жде,  лежали  на  своих  жестких
кроватях. Ни охранников, ни зловещих двойников с ними не было.
   Приглядевшись к их неподвижным телам, Калис с радостью убедился, что  все
они были без сознания, однако, благодарение  богам,  вне  всякого  сомнения,
живы. Он спрыгнул со стены и подбежал к ближайшей  из  лежанок,  на  которой
вытянулся во весь рост темноволосый юноша. Все попытки Калиса привести его в
чувство ни к чему не привели.  Молодой  узник  слабо  застонал,  когда  эльф
потряс его за плечо, но не очнулся от своего тяжелого забытья.
   Внезапно душой Калиса овладела какая-то смутная, безотчетная тревога.  Он
вдруг почувствовал, что атмосфера, царившая на  невольничьем  дворе,  как-то
странно переменилась с тех пор, как он побывал здесь в последний раз. И дело
было вовсе не в том, что двойники пленных и надсмотрщики покинули это место.
Калис выпрямился и зорко  огляделся  по  сторонам.  В  противоположном  углу
открытого двора он увидел бронзовое изваяние, которого прежде здесь не было.
Он быстро направился к статуе, чтобы получше ее разглядеть, но в  нескольких
шагах от нее замер как вкопанный. Тело его сотрясла дрожь,  из  груди  готов
был вырваться вопль ужаса, который эльфу едва удалось сдержать. Никогда  еще
он не испытывал такого страха. Бронзовая фигура, которую  он  сперва  принял
было за изображение эльфа, на деле являла собой скульптурный портрет женщины
валкеру, представительницы древней расы, некогда господствовавшей на планете
Мидкемия. Предки матери  Калиса  были  для  валкеру  чем-то  вроде  домашних
животных. Эльфы ненавидели своих поработителей и все  как  один  перед  ними
трепетали. Отголоски того давнего ужаса теперь, спустя  многие  тысячелетия,
звучали в душе Калиса тревожным набатом. Отец  его  Томас  волей  волшебника
Макроса в юности своей был на время перенесен в то далекое прошлое  планеты,
когда ею владели валкеру, или, как называли их люди, повелители драконов,  и
внутреннее существо его срослось с душой и памятью  последнего  из  них.  Он
многое рассказал сыну о том тяжелом испытании, едва не стоившем ему жизни.
   Калис бесшумно обошел статую кругом. На голове ее красовался боевой шлем,
в одной руке она держала щит с изображением переплетенных между собой  змей,
другая  покоилась  на  рукоятке  вложенного  в  ножны  меча.  Эльф  протяжно
вздохнул. Худшие страхи Николаса вполне подтвердились: теперь можно было  не
сомневаться, что во главе заговора против Королевства  стояли  пантатианские
змеиные жрецы. Ибо на бронзовом  пьедестале  в  нескольких  шагах  от  эльфа
возвышалось не что иное, как бронзовый идол Альма-Лодаки, той самой валкеру,
которая тысячелетия тому назад  ради  прихоти  своей  создала  пантатианцев,
наделив  безногих  ящериц  и  змей   разумом   сродни   человеческому.   Они
прислуживали ей в ее дворце, развлекали и  смешили  ее  и  были  в  ту  пору
довольно забавными и вполне безобидными, хотя и  недалекими  созданиями.  Но
время шло, и через много веков после того, как  валкеру  покинули  Мидкемию,
пантатианцы стали зловещей сектой, поклонявшейся тьме и  смерти.  Они  чтили
свою умершую богиню Альма-Лодаку и намеревались, воскресив ее, погубить  всю
жизнь на Мидкемии в надежде, что в благодарность за это деяние восставшая из
мертвых богиня снова их к себе приблизит и сделает полубогами.
   Калис отошел от страшного изваяния, пятясь и избегая оборачиваться к нему
спиной, и решил осмотреть внутренние помещения хранилища, в  открытой  части
которого похитители расположили невольников из  Крайди.  Те  узкие  каморки,
двери которых оказались не заперты, были совершенно пусты. Лишь в  одной  из
них эльф обнаружил груду цепей и кандалов,  а  также  молоты,  напильники  и
зубила.
   Он  не  стал  больше  мешкать  и  заторопился  прочь  из  этого  унылого,
наводящего жуть места. Надо было рассказать обо всем Маркусу и переправиться
через реку, чтобы сообщить новости Гарри. К тому же Калис  был  уверен,  что
пленникам необходима немедленная помощь лекарей. Иначе все они не дотянут  и
до утра.
   Маргарет,  напрягая  силы,  пыталась  высвободиться  из  мягких,  влажных
шелковых пут, которые обвивали  ее  локти  и  колени,  но  те  оказались  на
удивление прочными, и она принуждена была сдаться.  Силы  ее  оставили.  Она
пробовала кричать, но рот был забит комком влажного шелка. Внезапно из мрака
выплыла какая-то  неясная  фигура  и  стала  к  ней  приближаться.  Маргарет
сделалось жутко.
   - Не подходи ко мне! - выдохнула она и в то же мгновение проснулась.
   Ночная рубаха и простыни на ее постели были влажными от пота.  В  комнате
царила тьма. Маргарет провела дрожащей рукой по лбу. У нее нестерпимо болела
голова, во рту пересохло. Наверное, вяло подумала она, именно так  чувствуют
себя поутру те, кто накануне выпил лишнего.
   Эбигейл что-то пробормотала во сне и слабо шевельнула рукой.
   Маргарет  несколько  раз  глубоко  вздохнула,   чтобы   унять   отчаянное
сердцебиение,  а  после  принудила  себя  встать  с  постели.   Сделав   два
неуверенных шага, она едва не упала, так сильно ее качнуло, и в  изнеможении
прижалась к стене. В голове ее носились обрывки  каких-то  неясных,  путаных
мыслей, стук сердца отдавался в ушах.
   Она протянула руку к кувшину с водой, который  стоял  на  низком  столике
между их с Эбигейл кроватями. Кувшин впервые за все  время,  что  они  здесь
жили, оказался пуст, и это ее очень удивило.
   Она добрела до изголовья Эбигейл и хрипло позвала подругу:
   - Эбби! -  и  не  узнала  собственного  голоса,  походившего  на  воронье
карканье.
   Но Эбигейл не отзывалась. Сон ее был на удивление крепок. Маргарет тяжело
опустилась на постель и потрясла ее за плечо.
   - Эбби! Проснись!
   - Что... что тебе  от  меня  нужно?  -  недовольно  пробормотала  Эбигейл
каким-то чужим, резким и хриплым голосом.
   Маргарет, чьи глаза успели уже привыкнуть к темноте, с ужасом  уставилась
на подругу. Мало кто узнал бы сейчас в этом бледном, исхудавшем  существе  с
растрескавшимися  губами,  спутанной  копной   влажных   волос   и   черными
полукружьями под глазами прежнюю светлокудрую красавицу Эбигейл. Она моргала
и потряхивала головой, силясь проснуться.
   - Ты ужасно выглядишь! - нахмурилась Маргарет.
   Эбигейл с силой зажмурила глаза, через мгновение открыла их, и лишь после
этого взгляд ее сделался вполне осмысленным.
   - Ты тоже.
   Маргарет с трудом поднялась с постели и шатаясь побрела к зеркалу. Оттуда
на нее глянула немолодая, усталая женщина, которая, судя по  ее  ввалившимся
глазам, обрамленным черными кругами, провела без сна несколько ночей  кряду.
Маргарет со стоном отвернулась и пошатываясь направилась к своей кровати. Ее
ночная рубаха, пропитанная  потом,  источала  кисло-прелый  запах.  Маргарет
брезгливо поморщилась.
   - От меня так воняет, словно я не мылась несколько дней кряду!
   Эбигейл окинула ее рассеянно-отсутствующим взором и зевнула:
   - Что ты сказала?
   - Что от меня несет... - терпеливо повторила принцесса, оглядев  комнату.
- Послушай, а где же эти?
   - Кто?
   Маргарет пересекла комнату и, приблизившись к подруге, крепко взяла ее за
плечи.
   - Эбби!
   - Что? - недовольным тоном отозвалась Эбигейл и попыталась отстраниться.
   - Эти твари. Куда они подевались?
   - Какие еще твари?
   - Ты что же это, совсем ничегошеньки не помнишь?
   Эбигейл наконец удалось стряхнуть с плеч ладони Маргарет.
   - Что я, по-твоему, должна помнить? И где наш завтрак? Я умираю с голоду!
   Маргарет прошла на середину комнаты. Постель и ночная рубаха Эбигейл были
так же влажны от пота, как и ее собственные, и издавали  не  менее  скверный
запах.
   - Надо привести себя в порядок.
   - В порядок? - точно эхо, отозвалась Эбигейл и растерянно  огляделась  по
сторонам.
   Только теперь Маргарет заметила, что за ставнями было  так  же  сумрачно,
как и в комнате. Сперва  она  решила  было,  что  ее  странное  самочувствие
вызвано слишком ранним пробуждением из-за ночного кошмара.  Но  она  тут  же
отказалась от этого объяснения. Их с Эбигейл ночные одеяния и постели  имели
такой вид и  издавали  такой  запах,  будто...  будто  они  проспали  в  них
несколько дней и ночей кряду. Прежде им  нипочем  бы  такого  не  позволили.
Всякий новый день их заточения начинался одинаково: утром  через  час  после
рассвета  слуга  приносил  в  комнату  завтрак,  и  девушкам   волей-неволей
приходилось подниматься. Маргарет подошла к окну и раздвинула ставни. В саду
не было ни души. Кругом стояла удивительная тишина. А ведь раньше, вспомнила
она, если ей случалось проснуться среди ночи, из-за  садовой  ограды  слышны
были  шаги  часовых,  а  из  внутренних  покоев  дворца  время  от   времени
раздавались приглушенные голоса.
   Маргарет подбежала к двери  и  потянула  за  ручку.  Дверь  оказалась  не
заперта и легко, бесшумно распахнулась. Коридор - принцесса оглядела оба его
сумрачных конца - был пуст. Маргарет повернулась к Эбигейл.
   - Похоже, кругом никого нет.
   Эбигейл  ничего  ей  не  ответила.  Маргарет  подошла  к  ней   вплотную.
Отсутствующий взгляд Эбигейл был устремлен в одну точку.
   - Эбби!
   Но Эбигейл не слышала подруги. Качнувшись, она стала  плавно  оседать  на
пол. Маргарет обхватила ее за талию и с трудом уложила на  постель,  сердито
покосившись на пустой  кувшин  и  пробормотав  крепкое  ругательство.  Чтобы
привести  подругу  в  чувство,  принцессе  была  необходима  вода.   Немного
отдышавшись, она взвалила на  плечи  обмякшее,  податливое  тело  Эбигейл  и
шатаясь побрела к двери, которая  выходила  в  сад.  Та  тоже  оказалась  не
заперта. Маргарет распахнула ее пинком  и  направилась  к  фонтану,  куда  и
сбросила затем свою ношу.
   Эбигейл сперва пошла ко дну, но, едва коснувшись гладких  плит,  которыми
был выложен бассейн, очнулась от забытья и с шумом высвободила  из-под  воды
голову и плечи. Фонтан был совсем неглубоким.
   - Что это значит?! - вскричала она, кашляя и отплевываясь. - Зачем ты это
сделала?!
   Маргарет стянула с себя дурно пахнувшую рубаху и с наслаждением ступила в
воду. Она ответила на негодующие возгласы Эбигейл не прежде, чем погрузилась
в бассейн с головой и вынырнула на поверхность.
   - Затем, что ты, дорогая, смердишь в точности так же, как и я. Нам просто
необходимо как следует вымыться. Ну, а кроме того, мне было  никак  тебя  не
добудиться.
   Эбигейл высморкалась и покачала головой.
   - По-твоему, это и вправду мы?
   - Ясное дело, мы, кто же еще? - мрачно усмехнулась Маргарет. - Хотя  мало
кто из родных и друзей нас теперь признал бы, больно  уж  мы  подурнели.  Но
ничего! - Она подобралась к статуе маленького водоноса в центре фонтана.  Из
наклоненного медного ведра с  журчанием  стекала  прозрачная  струйка  воды.
Маргарет подставила под нее голову. - Вот  вымоемся,  потом  переоденемся  в
чистое, и только нас здесь и видели. Не знаю, много ли будет толку от  мытья
без мыла и мочалки, но после него нас уж во всяком случае не смогут отыскать
по запаху! - Расхохотавшись над  собственной  шуткой,  она  стала  энергично
массировать пальцами кожу головы.
   -  Ты  думаешь  отсюда  сбежать?  -  Эбигейл  понизила  голос  и  пугливо
оглянулась по сторонам.
   - Еще бы! Поблизости никого нет, двери не заперты, да и этих двух мерзких
ящериц даже след простыл.
   Маргарет переместилась в сторону, и ее место у прохладной струи тотчас же
заняла Эбигейл.
   - Сколько, по-твоему, мы проспали? - обеспокоенно спросила она.
   - Не знаю. Судя по тому, в  каком  виде  пребывают  наши  постели,  да  и
рубахи, да и мы сами,  наверное,  несколько  дней.  Может,  неделю.  Я  себя
чувствую ужасно слабой и ни на что не годной. И очень хочу есть.
   - Я тоже, - вздохнула Эбигейл и, чтобы  хоть  чем-то  наполнить  желудок,
напилась из фонтана. - Пожалуй, мне теперь лучше выйти  из  воды.  Чище  без
мыла и мочалки я уже не стану. Что-то мне зябко. - Девушка встала в бассейне
в полный рост, но от этого резкого движения у нее закружилась голова, и  она
снова шлепнулась в воду.
   - Осторожнее! - Маргарет протянула подруге руку и помогла ей подняться. -
Ты ведь держишься на ногах еще хуже, чем я.
   - Что же это с нами такое? - жалобно спросила Эбигейл и  откинула  мокрые
волосы со лба.
   Девушки вышли из бассейна и, поддерживая друг друга, вернулись в комнату.
   -  Не   знаю.   Может   статься,   эти   мерзавцы   подмешали   какого-то
одурманивающего зелья в нашу еду или питье. Им зачем-то было надо, чтобы  мы
на несколько дней впали в забытье. Хорошо хоть, живы  остались.  -  Внезапно
брови  принцессы  взметнулись  вверх.  Несколько  мгновений  она  стояла   с
полуоткрытым ртом, пораженная ужасной догадкой,  а  когда  дар  речи  к  ней
вернулся, испуганно крикнула:
   - Боги праведные! Они ж ведь, когда я их видела в  последний  раз,  стали
как две капли воды на нас похожи!
   - О чем ты? - растерянно заморгала Эбигейл. - Кто стал на нас похож?
   - Мерзкие твари, которые жили здесь вместе с нами.
   Эбигейл брезгливо передернула плечами.
   - Ящерицы, что ли?
   - Они все время менялись и делались все больше и больше похожими на нас с
тобой. А под конец их и вовсе было от  нас  не  отличить.  Даже  и  говорить
стали, как ты и я.
   С лица Эбигейл сбежали все краски:
   - Маргарет, но разве такое кому-нибудь под силу?
   - Не знаю. И мне, право же, недосуг сейчас об этом думать. Надо  поскорее
отсюда убираться. Ведь Энтони и остальные где-то  здесь,  в  этом  проклятом
городе. Мы должны их предупредить, что у нас появились  двойники.  Ведь  эти
твари могут заманить всех наших в какую-нибудь подлую  ловушку!  Может,  для
этого их и сотворил какой-то здешний чародей.
   Маргарет сбросила крышку с высокой плетеной корзины, где хранился весь их
гардероб, выудила со дна полотняную нижнюю юбку и бросила ее подруге.
   - Оботрись!
   Точно такой же юбкой  она  вытерла  насухо  свое  тело  и  волосы,  затем
вытащила из корзины два коротких платья свободного покроя и  протянула  одно
из них Эбигейл.
   - Сойдет! И никаких нижних юбок! Нам  ведь,  может  статься,  надо  будет
влезать на стены.
   Надев на ноги легкие туфли на кожаной  подошве,  Маргарет  покосилась  на
Эбигейл. Та двигалась с гораздо меньшим проворством, чем принцесса, но  тоже
была уже почти одета. Маргарет помогла ей обуться.
   Мешкать  было  нельзя.  Маргарет  распахнула  дверь  в  коридор  и  чутко
прислушалась. Во дворце царило безмолвие. Принцесса поманила к себе Эбигейл.
Взявшись за руки, они на цыпочках прокрались в конец коридора, отворили  еще
одну дверь и очутились во внутренних покоях. Теперь им  предстояло  отыскать
выход наружу.

***

   - Неужто это и в самом деле нам поможет? - с  сомнением  спросил  Энтони,
подбрасывая на ладони маленький узелок.
   - Еще как! - усмехнулся Накор. - С такой женщиной, как эта Корисса,  надо
ко всему быть готовыми. Ведь по части всяких фокусов с ней  мало  кто  может
сравниться. Разве что старина Паг. Ей нипочем будет убить  нас  обоих  одним
только взглядом. Зато в этом мешочке - снадобье, от  которого  даже  она  не
сможет себя защитить.
   - Но ведь... - Энтони хотел было возразить, но тотчас же осекся, сочтя за
лучшее не вступать в споры с Накором. Однако ему все  же  не  верилось,  что
содержимое узелка из  тонкой  кожи  способно  защитить  их  от  козней  злой
волшебницы.
   Чародеи шли по подземному коридору, соединявшему дворец первоправителя  с
поместьем Дагакона. Путь во дворец им открыла находчивость исалани. Оба они,
чтобы туда проникнуть, с корзинами крупных и спелых яблок в руках торопливой
походкой рассыльных направились во внутренний  двор,  к  дворцовым  службам.
Когда один из стражей  преградил  им  путь,  Накор  с  заискивающей  улыбкой
принялся извиняться за своего господина, зеленщика,  который  позволил  себе
немного  промешкать  с  доставкой  его  величеству   требуемого   количества
припасов, зато уж товар послал отменный. Страж снисходительно его  выслушал,
а когда Накор робко осведомился, как  пройти  к  кухне  и  кладовым,  кивнул
влево. Повар без всяких возражений принял обе корзины с яблоками, а чародеи,
улучив мгновение, юркнули в кладовую, а оттуда - в подземный ход.
   Приблизившись к лестнице, что вела во дворец Дагакона, Накор обернулся  к
Энтони.
   - Ты хорошо запомнил, когда и что тебе надлежит делать?
   - Да. То есть нет, - покраснел юноша. - Вернее, я не забыл, чему вы  меня
учили, но не представляю, как это может нам помочь.
   Накор удовлетворенно кивнул:
   - Тогда все в порядке. Главное, ничего не перепутай, а об остальном  я  и
сам позабочусь.
   Они миновали подземную галерею, поднялись на первый этаж дворца и  прошли
в дальние покои. По пути им не встретилось ни души.  Стояла  глубокая  ночь.
Энтони знал, что, если  в  планах  Николаса  ничто  не  переменилось,  через
два-три часа во владения Дагакона проникнут Калис и еще несколько человек из
их отряда, чтобы вывести пленных к ферме, В задачу  чародеев  входило  каким
угодно образом отвлечь внимание злой волшебницы Кориссы на себя,  иначе  она
чего доброго могла бы помешать эльфу и остальным.
   Накор и Энтони не таясь и  никого  не  опасаясь  шли  по  коридору,  куда
выходили двери личных апартаментов Дагакона. При виде мертвых тел в одной из
комнат Энтони едва не сделалось дурно. Накор ободряюще похлопал его по плечу
и повел дальше, туда, где все в том же просторном кресле и  в  прежней  позе
восседал сам Дагакон. Энтони с опасливым любопытством вгляделся в его лицо и
понимающе кивнул.
   - Паг?
   - О да! - хихикнул Накор. - Наш приятель-некромант все еще слишком занят.
Ему не до нас.
   - Но что, если...
   Исалани пренебрежительно махнул рукой и выудил из своего мешка магическую
линзу.
   - Взгляни-ка на него вот через это. -  Энтони  послушно  поднес  линзу  к
глазам. - Видишь, битва между ними в самом разгаре. Мне  думается,  Паг  без
труда мог бы одолеть этого трупоеда, но такой поворот  событий  поставил  бы
нас в весьма трудное положение. Лучшее, что он мог придумать -  это  вовлечь
Дагакона в нескончаемый поединок и тем нас от него обезопасить.
   - Так вот, оказывается, в чем дело! - с высокомерной  насмешкой  произнес
женский голос позади них.
   Энтони и Накор разом обернулись и встретились взглядами с леди  Кориссой,
остановившейся в дверном проеме. Колдунья прищурилась и  открыла  было  рот,
чтобы добавить еще что-то, судя по выражению ее лица, не весьма лестное  для
незваных пришельцев, но тут глаза ее расширились от изумления, и на  секунду
она так и застыла с открытым ртом, а затем, немного придя в себя, всплеснула
руками и выкрикнула, указывая на Накора:
   - Ты?!
   Коротышка отвесил ей шутовской поклон и с ухмылкой подтвердил:
   - Как видишь, Джорна.
   - Ты ни капельки не переменился, - презрительно процедила Корисса-Джорна,
успевшая за истекшие несколько мгновений вполне овладеть своими чувствами.
   - А зато ты, - с притворным восхищением  подхватил  Накор,  -  обзавелась
другим телом. У  тебя,  что  ни  говори,  отменный  вкус,  и  оно  столь  же
прельстительно, как и прежнее.
   Женщина шагнула вперед. Она была так хороша, что Энтони не мог отвести от
нее глаз. В горле у него пересохло, в висках запульсировала  кровь.  Никогда
еще  он  не  испытывал  столь  страстного,  столь   мучительно-исступленного
желания. Напрасно он твердил себе,  что  перед  ним  коварная,  безжалостная
колдунья, виновница бесчисленных смертей и страданий. Голос разума больше не
имел  над  ним  власти.  Полные  бедра  красавицы,  ее  черные  глаза,  чуть
приоткрытые влажные губы - все взывало к его мужественности, и тело юноши  с
готовностью отозвалось на этот страстный призыв.
   Мысли Энтони стали туманиться. Он больше себе не принадлежал. Волшебница,
даже не прибегая к магическим приемам, подчинила его волю своей.  Но  тут  к
нему на выручку пришел Накор. Покосившись  в  сторону  юноши,  он  мгновенно