сь  -
теперь это утрачено. Последний единственный предмет, который  мне  остался
от Асрена, навеки выскользнул у меня из рук и из памяти.
     Мой глаз уловил какое-то движение, неожиданное и этим месте, где небо
и горы казались сцепившимися в древней неподвижности.
     Я посмотрела на  скальные  образования,  а  затем  подняла  глаза  и,
невероятное дело, обнаружила  ответ  в  черной  мгле  над  головой.  Между
неподвижной россыпью звезд - три другие  звезды,  более  крупные  и  очень
яркие, плыли в виде клина на юг. Анкурум и улица, и движущийся  серебряный
свет, который я наблюдала вместе с Дараком, свет, который наблюдал также и
Асутоо, и принял за божественную колесницу, знамение,  обязующее  предать.
Три сверкающих шара проплыли над башней, уйдя из моего поля зрения.
     Я боялась, испытывала более чем  первобытный  страх,  потому  что  не
могла понять этих огоньков в небе. Я отвернулась и стала лицом к  комнате,
словно меня ждал враг. В том месте было - _ч_т_о_-_т_о_ -  нечто,  чего  я
страшилась  и  ее  же  должна  была  найти  глубоко  в  скелете  башни.  Я
почувствовала это с самого начала, но серебряные звездные колесницы  богов
Асутоо сорвали с моих глаз последнюю пелену.


     Утром хромая девушка принесла кувшин с водой, серебряную чашу винного
напитка, а чуть позже вернулась с подборкой шелковых и бархатных  одежд  и
серебряной  маской,  любопытная  форма  которой  казалась  головой   рыси.
Очевидно, эти вещи прислал комендант  башни,  и  я  гадала,  кому  же  они
принадлежали.  Наверное,  отсутствующей  жене  или  даме  сердца,  ибо   в
настоящее время он, похоже, не держал тут ни той, ни другой.  Одежды  были
всех оттенков и тонов эшкорекского желтого, довольно  просторные,  вполне,
казалось, подходило к  моему  состоянию.  Единственная  трудность:  звание
коменданта не давало ему права носить золото, и вследствие этого он не мог
снабдить меня золотой маской;  в  силу  этой  случайности  я  снизилась  в
звании, довольствуясь серебром. Желтые пряди свисали с рысьей  головы  мне
на волосы, каждая кончалась вырезанным из желтого янтаря изысканным бледно
желтым ноготком.
     Вскоре после этого по лестнице поднялся Мазлек.  Я  увидела,  как  он
воспринял серебряную маску, а затем отмела мысль, которая пришла ему на ум
так же, как пришла мне.
     - Что происходит, Мазлек?
     - Послали гонца в Город уведомить Джавховора, что Вазкор здесь.
     - Вазкоровского Джавховора, - тихо произнесла я.
     - Да, богиня. Люди Вазкора ожидают  немедленной  преданной  помощи  с
этой стороны - почетного приема в Эшкорек-Арноре,  военный  совет,  свежие
войска - но я думаю, богиня, дела обстоят не столь просто.
     - Почему?
     - Этот человек - комендант -  он  очень  обеспокоен.  Не  думаю,  что
Вазкор - желанный гость не только для него, но и для его хозяина.
     Я вспомнила слова Вазкора в дороге, резкие, утвердительные. Однако он
ничего не мог сделать без поддержки Городов Пустыни. А если он потерял ее,
то что с ним станет?
     - Где Вазкор? - спросила я Мазлека.
     - В комнате на восточной стороне  башни.  Один  воин  сторожит  перед
дверью, и с прошлой ночи его никто не видел.
     - Мазлек, - сказала я, внезапно остро  захотев  выкинуть  Вазкора  из
головы и подавить мои страхи перед этой крепостью, - в этом  месте  что-то
есть - что-то, что я должна найти.
     - Богиня.
     Он был вполне готов следовать за мной, защищать меня,  однако  он  не
понял. Я наполовину надеялась, что он воспримет тайную суть этой башни. Во
время бегства из Белханнора между  нами,  казалось,  выросла  своего  рода
духовная близость; мы мало разговаривали,  однако  все  бывало  достаточно
ясно. Мне вдруг вспомнился Слор, его  слепое  пожертвование  своей  жизнью
ради спасения моей жизни, но я отбросила эту мысль.
     - Я плохо объяснила, - извинилась я. - Я  не  знаю,  что  меня  здесь
беспокоит, даже если существует что-то,  беспокоящее  меня.  Но  я  должна
искать, пока не найду это или не сумею это  найти,  -  я  обнаружила,  что
напряженно сцепила руки. - Что-то спрятанное, - закончила я.
     Он пошел следом за мной  вниз  по  лестничным  пролетам  к  овальному
темному залу и стоял наготове позади меня, когда я заговорила с  одним  из
отдыхавших там трех серых солдат. Я заметила, что они не  вскочили  мигом,
когда я вышла, вытягиваясь по  стойке  "смирно",  как  вскочили  бы  перед
золотой кошкой богини Эзланна, и многое поняла благодаря этой мелочи.
     - Где комендант? Я хотела бы с ним поговорить.
     - Господин комендант еще не встал, сударыня.
     Ответ прозвучал с некой пренебрежительной невнятностью. Он так  легко
забыл, кто я такая - кем я была?
     - Солдат, - напомнила я ему, - я Уастис из Эзланна, Перевоплотившаяся
из Древней  расы,  жена  Вазкора  Джавховора,  Властелина  Белой  Пустыни.
Обращаясь ко мне,  меня  называют  "богиня"  люди,  стоящие  на  ногах,  и
склоняют сперва передо мной головы.
     За столом беспокойно зашуршали, двое товарищей  солдата  поднялись  с
кресел и неуклюже встали в  неопределенно-почтительных  позах.  Однако  на
того, с кем я разговаривала, мои слова, кажется, не произвели  впечатления
и даже спровоцировали на наглость:
     - Я  слышал  о  богине,  -  отозвался  он,  -  в  Эзланне.  И  потом,
с_у_д_а_р_ы_н_я_, вы носили простую маску, явившись  сюда  и  платье  тоже
простое. Эти вещи... ну, если я правильно помню, это подарок коменданта.
     Я не испытывала гнева, а только  знала,  что  не  смею  уронить  свой
авторитет именно здесь, где я почувствовала такую опасность.
     - Солдат, - предупредила я и подошла к нему, и пристально  посмотрела
ему в глаза под бронзовой маской, глаза скользкие, не желающие встречаться
с моими. - Люди не оскорбляют меня дважды. Поскольку тебе  нужно  от  меня
доказательство, то, боюсь, что я должна представить его. Ты  не  забудешь,
кто я. Подыми руку, - он заныл, и тогда я поняла, что он у меня в руках. -
Мое прикосновение для тебя - огонь, каленое железо.
     Я дотронулась пальцем до его обнаженной ладони, и он завизжал.
     - Освободись! - прошипела я, и транс слетел с него. Он отбежал назад,
дуя на волдыри, рыдая от потрясения и страха. - Итак, - продолжала я, - ты
говоришь, что комендант еще не встал. Ступай  и  предложи  ему  встать.  Я
ожидаю увидеть его здесь, прежде чем догорит вон тот огарок свечи.
     На этот раз мне подчинились.
     Я взглянула на Мазлека, и его глаза сузились  под  маской  в  злобной
усмешке; он гордился мной и моими свирепыми силами. Я уселась в ожидании и
наблюдала за дверью поверх желтого бархатного горба на моем животе.
     Фактически комендант не замедлил явиться, в маске и  кольцах,  однако
все еще в спальном халате. Он снял маску, поклонился и снова надел  ее.  Я
гадала, слышал ли он что нибудь об инциденте в зале.  Я  видела,  что  ему
хотелось  подобраться  поближе  к  очагу,  где  огонь  поедал  дрова.   Он
демонстративно  дрожал,  но  я  сидела,  где  была  и   предоставила   ему
возможность помучиться. Я была не уверена, как мне следует начать  допрос,
и вообще мудро ли я поступила, начав с него, но любое преимущество служило
утешением.
     - Доброе утро, комендант. Я нахожу, что должна поблагодарить  вас  за
свой гардероб.
     - Пустяки, - он снова поклонился.
     - Ваше гостеприимство крайне приятно Владыке Вазкору и мне.
     - Я... Я надеюсь, здоровье Джавховора сегодня лучше, - он, кажется  в
пути чем-то заболел.
     Я  заметила,  что  он  назвал  Вазкора  только  "Джавховором",  а  не
"Властелином".
     - Это не болезнь, - отвечала я, - а всего лишь усталость. Но  Эшкорек
обеспечит его отдыхом.
     Гостеприимный хозяин нервно рассмеялся.
     - Скажите, - поинтересовалась я, - ведь это  же  наверняка  крепость;
почему же в ней нет гарнизона?
     - О, но уже много-премного лет тут вообще не было никакого гарнизона.
Место отдаленное, да и захватывать особо нечего, даже если и  переправится
через горы армия Пурпурной долины.
     - Что она вполне может сделать, - сказала я. Он вздрогнул. - Вам ведь
наверняка известно, комендант, какой урон мы  нанесли  им?  Городам  Белой
Пустыни было бы желательно держаться вместе, находясь под такой угрозой.
     Снова слегка вздрогнул,  словно  я  ткнула  в  больной  зуб.  Значит,
определенно наклевывались неприятности для Вазкора, а, может быть,  и  для
меня самой, но я отставила эти мысли в сторону.
     - Мне любопытно, комендант, - сказала я. - Мне любопытно, потому  что
если здесь нет никакого  гарнизона,  то  зачем  же  вообще  кого-то  здесь
держать?
     - Э... Политические соображения, - промямлил он очень напряженно, и я
увидела, что снова коснулась нерва, на этот раз более чувствительного.
     - Значит, ваши солдаты охраняют ничто?
     - Да, в самом деле, - за исключением башни.
     Лжец.
     Я кивнула и после минуты вежливой болтовни милостиво  отпустила  его.
Потом пошла к себе в комнату и попросила Мазлека следовать за мной.
     - Что тебе известно о планировке башни? - спросила я его.
     - Очень немногое, - отвечал он. - Личные покои,  склады  и  оружейные
наверху, внизу - кухни, баня, казармы, пыле пустующие.
     - А еще ниже?
     - Вероятно, погреба.
     Если до этого я не знала, куда меня увлекал мой  неистовый  мысленный
поиск, притягиваемая только инстинктами, то теперь почувствовала окатившую
мое тело волну холода.
     - Погреба, - повторила я, - а под ними темницы, Мазлек?
     Я увидела, что он словно наткнулся на стену, так же, как и я.
     - Да, - согласился он и уставился на меня.
     Ни он, ни я не говорили об открытии, которое пришло так внезапно. Это
было  невероятным,  немыслимым.  Эта  башня  -  "Подарок  мне  от  бывшего
Джавховора Эшкорек арнора", - как сказал Вазкор, - владение  Вазкора,  его
крепость, его защита, - _т_ю_р_ь_м_а_.
     - Мазлек, - сказала я. - Когда стемнеет. В первом часу, тогда  должно
быть тихо.
     И он кивнул, так что мне не понадобилось больше ничего говорить.



                                    2

     В ту ночь я собиралась вообще не спать, но усталость  заставила  меня
прилечь на занавешенную постель, и я дремала и опять просыпалась,  страшно
вздрагивая. Сны - лица, белые с открытыми глазами,  пристально  глядящими,
каменная чаша и пляшущее в ней пламя...  Скребущийся  в  дверь  Мазлек.  Я
стащила себя с постели.  Я  испытывала  боязнь,  отяжелела  от  страха.  Я
открыла дверь, и он стоял там, с едва горящим светильником в одной руке  и
обнаженным ножом в другой.
     - Богиня, - доложил он, - я расспросил воинов Вазкора, как  пройти  в
винные погреба. Не так низко, как нам понадобится спуститься, но, как  мне
подумалось, достаточно  близко.  Примерно  час  спустя  я  сходил  туда  и
тщательно все обыскал. Казалось, что никакого  способа  попасть  еще  ниже
нет, но мне повезло. Из кухни в погреба спустилась по лестнице старуха.
     - Она увидела тебя, Мазлек?
     - Нет. Я спрятался, но в этом в общем-то и не было нужды. По-моему, у
нее слабое зрение, а с разумом и  того  хуже.  В  погребе  есть  выдвижная
панель и лестница за ней.
     - Она открывается только для нее?
     - Нет, богиня. Когда она вернулась и снова  ушла,  я  пощупал  там  -
стена-блудница открывается для всякого, -  он  на  мгновение  умолк,  свет
мягко мерцал у него на маске. А затем он сказал: - Она несла еду, похлебку
в чаше. Когда она вернулась, то не принесла ее с собой.
     - Мазлек, - сердцебиение у меня в груди причиняло жгучую боль.
     - Если ты предпочитаешь остаться здесь, богиня, я схожу туда один.
     - Нет, - отказалась я.
     Он кивнул и повернулся к лестнице, и я последовала за ним.
     Даже тогда я не верила в это - не могла позволить  себе  поверить.  И
все же я знала, с отчаянной уверенностью.  Каждый  шаг  вниз  заставлял  с
нетерпением сделать следующий, но одновременно меня мучил страх.
     Путь был долгим. Внезапно мы достигли черного  сводчатого  помещения,
где хранили  вино  и  масло,  и,  почти  загипнотизированная  бесконечными
винтовыми лестницами, я споткнулась. Мазлек поддержал меня, и я  вцепилась
в его руку.
     - Мазлек, - хрипло прошептала я, - ты считаешь, что заключенный здесь
- именно тот, кто, как я считаю, тут сидит, - или я сошла с ума?
     - Асрен, Феникс, Джавховор Эзланна, - прошептал он так же хрипло, как
и я.
     Я с трудом выпустила воздух.
     - Да, Мазлек. Да.
     Его рука легла на полуневидимые бороздки в стене. Я  думала,  она  не
откроется, и чуть не закричала, но раздался тихий скрежет, и темный камень
повернулся в сторону. За ним  свет  скользнул  по  изношенной  лестнице  в
тридцать ступенек, которые я невольно сосчитала, обуздывая  свою  истерию,
когда мы спускались. Мазлек тоже шел нетвердой походкой, и я  слышала  его
дыхание, хриплое и неровное.
     Здесь царил запах смерти - запах гробницы.
     Мы достигли каменного пола; по обе стороны - тесно сдвинутые стены  -
узкий ход. А в конце хода - деревянная дверь, просто запертая  снаружи  на
засов.
     Мы остановились, уставясь на дверь, и стояли там, окаменев.  Затем  я
подбежала к двери, ломая ногти, когда  дергала  засовы,  и  через  секунду
Мазлек тоже очутился там, помогая мне.
     Дверь дернулась, и мы распахнули ее.
     Дрожащий свет светильника запрыгал по крошечной прямоугольной  камере
без окон, застланной вонючей мешковиной.  Лицом  к  нам  сидела,  скрестив
ноги, фигура, прикрытая грязными  лохмотьями.  Молодая,  мужского  пола  и
безмолвная. Светлые  волосы,  грязные  и  свалявшиеся,  лежали  на  плечах
спутанными кудрями. Лицо  медленно  поднялось,  улавливая  отблеск  света.
Иссиня-черные глаза заглянули в мои. И под грязью - изящество,  изваянное,
возможно, слишком тонко, красота, ничуть не женственная...
     - Мой государь, - прошептала я. - Асрен...
     Я сделала шаг вперед, но на плечо мне упала грубая и обжигающая  рука
Мазлека.
     - Нет, богиня, - голос у него был таким же напряженным, давящим,  как
и его пальцы.
     - Почему?.. Почему, Мазлек? Пусти меня.
     Но я уже поняла. Ни он, ни я не могли удержать меня на краю пропасти,
в которую я упала.
     Юноша в прямоугольной камере издал слабый кулдыкающий стон и отпрянул
от зарева светильника в угол, где и свернулся в защитной позе зародыша.
     Я стояла в дверях совершенно неподвижно, с Мазлеком  позади  меня,  и
без всякой цели впереди - ибо мы  уже  нашли  то,  что  искали  -  Асрена,
Феникса, Джавховора: но за этими глазами - ничего; за этим лицом - ничего.
Безмозглое, беспомощное, стенающее существо, застрявшее в теле, которое мы
помнили.


     - Г_д_е _о_н_? - спросила я Вазкора.
     - Кто?
     - Джавховор, мой муж. Он был со мной до прихода Опарра.
     - Джавховор исчез, богиня; он больше не потревожит тебя.
     Стоя там, в дверях, я вспомнила многое. Вспомнила,  что  за  все  это
время Вазкор ни разу не говорил о нем как  об  умершем.  Вспомнила  версию
Вазкора, что Асрен пытался отравить меня и потому я  заболела,  -  версию,
которой  я  даже  тогда  не  поверила.  Вспомнила  подземно  камеру  с  ее
драпировками и замусоренным полом, а в  центре  из  золота  и  драгоценных
материалов - фантастический гроб - пустой гроб. Вспомнила совещание в  За,
где покойный Верховный владыка Эшкорека закричал  на  меня:  "Вазкоровская
шлюха-ведьма!". И эти слова приобрели новое значение, ибо он, должно быть,
знал, кого же отправили гнить в его башню-крепость  -  его  примирительный
подарок узурпатору. Вспомнила потерянное слово  в  украшенной  самоцветами
книге про зверей. Вспомнила...
     - Богиня, - окликнул меня Мазлек.
     - Да, - отозвалась я, - да, я знаю.
     Я снова уставилась в камеру. Существо, которое  ранее  было  Асреном,
распрямилось и лежало на мешковине спиной к нам. Все  мое  тело  сделалось
одной пульсирующей раной жалости и отвращения - я ничего не могла  с  этим
поделать, ничего.
     - Мазлек, - прошептала я, - что же дальше? Мы не можем  оставить  его
здесь...
     - Да, богиня. Но он - словно ребенок. И боится.  Если  я  заберу  его
силой, он закричит, разбудит стражу коменданта и шакалов Вазкора.
     - Как ребенок, - повторила я.
     Мне снилась, что я была с Асреном, странный сон, ибо, хотя я и знала,
что это он, он казался немногим старше ребенка...
     Теперь он повернулся и лежал лицом ко мне. Пустые иссиня-черные глаза
следили за покачиванием у меня на волосах желтых шелков. Я взяла у Мазлека
нож  и  перерезала  одну  из  прядей.  Войдя  в  эту  вонючую  камеру,   я
содрогнулась, но подавила свое отвращение. Оно было столь маловажным. Если
я любила, то должна  по-прежнему  любить...  Я  протянула  желтый  шелк  с
мерцающим на конце пряди янтарным бледно-желтым  ноготком.  Он  глядел  на
него стеклянным взглядом и не отшатнулся от меня, когда  я  опустилась  на
колени рядом с ним. Одна рука  поднялась,  погладила  сияющую  игрушку.  В
широко раскрытых глазах мелькнула искорка интереса. Я вложила прядь ему  в
руку.
     - Идем, Асрен, - мягко попросила я. Смахнув с  лица  его  свалявшиеся
грязные волосы, я взяла его свободную руку. Он позволил мне поднять его на
ноги. В дверях Мазлек взял его за другую руку.
     - Идем, мой государь, - сказал он.
     Из-за маски я не видела, как он плачет, но слезы  падали  из-под  нее
ему на грудь темными полосами.
     Мы покинули темницу, прошли через погреба и поднялись по  бесконечным
лестницам ко мне в комнату. Асрен не издал ни звука;  завороженный  куском
янтаря он, казалось, не замечал ничего иного.



                                    3

     Утром я отправилась к Вазкору.
     У двери его, как  и  сказал  Мазлек,  стоял  воин,  но  для  меня  не
составило труда попасть к нему. Было еще рано, но Вазкор  уже  поднялся  и
был одетым, хотя и без маски; он сидел за столом у открытого  окна,  читая
расправленные перед ним документы. Я подумала, что он, возможно, еще  слаб
и болен, но он не жаловался ни на слабость, ни на болезнь.  Наверное,  мое
собственное горе отпечаталось на  его  внешности,  делая  его  неуязвимым,
жестоким и сильным.
     Он поднялся и стоял, глядя на меня и на мою позаимствованную одежду.
     - Доброе утро, богиня. Я должен попросить в  Эшкореке  золотую  маску
для тебя.
     - Вазкор, - сказала я. - Я нашла Асрена.
     Его лицо изменилось, легкое смещение темных плоскостей. Он равнодушно
переспросил:  "В  самом  деле?  Должно  быть,  это   не   доставило   тебе
удовольствия".
     - Тут дело не только в моем неудовольствии. Я нашла его, и теперь  он
у меня в комнате. Он под моей защитой. То, что ты с ним сделал, невыразимо
словами, непростительно, и я не позволю тебе больше ничего сделать.
     Мельком посмотрев на меня, он  отвернулся  и  принялся  складывать  в
стопку бумаги на столе.
     - Если ты желаешь быть его нянькой, то это твое личное дело,  богиня.
Тебе придется кормить и одевать его, мыть, помогать  ему  отправлять  свои
человеческие надобности и подмывать его после  этого.  Задача,  которую  я
вряд ли поручил  бы  твоим  заботам.  Однако  если  это  утешит  тебя,  то
пожалуйста. Я только попрошу тебя не перенапрягать свои силы. У тебя скоро
будет собственный ребенок.
     -  Ребенок?  -   переспросила   я,   чувствуя,   что   задыхаюсь.   -
Р_е_б_е_н_о_к_? Твое семя,  Вазкор.  Существо,  которое  несомненно  будет
иметь сходство со своим родителем. Почему ты не убил его? Почему  ты  убил
только мозг?
     - Он еще может быть полезен для меня. В его нынешнем состоянии я могу
управлять им, когда и как пожелаю.
     - Нет, - заявила я.
     - В настоящее время нет, - поправил он. - Я рад, что ты  спасла  его,
богиня. Наверное, ты очень удачно предвидела события.
     - Ты больше не причинишь ему вреда, - поклялась я.
     - Ты забываешь, богиня, что тебе тоже доводилось уничтожать людей без
причины. Твой Мазлек,  думаю,  вспомнит  караванщиков,  которых  ты  убила