нут.  Понимая,
что лишь так возможно сбить  пещерного  призрака  со  следа,  он  кружил  по
туннелям и галереям, пока  окончательно  не  выбился  из  сил.  Принужденный
остановиться,  чтобы  перевести  дух,  он  с  тревогой  прислушался,  но  не
расслышал ничего,  кроме  стука  своего  отчаянно  бившегося  сердца.  Томас
вспомнил, что, петляя по  подземному  лабиринту,  он  давно  не  оглядывался
назад.
   Внезапно  откуда-то  издалека  послышался  полный  тоски  и   злобы   вой
привидения. По губам Томаса скользнула слабая улыбка.
   Горный дух потерял его след! Вой послышался снова. Теперь он  звучал  еще
более  приглушенно.  Последние  сомнения  покинули  Томаса.  Теперь  он   не
сомневался, что ему удалось оставить призрака ни  с  чем.  Пытаясь  отыскать
его, пещерный дух уходил все дальше от того места, где он затаился.
   Мальчик в изнеможении опустился на пол. Ему хотелось плакать  и  смеяться
от радости. Он пошевелил натруженными ступнями и  оглядел  стертые  подметки
своих  башмаков.  Прошло  несколько  минут,  и  мало-помалу  осознание  того
положения, в котором он теперь оказался, заставило Томаса  снова  встать  на
ноги и оглянуться по сторонам. Он был  одинодинешенек  в  полном  опасностей
подземном лабиринте. У него не было ни еды, ни питья. Свеча в фонаре вот-вот
догорит, и тогда он окажется в кромешной тьме. Ему надо было во что бы то ни
стало отыскать дорогу к пещере, где лежали тела погибших воинов и мулов. Там
остались все их съестные припасы и мехи с водой. Там он смог  бы  подкрепить
свои силы и снова  начать  поиски  заветного  туннеля,  заканчивающегося  на
восточном склоне горы. Отругав себя  за  то,  что  не  удосужился  посчитать
повороты на своем пути, Томас  принялся  вспоминать,  сколько  коридоров  он
миновал, прежде чем очутился здесь. Ему не удалось припомнить  точное  число
поворотов, но он не забыл, что, убегая от призрака,  всякий  раз  сворачивал
вправо.  Значит,  если  теперь  он  пойдет  налево,  то  рано   или   поздно
какой-нибудь из коридоров выведет его к заветной пещере. Томас зашагал вдоль
узкого прохода и,  подойдя  к  выходу  в  более  широкий  туннель,  опасливо
выглянул наружу, светя впереди себя фонарем.  Путь  был  свободен,  и  Томас
уверенно зашагал вперед.
   Он долго бродил по подземным переходам, пока не остановился во второй  по
счету пещере, которая так же, как и первая, встреченная им после  удавшегося
бегства от призрака, нисколько не походила на тот просторный  каменный  зал,
где остались тела воинов и запасы воды  и  пищи.  Томас  расстегнул  поясную
сумку и вынул сухарь, который положил туда давным-давно, еще во время обеда,
рассчитывая подкрепиться им в пути. Он был несказанно рад, что  позабыл  про
сухарь и не сгрыз его перед роковым привалом в пещере. Но, проглотив  его  в
мгновение ока, почувствовал еще  более  сильный  голод,  к  которому  теперь
присоединилась и жажда.
   Томас вздохнул и вышел в один  из  туннелей.  Он  почти  потерял  надежду
отыскать путь к выходу из подземелья. Свеча в его фонаре догорала. Но он  не
собирался сдаваться и покорно ждать смерти.
   Через несколько минут до слуха его донесся шум воды.
   Ускорив шаги, он вышел в просторную пещеру, самую большую  из  всех,  что
ему доводилось видеть в подземелье. Где-то вдалеке гремел водопад. Томас  не
мог с точностью определить, откуда доносится рев  мощного  потока  воды,  но
чувствовал, что и водопад, и тропа, по которой два дня  тому  назад  вел  их
Долган, находятся выше той пещеры, где он теперь очутился. Сердце его  сжала
ледяная рука страха. Вместо того, чтобы приблизиться к поверхности земли, он
спускался все ниже и ниже по подземному лабиринту.
   Внезапно на Томаса пахнуло прохладой.  Сделав  еще  несколько  шагов,  он
оказался на берегу  подземного  озера,  воды  которого  плескались  о  стены
пещеры, и  звуки  эти,  на  все  лады  повторяемые  эхом,  наполняли  воздух
шелестящими вздохами. Томас опустился на колени  и  стал  с  жадностью  пить
прохладную, свежую воду. Она оказалась жесткой и  солоноватой  на  вкус,  но
хорошо утоляла жажду. Вскоре  Томас  в  изнеможении  уселся  на  корточки  и
принялся озираться по сторонам.
   С того места, где он сидел, ему было не разглядеть противоположный  берег
озера. Пещера с глинисто-песчаным полом, судя по всему, была в  незапамятные
времена вырыта гномами.
   Томас мог лишь догадываться,  для  чего  маленькому  народцу  понадобился
такой огромный зал в толще горы и как в нем  образовалось  озеро.  Наверняка
гномы плавают по нему на лодках,  подумал  он.  Но  внезапно  по  спине  его
пробежал холодок. Он вздрогнул, впервые подумав о том, что  обитать  в  этих
туннелях и пещерах, а также переправляться через озеро  в  лодках  могут  не
одни лишь гномы, но и другие, гораздо менее дружелюбные существа.
   Томас бросил опасливый взгляд по сторонам и невдалеке от того места,  где
он сидел, слева, увидел груду обломков деревянных подпорок, которые, как  он
знал от Долгана, гномы использовали  при  прокладке  своих  туннелей.  Томас
подбежал к беспорядочной куче сухой древесины  и  поспешно  вытащил  из  нее
несколько увесистых поленьев. Вскоре с помощью огарка свечи  из  фонаря  ему
удалось разжечь костер. Он принялся перетаскивать к ярко  пылавшему  огню  и
остальные обломки подпорок. Под поленьями, стелясь по земле, росло несколько
жестких, длинных и бледных стеблей какой-то  травы.  Томас  немало  удивился
тому, что это неведомое растение смогло существовать без солнечного света, и
быстро срезал волокнистые стебли острием своего меча.
   Благодаря этой неожиданной удаче он  мог  соорудить  себе  некое  подобие
факела, связав с помощью стеблей несколько тонких щепок и тем  отдалив  свое
неизбежное погружение в кромешную тьму.
   Томас подложил  в  свой  костер  еще  несколько  поленьев,  посмотрел  по
сторонам и зажмурился. Стены пещеры  с  вкрапленными  в  камень  мельчайшими
осколками не то хрусталя, не то какого-то минерала, сверкали и  искрились  в
отсветах пламени. Разноцветные искры, которыми переливался  каждый  из  этих
осколков, отражались в множестве других. Изумленному  Томасу  казалось,  что
через всю просторную пещеру от одной ее стены до другой  протянулись  тысячи
тонких, воздушных,  колеблемых  ветерком  хрустальных  нитей,  что  стены  и
потолок галереи пульсируют, исторгая из своих недр все новые и новые  потоки
разноцветных  лучей.  Именно  так,  оторопело  подумал  он,  должен  был  бы
выглядеть дворец сказочных фей.
   Томас все не мог налюбоваться волшебным зрелищем, которое никому на свете
не под силу было бы описать словами. Внезапно  он  с  печалью  подумал,  что
никому  из  ныне  живущих  людей  наверняка  не  пришлось  побывать  в  этом
удивительном зале.
   Доведется ли ему, видевшему это чудо воочию, когда-нибудь поведать о  нем
своим друзьям и родным?
   Он решил было, что из этой пещеры нет другого выхода, кроме того туннеля,
который привел его сюда, и  уже  собирался  повернуть  назад,  но,  еще  раз
внимательно оглядевшись вокруг, приметил узкое отверстие в  толще  одной  из
стен.
   Томас поднял с земли свой меч и пучок сухих  лучинок,  которыми  надеялся
освещать свой путь, когда фонарь погаснет, и,  прижимаясь  к  стене  пещеры,
чтобы не замочить ноги в воде, добрел до отверстия  узкого  туннеля.  Нырнув
туда, он вновь очутился посреди сверкающего моря огней, исторгнутых из  стен
тусклым светом его фонаря. Лишь мгновение  полюбовавшись  этим  удивительным
зрелищем, он поспешил вперед.
   С  тех  пор,  как  Томас  вышел  к  подземному  озеру,  прошло  несколько
томительных часов. Фонарь его давно догорел, и  он  воткнул  в  него  вместо
свечи медленно тлевшую лучину. Он старался не давать воли  своему  страху  и
отчаянию и продолжал упорно брести вперед. Томас  подбадривал  себя  мыслью,
что мастер Фэннон, узнай  он  о  его  действиях  в  сложившейся  обстановке,
непременно одобрил бы их.
   Следуя одним из коридоров, Томас неожиданно оказался на перекрестке  двух
путей. Здесь он наткнулся на полуистлевший скелет какого-то  неведомого  ему
животного. На  глинистом  полу  туннеля  отпечатались  и  давно  уже  успели
отвердеть  следы  другого  маленького  существа,  и  Томас,  не  имея  более
надежного ориентира, наудачу побрел по ним. Однако вскоре  следы  оборвались
так же неожиданно, как и появились.
   Он не знал, сколько времени длилось  его  одинокое  странствие  в  недрах
горы, но не сомневался, что на земле давно уже настала  ночь.  Однако  какое
это могло иметь значение для  него,  потерявшего  всякую  надежду  выйти  на
поверхность? При мысли об этом Томас не без труда поборол желание прекратить
свою  отчаянную  борьбу,  свалиться  наземь  и  разрыдаться  от  отчаяния  и
безысходности. Сжав зубы, он заставил себя шагать вперед. Он  вспомнил  дом,
родных, Пага и незаметно для себя погрузился в мечты о будущем. Он рано  или
поздно  выберется  из  этого  разветвленного  склепа,   он   прославится   в
надвигающейся войне. Но самое главное - он обязательно попадет в Эльвандар и
снова увидит красавицу Агларанну, королеву эльфов!
   Между тем подземный коридор уводил его вниз. Следуя его извивам, Томас  с
удивлением обнаружил, что этот лабиринт в чем-то отличен от всех виденных им
прежде туннелей, перекрестков и  пещер.  Казалось,  что  над  его  созданием
трудились какие-то  другие  существа,  а  вовсе  не  гномы.  Томас  невольно
поежился. Он не мог бы с точностью сказать, почему в душе его возникла такая
уверенность. Наверняка Долган, с печальным вздохом подумал мальчик,  мог  бы
объяснить, в чем тут дело.
   Вскоре он  вышел  в  пещеру,  из  которой  веером  расходилось  несколько
коридоров. Некоторые из них были тесны и узки - не всякий  человек  смог  бы
выпрямиться в них в полный рост, -  другие  скорее  походили  на  просторные
галереи, по которым смогла бы промаршировать шеренга солдат с воздетыми  над
головами копьями. Томас рассудил, что, возможно, тесные ходы были вырыты все
же гномами, и двинулся к одному из них в надежде, что путь этот выведет  его
если не на склон горы, то по крайней мере в один из верхних лабиринтов.
   Но внезапно он увидел на одной из стен плоский выступ, по  виду  и  форме
напоминавший ложе. Выступ располагался достаточно высоко, чтобы  спящий  мог
чувствовать  себя  там  в  относительной  безопасности.  Поколебавшись  лишь
мгновение, Томас подошел к каменному ложу, забросил  на  него  меч  и  пучок
сухих щепок, осторожно поставил у края свой тлевший фонарь  и  вспрыгнул  на
уступ. Оказалось, что немного выше в стене располагалось небольшое отверстие
футов трех в диаметре. Томас осторожно заглянул в него. Оно вело в небольшой
ход, который, расширяясь, терялся в непроглядном мраке.
   Довольный уже тем, что никто не сделал попытки напасть на него в темноте,
Томас задул фонарь и вытянулся на жестком ложе, завернувшись  в  свой  плащ.
Несмотря на все потрясения, пережитые им за минувшие  дни,  и  на  отчаянное
положение, в котором он находился, Томас заснул сразу же, как только  голова
его опустилась на согнутую в локте руку. Ему снились красные  горящие  глаза
призрака, от которого он бежал, выбиваясь из сил, и поросшая травой лужайка,
где он мог отдохнуть, навеки забыв о погонях и подземных чудовищах. А у края
лужайки, под сенью деревьев его  ждала  прекрасная  рыжеволосая  королева  с
бледно-голубыми глазами.
   Юношу разбудил какой-то неясный  шум.  Томас  сел  на  каменном  выступе,
тревожно прислушиваясь. Он не знал,  сколько  времени  длился  его  сон,  но
чувствовал в себе достаточно сил, чтобы, если понадобится, продолжить бег.
   Томас достал из поясной сумки трут  и  огниво  и  зажег  лучину  в  своем
фонаре. Он с тревогой оглянулся по  сторонам,  но  не  обнаружил  поблизости
никаких признаков опасности. Пещера  выглядела  точно  так  же,  как  в  тот
момент, когда он впервые вошел сюда. В  темных  сводах  ее  прозвучало  лишь
слабое эхо тех звуков, которые издал он сам, зажигая фонарь.
   Сказав себе, что он может выйти из  этой  переделки  живым,  только  если
будет неустанно двигаться вперед, Томас встал на каменном  выступе  во  весь
рост. Он уже собирался сбросить  вниз  свой  запас  лучин  и  меч,  а  потом
спрыгнуть наземь, когда из отверстия над его ложем вдруг раздался  глухой  и
дробный звук.
   Томас осторожно заглянул в отверстие, но снова, как и в  первый  раз,  не
смог разглядеть, где заканчивался этот узкий туннель,  из  которого  до  его
напряженного слуха вновь донесся какой-то неясный звук. Лишь  теперь  Томасу
пришло в голову, что такой дробный топот могли издавать лишь ноги  какого-то
живого существа. Он едва сдержался, чтобы не закричать, призывая  на  помощь
это неведомое создание, оказавшееся так близко от него.
   Томас зажал рот ладонью и потряс головой. Ведь звуки,  так  взволновавшие
его, могли издавать вовсе не  друзья,  которые  вернулись  за  ним  сюда,  а
таинственные и злонравные обитатели этого  мрачного  лабиринта.  Кто  знает,
какая участь ожидает его, если у него достанет глупости обнаружить себя?
   Томас, тяжело дыша, прислонился к холодной стене пещеры. В душе  его  шла
мучительная борьба. Через несколько томительных секунд он принял решение  и,
подтянувшись на руках, нырнул в узкий туннель головой вниз. Он  рассчитывал,
что неизвестное существо, бродившее вблизи туннеля, или даже просто  цепочка
его следов помогут ему  выбраться  из  недр  необъятной  горы.  Если  же  он
окажется во власти сильного и жестокого чудовища, обитающего здесь,  что  ж,
возможно, мгновенная гибель от  его  когтей  и  клыков  все  же  лучше,  чем
медленная голодная смерть в душной тьме подземелья.

Глава 10

СПАСЕНИЕ

   В  середине  дня  отряд  вышел  из   подземелья.   Обессиленные   долгими
скитаниями,  подавленные  и  удрученные  всем,  что  им  пришлось  пережить,
крайдийцы повалились на холодную землю. Паг, в течение нескольких  последних
часов боровшийся со слезами, лег на спину и  невидящим  взором  уставился  в
серое небо.
   Хуже  всех  пришлось  Кулгану:  он  потратил  столько  сил  на   создание
спасительного облака, которое помогло им уйти от пещерного духа, что  еще  в
лабиринте почувствовал себя совсем скверно и не смог  идти  без  посторонней
помощи. Члены отряда по двое почти несли его на  руках,  сменяя  друг  друга
каждые полчаса. Теперь все они устали не  меньше,  чем  сам  грузный  мастер
чародей.
   Крайдийцы погрузились в тяжелый сон. Долган развел костер и присел  возле
него на корточки.
   Пага разбудил звук голосов  герцога  и  Долгана.  Он  открыл  глаза.  Над
головой его сияли звезды. От костра доносился запах жаркого. Когда Гардан  и
трое оставшихся в живых  солдат  пробудились  после  недолгого  сна,  Долган
оставил их на часах, а  сам  одному  ему  известным  способом  изловил  двух
кроликов, которых теперь поджаривал на  огне.  Все  крайдийцы  проснулись  и
собрались  у  костра.  Лишь   Кулган   продолжал   безмятежно   похрапывать,
развалившись на мерзлой земле.
   Увидев, что и Паг пробудился от сна, Арута с Боурриком  переглянулись,  и
принц подошел к нему. Младший сын герцога уселся возле мальчика на  покрытый
снегом пригорок и участливо спросил:
   - Как ты себя чувствуешь, Паг?
   Не впервые Арута  проявлял  участие  к  ученику  чародея.  Еще  когда  он
вступился за него во время драки  с  толстым  Рульфом,  Паг  догадался,  что
замкнутость и холодноватая отчужденность Аруты  -  лишь  маска,  за  которой
скрываются доброта, великодушие  и  сострадание  ко  всем,  кому  приходится
тяжело. Теперь он лишний раз убедился, что был прав в  своих  догадках.  Паг
попытался было заговорить, но горло его сдавил спазм. Томас был  его  лучшим
другом с тех пор, как они оба себя помнили.  Они  росли,  как  братья.  Ведь
родители Томаса были так добры  к  сироте,  призреваемому  в  Крайди.  Какое
тяжкое горе предстоит пережить Мегару и тетушке Матье! Слезы, с которыми Паг
так долго боролся, потоками полились из его глаз. Он закрыл  лицо  руками  и
бурно разрыдался.
   Арута привлек его к себе и обнял за плечи. Паг плакал, уткнувшись лицом в
грудь  принца.  Когда  первый  порыв  его  горя  миновал,  Арута  вполголоса
проговорил:
   - Поверь, нет ничего постыдного в том, что ты оплакиваешь  гибель  друга,
Паг. Мы разделяем твою скорбь.
   К ним подошел Долган и остановился позади принца.
   -  И  я  также,  Паг.  Он  был  славным  пареньком.  Мы  все  тебе  очень
сочувствуем.
   Гном нахмурил брови, словно в голову ему пришла какая-то важная идея,  и,
кивнув Пагу, направился к герцогу.
   Кулган пробудился от своего долгого сна и с ворчанием сел на земле, мотая
седой головой. Он был похож на старого медведя,  потревоженного  в  берлоге.
Однако, увидев Пага, все еще рыдавшего на плече Аруты, он позабыл  про  свою
усталость и заковылял к ученику.
   Чародей стал на свой лад утешать мальчика. Прерывая свою  речь  вздохами,
он перечислял все реальные и мнимые достоинства погибшего Томаса.  В  словах
его не было ничего нового для Пага, но голос чародея звучал так ласково,  он
и Арута проявляли такое горячее  сочувствие  к  его  горю,  что  Пагу  стало
значительно легче. Он мягко отстранился от принца.
   - Благодарю вас, ваше высочество, - пробормотал  он.  -  Я  тронут  вашим
вниманием.
   Они подошли к Гардану, Долгану и Боуррику, сидевшим у  костра.  Герцог  в
ответ на какое-то предложение гнома помотал головой и твердо произнес:
   - Спасибо тебе за участие, друг Долган, но я не могу этого допустить!
   Долган плутовато прищурился, попыхивая  трубкой,  и  воинственно  выпятил
вперед бороду.
   - А каким образом, позвольте  полюбопытствовать,  вы,  ваше  сиятельство,
могли бы помешать мне? Уж наверняка вы не станете пытаться  остановить  меня
силой, а?
   Боуррик протестующе вытянул вперед ладони.
   - Ну что ты! Конечно же, нет! Но идти туда опасно, и риск этот  ничем  не
оправдан. Бедняги Томаса наверняка давно уже нет в живых.
   Кулган и  Арута  обменялись  недоуменными  взглядами.  Лишь  Паг  остался
безучастен к происходящему. Он не прислушивался к словам  говоривших.  Душой
его владело такое безысходное горе, что ему хотелось  лишь  одного  -  снова
погрузиться в сон, чтобы хоть ненадолго забыть о своей невосполнимой утрате.
Без Томаса весь мир для него опустел. Паг знал, что никогда больше не  будет
улыбаться, не сможет радоваться наступающему  дню.  Он  в  который  уже  раз
пожалел, что позволил Гардану увлечь себя из пещеры. Ему надо было броситься
к Томасу, встать с ним плечом к плечу и разделить его участь.
   Боуррик мрачно кивнул в сторону Долгана и сказал принцу и чародею:
   - Этот спятивший карлик хочет вернуться в подземелье!
   Прежде чем Кулган и Арута успели  разразиться  протестующими  возгласами.
Долган выступил вперед и подбоченясь проговорил:
   - Знаю, что вы собираетесь сказать мне. Но сперва выслушайте-ка меня! Мне
не хуже вашего известно, что надежда найти его невелика,  но  все  же,  если
паренек удрал от пещерного  духа,  он  теперь  бродит  по  темным  подземным
коридорам один-одинешенек. А ведь по многим из нижних  туннелей  никогда  не
ступала нога гнома, не говоря уж о людях! Оказавшись под  землей,  я  всегда
легко найду дорогу назад, но ведь Томасу это не под силу! Если  мне  удастся
выйти на его след, я непременно найду и его  самого.  Его  шанс  остаться  в
живых и выбраться из шахты ничтожен, но парень будет лишен и его, если я  не
отправлюсь ему на подмогу. Я приведу Томаса к вам, ваше сиятельство! Даю вам
слово Долгана сына Тагара, главы Калдары.
   Я должен это сделать, иначе не  видать  мне  покоя  в  моем  теплом  доме
долгими зимними вечерами!
   Паг и думать забыл о сне. Он не сводил с  гнома  глаз,  в  которых  сияли
искры надежды и благодарности.
   - И ты считаешь, что тебе удастся найти его. Долган? -  дрожащим  голосом
спросил он.
   - Навряд  ли  кому-нибудь  кроме  меня  это