тебя
укокошит, ежели ты только дашь ему такую  возможность.  И  ты  поймешь,  что
значит биться насмерть. Ведь стоит ему взять над тобой верх, и он опять-таки
вернет себе свободу. Так гласит закон  братства  капитанов.  Поэтому  ты  уж
постарайся его прикончить, сынок!
   - А как же пленники?! - с мольбой воскликнул принц. -  Ведь  если  Рендер
умрет, мы не узнаем, где они теперь и кто их похитил.
   - А ежели он останется в живых, то мы тем более об этом не  проведаем,  -
твердо ответил Амос. - Имей в виду, что эти ребята, - и он кивком указал  на
капитанов, - гораздо больше пекутся о собственных шкурах и  барышах,  чем  о
пленниках из Крайди. Если ты откажешься драться, они назовут тебя  трусом  и
еще чего доброго возьмут нас  всех  в  заложники.  Они  ж  ведь  только  что
грозились это сделать. А коли ты убьешь Рендера, никто  из  них  не  посмеет
даже пальцем тебя тронуть. Ты станешь в  их  глазах  героем.  -  Он  грустно
улыбнулся. - Так что прежде  всего  постарайся-ка  остаться  в  живых  и  на
свободе, а о том, как нам разузнать,  куда  увезли  пленников,  мы  подумаем
после. - Он с нежностью провел ладонью по волосам Николаса и потрепал его по
плечу. - Уж ты сделай это хотя бы для  меня,  а?  Ты  должен  его  заколоть,
сынок!
   Николас кивнул и стал снимать,  рубаху  и  жилет.  Капитаны  и  помощники
шерифа быстро вынесли из комнаты стол и стулья,  чтобы  поединок  прошел  по
всем правилам. Шериф тем временем не спускал глаз с  арестованного.  Капитан
Скарлетт вынул из кармана тряпицу и, развернув ее, взял  в  руку  мелок.  Он
присел на корточки и начертил на дощатом полу большой ровный круг.
   Кобчик поманил Николаса к себе:
   - Правила у нас простые, ваше высочество. В круг войдут двое, а выйдет из
него живым только один. - Он указал на арбалетчика,  который  остановился  в
зале  в  нескольких  шагах  от  отворенной  двери.   -   Этот   парень   без
предупреждения выстрелит в того из вас, кто вздумает  спасаться  бегством  и
заступит за меловую черту.
   Противники вошли в круг, диаметр которого  не  превышал  двадцати  футов.
Гарри приблизился к Николасу и прошептал ему на ухо:
   - А здесь не очень-то просторно. Почти как в дворцовом коридоре. Не своди
глаз с клинка! - Напутствовав таким образом своего господина, он  отошел  от
черты и прислонился к стене.
   Николас вспомнил, как проходили их с Гарри  поединки  в  узких  коридорах
Крондорского дворца. Там негде было  развернуться,  и  любой  маневр  грозил
увечьем. Рассчитывать на проворство  ног  было  нельзя.  Все  решало  умение
владеть клинком.
   Рендер принял из рук одного из капитанов тяжелую саблю  и  занес  ее  над
головой. Подобное же оружие получил и Николас. Уилл Кобчик подошел к границе
круга и с чувством произнес:
   - Мы смиренно взываем к тебе, о Банат, бог пиратов и воров, и молим тебя:
дай победу правому, и пусть виноватый понесет заслуженную кару!
   Слова эти были сигналом  к  началу  боя.  Николас  зажал  меч  в  руке  и
приготовился отразить атаку Рендера. Но  внезапно  его  левую  ступню  свела
судорога боли. В глазах у него потемнело, и он пошатнулся. Рендер не  мешкая
пошел в наступление. Клинок его сабли со свистом рассек  воздух,  и  Николас
лишь в последнюю секунду успел отклониться от смертельного удара  в  голову.
Но за первой атакой Рендера тотчас же последовала  вторая.  Николас  отразил
ее, выставив саблю вперед. Рендер с такой силой  обрушивал  на  принца  свое
оружие, что удары, всякий раз приходившиеся  как  раз  на  середину  клинка,
мучительной вибрацией отзывались во всем его теле. Лишь  теперь  Николас  до
конца осознал, что в этом поединке, в отличие от всех многочисленных учебных
боев, какие ему довелось провести в Крондоре и  Крайди,  ставкой  и  вправду
была жизнь. Его или Рендера. Исход боя всецело зависел от того, кто  из  них
окажется хладнокровнее, ловчее и опытнее.
   От этой мысли принцу сделалось страшно. Глядя в горевшие ненавистью глаза
людоеда, он подался назад и едва не заступил за меловую черту.  Краем  глаза
он заметил,  как  воин  у  стены  вскинул  свой  арбалет.  Рендер  неумолимо
приближался к нему. Нога болела все сильнее. Николас был  близок  к  панике.
Внезапно на ум ему  пришли  слова  Маркуса  о  том,  что  судьба  навряд  ли
предоставит ему выбрать подходящее  время  для  смертельного  поединка,  что
враг, возможно, постарается его убить в самый  неудачный  момент:  когда  он
будет болен, слаб,  сильно  устанет  или  попросту  окажется  не  расположен
драться. Николас сжал челюсти и сделал глубокий вдох. К нему снова вернулись
самообладание и уверенность в своих силах. Годы изнурительных  тренировок  с
рапирой и мечом не прошли даром, и принц,  отражая  один  за  одним  бешеные
броски Рендера, в то же время отмечал про себя  слабые  стороны  его  боевой
подготовки, его ошибки и просчеты, чтобы после, во время ответных атак, всем
этим воспользоваться. Помимо этого  он  беспрестанно  поглядывал  под  ноги,
чтобы не повторить своей прежней оплошности и ненароком не  приблизиться  на
опасное расстояние к границе круга. Со стороны же казалось, что  Николас  не
сводит глаз с клинка своей сабли и  думает  лишь  о  том,  как  бы  половчее
увернуться от очередного удара наступавшего Рендера или  вовремя  этот  удар
отбить. В глазах окружающих он явно проигрывал по  сравнению  с  напористым,
активным пиратом. Гарри то и дело подбадривал его криками и свистом,  прочие
зрители и судьи-капитаны хранили молчание.
   Рендер был неутомим. В первые же минуты  поединка  он  провел  с  десяток
атак, каждая из которых могла бы стать для принца смертельной,  не  будь  он
столь опытен во владении клинком.
   Стоило Николасу перенести тяжесть тела на  левую  ногу,  как  мучительная
боль снова разливалась по всему его телу. Он едва сдерживал крик,  рвавшийся
из груди, и с трудом подавлял желание броситься ничком на пол и  отползти  в
угол, чтобы  дождаться  там,  корчась  и  стеная,  пока  боль  утихнет.  Но,
поддавшись этой слабости, он подписал бы себе смертный приговор. А потому он
призвал на помощь всю свою выдержку и продолжал бой.
   Переход Николаса в наступление стал для Рендера полной неожиданностью. Он
в очередной раз выбросил руку с саблей вперед и, когда Николас ударил по его
клинку сверху, приготовился тотчас же нанести ему  боковой  удар.  Но  принц
внезапно подался вперед, целясь острием сабли в незащищенную  грудь  пирата.
Рендер едва успел отразить этот удар. В глазах его мелькнула  растерянность.
Николас понимал, что  теперь  ему  надлежало  бы  воспользоваться  смятением
людоеда и продолжить атаку, но боль в ступне сделалась еще сильнее. Ему едва
не стало дурно. Он застыл  на  месте,  чувствуя,  как  пот  щиплет  глаза  и
заливается  даже  в  ноздри.  Его  левое  колено  предательски  дрожало.  От
внезапной слабости он едва не выронил саблю.
   Николас  снова  глубоко  вздохнул  и  шагнул   назад,   чтобы   увеличить
пространство для маневра. Губы его зашевелились. Он беззвучно сказал себе:
   - Это только боль, и ты должен ее вытерпеть. Или  заставить  себя  о  ней
забыть. Ты это можешь.
   Рендер двинулся в очередное наступление, но  на  сей  раз  он  действовал
более  осторожно  и  расчетливо,   опасаясь   ненароком   раскрыться   перед
мальчишкой, который оказался  неожиданно  сильным  противником.  Николас  не
двигаясь ожидал, когда тот к нему  приблизится.  Клинок  Рендера  сверкал  в
воздухе, точно слепящая молния.  Он  нацеливал  острие  то  в  грудь  и  шею
Николаса, то в нижнюю часть его живота, и вновь заносил саблю  над  головой,
вертя ею, будто тяжелой палицей. Теперь лезвие его  сабли  рассекало  воздух
уже не со свистом, а с грозным, равномерным гуденьем. Николас почти  позабыл
о своей боли. Он старался опираться на правую ногу и, отведя левую немного в
сторону, машинально отражал все удары противника и  не  сводил  глаз  с  его
сабли. Оба безраздельно отдались ритму схватки и  походили  теперь  на  двух
танцоров, исполнявших воинственную пляску.
   Вот Рейдер слегка согнул колени и резким движением направил клинок в  пах
Николаса. Принц качнулся в сторону, и  удар  не  достиг  цели.  В  следующее
мгновение Николас резко выбросил вперед руку с саблей, и лезвие  ее  глубоко
вонзилось в плечо людоеда. По бледной коже, испещренной татуировкой,  густой
струей полилась кровь. Но Рендер  словно  бы  и  не  почувствовал  боли.  Он
продолжал наступать на Николаса, и тот сперва попятился, а  потом  принужден
был переместиться в сторону, чтобы не  заступить  за  черту.  При  этом  ему
пришлось опереться на левую ногу, и  боль,  которую  он  при  этом  испытал,
оказалась стократ сильнее, чем прежде. Взор его помутился,  и  он  с  трудом
удержался на ногах.
   Внезапная слабость принца не осталась  незамеченной  для  Рендера.  Пират
прыгнул вперед, и Николас едва успел парировать рубящий удар,  нацеленный  в
шею. При этом рукоятка сабли Рендера задела его локоть. Правую  руку  принца
свела судорога. Теперь средоточием резкой, нестерпимой боли  стало  все  его
тело от макушки до пят. Рендер сделал резкий  выпад.  От  неминуемой  смерти
принца спас лишь навык опытного фехтовальщика.  Движением,  отработанным  до
автоматизма, он отвел клинок пирата в сторону и сам  шагнул  вперед.  Острие
его сабли было нацелено в открывшийся левый бок Рендера. Не  отскочи  тот  в
сторону, и клинок Николаса прошел бы меж ребер. Рендер успел  увернуться  от
смертельного удара, но принцу все же удалось его задеть: на  боку  у  пирата
появилась глубокая рана, из которой хлынула кровь.
   У Николаса занемели пальцы правой руки. Усталость, напряжение и  ушиб  об
эфес сабли Рендера давали себя знать. Он принужден был взять оружие в  левую
руку. Правая тотчас же повисла, словно плеть. Он даже  не  мог  поднять  ее,
чтобы отереть пот со лба.
   Рендер, морщась от боли, схватился за  раненый  бок.  Наступившую  тишину
внезапно разорвал крик Траска:
   - Он открылся, Ники! Чего же ты ждешь?! Прикончи его!
   Николас неловко  поднял  левую  руку  с  зажатой  в  ней  саблей.  Рендер
выпрямился, и взгляд его прояснился.  На  тонких  губах  появилась  зловещая
улыбка. Николас хотел было  его  атаковать,  но  ему  помешал  новый  острый
приступ боли в ступне. Он перенес тяжесть тела  на  правую  ногу  и  подался
назад. Рендер сделал выпад.
   Николас пригнулся, поднырнул под клинок пирата, который тот нацелил ему в
шею, и стремительным, точным движением снизу вонзил саблю в  самую  середину
незащищенного живота Рендера. Глаза пирата расширились. Изо  рта  и  носа  у
него хлынула кровь. Лишь несколько мгновений отделяли его от  смерти,  и  он
наверняка  это  понимал.  Однако  в  его  застывшем  взгляде,  обращенном  к
Николасу, не было ни прежней злобы, ни безумной  жажды  мести.  Этот  взгляд
выражал лишь крайнее недоумение. Он был исполнен растерянности и смятения и,
казалось, безмолвно вопрошал: "Как же тебе это удалось, молокосос?!". Но вот
взор его затуманился  и  померк.  Он  тяжело  рухнул  на  пол.  Гарри  издал
торжествующий вопль,  от  которого  у  Николаса  заложило  уши.  Расталкивая
остальных, к Николасу бросился Амос.
   - Ники, что с тобой сделалось?! На тебе лица нет!
   Смысл его слов не сразу дошел до принца.  Теперь,  когда  опасность  была
позади, силы его покинули. Он больше не мог противостоять слабости  и  боли.
Левая нога подогнулась, и он с протяжным стоном  опустился  на  дощатый  пол
рядом с мертвым пиратом. Амос, Гарри и Маркус подняли его на руки.
   - Нога... - пробормотал Николас и закрыл глаза.
   В комнату снова внесли стулья и на один из них  усадили  Николаса.  Гарри
стянул с его левой ноги сапог  и  издал  крик  ужаса:  левая  ступня  принца
представляла собой сплошной красно-фиолетовый синяк.
   - Праведные боги! - выдохнул Маркус. - Она  выглядит  так,  будто  лошадь
ступила на нее копытом!
   - Но отчего такое могло с ним  приключиться?  -  недоумевал  Амос.  Он  с
надеждой взглянул на подошедшего исалани. Однако  чародей  не  попытался  не
только исцелить принца, но даже  объяснить  случившееся.  Он  молча  покачал
головой и отошел в сторону.
   Через несколько томительных минут Николас почувствовал, что  боль  начала
стихать. Отек спал, синяк исчез, словно  его  и  не  было.  Николас  откинул
голову на спинку  стула.  Он  чувствовал  теперь  лишь  усталость  и  легкое
головокружение.
   - Ты что-то мне говорил, Амос, -  обратился  он  к  Траску,  -  но  я  не
расслышал твоих слов.
   - Я спрашивал, что с тобой стряслось. Ты побелел, как полотно, и выглядел
не краше Рендера. Ты часом не ранен?
   Николас взглянул на свой ушибленный  локоть.  По  предплечью  расползался
кровоподтек, но кожа была цела.
   - Нет, это пустяки. Стукнулся локтем об эфес.
   - Прежде ведь ты часами  мог  фехтовать  левой  рукой,  -  с  недоумением
произнес Гарри. - А нынче тебе это едва удалось. В чем же дело?
   - Не знаю, - помолчав, ответил Николас. - Наверное, это все  из-за  ноги.
Она у меня уж давно так не болела.
   Амос и остальные крайдийцы снова  внимательно  посмотрели  на  его  левую
ступню. На вид она была теперь совершенно здоровой и ничем не отличалась  от
правой.
   - Ее ведь давно уже исцелил колдун Паг, - буркнул Гуда.
   Николас помотал головой:
   - Она все равно то и дело начинает болеть. А нынче я из-за  нее  едва  не
лишился жизни! Это была просто пытка: с каждым моим движением боль  делалась
все сильнее. Я боялся, что упаду без чувств и Рендер меня заколет.
   - А теперь она все еще тебя беспокоит? - с любопытством спросил Накор.
   Николас поставил ногу на пол.
   - Совсем немного. А скоро, наверное, и совсем перестанет.
   Накор снова понимающе кивнул, но не сказал больше ни слова.
   Амос перевел взгляд на капитанов, которые тихо о чем-то  переговаривались
между собой.
   - Надеюсь, теперь вы довольны. Ваши законы соблюдены в точности. - Кобчик
величественно ему кивнул и вернулся к прерванному разговору. Траск обратился
к Маркусу и Гарри:
   - Возьмите с собой человек  десять  наших  матросов  и  отправляйтесь  на
корабль Рендера вместе с шерифом. Разумеется, если Патрик Данкасл не  станет
против этого возражать.
   - Не стану, - осклабился великан. - Такая подмога мне совсем не помешает.
   - А ты, Маркус, - продолжал Траск, -  должен  будешь  сделать  следующее:
скажи этим мерзавцам, что я куплю свободу тому из них, кто  не  кривя  душой
расскажет нам все о том набеге, о тех  негодяях,  кто  похитил  принцессу  и
остальных наших ребят и девушек, и главное, укажет, куда их увезли. С каждым
говори наедине. Иначе мы никогда ничего не узнаем.
   Маркус кивнул, и они с Гарри, Данкаслом и его людьми прошли в зал. Вскоре
дверь "Красного Дельфина" захлопнулась за ними.
   Николас  склонился  над  телом   Рендера.   Лицо   принца   снова   стало
мертвенно-бледным, лоб покрыла испарина. Амос подошел к нему и  хлопнул  его
по плечу.
   -  Ничего-ничего,  по  первому  разу  оно  всегда  так  бывает.  А  потом
привыкнешь.
   Глаза Николаса наполнились слезами.
   - Надеюсь, что мне не придется  к  такому  привыкать,  -  пробормотал  он
дрогнувшим голосом. Он поднял с пола жилет и рубаху и медленно побрел  прочь
из комнаты.

***

   На следующий день Николас  проснулся  поздно,  когда  уже  перевалило  за
полдень.
   Пленение экипажа "Царицы Ночи", пиратской шхуны Рендера, оказалось  делом
куда более легким, чем рассчитывали Амос с Патриком Данкаслом.  Все  матросы
провели  ночь  на  корабле.  Они  ожидали  подкрепления,   чтобы   захватить
"Стервятник" Тренчарда и  выйти  на  нем  в  открытое  море.  Когда  же  они
обнаружили, что в баркасах, окруживших "Царицу", сидели вовсе не их  капитан
с вновь нанятыми головорезами, а люди шерифа и Траска,  спасаться  было  уже
поздно. Угроза шерифа поджечь судно,  если  они  не  сдадутся  и  не  бросят
оружие, немедленно возымела свое действие, и  к  утру  все  головорезы  были
препровождены в подземелье городской тюрьмы.
   Николас заслышал топот чьих-то ног в коридоре и нехотя встал с постели. В
дверях он столкнулся с запыхавшимся Гарри. Сквайр едва не сбил его с ног.
   - Что случилось? - спросил принц, подавляя  зевок.  -  Куда  это  ты  так
мчишься?
   - Я за тобой! Скорее пошли со мной! - крикнул ему Гарри и,  повернувшись,
помчался по коридору к главному залу. Николас потянулся и неторопливо побрел
следом за ним. В голове у него звенело после напряжения минувшего дня,  тело
словно налилось свинцом. Он с  удовольствием  повалялся  бы  в  постели  еще
час-другой.
   В комнате, примыкавшей к залу, где Николас с  Рендером  еще  так  недавно
бились насмерть, собрались теперь Амос, Патрик и Уильям Кобчик.
   - Они мертвы, - мрачно изрек Траск, завидев в дверях принца.
   - Кто? - упавшим голосом спросил Николас. Он только  теперь  окончательно
проснулся. Больше всего на  свете  он  страшился  услыхать  от  Амоса  имена
Маргарет и Эбигейл.
   - Матросы Рендера, - засопел Траск. - Кто ж еще? Все до единого.
   Николас вздохнул с видимым облегчением и подошел к столу.
   - Кто же их убил?
   - Если б мы могли это узнать! - взревел Патрик Данкасл и  с  такой  силой
обрушил  на  столешницу  могучий  кулак,  что  Николас  и   Гарри   невольно
вздрогнули. - А вместе с ними и шестерых из моих ребят тоже отправили на тот
свет, - пожаловался он. - Какой-то мерзавец подсыпал яду в тюремную бочку  с
водой. Пятеро охранников и повар тоже из нее пили. Да упокоят боги их души!
   - И никто не выжил?
   Данкасл скорбно помотал головой:
   - Эти сукины дети знали, что делали. В котел с кашей кинули столько соли,
что после завтрака всех в тюрьме стала мучить жажда. Мои ребята пили сами  и
передавали мехи с водой пленным в подземелье. Прикончили почитай что всю это
растреклятую бочку. А потом и пленные,  и  охрана,  и  бедняга  повар  стали
вопить что есть мочи и корчиться от боли. Изо рта у них  пошла  пена,  глаза
повыкатились, а лица посинели и распухли. Когда к тюрьме подоспел патрульный
отряд, все они уже испускали дух.
   - Но ведь это еще не все! - вздохнул Амос.
   - Нынче утром, - подхватил Кобчик, -  в  городе  ни  с  того  ни  с  сего
поумирали полтора десятка молодых здоровых парней.
   - И мы почти уверены, - продолжал Траск, - что все они  были  среди  тех,
кто грабил Крайди, Каре и Тулан. - Он озабоченно нахмурился. - Скажу больше:
ежели кто вознамерится разыскивать Питера Дреда и его матросов, то ему  надо
будет хорошенько пошарить на морском дне.  Мы  спугнули  мерзавцев,  которые
всех их наняли, и они теперь заметают следы.
   - Они боятся, что мы до них доберемся, и уничтожают свидетелей, -  сказал
Николас. - Но как же нам теперь быть?
   Амос пожал плечами:
   - Ума не приложу. Ведь мы имеем дело с фанатиками. А  они  не  ведают  ни
страха, ни жалости. И я не удивлюсь,  ежели  в  ближайшие  пару  дней  здесь
обнаружится еще десяток-другой трупов. Мне нисколько не жаль этих  ублюдков.
После того, что они сотворили на Дальнем  берегу,  их  мало  было  бы  сжечь
живьем. И я пальцем о палец не ударил бы, чтоб их спасти. Но ведь они знают,
куда увезли наших пленных!
   Патрик вдруг широко улыбнулся:
   - Не тужи, старина Амос! Я велю  глашатаям  объявить  на  всех  городских
перекрестках, что те, кто участвовал в набеге с Рендером  и  Дредом,  должны
сдаться шерифу, ежели не хотят, чтоб их утопили или  же  отравили.  Увидишь,
это подействует!
   - Ой ли? - с мрачной усмешкой возразил Траск, поднимаясь на ноги. - А  ты
часом не забыл про гору трупов в твоей тюрьме?  Уж  не  их  ли  ты  собрался
выставить своими поручителями?
   - Проклятье, Амос! - взорвался шериф. -  Ведь  ты  же  знаешь,  что  этот
отравитель, кем бы он ни был, просто застал меня  врасплох.  Кто  мог  такое
ожидать? А теперь я пообещаю охранять любого, кто отдаст себя  в  мои  руки,
как зеницу ока. Я  не  позволю  никому  из  посторонних,  кроме  моих  самых
испытанных ребят, приблизиться