, забавляясь с прелестными  служанками.  Но  в
одиночестве... он ощутил неловкость.
   - Как тебя зовут?
   - Миа, господин мой.
   - Вот что, Миа... - Он оглядел красавиц, ожидавших его  приказаний.  -  В
моей стране не принято, чтобы было так много слуг... мне так много не надо.
   Девушка на миг заглянула ему в глаза.
   - Если господин мой укажет, каких служанок  он  находит  подходящими  для
себя, - тихо произнесла она, - я отошлю остальных. Или...  -  поколебавшись,
прибавила  она,  -  если  вам  нужна  всего  одна,  я...  сочту   за   честь
удовлетворить ваши запросы, - последнее было сказано с явным намеком.
   Эрланд покачал головой и вздохнул.
   - Да нет, чего уж там...
   Проворные руки избавили  его  от  одежды;  раздетый,  он  ступил  в  воду
бассейна, чувствуя себя немного неловко. Встав на дно мелкого бассейна, он с
удивлением обнаружил, что вода в нем была горячей. Он присел на ступеньку  -
вода поднялась до груди. Миа расстегнула пояс, и юбочка упала  к  ее  ногам.
Она, ничуть не смущаясь, вошла в воду и села на  ступеньку  позади  Эрланда.
Хлопнув в ладоши, девушка дала сигнал нести масла, мыла и разные притирания.
   Миа нежно потянула принца за плечи; его голова  оказалась  на  ее  мягкой
груди. Он ощутил, как ее пальцы осторожно гладят его волосы  -  она  втирала
ему в голову ароматные масла. Две служанки сели рядом с ним,  намыливая  его
грудь мылом, которое пахло цветами. Еще две начали  чистить  и  подравнивать
ему ногти, а еще одна пара принялась растирать уставшие мышцы ног.
   После первого момента напряжения  -  его  так  интимно  обслуживали  семь
незнакомых женщин - Эрланд глубоко вздохнул, желая расслабиться.  Он  решил,
что это ненамного отличается от банной процедуры дома, когда  одна  служанка
трет тебе спину. Потом он взглянул на двенадцать девушек, стоящих вдоль края
бассейна, и на семерых, сидящих в воде, и усмехнулся. Совсем как дома.
   - Господин мой? - спросила Миа.
   - К этому надо привыкнуть, - вздохнув, ответил Эрланд.
   Женщина закончила мыть ему голову,  сполоснув  волосы  водой  из  золотой
чаши, и начала растирать мускулы его шеи и плеч. Несмотря на смущение, принц
обнаружил, что после такого массажа веки налились тяжестью. Чувствуя  легкий
цветочный аромат влажной кожи Миа и нежный запах масел, принц закрыл глаза и
ощутил, что усталость и тревога покидают его.
   Он вздохнул еще раз, и Миа тихо спросила:
   - Желает ли господин мой еще чего-нибудь?
   Эрланд улыбнулся впервые с тех пор, как в пустыне на них напали бандиты.
   - Нет, я думаю, что сумею привыкнуть к вашей бане.
   - Тогда отдыхай, мой красивый господин с огненными волосами, - прошептала
она ему в ухо. - Отдыхай и набирайся сил. Сегодня вечером Та,  Которая  Есть
Кеш, желает встретиться с тобой.
   Эрланд прислонился к мягкой груди служанки и отдал свое  тело  во  власть
горячей воды и легких, но крепких пальцев  девушек,  которые  разминали  его
усталые мышцы. Вскоре он  погрузился  в  приятную,  чувственную  дремоту  и,
расслабляясь, ощутил, что отвечает на  ласки  женщин.  Сквозь  полуприкрытые
ресницы он видел улыбающиеся лица, выжидающе глядящие на него; две  служанки
переглянулись и хихикнули. "Да, - решил он, - я к этому привыкну".
   - Господин мой... - прошептала одна из служанок, трогая принца за ступню.
   Эрланд приподнялся на локте и сонно  заморгал,  пытаясь  разглядеть,  что
происходит.
   - Что такое? - спросил он, проснувшись.
   - Господин Джеймс просил передать, что  будет  здесь  через  полчаса.  Он
просил вас быть готовым к встрече с императрицей. Вам надо одеваться.
   Эрланд взглянул направо, потом налево и обнаружил, что лежит между  двумя
девушками; справа от него спала Миа, тихонько посапывая, слева  -  еще  одна
служанка - он вспомнил, что у нее были удивительные зеленые  глаза,  но  вот
имени ее он припомнить не мог. Она рассматривала  его  сквозь  полуприкрытые
веки.
   - Милые мои, пора собираться! - сказал принц, игриво шлепнув Миа по голым
ягодицам.
   Миа, проснувшись, тут же встала с огромной постели. Она хлопнула в ладоши
и появились шестеро рабов с вычищенной и выглаженной одеждой Эрланда. Эрланд
выпрыгнул из постели и, махнув девушкам, чтобы они дожидались его в комнате,
поспешил в комнату с бассейном. Он сошел по ступеням в  воду,  наклонился  и
умылся.
   - Здесь всегда так жарко? - спросил Эрланд у Миа, которая последовала  за
ним.
   - Сейчас лето, - ответила девушка, - поэтому вода горячая. Те, кто хочет,
могут пользоваться опахалами. Зимой по ночам бывает очень холодно, и,  чтобы
согреться в постели, приходится накрываться мехами.
   Эрланд, выходя из бассейна, подумал, что  такое  трудно  вообразить.  Три
женщины быстро вытерли его, и он вернулся в спальню.
   Одеваться с чужой помощью оказалось труднее, чем он думал. Он пытался сам
что-то сделать, но постоянно сталкивался  с  женщинами,  которые  завязывали
шнуры и застегивали на нем пряжки. Все же,  когда  объявили  прибытие  графа
Джеймса, принц был полностью одет.
   - Ты выглядишь гораздо лучше, - сказал Джеймс войдя. - Хорошо отдохнул?
   Эрланд, оглядев изобилие обнаженных женских тел, ответил:
   - Совсем неплохо.
   - Гамина была не очень рада  увидеть  в  наших  покоях  столько  красивых
молодых женщин, - со смехом сказал Джеймс, - поэтому нам  прислали  красивых
молодых людей. Она  очень  расстроилась,  когда  они  предложили  ей  помочь
помыться. - Оглядевшись, он прибавил:
   - Я  бы  назвал  их  распущенными  людьми,  но  для  них  это  нормальное
поведение. А мы им должны казаться... даже и не знаю какими.
   Граф пригласил принца за собой и повел его  в  большой  зал,  где  Гамина
разговаривала с Локлиром. Как только принц вошел, Гамина мысленно обратилась
к нему:
   - Эрланд, Джеймс нашел уже два  места  в  наших  покоях,  где  можно  нас
подслушивать. Будь осторожен.
   - Я был бы рад, если бы у меня в  свите  оказался  всего  один  шпион,  -
ответил он ей.
   Они замолчали; к ним подошел придворный офицер в таком же одеянии,  какое
они видели повсюду, - белая юбка и высокие сандалии. Кроме того, у  него  на
шее  было  золотое  ожерелье,  украшенное  бирюзой,  а  в  руках  он  держал
церемониальный жезл.
   - Сюда, ваше высочество, господа мои и госпожа.
   Он повел их по длинному залу, в котором двери в  обширные  залы  и  покои
перемежались  открытыми  проемами.  Сквозь  проемы  были  видны  фонтаны   и
небольшие  садики,  освещенные  факелами,  которые   были   установлены   на
специальных столбах.
   - Ты привыкнешь к дневному отдыху, принц, - сказал Джеймс  по  дороге.  -
Здесь такой  обычай.  С  утра  придворные  церемонии,  частные  аудиенции  у
императрицы, потом обед, потом отдых до самого вечера, потом, от  заката  до
девятого часа, - опять придворные церемонии и наконец ужин.
   Эрланд посмотрел на  проходивших  мимо  служанок,  одетых  в  коротенькие
юбочки.
   - Справлюсь, - ответил он.
   Он ощутил мысль Гамины - не слова, а просто чувство, на сей раз -  полное
неодобрение.
   В конце зала они повернули и оказались в еще большем  помещении.  Колонны
высотой в три  этажа  были  облицованы  розовым  мрамором.  Стены  по  обеим
сторонам украшали стилизованные рисунки, изображавшие величайшие  события  в
истории Империи и мифологические битвы богов и демонов. Принц и его спутники
шагали по центру  зала,  по  ковру  удивительного  качества  и  расцветки  -
невероятно длинному, но безупречно гладкому.
   Приблизительно через  каждые  двадцать  футов  стояли  стражники.  Эрланд
подумал, что эти солдаты мало  походят  на  тех  солдат-псов,  что  охраняли
границы с Королевством.  Дворцовые  стражники,  кажется,  отбирались  не  по
боевым качествам, а по внешнему виду. На каждом была короткая юбка  с  двумя
разрезами спереди, обеспечивавшими большую свободу движений. Кроме того,  на
них  были  набедренные  повязки  и  узорчатый  пояс,   скрепляемый   впереди
серебряной пряжкой. На ногах у  каждого  солдата,  конечно  же,  красовались
сандалии из  ремешков.  Эрланд  нашел,  что  головные  уборы  у  них  совсем
варварского вида. У одного гвардейца на голове была голова леопарда, а шкура
зверя прикрывала его плечи. Некоторые подобным же образом носили  лосиные  и
медвежьи головы. У многих надетые на голову кольца слоновой кости украшались
ястребиными или орлиными перьями, кое у кого на шлемах были хвосты попугаев,
а кто-то носил шляпы конической формы из  выцветшего  на  солнце  тростника.
Такие уборы казались совсем неподходящими для серьезного боя.
   - Ну и парад, - сказал Джеймс вслух.
   Эрланд кивнул. Все, что он увидел во дворце, составляло резкий контраст с
увиденным в нижнем городе - избыточная роскошь,  казалось,  составляла  саму
основу жизни дворца. Где только  можно  было,  дорогие  и  ценные  материалы
заменяли простые: вместо обычного железа - золото; самоцветы вместо  стекла;
шелк - там, где ожидался хлопок. То же касалось и слуг. Мужчина должен  быть
не просто здоров и годен для своего дела, он обязательно должен быть красив.
Если женщина, служанка, просто пересекала зал, принося или унося что-нибудь,
она не могла не быть молодой  и  прекрасной.  Еще  несколько  дней,  подумал
Эрланд, и я буду скучать по простым, некрасивым лицам.
   Подойдя к массивным дверям, покрытым сусальным золотом, сопровождавший их
мужчина ударил жезлом в пол и провозгласил:
   - Принц Эрланд, граф Джеймс, графиня Гамина и барон Локлир!
   Двери распахнулись; Эрланд увидел, что за ними простирается огромный  зал
- до противоположной стены было не менее ста ярдов; и там на высоком помосте
помещается золотой трон.
   - Ты не предупредил, что это официальный прием, - почти не шевеля губами,
сказал Эрланд Джеймсу.
   - Да нет же, - ответил Джеймс. Это просто приватный ужин.
   - Не могу представить, какова же тогда официальная церемония, -  вздохнул
Эрланд. - Ну что ж, давайте перекусим с ее величеством, - и повел свою свиту
в зал императрицы Великого Кеша.

***

   Эрланд шагал по середине зала. Звук шагов казался чужим - никто здесь  не
ходил в сапогах, только в сандалиях и мягких туфлях, которые  не  производят
столько шума при  ходьбе.  Глаза  всех  присутствующих  были  устремлены  на
посольство  из  Королевства  Островов.  Но  даже  шаги  не   могли   заметно
потревожить тишину этого огромного зала.
   Перед троном на помосте были разложены подушки.  На  них  лежала  пожилая
женщина. Эрланд старался смотреть прямо на нее,  но  при  этом  не  таращить
глаза. Он обнаружил, что добиться этого очень трудно.  Перед  троном  самого
могущественного   в   мире    государства    находилась    могущественнейшая
правительница.  Она  оказалась  маленькой  сухонькой  старушкой   ничем   не
примечательной внешности. Согласно придворной моде, одета она была  в  такую
же белую льняную юбку, правда, большей длины - юбка спускалась  ниже  колен.
Ее пояс украшали великолепные  самоцветы,  которые,  отражая  огни  факелов,
посылали во все стороны на потолок и стены сотни сияющих отблесков.  Еще  на
ней была широкая блуза из  белого  материала,  заколотая  на  груди  золотой
брошью с необычайно ярким рубином. На голове покоилась  диадема,  украшенная
сапфирами и рубинами, равных которым Эрланд не видел никогда.
   Ее темная кожа  не  могла  скрыть  разрушительного  действия  времени.  И
двигалась императрица как женщина, которой было лет на десять побольше,  чем
ее семьдесят пять; лишь ее  взгляд  заставил  Эрланда  ощутить  все  величие
императрицы - огонь пылал в глазах по-прежнему.
   Сиявшие  как  самоцветы  в  короне,  темные  глаза  разглядывали  принца,
шагающего к трону по проходу между столами,  за  которыми  сидели  пришедшие
провести  вечер  с  императрицей.  У  основания  помоста   полукругом   были
расставлены низкие столики; за ними, опершись на подушки,  разместились  те,
кого императрица сочла достойными такой чести.
   Эрланд, встав перед императрицей, склонил голову - не ниже,  чем  склонял
ее перед своим дядей, королем. Джеймс, Гамина и  Локлир  преклонили  колена,
как их учил мастер церемоний.
   - Как поживает наш юный принц Островов?
   Голос женщины прозвучал как удар грома в солнечный полдень и Эрланд  чуть
не вздрогнул от неожиданности. Этот простой вопрос  содержал  такие  нюансы,
что принц почувствовал себя не в силах ответить подобающим образом.
   Поборов неожиданный испуг, Эрланд ответил, как мог, спокойно:
   - Ваше величество, мой дядя, король Островов, шлет вам пожелания здоровья
и благополучия.
   - Верю, мой принц, - ответила она с усмешкой. - Не сомневайся,  я  -  его
лучший друг в этом дворце. - Она вздохнула. - Когда кончится этот  праздник,
верни самые искренние пожелания благополучия вашему королевству. У нас много
общего. А это кто с тобой?
   Эрланд представил своих спутников. Когда он закончил, императрица удивила
присутствующих тем, что села и сказала:
   - Графиня, сделайте любезность, подойдите ко мне.
   Гамина, бросив быстрый взгляд  на  Джеймса,  поднялась  по  ступенькам  и
оказалась перед императрицей.
   - Вы, северяне, бываете светловолосыми, но я никогда не видела похожих не
тебя, - заметила императрица. - Ведь ты на самом деле родилась где-то далеко
от Звездной Пристани?
   - Да, ваше величество, - отвечала Гамина. - Я родилась в горах  к  северу
от Ромнея.
   Императрица кивнула, словно все сразу поняла.
   - Иди к мужу, дорогая. Ты экзотична,  но  прелестна.  -  Гамина  сошла  с
помоста, и императрица сказала:
   - Для  принца  и  его  свиты  готов  отдельный  стол.  Вы  доставите  мне
удовольствие, господа мои, отужинав с нами.
   - Это большая честь для нас, ваше величество, - сказал Эрланд кланяясь.
   Когда они разместились у столика (ближе к помосту стоял только  еще  один
стол), мастер церемоний возвестил:
   - Принц Авари, сын Той, Которая Есть Кеш!
   Встречавший Эрланда днем принц вошел из боковой двери, которая, как решил
Эрланд, вела из другого крыла дворца.
   - Если ваше высочество мне позволит... - раздался голос справа, и Эрланд,
повернувшись, увидел, что Кафи Абу  Харез  поместился  между  ним  и  графом
Джеймсом. - Ее величество, да продлятся ее годы, предвидела  возможные  ваши
затруднения при встрече с новыми для вас обычаями и велела мне сесть рядом с
вами, чтобы отвечать на все ваши вопросы.
   - И узнать, чем мы интересуемся, - добавила Гамина мысленно.
   Эрланд едва заметно кивнул, и Кафи решил, что  принц  благодарит  его  за
заботу, но Гамина знала, что Эрланд таким  образом  выразил  согласие  с  ее
мыслями.
   - Принцесса Шарана!
   Вслед за Авари вошла молодая женщина, судя по  всему,  примерно  того  же
возраста, что и Эрланд. Эрланд почувствовал, что при виде внучки императрицы
у него перехватило дыхание.  Даже  в  этом  дворце,  где  все  женщины  были
прелестны, ее красота казалась просто ошеломляющей. Одета она была  так  же,
как и остальные, но, подобно императрице, носила еще и полотняную сорочку  -
и то, что ее тело было скрыто от взоров, только добавляло  ей  прелести.  Ее
руки и лицо по цвету напоминали  миндаль,  позолоченный  лучами  кешианского
солнца. Волосы, обрезанные ровно надо. лбом, по бокам спускались до плеч,  а
сзади были забраны в косу, перевитую драгоценными бусами.
   - Принцесса Сойана! - прокричал придворный.
   Локлир чуть не вскочил со своего  места.  Если  принцесса  Шарана  являла
собой расцветающую красоту, то ее мать Сойана представляла красоту в  полном
цветении. Будучи высокой, она двигалась плавно, как танцовщица, и каждый шаг
выгодно подчеркивал все прелести ее тела. Прелестей было немало:  и  длинные
стройные ноги, и плоский живот, и упругие груди. Она выглядела  крепкой  без
намека на полноту - под мягкой кожей прятались сильные мышцы.  На  ней  была
только белая юбка, а вместо пояса -  золотая  цепь.  Вокруг  ее  рук  вились
золотые змеи, а шею украшало золотое ожерелье  с  опалами  огненного  цвета;
украшения оттеняли ее смуглую золотистую кожу. В каштановых волосах мелькали
рыжеватые искры; глаза удивительно зеленого цвета смотрели на мать.
   - О боги, - пробормотал Локлир, - она потрясающе красива.
   -  Принцесса   считается   одной   из   самых   красивых   женщин   среди
высокорожденных, господин мой барон, -  весьма  сдержанно  согласился  Кафи.
Джеймс вопросительно посмотрел на Кафи, но тот не стал продолжать.  Уроженец
пустыни заметил, что Локлир все еще  смотрит  на  принцессу,  стоящую  перед
своей матерью, и, послав Джеймсу ответный  взгляд,  Кафи  тихо  обратился  к
барону:
   - Барон, я чувствую необходимость предупредить вас,  -  он  оглянулся  на
принцессу. - Принцесса - самая опасная женщина при дворе после  императрицы.
Это значит, что во всей Мидкемии только императрица опаснее ее.
   - Могу в это поверить, - с  вызывающей  улыбкой  ответил  Локлир.  -  Она
прекрасна. Но я думаю, что мне по силам ответить на вызов.
   Гамина мрачно на него посмотрела, но Кафи принужденно улыбнулся.
   - Она может предоставить вам такую  возможность.  Говорят,  она  любит...
приключения.
   От  Джеймса  не  укрылся  истинный  смысл  слов  придворного,  а  Локлир,
очарованный женщиной, похоже, ничего не заметил. Джеймс коротко кивнул  Кафи
в знак благодарности за предупреждение.
   Авари и Шарана, поклонившись императрице, отошли к столу, приготовленному
для императорской семьи. Сойана же, поклонившись, заговорила с  женщиной  на
троне.
   -  Здорова  ли  моя  мать?  -  спросила  она,  повинуясь  принятой  форме
обращения.
   - Да, дочь моя. Еще один день мы правили Кешем.
   - Значит, боги ответили на мои молитвы,  -  сказала  принцесса  кланяясь.
После чего заняла место за столом рядом со своим братом и дочерью.
   В зал вошли слуги. Один за другим появлялись самые разнообразные блюда, и
Эрланду каждую минуту приходилось выбирать,  что  же  попробовать.  Принесли
вина - сухие и сладкие, красные и белые -  белые  подавали  охлажденными  на
льду, доставленном с вершин гор Стражи.
   - Почему члены императорской семьи: вошли последними? - спросил Эрланд  у
кешианца.
   - Мы в Кеше многое делаем не так, как привыкли остальные. Сначала  входят
те, кто не пользуется никаким влиянием - рабы, слуги, младшие офицеры двора,
- они готовят зал для появления высокорожденных. Потом  входит  Та,  Которая
Есть Кеш, и занимает свое  место  на  помосте,  а  за  ней  появляются  люди
благородного происхождения и те, кто отмечен за особые заслуги, опять в  том
же порядке - сначала менее известные  и  родовитые.  Вы  по  праву  рождения
уступа