препятствует этим союзам, -  сказал
Калис. - Впрочем, они и без того весьма редки и почти всегда - несчастливы.
   - И в кого же ты уродился? - с добродушной ухмылкой осведомился Минола. -
В отца или в мать? Долог ли будет твой век?
   Калис принужденно улыбнулся:
   - Сам еще не знаю. Время покажет.
   - В Священной книге, - сказал Минола, - говорится, что долгожители  давно
уже кочевали по этой земле, когда из-за моря явились  правоверные.  Поначалу
они враждовали между собой, но  потом  долгожители  услыхали  глас  божий  и
склонили сердца свои к истинной вере. Ал-Марал многомилостив! И  с  тех  пор
все мы стали единым народом.
   - Слова твои объясняют многое, - кивнул Калис.
   - Священная книга объясняет все, - строго поправил его гетман.
   Николас покосился на Калиса, и тот знаком дал ему  понять,  что  закончил
разговор с Минолой.
   - Гетман, - с улыбкой проговорил Николас, - у меня просто нет слов, чтобы
выразить тебе и твоим людям благодарность за ваше чудесное гостеприимство.
   - При чем же здесь благодарность? - улыбнулся Минола. - Достойно  принять
гостей - для нас большая честь и радость. Так и в Священной книге говорится.
Там сказано: "Рука  дающего  да  не  оскудеет".  -  Он  с  задумчивым  видом
поковырял в зубах тонкой щепкой и спросил, согнав с лица улыбку:
   - Так сколько же вы мне заплатите за моих коз?
   Начался ожесточенный торг,  продлившийся  далеко  за  полночь.  Положение
Николаса оказалось не из легких, ведь сделка по сути уже состоялась, и  спор
шел теперь лишь о ее цене. Минола и его советники на все  лады  расхваливали
своих коз, Николас и остальные на это  возражали  -  животные  де  оказались
тощими, жилистыми и совсем невкусными. В итоге принцу пришлось-таки уплатить
джешанди немалую сумму, едва ли  не  втрое  превышавшую  реальную  стоимость
жалкого стада. Минола не выказал ни малейшего  удивления  при  виде  золотых
монет с гербом заморского королевства. Он  лишь  взвесил  их  на  ладони  и,
одобрительно кивнув, с улыбкой опустил в свой объемистый кожаный кошель.
   Николас решил заодно приобрести у джешанди по сходной цене немного оружия
и провизии для своего отряда. Когда и с этой сделкой было покончено,  стояла
глубокая ночь. Николас и  его  спутники  наскоро  простились  с  гетманом  и
побрели к отвоеванным у разбойников фургонам.
   Калис шагал рядом с Николасом.
   - Что это ты имел в виду, когда сказал гетману, что  теперь  тебе  многое
стало ясно? - спросил его принц.
   Калис пожал плечами:
   - Меня всегда учили, что эделы, иначе эльфы, в начале времен были  единым
народом и жили  в  Эльвандаре,  где  ими  правили  могущественные  короли  и
королевы. А еще прежде они были слугами у валкеру. После  Войн  Хаоса  народ
наш разделился на три части - на эледелов, тех, к кому принадлежат моя  мать
и ее подданные, моррелов,  которых  вы,  люди,  называете  Братством  Темной
Тропы, и гламрелов,  иначе  -  одержимых.  -  Он  оглянулся  через  плечо  и
продолжал:
   - А теперь вдруг обнаружилось, что среди эледелов  есть,  оказывается,  и
такие, кто даже слыхом не слыхал об Эльвандаре. И ведь мы о них тоже  ничего
не знали!
   - А они - о вас, - вставил Накор.
   - Что это еще за Ал-Марал? - спросил его Николас.
   Коротышка удрученно вздохнул и помотал головой:
   - Его именем творились скверные дела. Религиозные войны и тому  подобное.
Много веков тому назад в Ишапианской церкви случился раскол.  Одни  считали,
что Бог един и всемогущ, другие утверждали, что Ал-Марал - это  своего  рода
обобщенный образ всех высших и низших божеств, каждое  из  которых,  в  свою
очередь, является одним из его воплощений. Но как и всегда  бывает  в  таких
случаях, богословские споры были вовсе не главной причиной  раздора.  Просто
богатые монастыри боролись между собой за власть и влияние  в  стране.  Дело
шло о том, кому из них удастся стать сильнее и  богаче  остальных.  В  конце
концов приверженцы Ал-Марала были объявлены еретиками, их стали  безжалостно
преследовать и истреблять. В древних манускриптах говорится, что  почти  все
они бежали в пустыни Великого Кеша и там погибли, и только немногим  удалось
уйти на кораблях в Безбрежное море.
   - Теперь понятно, - пробасил Гуда, - отчего  все  в  этой  земле  говорят
по-кешиански.
   - Вернее, на том языке, который был принят в  Кеше  сотни  лет  назад,  -
поправил его Гарри.
   В  разговор  неожиданно  вмешался  Тука.  Догнав  Николаса  и  искательно
заглянув ему в лицо, он спросил:
   - Значит, энкоси и его люди приплыли к нам из-за моря?
   - Я ж ведь тебе уже говорил, - пожал плечами Николас, - что мы издалека.
   - В таком случае, - несмело предположил возница, - вас  сюда  привело  не
иначе как очень важное дело. Ведь правда, энкоси?
   - А вот уж об этом, как и обо всем остальном, я буду говорить не с тобой,
а с твоим господином, - сухо ответил Николас. На лицо Туки набежала тень,  и
принц с улыбкой прибавил:
   - Разумеется, я ему расскажу, что ты нам помог справиться с разбойниками,
и он тебя за это щедро отблагодарит.
   Возница уныло вздохнул и покачал головой:
   - Ты ошибаешься, энкоси. Хозяин мой мудр и  справедлив,  и  он  наверняка
обвинит меня одного в своих немалых убытках. Какая там награда! Хорошо, если
господин Андрес не выгонит меня из дому!
   - Да будет тебе причитать! - усмехнулся Николас. - Когда мы вернем твоему
хозяину его добро, я сам заплачу тебе  за  услуги  проводника.  Можешь  быть
спокоен: после этого тебе никогда больше не придется голодать.
   - Благодарю, о, тысячу раз благодарю тебя, великодушный энкоси! - просиял
возница и на ходу поклонился Николасу в пояс.
   - Дело еще и в том, - продолжал принц,  -  что  мы,  как  тебе  известно,
впервые оказались в этих краях и совсем не знаем здешних обычаев и порядков.
Ты нам все о них расскажешь в благодарность за будущее вознаграждение.
   - С большой охотой, энкоси! - кивнул Тука.
   Приблизившись к своему лагерю, возле одной из повозок они увидели Бризу в
окружении нескольких воинов.
   - Что здесь происходит? - строго спросил Николас.
   - Да вот, - с усмешкой ответил ему  на  королевском  наречии  оказавшийся
поблизости матрос, - Бриза пыталась придушить одну из пленниц. Ребята теперь
ее стерегут. Шагу не дают ей ступить, а то как бы она и впрямь не прикончила
эту невольницу, ваше высочество.
   Николас поморщился и строго приказал матросу:
   - Не называй меня больше высочеством. Я - капитан этого отряда.  Ясно?  -
Матрос покорно кивнул. - И говори по-кешиански или по-наталезски.
   - Не знаю, капитан, что там промеж них вышло, - доложил  матрос,  перейдя
на наталезский язык, - но нам с парнями едва удалось оттащить Бризу  от  той
невольницы, что с ног до головы увешана побрякушками.
   - Побрякушками?
   - Ну, всякими кольцами да браслетами. Другие четверо кличут ее Ранджаной.
   - В чем дело, Бриза? - спросил Николас, склоняясь к девушке.
   - Пусть еще только раз посмеет  меня  так  назвать,  и  я  ей  устрою!  -
прошипела Бриза, сжав кулаки и сузив свои горевшие ненавистью глаза.
   Николас примирительно потрепал ее по плечу и с улыбкой предложил:
   - Ты бы лучше начала с самого начала. Что тебе от нее понадобилось?
   - Мне от нее - ничего. Это она попросила меня об услуге. Я  прогуливалась
здесь неподалеку, а эта кривляка высунулась из фургона и  сперва  обратилась
ко мне очень даже любезно. Ей приспичило заполучить шкатулку, что  хранилась
вон в той повозке. - Она кивнула в сторону одного из фургонов.  -  Ну,  я  и
подумала, почему  бы  не  оказать  ей  услугу?  Быстро  сбегала  к  повозке,
разыскала эту дурацкую шкатулку  и  отнесла  ее  девчонке.  Она  ее  у  меня
выхватила, открыла и тут же нацепила  на  себя  несколько  дюжин  браслетов,
колец и цепочек. Хоть бы спасибо сказала! Так нет же,  вместо  благодарности
она велела мне принести воды, чтоб она могла помыться. Ну, тут я  ей  все  и
высказала, чего она заслужила. Невелика, мол, госпожа. Ежели очень надо,  то
пусть сама сбегает к речке. И тогда  эта  дрянь  назвала  меня...  она  меня
назвала.. - Девушка набрала в грудь воздуха, чтобы выкрикнуть бранное слово,
сказанное ей Ранджаной, но Николас жестом велел ей замолчать.
   - И ты за это решила ее убить?
   Бриза энергично помотала головой:
   - Да нет же, я ее просто маленько придушила, и все. Пусть  знает,  с  кем
имеет дело. Если б ребята нас не разняли, я и сама бы ее скоро отпустила.  А
то ведь она уж и синеть начала.
   Николас удрученно вздохнул:
   - Похоже, мне придется нанести визит нашей гостье.
   Он быстро прошел к фургону, где содержались пленницы, и,  обнаружив,  что
парусиновые стенки  плотно  закрыты,  негромко,  но  настойчиво  постучал  в
маленькую дверь в торце.
   - Кто там? - спросили изнутри.
   - Николас... Капитан Николас. Отворите!
   Дверца приоткрылась, и наружу выглянула одна из  служанок  Ранджаны.  Она
смерила Николаса презрительным взглядом и высокомерно, явно  копируя  манеру
своей госпожи, заявила:
   - Принцесса Ранджана не может нынче вас принять. Она  еще  не  оправилась
после нападения этой гулящей девки. Приходите завтра. И еще  госпожа  велела
вам передать, что хочет посмотреть, как будут казнить эту  бесстыдницу.  Так
что вы ее не вешайте, пока принцесса не проснется.
   Дверь захлопнулась прежде, чем Николас нашел слова для ответа. Он немного
помешкал у повозки, растерянно моргая и потирая подбородок, затем повернулся
и зашагал прочь. Принц мог бы без  труда  открыть  дверь,  войти  в  фургон,
оттеснив служанку, и вызвать Ранджану на разговор. Но он рассудил,  что  это
вполне может подождать до утра. Невольницы, как и он сам и все его товарищи,
более всего нуждались сейчас в отдыхе и сне. К тому  же,  он  решительно  не
представлял себе, с чего начать этот непростой разговор и как держать себя с
Ранджаной.
   Принц подошел к походному костру и уселся у огня рядом с Бризой.
   - Утром я с ней поговорю.
   - Она меня назвала...
   - Знаю, знаю, - прервал ее Николас. - Завтра я все это  улажу.  А  теперь
отправляйся спать.
   Бриза поднялась и послушно побрела к одному из фургонов. Кроме  принца  у
костра остались Тука, Амос, Маркус, Гуда и  Накор.  Возница,  во  все  время
своего  пленения  старавшийся  держаться  поближе  к  Николасу,   и   теперь
примостился рядом с ним.
   - Тука, - сказал ему принц, - ты сможешь сделаться если и не  зажиточным,
то уж во всяком случае весьма состоятельным человеком, если  только  станешь
служить нам верой и правдой. Но попробуй хоть один раз слукавить, солгать, и
тогда я велю моему другу, - Николас выразительно кивнул в  сторону  Гуды,  -
свернуть тебе шею. Он это сделает с большим удовольствием.
   Гуда в подтверждение этих слов важно кивнул. Возница с  опаской  на  него
покосился и на всякий случай придвинулся еще ближе к  Николасу,  всем  своим
видом выражая готовность беспрекословно ему подчиняться.
   - Расскажи нам о государстве, где мы теперь  находимся,  -  приказал  ему
принц.
   - Государстве, энкоси? - недоуменно переспросил Тука.
   - Об этой земле. Кто ею правит?
   - Джешанди. Они захватили себе все земли по эту сторону реки.
   - А кто правитель земель на другом берегу?
   - Никто, энкоси. Отсюда слишком уж далеко до Города Змеиной реки, и воины
первоправителя никогда еще тут не появлялись. А другие  города  и  вовсе  за
горами. Их властителям эти земли тоже ни к чему. Вот так и  вышло,  что  те,
кто здесь живет, сами себе господа.
   Разговор вышел долгим. Николас и все остальные засыпали  Туку  вопросами,
на которые возница отвечал охотно  и  обстоятельно.  Принц  и  его  спутники
узнали немало любопытного о континенте, на который они попали волею  судьбы.
Оказалось, что на всем Навиндусе не было ни одной империи  или  королевства.
Вознице были неведомы даже и термины, обозначающие более или менее  обширные
политические   образования.    По    всему    материку    были    разбросаны
города-государства,  и  их  правители  подчиняли  себе  лишь  малые  участки
окрестных земель, ровно столько, сколько могли удержать силой оружия.  Самым
крупным из поселений Востока был Город Змеиной реки. Он являлся также своего
рода центром этих областей, вокруг которого объединились  в  непрочный  союз
несколько племен,  населявших  соседние  земли  и  состоявших  в  отдаленном
родстве с джешанди. Первоправитель, который пришел к власти два десятка  лет
тому назад, держал племена и кланы в  подчинении,  постоянно  стравливая  их
друг с другом.
   Из слов Туки Николасу также стало ясно, что любой из тех,  кто  принужден
был путешествовать по этим диким землям, не  говоря  уж  о  торговцах  с  их
караванами, отправлялся в дорогу не иначе как в сопровождении многочисленной
охраны.  Ремесло  наемного  солдата  было  здесь,  похоже,  одним  из  самых
распространенных. Потому-то возница и принял Николаса и его людей за один из
воинских отрядов.
   Принцу хотелось задать Туке еще множество  вопросов  о  Новиндусе  и  его
обитателях, но час был поздний, все устали, и потому он приказал своим людям
готовиться  ко  сну,  велев  Амосу  выставить  на   ночь   часовых.   Особой
необходимости в этом не было. Николас  мог  не  опасаться  нападения  ночных
грабителей, ведь  совсем  неподалеку  от  их  лагеря  раскинули  свои  шатры
джешанди, но он все же счел эту предосторожность не лишней. Один  из  воинов
должен был стеречь повозку, где содержались невольницы.
   Николас с наслаждением вытянулся  на  тюфяке,  приобретенном  накануне  у
гетмана. Больше двух недель принц был принужден  спать  на  голой  земле,  и
теперь узкий и плоский войлочный матрас, к тому же пропахший конским  потом,
показался ему мягче пуховой перины. Он укрылся с головой шерстяным одеялом и
впервые со дня крушения "Орла" заснул глубоким, спокойным, безмятежным сном.
***

   Ранним утром тишину, царившую в лагере, прорезал истошный вопль.  Николас
вскочил на ноги и поспешно выхватил из ножен, что лежали  в  его  изголовье,
боевой меч. Принц не успел еще толком проснуться. Он недоуменно озирался  по
сторонам, хлопая глазами, словно сова, которую ослепил яркий  дневной  свет.
Подле него стояли два матроса с кинжалами в руках. Оба вопросительно на него
взглянули. Но прежде чем Николас успел отдать им команду,  крик  повторился.
Он раздался с той стороны, где был оставлен на ночь фургон пленниц.  Николас
облегчено вздохнул и положил меч на прежнее место. Он отчетливо расслышал  в
вопле одной из невольниц, - почти не сомневаясь, что это была не  кто  иная,
как Ранджана, - нотки досады и злости, а вовсе не страха или боли,  как  ему
сперва почудилось.
   Николас быстрыми шагами пересек поляну и приблизился к дверце фургона. Он
сердито посмотрел на крайдийского воина, дежурившего возле повозки, и тот  в
ответ растерянно и словно бы извиняясь пожал плечами.
   - Прошу прощенья, капитан, за этот шум. Но она потребовала,  чтоб  я  вас
немедленно сюда привел, а я отказался. С чего б это  я,  спрашивается,  стал
вас  будить  в  этакую-то  рань?  А  она  давай  визжать,  как  недорезанный
поросенок. Просто ни стыда ни совести у этой девчонки!
   Николас коротко кивнул солдату  и  жестом  велел  ему  посторониться.  Он
постучал в деревянную дверцу, и через несколько мгновений та  приотворилась.
Из фургона выглянула та же молоденькая служанка, что говорила с ним накануне
вечером. Она недовольно покачала головой:
   - Вы заставляете себя ждать!
   - Доложи своей госпоже, что я здесь, - сердито буркнул принц.
   - Она вас примет, когда ей будет угодно, - поджав губы, ответила девушка.
   Но Николас, чей сладкий сон был столь грубо  и  бесцеремонно  прерван  по
вине Ранджаны, не собирался больше терпеть капризы этих невоспитанных  особ.
В добавление ко всему, в голове  у  него  шумело  после  вчерашних  обильных
возлияний за столом  гетмана  Минолы.  Словом,  Ранджана  выбрала  не  самое
подходящее время для очередной своей вздорной выходки.  Николас  намеревался
теперь же поставить ее на место.
   - Она  примет  меня  сию  минуту!  -  сказал  он  тоном,  не  допускавшим
возражений, толкнул дверцу и вошел в фургон, отстранив  с  дороги  опешившую
служанку.
   Парусиновые завесы в противоположной стене были слегка раздвинуты, и  это
позволило принцу разглядеть внутреннее убранство просторного фургона в свете
бледно-розовых лучей рассветного солнца.  На  устланном  роскошными  коврами
полу  помещалось  пять  высоких  тюфяков  -  постели  невольниц,  и   вокруг
оставалось еще немало свободного пространства для передвижения. По бокам  от
дверцы, у которой остановился принц,  были  установлены  большие  деревянные
сундуки, окованные железом. Там, судя по всему, хранились одежды принцессы и
ее служанок, а напротив, как раз  у  широкого  просвета,  сквозь  который  в
фургон проникало солнце, находился комод с водруженным на  него  зеркалом  в
богатой серебряной раме. Ранджана, склонившись перед зеркалом, внимательно и
придирчиво себя в нем оглядывала.
   Николас  застыл  на  пороге  фургона,   откровенно   любуясь   отражением
принцессы. Она и прежде, при коротком беглом взгляде показалась  ему  просто
на диво хорошенькой,  теперь  же  он  с  внезапным  волнением  осознал,  что
Ранджана по-настоящему красива, что внешность ее своей  изысканной,  строгой
правильностью черт, пожалуй, нисколько не уступит красоте Эбигейл.  Но  если
компаньонку Маргарет можно было сравнить с рассветной  зарей,  окрашенной  в
нежные, пастельные тона, такой, какие бывают в их родном северном полушарии,
то Ранджана олицетворяла собой южную  ночь,  исполненную  зноя,  томления  и
страсти. Волосы ее были черны,  как  вороново  крыло,  огромные  темно-карие
глаза, опушенные черными загнутыми ресницами неимоверной длины, замечательно
гармонировали с нежной, бархатистой кожей цвета топленых  сливок.  На  щеках
девушки играл смуглый румянец, ярко-алые полные губы, когда  Николас  вошел,
чему-то  улыбались.  Однако,  завидев  отражение  принца  в  своем  зеркале,
Ранджана скорчила недовольную гримасу, и на  лице  ее  тотчас  же  появилось
выражение высокомерного упрямства. Это вывело  Николаса  из  оцепенения.  Он
тряхнул  головой  и  шагнул  вперед.  Ранджана  поспешно  запахнула  красный
шелковый халат. Николас мельком  успел  увидеть  ее  кружевные  панталоны  и
черную атласную повязку, поддерживавшую и без того высокую  грудь,  а  между
ними. полоску смуглой, гладкой кожи. Зрелище это повергло его в краску.
   Ранджана, от которой не укрылось смущение принца, сердито топнула ногой:
   - Как ты осмелился войти сюда без моего позволения?!
   Николас вмиг обрел утраченное самообладание, и грозный выкрик Ранджаны не
застал его врасплох.
   - Я всегда поступаю  так,  как  мне  угодно,  -  с  ледяным  спокойствием
проговорил он. - Допускаю, что вы, миледи, принадлежите к знатному семейству
и привыкли повелевать другими. Но здесь приказываю я,  а  вам  надлежит  мне
подчиняться. И если вы и  впредь  станете  злоупотреблять  своим  положением
гостьи, то берегитесь, как бы вам снова не сделаться  пленницей.  -  Склонив
колено, он заглянул в лицо девушки. В  ее  огромных  карих  глазах  читались
досада и вызов. -И запомните, что я не  намерен  сюда  являться  по  первому
вашему зову!
   Ранджана передернула плечом и с апломбом возразила:
   - Нет, ты будешь приходить ко мне, когда я тебя позову, и слушаться  моих
приказаний! Потому что я-Ранджана, а ты - ничтожный простолюдин!
   Щеки Николаса снова залились краской. Никто еще не позволял себе говорить
с ним в подобном  тоне.  Он  с  большим  трудом  поборол  в  себе  искушение
рассказать этой вздорной девчонке о своем отце, принце Крондорском, о  дяде,
- могущественном короле, и  о  том,  что  сам  он  рано  или  поздно  станет
властителем большого герцогства. Вместо этого  Николас  решил  прибегнуть  к
прямой угрозе, рассудив, что это гораздо вернее подействует на Ранджану и ее
спутниц.
   - Леди,  вы  совершенно  напр