ди. Что ты на это скажешь?
   Васлав пристально, в упор на него взглянул и твердо ответил:
   - Ты о чем-то умалчиваешь, принц Николас. А ведь мы, я и мои сын и  зять,
вовсе не из болтливых. Львы гордятся тем, что умеют хранить не только  свои,
но и чужие тайны.
   - У меня и в мыслях не было вам не доверять, - вспыхнул  принц.  -  Но  я
поклялся не разглашать тайны, которая известна только  членам  нашей  семьи,
даже под угрозой пыток и смерти. Так что не обессудь, Васлав, и вы, Регин  и
Гатонис. Я не вправе ее вам открыть. Но вот о чем я вас прошу:  согласитесь,
что у нас с вами общие враги и общие цели.
   - И кто же эти враги? - спросил Гатонис. - Первоправитель и Дагакон?
   - Они тоже, - кивнул Николас. - Но замысел всех этих чудовищных злодеяний
наверняка принадлежит не им. Слыхали  ли  вы  когда-нибудь  о  пантатианских
змеиных жрецах?
   Васлав замахал на него рукой:
   - О чем ты, принц? Опомнись! Снова ты нас потчуешь сказками! Пантатианцев
выдумали те  презренные  бездельники,  что  развлекаются  сочинением  всяких
легенд и саг, которыми бродячие певцы тешат праздный люд. И если верить этим
выдумкам, то змеиные жрецы живут в сказочной Пантатии, стране, что лежит  на
дальнем Западе. По виду они мало  чем  отличаются  от  змей,  зато  ходят  и
говорят совсем как люди. - Старик рассмеялся. - В детстве я был непоседой  и
неслухом, каких  поискать,  и  нянька  часто  меня  ими  стращала,  когда  я
капризничал.
   В разговор неожиданно вмешался Амос.
   - Пантатианцы - вовсе не плод досужих вымыслов, - так  веско  и  с  такой
убежденностью  проговорил  он,  что  брови  Васлава  взметнулись  вверх,   а
морщинистое лицо вытянулось от удивления. - Да-да! - кивнул Траск. - Я видал
одного из них собственными глазами. - Он вкратце поведал Накойену, его  сыну
и зятю об осаде Арменгара, о Мурмандрамасе и вторжении в  земли  Королевства
темных эльфов и гоблинов.
   - Боги свидетели, - с кислой улыбкой промолвил Накойен, - что у меня язык
не повернулся назвать моих гостей лжецами, хотя...
   - Вот и хорошо, что он у тебя не повернулся! - сердито прервал его  Амос.
- Потому как я, хотя и люблю кой-когда приврать, что уж греха-то  таить,  но
на сей раз говорю тебе чистую правду. Готов поклясться  в  этом  собственной
моей головой! А уж клятвопреступником меня еще никто  не  называл!  -  И  он
воинственно засопел, выпятив вперед свою бочкообразную грудь.
   Николас, пряча улыбку, одобрительно кивнул капитану и вновь  обратился  к
старику Накойену:
   - Скажи, а не могло случиться так, что члены Змеиного клана,  отождествив
себя со своим тотемом, как это у вас принято,  сделались  слишком  уязвимыми
для чар пантатианцев, которые не упустили случая этим воспользоваться? Может
быть, это и толкнуло Змей на путь зла?
   Васлав помотал головой:
   - Этого никто из ныне живущих в точности не знает, Николас. Мрачная тайна
Змеиного клана погребена в веках вместе с теми, кто приказал истребить  этих
нечестивцев.
   -  Но  все  же,  -  не  сдавался  Николас,  -  я  почти  уверен,  что   в
преступлениях, которые совершили члены Змеиного клана, так  или  иначе  были
замешаны пантатианцы. И выходит, что они-то и есть главные наши враги.
   Старик даже  не  пытался  скрыть,  что  это  утверждение  его  совершенно
обескуражило.
   - Как же ты думаешь с ними бороться? - спросил он дрогнувшим  голосом.  -
Ведь они - призраки, тени, а не живые существа. И где нам их искать?
   - Не горюй, почтенный Васлав! - пробасил Траск. - Все обстоит не  так  уж
скверно, как ты себе вообразил.
   - Что ты имеешь в виду, капитан? - спросил Регин.
   - А то, что эти проклятые ублюдки пантатианцы так же смертны, как и мы  с
вами. Я своими глазами видал, как один из них испустил дух.
   - Амос прав, - кивнул Николас. - Пантатианцы смертны, а  значит,  одолеть
их нам вполне по силам. Я так же, как и ты, Накойен, не знаю пока,  где  нам
их искать. Но уверен, что стоит мне осуществить то, ради  чего  мы  с  моими
людьми сюда прибыли, а именно освободить принцессу  и  остальных  пленников,
как пантатианцы и Змеи тотчас же себя обнаружат. Они же ведь захотят во  что
бы то ни стало  со  мной  разделаться.  И  тогда  нам  с  тобой  надо  будет
объединиться против них.
   - Быть может, мы и прежде  этого  можем  быть  тебе  чем-нибудь  полезны,
принц? - спросил Васлав.
   - Пока что с нас будет и того, что Львы больше не ищут нашей погибели,  -
улыбнулся Николас. - А дальше время покажет. Я буду  рад,  если  вы  сможете
отомстить тем, кто повинен в смерти ваших юношей. Ведь это и мои враги.
   - Мы, Львы, охотно тебе во всем поможем, - пообещал Накойен. - Ведь члены
всех до единого кланов почитают своим долгом не щадя сил бороться со  Змеями
и никого из них не оставлять в живых. Каждый из предводителей при вступлении
своем в эту должность  дает  несколько  торжественных  клятв,  первейшая  из
которых - защищать интересы своего клана, а следующая после нее по  значению
- преследовать и без пощады истреблять любого из Змей. Я и  сам  когда-то  в
этом клялся, однако, подобно прочим, относился к словам обещания без должной
серьезности, ведь вот уже несколько  поколений  моих  предков  и  слыхом  не
слыхивали о Змеином клане. Мы были убеждены, что  с  ними  покончено  раз  и
навсегда. - Он осторожно прикоснулся кончиками пальцев к змеиному  кольцу  и
тотчас же отдернул руку. - Но выходит, мы все жестоко ошибались!

***

   Пригнувшись к самой земле, Калис схоронился за высокой цветочной клумбой,
которая была разбита неподалеку От одноэтажного строения без око", одного из
немногих, где он еще не побывал. Он находился в поместье Дагакона уже больше
двух часов и за это время успел  осмотреть  оружейную,  несколько  кладовых,
поварню и комнаты слуг. Все эти многочисленные  помещения  оказались  пусты,
хотя повсюду ему то и дело  встречались  следы  недавнего  пребывания  здесь
множества людей. Необитаемым выглядел и огромный дворец  первого  советника.
Лишь в двух окнах нижнего этажа тускло мерцал едва  различимый  свет,  и  от
этого остальная  громада  дворца  казалась  еще  более  темной,  зловещей  и
мрачной. В другой поварне, находившейся поблизости от здания,  куда  он  еще
только собирался наведаться, готовилось, судя по доносившимся из приоткрытой
двери запахам и по дыму, стлавшемуся над трубой,  великое  множество  снеди.
Это озадачило эльфа, и он подкрался почти вплотную  к  выбеленной  известкой
стене и остановился в шаге от прямоугольника света, который падал  на  траву
из окошка поварни. Ждать  ему  пришлось  недолго.  Дверь  отворилась,  и  на
лужайку вышли двое  плечистых  стражников.  Каждый  тащил  по  два  ведра  с
дымившимся рагу. Тяжело ступая  по  песчаной  тропинке,  они  направились  к
строению, где эльф еще не успел побывать. Он бесшумной тенью скользнул  туда
вслед за ними и затаился у  клумбы.  Из  своего  укрытия  Калис  видел,  как
вооруженные до зубов часовые  отворили  стражникам  двери  и  пропустили  их
внутрь.
   Здание, куда вошли стражники с четырьмя вместительными  ведрами  еды,  не
только издали, но и вблизи Казалось необитаемым. Приземистое и  широкое,  не
имевшее ни единого окна, оно походило на невероятных размеров амбар  или  на
дровяной сарай. Калис оглянулся по сторонам и,  убедившись,  что  поблизости
нет ни души, со всех ног помчался к невысокой  стене  и  с  разбега  на  нее
вспрыгнул.
   И едва не свалился вниз, потому что, как оказалось,  странное  сооружение
без окон представляло собой крытую черепицей узкую галерею, со  всех  сторон
окаймлявшую четырехугольную площадку внутреннего двора. Калис не  без  труда
удержал равновесие на покатой и узкой - шириной не более пятнадцати футов  -
крыше.
   Со двора доносился приглушенный шум, и Калис, будучи  уверен,  что  ничьи
глаза, кроме эльфийских, не сумеют разглядеть его в окружавшей мгле,  свесил
голову вниз. Зрелище, которое представилось его взору,  оказалось  настолько
чудовищным, что ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы  не
вскрикнуть от негодования и жалости. Он закусил губу и  сжал  древко  своего
лука с такой силой, что костяшки пальцев побелели от напряжения.
   Весь просторный двор был заставлен ровными  рядами  деревянных  коек,  на
которых сидели  или  лежали  крайдийские  пленники  -  исхудавшие,  бледные,
отчаявшиеся.  Их  щиколотки  охватывали  металлические   браслеты,   которые
крепились к железным опорам коек короткими цепями. Стояла поздняя  весна,  и
на смену дневной жаре, как всегда в этих краях, пришла  ночная  прохлада.  У
невольников не было ни одеял, ни теплого платья.  Калис  знал,  что  сносить
зной и холод, пребывая под открытым  небом  в  почти  поощри  неподвижности,
смогли бы только очень выносливые и закаленные человеческие существа.  Да  и
то недолго. И потому его нисколько не удивило, что едва ли не половина  всех
расставленных во дворе коек была пуста. Напротив, он был несказанно  поражен
тем, что в иссохших телах более сотни пленников еще теплилась жизнь.
   По проходам между  лежанками  медленно  бродили  какие-то  отвратительные
двуногие существа, отдаленно напоминавшие людей, на  которых  эти  создания,
как  показалось  Калису,  всеми  силами  старались  походить.  Они  неуклюже
копировали человеческие жесты, походку, движения губ, но руки и  ноги  плохо
им повиновались, а из глоток вместо слов вырывались  лишь  нечленораздельные
звуки. Тем временем стражи проворно погружали  в  свои  ведра  металлические
черпаки и накладывали жидковатое рагу в миски каждого из невольников.
   Калис неслышно переместился в сторону. Он решил тщательно осмотреть  весь
двор, чтобы потом в точности доложить обстановку Николасу и остальным. И еще
ему необходимо было удостовериться, что  принцесса  и  ее  компаньонка  тоже
здесь. Он понимал, как срочно нуждались в помощи все эти  несчастные  и  как
нелегко будет подать им эту помощь.  Расправа  с  малочисленной  охраной  не
представит труда, но почти всех пленных  придется  нести  на  руках  или  на
носилках к наружной стене поместья,  а  потом  каким-то  образом  через  нее
переправлять.
   Эльф пристально оглядел весь прямоугольный двор. Принцессы и  Эбигейл  он
так и не обнаружил. Возможно, их содержали в каком-то другом месте, отдельно
от остальных. Взор его  привлекли  два  нелепых  человекоподобных  существа,
присевших на корточки у коек  двоих  невольников.  Одно  из  этих  в  высшей
степени странных созданий протянуло руку и погладило  пленника  -  бледного,
худого юношу - по  русым  волосам.  Юноша  слабо  мотнул  головой,  и  Калис
внезапно заметил то, что Прежде  отчего-то  не  бросилось  ему  в  глаза:  у
двуногой твари были такие же русые волосы и такие же грубоватые, хотя  и  не
лишенные приятности черты лица, как  у  молодого  невольника.  И  каждое  из
остальных удивительных существ оказалось  почти  точным  подобием  того  или
иного  крайдийца.  Калис  снова  бесшумно  обошел  вокруг  всего  двора   по
черепичной крыше, чтобы еще раз удостовериться, что он не  ошибся.  Но  нет,
зрение его не подвело: двор и в  самом  деле  был  полон  невольников  и  их
двойников, а принцессу Маргарет и ее компаньонку,  если  только  те  еще  не
умерли, похитители содержали в каком-то другом месте.
   Калис бесшумно спрыгнул с крыши и осторожной тенью прокрался  к  наружной
стене поместья. Возле нее он ненадолго замешкался, раздумывая, не  следовало
ли ему повременить с возвращением и теперь же начать разыскивать Маргарет  и
Эбигейл.  Но  в  конце   концов   эльфийская   натура,   чуждая   какой-либо
торопливости, взяла верх над его  желанием  покончить  с  поисками  этой  же
ночью. Час был поздний, да и Маркус, поди, совсем его заждался. Завтра,  как
только стемнеет, он сюда вернется и непременно отыщет  обеих  девушек.  Эльф
перемахнул через стену  и  направился  к  роще,  которая  раскинулась  между
владениями Дагакона и сожженной фермой.

***

   Накор  уже  несколько  часов  кряду  разглядывал  неподвижную  фигуру   в
массивном кресле. Он склонял свою  птичью  головку  набок,  отступал  назад,
присаживался на корточки, прищелкивал языком и снова подбирался  вплотную  к
столь поразившему его человеку, но тот никак на все это не реагировал. Он ни
разу не шевельнулся, не вздохнул и даже не смежил  свои  тяжелые,  припухшие
веки.
   Выскользнув из зала для торжеств, куда он пробрался вместе с монахами, во
внутренние покои дворца, чародей без устали бродил  по  пустым  коридорам  и
галереям, поднимался и спускался по широким и узким, прямым и  веерообразным
лестницам,  заглядывал  в  комнаты  и  альковы.  И  все  это  он  проделывал
совершенно открыто,  не  таясь  и  не  опасаясь  быть  пойманным.  Солдат  и
стражников во дворце не было вовсе, если не считать тех немногих, что  несли
дежурство в зале приемов, а немногочисленные слуги, которые время от времени
встречались на его пути, слишком были  заняты  своими  обязанностями,  чтобы
обращать на него внимание, и он не давал себе  труда  от  них  прятаться.  В
большинстве дворцовых покоев никто не  жил.  Судя  по  толстым  слоям  пыли,
лежавших повсюду в этих унылых, мрачных комнатах, их к тому  же  никогда  не
убирали. Накору ничего не стоило время от времени  пробираться  в  дворцовую
кухню и утаскивать из под самого носа у поваров все, что ему приглянется.  А
кроме того, к его услугам всегда была  огромная  груда  яблок  во  фруктовом
хранилище в  Ашанте,  хотя,  конечно,  гораздо  охотнее  он  полакомился  бы
апельсинами, к которым успел уже привыкнуть.
   Он всласть высыпался на мягких постелях под атласными одеялами, а однажды
забрел в роскошное ванное помещение и там с наслаждением вымылся, после чего
облачился в  новый  и  чистый  балахон  цвета  лаванды  с  чудесным  широким
пурпурным поясом. Любуясь своим отражением в зеркале, он решил  было  отныне
именовать себя Пурпурным Наездником, но после некоторого колебания принужден
был отказаться от этой мысли: прозвание это на его вкус звучало  слишком  уж
помпезно. По возвращении в Королевство  придется,  подумал  он  со  вздохом,
снова добыть себе где-нибудь синий балахон и звать  себя  по-прежнему  Синим
Наездником.
   Однажды ранним  утром  на  глаза  ему  попалась  обольстительная  молодая
красавица леди Корисса. Она торопливо куда-то шла с сердитым  и  озабоченным
выражением лица. Накор, радостно потирая свои маленькие сморщенные  ладошки,
припустился  за  ней  следом,  держась  от  нее  на  некотором   расстоянии.
Темноволосая прелестница уверенно шагала по лестницам и коридорам, и  вскоре
она, а с ней и Накор, оказались в подвальном этаже дворца, который находился
гораздо ниже уровня земли. Там леди Корисса повстречалась с первоправителем,
и они коротко о чем-то переговорили. Из предосторожности  Накор  остановился
так далеко от обоих, что не мог не только расслышать, о чем у них шла  речь,
но даже прочитать хоть единое слово по движениям губ, несмотря  на  то,  что
искусством этим он владел как мало кто из истинно немых. Собеседники  вскоре
разошлись в разные стороны, и Накор  снова  устремился  вслед  за  женщиной.
Что-то в ней несказанно его волновало.  Временами  ему  даже  чудилось,  что
прежде он уже был с ней знаком.
   Корисса вошла в длинный полутемный  коридор,  и  Накору,  чтобы  не  быть
замеченным, пришлось выждать, пока  она  скроется  вдали.  Только  тогда  он
осторожно прокрался за ней следом. К счастью для него, в  коридоре  не  было
никаких боковых ответвлений, куда могла бы скрыться Корисса, пока он  мешкал
у входа. Однако единственная дверь в самом конце длинного туннеля  оказалась
запертой. Накору не составило большого труда справиться с замком. Он отворил
дверь, после чего тщательно ее за собой запер,  и  очутился  перед  каменной
лестницей,  что  вела  вниз.  Накор  уверенно  по  ней  спустился   и   стал
оглядываться по сторонам. Впереди маячил еще один  коридор,  на  сей  раз  -
совершенно  темный.  Чародей  призадумался.  Зрение  и  слух  у  него   были
точь-в-точь такими же, как и у большинства обыкновенных людей,  и  видеть  в
темноте он не мог. Войти в неосвещенный коридор и  по  нему  двигаться  было
боязно. Мало ли не что можно там наткнуться? Накор решил было  прибегнуть  к
одному из своих фокусов, чтоб вывести себя из этого затруднения, но  вовремя
вспомнил о предостережении Праджи. Ведь наемник утверждал,  что  фокусы,  по
невежеству людскому именуемые на Навиндусе, как, впрочем, и в других  частях
света, магией и колдовством,  находились  во  владениях  первоправителя  под
строжайшим  запретом.  Накору  вовсе  не  улыбалось,  нарушив  его,  быть  в
наказание съеденным Дагаконом. Если, разумеется,  все  это  не  выдумки.  Уж
больно много напраслины говорилось о дворце, и первоправителе и его  воинах,
в чем исалани совсем недавно имел случай убедиться. Однако  чародей  все  же
решил не рисковать понапрасну и запустил руку в свой  заплечный  мешок.  Там
было два небольших отверстия, скрытых потайными швами. Одно вело в хранилище
фруктов в городе Ашанте в Кеше, другое смыкалось  с  прорехой  в  ткани,  из
которой состояла вся Вселенная, располагавшейся как раз над плоским камнем в
сухой и уютной пещере в горах неподалеку от Звездной пристани,  куда  Накор,
собираясь на поиски Гуды, предусмотрительно снес множество всяких полезных и
нужных в путешествии вещей. Он разложил их на камне,  напоминавшем  огромный
стол и находившемся посередине пещеры, а вход в нее забросал  булыжниками  и
землей, чтоб никто из пастухов и  вездесущих  юнцов  из  ближайшего  городка
Ландрета случайно не обнаружил его сокровищ. Перед уходом  он  проделал  над
столом упомянутую прореху - такую, чтоб в нее можно было  засунуть  руку  по
локоть и втянуть в заплечный мешок любую из необходимых вещей.
   Накор нащупал нужный ему предмет и осторожно протащил его сквозь мешок. В
руке у него тускло блеснула маленькая медная лампа. Он радостно  ухмыльнулся
и тут только сообразил, что ведь все, что  он  сейчас  проделал,  иначе  как
фокусом тоже нельзя было назвать. От страха его тощие кривые  ножонки  мелко
задрожали и сами собой подогнулись. Накор опустился на корточки и  с  ужасом
вперил взгляд в темноту. Секунды тянулись  одна  за  другой,  складываясь  в
минуты, однако ожидаемой кары  так  и  не  последовало.  Кругом  по-прежнему
царили мрак и безмолвие. Накор  отер  пот  со  лба  и  облегченно  вздохнул.
Магический аркан, при помощи которого Дагакону удается уловлять чародеев,  в
нарушение закона прибегающих к фокусам, на поверку оказался  чистейшей  воды
вымыслом, как и многое другое в этом дворце и в этом городе. Сколько же  еще
обманов суждено ему разоблачить, прежде чем он отсюда выберется? Накор пожал
плечами и деловито выудил из поясного кармана кремень и огниво,  при  помощи
которых и зажег свою лампу.
   В тяжелом,  удушливом  воздухе  подземелья  огонь  светильни  едва  тлел,
освещая тусклым, призрачным светом лишь небольшое пространство  в  несколько
шагов. Исалани удалось, однако,  заметить,  что  туннель  уходил  вниз,  еще
глубже под землю. Вздохнув, он бодро засеменил вперед. На ходу он  прикрывал
крошечный огонек лампы ладонью и с любопытством озирался по сторонам.  Стены
узкого коридора были сплошь покрыты мхом и плесенью, а на земляном полу то и
дело встречались небольшие лужицы воды.  Прикинув  расстояние,  которое  ему
пришлось преодолеть, Накор сообразил, что сейчас он находится не  иначе  как
под речным руслом. Открытие это его чрезвычайно обрадовало. Он теперь  почти
не сомневался,  что  знает,  куда  выведет  его  этот  потайной  ход.  Накор
приободрился и ускорил шаг.
   Он неутомимо шагал вперед по туннелю не менее получаса, пока не наткнулся
на лестницу, которая состояла из прочных железных скоб,  вбитых  в  земляную
стену, и вела вверх. Накор  задул  лампу  и  стал  неспешно  подниматься  по
ступеням. Кругом было темно, и ему оставалось только гадать, когда  же  этот
вертикальн