вечек  считал"  что
достаточно изменил свою внешность, и Боуррик, помня о его изобретательности,
решил с ним не спорить.
   Накор купил им места на барже, которая шла вниз по Сарну к городу Кешу.
   Как и предполагал Боуррик, кругом стояли стражники. Они  старались  вести
себя так, чтобы не бросаться в глаза,  но  их  было  так  много  и  они  так
внимательно разглядывали прохожих, что  становилось  ясно  -  в  городе  они
собрались не случайно.
   Завернув за угол, Боуррик и  Сули  прошагали  впереди  Накора  и  Гуды  в
сторону таверны, расположенной у самого причала. Сули, проходя мимо какой-то
открытой двери, споткнулся.
   - Хозяин, - прошептал он Боуррику. - Я узнал этот голос.
   Боуррик толкнул мальчика в ближайший дверной  проем;  Гуде  и  Накору  он
махнул рукой, чтобы те шли дальше.
   Сули указал на открытую дверь.
   - Я услышал только несколько слов, но смог узнать голос.
   - Кто это был?
   - Не знаю. Разреши мне подойти - может быть, тогда я вспомню.
   Мальчик развернулся и еще раз  прошел  мимо  двери,  оглядываясь,  словно
искал что-то. Потом он, пожав плечами, вернулся к принцу.
   - Этот голос я слышал в доме губернатора Дур-бина,  когда  подслушивал  у
той комнаты!
   Если они пройдут мимо двери еще  раз  и  заглянут  внутрь,  то  привлекут
нежелательное внимание, но принцу надо было знать, кто гонится за ним.
   - Подожди здесь, - сказал Боуррик мальчику, -  и  посмотри,  кто  выйдет.
Потом приходи в таверну.
   Оставив мальчика, принц заторопился туда, где товарищи, уже попивая  эль,
дожидались его.
   - Кто-то, кто знает меня, может оказаться сейчас в городе,  -  сказал  он
тихо, проходя мимо их стола. Потом повернулся к ним спиной и сел за соседний
стол.
   Вскоре вошел Сули и сел рядом с Боурриком.
   - Это был человек в черном плаще. Он до сих пор в нем,  хозяин.  Это  его
голос, - прошептал мальчик.
   - Ты видел его?
   - Я смогу узнать его в следующий раз, - ответил Сули.
   - Хорошо, - произнес Боуррик, зная, что Накор и  Гуда  прислушиваются.  -
Если увидишь его еще раз, скажи нам.
   - Хозяин, тут вот еще что... Я смог разглядеть, что он - из чистокровных.
   - Это не удивительно.
   - Но это еще не все. Когда он повернулся, у него распахнулся плащ,  и  на
шее я увидел золото.
   - И что это значит? - спросил Боуррик.
   Ответил ему Гуда - злым шепотом через плечо:
   -  Это  означает,  что  это  не  просто  чистокровный,  но  еще  и   член
императорской семьи Кеша, недоумок ты! Только им  позволено  носить  золотые
ожерелья.  Он  может  оказаться  каким-нибудь  очень  далеким  родственником
императрицы, но она все равно посылает ему подарки на день рождения. Во  что
же ты нас втянул?
   Боуррик молчал - к ним подошла большая грузная женщина-служанка.  Боуррик
скрипучим голосом заказал две кружки эля и, когда женщина ушла, повернулся к
Гуде.
   - Все так просто не объяснишь, друг мой. Как я уже сказал, это политика.
   Женщина принесла им эль и ушла.
   - Моя милая мамочка так хотела,  чтобы  я  занялся  честным  ремеслом,  -
запричитал Гуда, - пошел бы, например, грабить могилы. Послушал я  ее?  Нет.
Будь наемным убийцей, как твой дядя Густав, говорила она мне.  Последовал  я
ее совету? Нет. Учеником к некроманту...
   Боуррик пытался развеселиться, слушая мрачные шутки Гуды, но  понял,  что
думает о деле. Кто пытался убить его и Эрланда? И зачем? Было  понятно,  что
заговор идет  откуда-то  сверху,  но  чтобы  от  императорской  семьи...  Он
вздохнул, допил свой эль и стал ждать гудка, возвещающего о том,  что  баржа
готова к отплытию.

***

   На причале прозвучал сигнал к сбору, и Боуррик с друзьями, а также еще  с
полдесятка человек в таверне поднялись,  взяли  свои  пожитки  и,  толкаясь,
направились  к  выходу.  Снаружи  Боуррик  увидел  отряд  имперских  солдат,
расположившихся у сходней, - они рассматривали каждого,  кто  поднимался  на
борт.  Это  были  гвардейцы  Внутреннего  легиона,  который  располагался  в
центральной части Кеша. Каждый солдат носил  металлический  шлем  и  кирасу,
покрытую черной эмалью. Короткие черные юбки, черные  наголенники  и  наручи
придавали им устрашающий вид. Офицер, командовавший отрядом, имел на макушке
шлема султан из красного конского волоса.
   - Теперь ведите себя спокойно - вам нечего скрывать, - сказал Боуррик.
   Он легко пихнул Сули, показывая, что тот теперь должен идти один, а потом
махнул рукой Гуде и Накору. Сам принц стоял сзади, наблюдая.
   Стражники время от времени заглядывали в пергаментный свиток -  наверное,
там были даны детальные описания всех троих. Сули пропустили на  борт,  даже
не взглянув на него второй раз. Гуду остановили и о чем-то его спросили. Его
ответ, кажется, удовлетворил их, потому что его пропустили.
   И тут сердце Боуррика упало - Накор остановился, заговорил со  стражником
и указал через толпу прямо на принца. Солдат что-то сказал и кивнул, а потом
обратился ко второму солдату. Боуррик ощутил, как у него пересохло во рту, -
три солдата спустились по сходням и, расталкивая толпу, направились прямо  к
нему. Решив, что для драки нужно место, Боуррик, как ни  в  чем  не  бывало,
пошел им навстречу.
   Когда он попытался обойти стражников, один из них положил ладонь  на  его
руку.
   - Погоди-ка, бендрифи. - Это была вовсе не просьба.
   Боуррик постарался напустить на  себя  как  можно  более  раздраженный  и
угрожающий вид.
   - Что такое? - спросил он, как мог, хрипло.
   - Мы слышали, по дороге из Каттары ты чуть не затеял резню.  Может  быть,
стражники караванов и не смогли с тобой управиться, но  здесь,  на  корабле,
будут шестеро легионеров. Только попробуй побузить - мы живо выкинем тебя за
борт.
   Боуррик посмотрел гвардейцу прямо в глаза, фыркнул и произнес одно из тех
ругательств, которому научил его Сули. Он выдернул руку из руки солдата, но,
когда три правые руки легли на рукоятки  мечей,  Боуррику  пришлось  поднять
свою правую над головой, показывая, что он не хочет драки.
   Повернувшись к ним спиной, он, изображая грубого, вспыльчивого кочевника,
зашагал прочь, надеясь, что сторонним наблюдателям его  коленки  кажутся  не
такими дрожащими, как ему. Принц  поднялся  на  борт  в  числе  последних  и
обнаружил,   что   ему   досталось   место   напротив   его   товарищей,   у
противоположного борта. Последними взошли по сходням шестеро солдат -  встав
на корме, они начали разговаривать между собой. Боуррик поклялся  сам  себе,
что по прибытии в Кеш вытрясет душу из маленького исалани.

***

   Спустя полтора дня, после трех остановок по дороге, они  наконец  увидели
на горизонте город Кещ. Боуррик пришел  в  себя  после  того  шока,  который
организовал исалани, и теперь предавался унылым размышлениям - на это с  его
стороны усилий почти не требовалось. Положение казалось ему безнадежным,  но
все же он должен был как-то принудить себя продолжать. Когда они с  Эрландом
были еще маленькими,  отец  однажды  сказал  им:  в  жизни  наверняка  можно
гарантировать только неудачу, а чтобы добиться успеха,  надо  рисковать.  Он
тогда не совсем понял, о чем говорил отец, - Эрланд и Боуррик были  принцами
королевской крови и думали, что им все доступно и все по силам.
   Теперь Боуррик понял многое из того, что пытался тогда объяснить им отец;
теперь ставкой в игре была его собственная жизнь, жизнь его брата,  а  может
быть, судьба всего Королевства.
   Баржа подошла к верхним городским причалам,  и  Боуррик  увидел,  что  на
пирсе полно солдат имперской армии.  Возможно,  они  собрались  плыть  через
Оверн-Дип, или это обыкновенные городские стражники на посту, а  может,  они
осматривают каждого прибывшего в город - еще одна преграда между Боурриком и
его братом.
   Баржа стала разворачиваться у причала, и Боуррик направился к легионерам.
Солдаты собирались сойти на  берег;  принц  встал  позади  того  солдата,  с
которым он разговаривал при посадке. Тот посмотрел, на него и отвернулся.
   Когда на причал ступили первые пассажиры,  Боуррик  стоял  спокойно,  но,
увидев, что всех останавливают, осматривают и обыскивают, он понял,  что  не
может рисковать, опять подвергаясь проверке. Поэтому,  когда  подошло  время
выходить, он повернулся к солдату, стоявшему рядом с ним.
   - Солдат, я грубо разговаривал с тобой в Паэсе, - сказал он ему.
   - Я так и догадался, - ответил легионер, прищурившись, - хоть и  не  знаю
твоего языка.
   Боуррик, шагая с ним в ногу, сошел на сходни.
   - Я приехал праздновать юбилей и сделать приношения в храм Тит-Онанка,  -
принц успел заметить, что у солдата  на  шее  висит  амулет,  который  часто
носили воины, поклонявшиеся богу войны с двумя лицами. - В такое  благостное
время я бы не хотел раздоров ни с кем из солдат. Этот исалани обжулил меня в
карты. Поэтому я и разозлился. Прими мою руку и извини за обиду.
   - Никто не может ступить под своды храма Планирующего Битвы, имея ссору с
воином, - сказал солдат. У подножья сходней, рядом со  стражниками,  которые
обыскивали пассажиров, легионер и Боуррик подали друг другу  руки  и  крепко
пожали. - Да не увидит враг твоей спины.
   - Пой победные песни еще много лет, легионер, - ответил ему Боуррик.
   Как старые друзья перед расставанием, они еще раз пожали друг другу руки,
и Боуррик, развернувшись, протиснулся между двумя солдатами на причал.  Один
из них видел прощание и начал  что-то  говорить  Боуррику,  но  передумал  и
обратил внимание на человека, который  пытался  проскочить  незамеченным,  -
маленького исалани из Шинг-Лая.
   Боуррик пересек улицу и остановился, чтобы посмотреть, чем все  кончится.
Кажется, Накор о  чем-то  спорил  со  стражником,  и  еще  несколько  солдат
повернулись, чтобы узнать, в чем дело. За спиной  Боуррика  материализовался
Гуда, видимо случайно попавший именно в это место. Через несколько мгновений
и Сули стоял рядом с Боурриком. Накор уже был окружен  стражниками  со  всех
сторон; один из них указал на заплечный мешок исалани.
   Наконец с явной неохотой исалани отдал свой мешок одному из стражников, и
тот сразу же запустил туда руку.  Солдат,  пошарив  в  мешке,  вывернул  его
наизнанку. Мешок был пуст.
   Гуда тихо присвистнул:
   - Как ему это удалось?
   - Может быть, его чудеса - не только ловкость рук.
   - Так, Бешеный, - сказал Гуда. - Мы в Кеше. Куда теперь?
   Боуррик огляделся.
   - Иди направо вдоль причалов. На  третьем  перекрестке  еще  раз  поверни
направо и иди, пока не найдешь таверну. Встретимся в первой таверне, которая
нам попадется. - Гуда кивнул и ушел. - Сули, - прошептал Боуррик. -  Дождись
Накора и скажи ему.
   - Да, хозяин, -  ответил  мальчик,  и  Боуррик,  оставив  его,  не  спеша
отправился вслед за Гудой.
   Таверна оказалась весьма убогим  заведением,  носившим  громкое  название
"Императорский Штандарт и Корона с Самоцветами". Боуррик  не  знал,  что  за
событие кешианской истории подвигло  владельца  дать  своей  харчевне  такое
странное имя, потому что в ней не было ничего по-имперски  величавого  и  уж
точно никакого намека на самоцветы. Таверна  была  похожа  на  сотни  других
таких же темных и дымных местечек,  разбросанных  по  всей  Мидкемии.  Может
быть, традиции и наречия стран различались, но завсегдатаи этих мест  всегда
были скроены по одному образцу -  бандиты,  воры,  головорезы  всех  мастей,
игроки, шлюхи и пьяницы. Впервые с того времени как  они  пересекли  границу
Кеша, Боуррик почувствовал себя как дома.
   Оглядевшись,  он  заметил,  что  здесь,  как  и  в  подобных   заведениях
Королевства, куда они с Эрландом, бывало, нередко захаживали,  тоже  уважают
частную жизнь.
   - Можно сделать  вывод,  что  по  крайней  мере  один  из  посетителей  -
имперский агент, - сказал он как бы невзначай, заглядывая в свою кружку.
   Гуда снял шлем и почесал вспотевшую макушку.
   - Хорошо, если так.
   - Не будем здесь оставаться, - сказал Боуррик.
   - Ладно, - согласился Гуда. - Но я бы сначала  промочил  горло,  а  потом
отправился на поиски жилья.
   Боуррик кивнул, и старый  воин  махнул  рукой  мальчишке,  который  через
мгновение вернулся уже с четырьмя кружками холодного эля.
   - Почему он такой холодный? - спросил Боуррик, отхлебнув из кружки.
   Гуда потянулся.
   - Если не забудешь, выйдя отсюда, глянуть на север, Бешеный,  то  увидишь
на горизонте горы, их называют Светлые Пики. Они названы так потому, что  их
высочайшие вершины всегда покрыты льдом, а он при  хорошей  погоде  сверкает
как яркий солнечный свет.  В  этом  городе  есть  люди,  которые  занимаются
доставкой льда с гор. Гильдия ледорубов - одна из самых богатых в Кеше.
   - Век живи - век учись, - произнес Боуррик.
   - Мне не нравится, - сказал Накор. - Эль должен быть теплым. А от этого у
меня голова разболелась.
   Боуррик рассмеялся.
   - Вот мы и в Кеше, - сказал Гуда. - Как мы разыщем твоих друзей?
   - Я... - начал Боуррик тихонько.
   - Что еще? - нахмурился Гуда.
   - Я знаю, где они. Просто не знаю, как мы туда попадем.
   - Куда? - свирепо посмотрел на него Гуда.
   - Во дворец.
   - Зубы  богов!  -  взорвался  Гуда,  и  некоторые  посетители  обернулись
посмотреть, что происходит. - Ты шутишь, - сказал Гуда,  понизив  до  шепота
голос, в котором все равно слышались гневные  нотки.  -  Ну  скажи,  что  ты
шутишь.
   Боуррик помотал головой. Гуда поднялся, сунул кинжал за пояс  и  взял  со
стола шлем.
   - Ты куда? - спросил Боуррик.
   - Куда угодно, только не с тобой, Бешеный.
   - Ты же дал слово! - напомнил ему Боуррик.
   - Я сказал, что довезу тебя до Кеша, - ответил Гуда, глядя на него сверху
вниз. - Ты в Кеше. А про дворец ты ничего не говорил.  Ты  должен  мне  пять
тысяч золотых экю, - продолжал  он,  уставив  на  Боуррика  палец,  -  но  я
сомневаюсь, что увижу хоть грош из этих денег.
   - Ты все получишь, - сказал ему Боуррик. - Я же обещал тебе.  Мне  только
надо разыскать друзей.
   - Во дворце, - заметил Гуда.
   - Сядь, люди смотрят.
   - Пусть смотрят, - Гуда сел. - Я уеду на первой же барже, которая  пойдет
в Кимри. Оттуда доберусь до  Хансуле  и  наймусь  на  корабль  до  Восточных
королевств. Буду водить караваны по чужим землям До конца моих дней, но хотя
бы останусь в живых, чего нельзя будет  сказать  о  тебе,  если  ты  задумал
пробраться во дворец.
   - У меня есть пара способов, - улыбнулся Боуррик. - Что я должен сделать,
чтобы ты остался с нами?
   Гуда не мог поверить, что Боуррик говорит всерьез.
   - Десять тысяч золотых экю - вдвое больше того,  что  ты  мне  обещал,  -
сказал наемник после некоторых раздумий.
   - Хорошо, - ответил Боуррик.
   - Ха! - воскликнул Гуда. - Легко раздавать обещания, если через пару дней
нас всех убьют.
   - Нам надо войти  в  контакт  с  некоторыми  людьми,  -  сказал  Боуррик,
повернувшись к Сули.
   - Какими, хозяин? - непонимающе заморгал Сули.
   - С гильдией воров. С пересмешниками. Или как их там зовут в этом городе.
   Сули кивнул, будто все понял, но на его лице было написано  недоумение  -
он так и не сообразил, что нужно его хозяину.
   - Что же ты за попрошайка? - спросил у него Боуррик.
   - У нас в городе такого не было, хозяин, - пожал плечами Сули.
   - Слушай: ты выходишь отсюда, доходишь до ближайшего базара и подходишь к
какому-нибудь нищему. Это ты в силах сделать? - Сули кивнул.  -  Просто  дай
ему монетку и скажи, что в городе есть приезжий, которому надо поговорить  с
кем-нибудь по поводу срочного дела, и  что  людям,  которые  в  этом  городе
работают, это предложение будет очень выгодно. Понял?
   - Кажется да, хозяин.
   - Если нищий начнет тебя расспрашивать, скажи ему... - Боуррик  попытался
вспомнить  рассказы  Джеймса  о  детстве,  проведенном  в  воровской  общине
Крондора. - Скажи, что в городе человек, который никому не желает мешать, но
хочет сделать так, чтобы все остались с барышом. Сможешь?
   Сули повторил все, что ему  надо  было  сделать  и  сказать,  и  Боуррик,
убедившись, что мальчик все хорошо запомнил,  отправил  его  на  улицу.  Они
сидели, молча потягивая эль, когда  Боуррик  заметил,  что  Накор  вынул  из
своего мешка хлеб и кусок сыра.
   - Постой-ка, - сказал Боуррик,  пристально  глядя  на  исалани.  -  Когда
стражник выворачивал мешок, там ведь ничего не было?
   - Верно, - отозвался Накор, сверкнув белыми зубами, которые, казалось, не
совсем подходили его лицу.
   - Как ты это сделал? - спросил Гуда.
   - Это фокус, - смеясь, ответил маленький человек так,  словно  его  слова
все объясняли.

***

   Сули вернулся на закате. Он сел рядом с Боурриком и сказал:
   - Не сразу, но я нашел нужного человека, хозяин.  Я  дал  ему  монетку  и
передал все, как ты велел. Он начал меня расспрашивать, но я повторил только
то, что ты сказал, и ничего больше. Он попросил меня подождать и исчез. Я со
страхом дожидался его, но он вернулся и сказал,  что  те,  с  кем  ты  хотел
говорить, встретятся с тобой, и назвал время и место.
   - Где и когда? - спросил Гуда.
   - Время - второй час после заката, - сказал  Сули  Боуррику.  -  Место  -
совсем близко отсюда. Я знаю, потому что  он  заставил  меня  повторить  все
несколько раз. Но нам придется идти на рынок и искать дорогу оттуда,  потому
что я не мог сказать этому нищему, где мы остановились.
   - Хорошо, - сказал Боуррик. - Мы и так долго здесь просидели. Идемте.
   Они поднялись и вышли. Сули повел их к ближайшему базару. Боуррик все  не
мог привыкнуть к  скученности  народа  и  разнообразию  лиц  и  одеяний.  Он
чувствовал себя неловко, но никто не обращал внимания на бендрифи,  которого
принц изображал. Море различных костюмов, вплоть до полного  их  отсутствия,
так поразившее принца еще в Фарафре, здесь,  в  стольном  городе,  было  еще
полноводнее. Мимо проходили степные охотники на львов  -  их  угольно-черная
кожа тускло мерцала под лучами закатного солнца. И тут же можно было  видеть
совсем белокожих людей, чьи предки явно переселились в Кеш из Королевства. У
многих были узкие глаза и желтая кожа, как у Накора, но одевались  эти  люди
не так, как исалани: некоторые были в шелковых куртках и  брюках  до  колен,
другие - в доспехах, третьи - в простых монашеских рясах. Женщины ходили  во
всевозможных нарядах - от самого скромного до такого,  которым  нельзя  было
закрыть ни дюйма обнаженного тела, и никто не обращал на них внимания, разве
что женщина оказывалась необычайно красивой.
   Им встретились двое кочевников-ашунтаи - каждый вел на цепи пару  женщин.
Голые женщины не поднимали глаз от земли. Несколько задиристых мужчин -  все
рыжие или светловолосые, и все,  несмотря  на  жару,  в  мехах  и  доспехах,
проходя мимо ашунтаи, крикнули что-то оскорбительное.
   - Кто это? - спросил Боуррик, оборачиваясь к Гуде.
   - Люди в мехах - брижанцы, жители Брижана и прибрежных городов у подножья
Мрачных скал. Они все моряки - купцы и пираты, бороздят Великое море от Кеша
до Восточных королевств и даже, говорят, ходят через Безбрежное море. Они  -
гордые, свирепые люди и обожествляют души своих умерших матерей. Все женщины
брижанцев - провидицы и жрицы, и мужчины верят,  что  их  души  помогают  им
вести корабли в незнакомых морях,  поэтому  поклоняются  своим  женщинам.  А
ашунтаи обращаются со  своими  женщинами  хуже,  чем  с  собаками.  Если  бы
императрица не объявила Кеш мирным городом, они бы поубивали друг  друга  на
месте.
   - Удивительно, - заметил Боуррик. - И много в Кеше таких стычек?
   - Не больше, чем обычно,  -  ответил  Гуда.  -  На  каждом  празднике  их
случается около сотни. Поэтому кругом так много солдат дворцовой  гвардии  и
Внутреннего легиона. Легион блюдет порядок во внутренней империи - в местах,
окружающих Оверн. За пределами горных гряд вокруг озера порядок поддерживают
местные лорды. Мир сохраняется только на главных дорогах да во  время  таких
вот праздников. Во всех остальных случаях, - он махнул  рукой,  -  действует
правило "кто кого".
   Кеш не перес